Азбука спасения. Том 35

Если же кто в ничто вменяет упорядочение (всех сторон) жизни во взаимном согласии, тот пусть научится этому правилу, посмотрев на то, что делается в его доме. Думаю, что хозяин дома не допустит видеть в своем жилище чего-либо непристойного или безобразного: или перевернутую постель, или стол, заваленный всякой гадостью, или того, чтобы сосуды честны (2Тим.2:20,21) были задвинуты в какой-нибудь грязный угол, а предназначенные для низкого употребления стояли на виду входящих в дом. Но расположив все благообразно и в должном порядке и определив каждой вещи подобающее место, он смело принимает гостей, нисколько не боясь позора, если сделается известным, как у него ведутся дела по дому. Так, я думаю, должен действовать и нашей скинии (2Пет.1:13,14) хозяин и распорядитель я имею в виду ум: все, что в нас есть, он должен расположить стройно, каждую из сил души, которые Зиждитель предусмотрел нам вместо утвари и сосудов, должен употреблять сообразно с ее природой и во благо. Если нас никто не обвинит в говорливости и многословии, то мы объясним и все по порядку, чтобы, пользуясь как примером тем, что у нас есть, каждый мог устроить жизнь свою на пользу.

Итак, мы говорим, что желательную (силу) следует утвердить в чистоте души, пожертвовав Богу как дар и начаток своих благ, и, посвятив ее (Ему) однажды, блюсти неприкосновенной, чистой и не запятнанной никакой жизненной скверной. Раздражение же, и гнев, и ненависть держать, как сторожевых псов, чтобы они бодрствовали для противодействия одному только греху и направляли свою естественную (злобу) против того «татя» и разбойника, который тайно проникает, чтобы лишить нас божественного сокровища и входит для того, чтобы украсть, убить и погубить (Ин.10:10). Мужество и смелость следует держать в руках, словно щит, чтобы не убояться страха нашедшего ниже устремления нечестивых находящего (Притч.3:25); надежду и терпение словно жезл, чтобы опираться, когда (подвижника) приводят в изнеможение искушения. К «печали» благовременно прибегать в случае «покаяния» во грехах (2 Кор. 7:10), так как она ни на что другое не годится, как только на одно это употребление.

Правда да будет верным мерилом правости (Пс.44:7,8) при определении того, что непогрешительно во всяком слове и деле, как надо располагать силами душевными и как воздавать каждому свое по достоинству. А желание большего, которое в душе каждого велико и безгранично, если кто применит к вожделению божественного, тот будет блажен в усиленно своем любостяжании, «понуждая» себя к приобретению того, к чему похвально понуждать себя (Мф.11:12; Лк.16:16). «Премудрость» же и благоразумие пусть будут советниками (Прем.8:9) относительно того, что ему полезно, и помощниками в его жизни, чтобы никогда ему не впасть в обман от неопытности или неразумия. Если же кто вышеназванные силы душевные использует несоответственно их природе, но направляет не на то, на что нужно: желание обращает на предметы постыдные, ненависть устремляет против единоплеменников; любяй же неправду (Пс.10:5) восстает на родителей, дерзает на неподобающее, надеется на суетное, удалив от себя мудрость и благоразумие, дружится с жадностью и безрассудством и так же ведет себя во всем прочем тот до такой степени глуп и смешон, что даже и описать нельзя его глупости, насколько она того заслуживает.

Представим, что кто-нибудь, надев доспехи навыворот, повернет шлем так, что закроет им лицо, а (волнующийся) гребень свесит назад, ноги поместит в панцирь, а поножи приладит к груди, и что из вооружения предназначено для левой стороны, перевернет на правую а что для правой на левую. И что должен потерпеть в сражении вооруженный таким образом воин, то же самое неизбежно потерпит в жизни и тот, кто допускает смешение в мыслях и извращение в употреблении душевных сил.

Итак, мы должны заботиться о водворении во всем этом согласия, которое обычно возникает в душах наших от истинного целомудрия. Если же нужно приискать самое совершенное определение целомудрия, то, быть может, в точном смысле целомудрием следует назвать благоустроенный порядок всех душевных движений, соединенный с мудростью и благоразумием. При таком устроении души не будет нужды в каком-либо (особом) труде или прилежании для достижения высочайших и небесных благ, при нем душа с совершенной легкостью достигнет того, что без него кажется неудободостижимым.

Самым убыванием противоположного (ее намерениям) она естественно достигает искомого блага: ибо кто не во тьме, тот по определению пребывает во свете, и кто не умер, тот жив. Следовательно, иже не прият всуе душу свою (Пс.23:4), тот непременно будет на пути истины, потому что предусмотрительность и благоразумие в рассуждении того, чтобы не совратиться с истинного пути, служат вернейшим руководством на прямом пути. Как слуги, освободившиеся от рабства, когда, перестав служить господам, делаются сами себе господами, обращают все внимание на самих себя, так, я думаю, и душа, освободившись от служения телу, обращается к познанию свойственной и естественной ей деятельности. Свобода же, как мы знаем, в частности, от апостола, состоит в том, чтобы не держаться под игом рабства (Гал.5:1) и, подобно беглому рабу или злодею, не быть закованным в цепи брака.

Но я опять возвращаю слово к самому началу к тому, что совершенство свободы состоит не в одном только удалении от брака (да не сочтет кто-нибудь обязанность девства столь малой и незначительной, чтобы видеть всю заслугу всего лишь в хранении чистоты плоти), но поскольку всяк, творяй грех, раб есть греха (Ин.8:34), то во всяком деле или занятии уклонение в сторону зла подвергает человека рабству и накладывает печать, оставляя на нем от ударов греха рубцы и клейма. Таким образом, кто поставил себе великую цель девственную жизнь, тот во всем должен быть равен себе и являть чистоту во всей жизни. Рыболовное искусство, согласно притче Господней (Мф.13:47—49), отделяет полезных и съедобных рыб от негодных и вредных, чтобы какая-нибудь из последних, попав в сосуд, не сделала вредным употребление и полезных. Так и дело истинного целомудрия состоит в том, чтобы из всех занятий избирая одно чистое и полезное, непристойного избегать во всем, как бесполезного, и предоставлять его обыкновенной мирской жизни, которая иносказательно в притче названа морем (Мф.13:47).

И псалмопевец также в одном из псалмов, излагая нам учение исповедания, именует эту непостоянную, страстями одержимую и мятежную жизнь водами, души коснувшимися, бурей и глубиною морскою (Пс.68:2,3), в которой всякий неустойчивый ум, подобно египтянам, яко камень во глубину погрязает (Исх.15:5). Что дружественно Богу и имеет способность прозревать истину, что в истории названо Израилем, лишь одно оно преходит море, яко по суху (Исх.14:22; Евр.11:29), нисколько не чувствуя горечи и солености житейских волн. Так образно, под водительством закона (ибо Моисей был прообразом закона) и израильтяне перешли через море, не омочив ног, египтяне же, вслед за ними вступив в него, потонули, каждый по своей собственной природе: один переходит легко, а другой тонет в глубине.

Ибо добродетель есть нечто легкое и устремленное ввысь, поскольку все, по ее правилам живущие, яко облацы летят, по словам Исайи, и яко голуби со птенцы (Ис.60:8). Ибо тяжел грех, как говорит один из пророков, над талантом оловянным седящий (Зах.5:6). Если же кому такое изъяснение истории представляется натянутым и неуместным, и он не допускает, чтобы чудо, совершенное при переходе через море, описано было для нашей пользы, тот пусть послушает апостола, что онем же сия вся образи прилучахуся, писана же быша в наставление наше (1Кор. 10:11).

Истинное совершенство состоит в том, чтобы никогда не останавливаться в возрастании к лучшему

Итак, в том состоит, по моему суждению, совершенство христианской жизни, чтобы со всеми именами, выражающими значение имени Христос, иметь общение душою, и словом, и образом жизни, так, чтобы, по благословению Павла, на нас постоянно сохранялось во всей полноте, без всякой примеси зла, освящение во всецелом теле и душе и духе (1Сол.5:23). Если же кто скажет, что благо труднодоступно, ибо один Господин творения неизменяем, а человеческое естество изменчиво и склонно к переменам, и как можно в изменчивом естестве достичь твердости и неизменности в добре? на эти слова мы возразим, что никто не может быть увенчан, если не законно будет подвизаться (2Тим.2:5), а не может быть законного подвига, если нет противоборствующего. Следовательно, если бы не было противника, не было бы и венца; победа сама собою не существует, если нет побеждаемого. Итак, мы подвизаемся против самой изменчивости нашего естества, мысленно борясь с нею, словно с неким противником, достигая победы не тем, что ее ниспровергаем, но тем, что не попускаем ей пасть.

Ибо не к одному только злу направлена изменяемость человека (невозможно было бы ему пребывать в добре, если бы по природе он имел склонность к одному только тому, что противно добру), но изменяемость производит и прекраснейшее дело возрастания в добре, когда изменяющегося к лучшему изменяемость в сторону добра постоянно приближает к Божеству. Таким образом, то, что кажется страшным (я имею в виду изменчивость нашего естества), есть словно бы некое крыло для воспарения к большему в этом убеждает наше рассуждение. Так что было бы даже вредом для нас, если бы наша природа не допускала изменяемости к лучшему.

Итак, пусть не скорбит тот, кто видит в своей природе склонность к изменению; но, непременно изменяясь к лучшему и преобразуясь от славы в славу (2Кор.3:18), переменяется так, чтобы чрез ежедневное возрастание постоянно становиться лучше, всегда совершенствоваться и никогда не доходить до предела в совершенстве. Ибо истинное совершенство в том и состоит, чтобы никогда не останавливаться в возрастании к лучшему и никаким пределом не ограничивать совершенства.

Преподобный Ефрем Сирин

Кто соблюдает заповеди, тот переходит от смерти в живот. Кто оставляет их <заповеди Христовы>, тот безумен, суетна надежда его… Кто по истине соблюдает их, тот переходит от смерти в живот (Ин.5:24).

Убивает душу свою, кто уклоняется от заповедей Господних, неизглаголанную же радость наследует всякий, кто в действительности их соблюдает.

Соблюдай заповеди Его <Божии>, и заповеди Его поведут тебя путем прямым.

Необходимо с великим смиренномудрием сохранять словеса Господни, потому что соблюдение заповедей Господних есть совершенство.

Преподобный Григорий Синаит

Степень рачения к возрастанию о Христе…

Состав делом исполняемых заповедей, прилично сочетаемый и счиневаемый в духе (Еф. 4:16) представляет, говорят, человека, каков он, – совершен или еще несовершен, судя по преуспеянию: при чем дела по заповедям суть тело, добродетели, как установившиеся внутренние расположения, – кости, а благодать – душа живая, возбуждающая на дела по заповедям и содействующая в сем. Степень рачения к возрастанию о Христе являет человека младенцем, или совершенным, в нынешнем и в будущем веке.

Желающий возрастить тело заповедей (дела по заповедям, добродетель, праведность) да тщится взыскать словесное и нелестное млеко благодати материнской: ибо ею млекопитается всякий, желающий и ищущий возрасти возрастом о Христе Иисусе. Как млеко младенцам к возращению премудрость ее из сосцов своих дает теплоту, а как мед пищный совершенным дает веселие свое к очищению. Мед и млеко под языком Твоим, поется в Песнях песней (4:11). Млеком означил здесь Соломон питательную и возрастительную силу Духа, а медом – силу Его очистительную. Великий же Апостол, указывая на различие действ Духа, говорит: яко младенцов млеком вы напоих, а не брашном (1Кор. 3:1,2).

Блаженный Диадох Фотикийский

Если мы с горячею ревностью начнем исполнять заповеди Божии, тогда благодать, освящая все наши чувства в глубоком некоем ощущении, будет попалять все наши греховные воспоминания, сердце же наше, услаждая некиим миром любви непрестающей, будет приучать нас к тому, чтобы помышлять духовное, а не плотское. Сие очень часто случается с приближающимися к совершенству, кои непрестанно имеют в сердце своем память о Господе.

Авва Евагрий Понтийский

Совершенный муж не воздерживается, а бесстрастный не терпит, ибо терпение присуще страдающему, а воздержание – докучаемому помыслами.

Преподобный Никодим Святогорец

В чем состоит христианское совершенство?

Для стяжания его необходима брань. Четыре вещи, крайне потребные для успеха в сей брани. Bсе мы, естественно, желаем и заповедь имеем быть совершенными. Господь заповедует: будите вы совершени, яко Отец ваш небесный совершен есть (Мф.3:48); св. Павел убеждает: злобою младенствуйте, умы же совершенни бывайте (1Кор.14:20); в другом месте у него же читаем: да будете совершенни и исполнени (Кол.4:12), и опять: на совершение да введемся (Евр.6:1). Предначертывалась эта заповедь и в Ветхом Завете. Так, Бог говорит Израилю во Второзаконии: совершен да будеши пред Господем Богом твоим (там же, ст.18:3).

И св. Давид то же заповедует сыну своему Соломону: и ныне, Соломоне, сыне мой, да знаеши Бога отцев твоих и служи Ему сердцем совершенным и душевною волею (1Пар.28:9). После сего не можем не видеть, что Бог требует от христиан полноты совершенства, требует, т. е., чтобы мы были совершенны во всех добродетелях.

Но если ты, возлюбленный во Христе читатель мой, желаешь достигнуть такой высоты, надобно тебе наперед узнать, в чем состоит христианское совершенство. Ибо, не узнавши этого, можешь уклониться от настоящего пути и, думая, что течешь к совершенству, направляться совсем в другую сторону. Скажу прямо: самое совершенное и великое дело, которого только может желать и достигнуть человек, есть сближение с Богом и пребывание в единении с Ним.

Но немало таких, которые говорят, что совершенство жизни христианской состоит в пощениях, бдениях, коленопреклонениях, спании на голой земле и в других подобных строгостях телесных. Иные говорят, что оно состоит в совершении многих молитвословий дома и в выстаивании долгих служб церковных. А есть и такие, которые полагают, что совершенство наше всецело состоит в умной молитве, в уединении, отшельничестве и молчании. Наибольшая же часть ограничивает сие совершенство точным исполнением всех уставом положенных подвижнических деланий, не уклоняясь ни к излишеству, ни к недостатку в чем-либо, а держась золотой середины. Однако ж все эти добродетели одни не составляют искомого христианского совершенства, но суть лишь средства и способы к достижению его.

Что они суть средства и средства действенные к достижению совершенства в христианской жизни, в этом нет никакого сомнения. Ибо видим очень многих добродетельных мужей, которые проходят как должно сии добродетели, с тою целью, чтобы получить чрез это силу и мощь против своей греховности и худости, чтобы почерпнуть из них мужество противостоять искушениям и обольщениям трех главных врагов наших: плоти, мира и диавола, чтобы запастись в них и чрез них духовными пособиями, столь необходимыми для всех рабов Божиих, особенно же для новоначальных.

Они постятся, чтобы смирить плоть свою буйную, совершают бдения, чтобы изощрять око свое умное; спят на голой земле, чтобы не разнеживаться сном; связывают язык молчанием и уединяются, чтобы избежать и малейших поводов к учинению чего-либо, оскорбляющего Всесвятого Бога; творят молитвы, выстаивают службы церковные и иные совершают дела благочестия, для того чтобы внимание их не отходило от вещей небесных; читают о жизни и страданиях Господа нашего не для другого чего, но для того, чтобы лучше познать собственную свою худость и благосердую благость Божию, чтобы научиться и расположиться последовать Господу Иисусу Христу с самоотвержением и крестом на раменах своих и чтобы паче и паче возгревать в себе любовь к Богу и нелюбие к себе.

Но, с другой стороны, эти же добродетели тем, которые в них полагают всю основу своей жизни и своего упования, могут причинить больший вред, нежели явные их опущения – не сами по себе, потому что они благочестны и святы, а по вине тех, которые не как должно пользуются ими, – именно когда они, внимая только сим добродетелям, внешне совершаемым, оставляют сердце свое тещи в собственных своих волениях и в волениях диавола, который, видя, что они соступили с правого пути, не мешает им не только с радостью подвизаться в этих телесных подвигах, но и расширять и умножать их по суетному их помыслу. Испытывая при сем некоторые духовные движения и утешения, делатели сии начинают думать о себе, что возвысились уже до состояния чинов ангельских и чувствуют в себе присутствие Самого Бога; иной же раз, углубившись в созерцание каких-либо отвлеченных, не земных вещей, мечтают о себе, будто совсем выступили из области мира сего и восхищены до третьего неба.

Но как погрешительно действуют таковые и как далеко отстоят от истинного совершенства, это всякий может уразуметь, судя по жизни их и по их нраву. Они обыкновенно желают, чтоб их предпочитали другим, во всяком случае; они любят жить по своей воле и всегда упорны в своих решениях; они слепы во всем, что касается их самих, но весьма зорки и старательны в разбирательстве дел и слов других; если кто начнет пользоваться почетом у других, какой, как им думается, имеют они, они не могут этого стерпеть и явно делаются немирными к нему; если кто помешает им в их благочестивых занятиях и подвижнических деланиях, особенно в присутствии других, – Боже сохрани! – они тотчас возмущаются, тотчас кипятятся гневом и становятся совсем другими, на себя не похожими.

Если Бог, желая привести их к познанию себя самих и направить на истинный путь к совершенству, пошлет им скорби и болезни или попустит подвергнуться гонениям, которыми обычно Он испытывает, кто истинные и настоящие рабы Его, тогда обнаруживается, что сокрывалось в сердце их и как глубоко растленны они гордостью. Ибо, какая бы с ними ни случилась прискорбность, они не хотят подклонить выю свою под иго воли Божией, упокоиваясь на праведных и сокровенных судах Его, и не желают, по примеру смирившего Себя ради нас и пострадавшего Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия, смирить себя паче всех тварей, почитая любезными друзьями гонителей своих, как орудия Божественной к ним благостыни и споспешников их спасения.

Почему очевидно, что они находятся в великой опасности? Имея внутреннее свое око, т. е. ум свой помраченным, им смотрят они и на самих себя, и смотрят неверно. Помышляя о внешних своих делах благочестия, что они хороши у них, они думают, что достигли уже совершенства, и, возгордясь от этого, начинают осуждать других. После сего нет уже возможности, чтобы кто-либо из людей обратил таковых, кроме особого Божия воздействия. Удобнее обратиться на добро явному грешнику, нежели скрытному, укрывающемуся под покровом видимых добродетелей.

Теперь, узнавши так ясно и определенно, что духовная жизнь и совершенство не состоят в одних тех видимых добродетелях, о которых мы сказали, узнай и то, что она не состоит и в другом чем, кроме как в сближении с Богом и в единении с Ним, как сказано вначале, – в связи с чем состоят сердечное исповедание благости и величия Божия и сознание собственной нашей ничтожности и склонности на всякое зло; любовь к Богу и нелюбовь к себе самим; подчинение себя не только Богу, но и всем тварям из любви к Богу, отвержение всякой собственной нашей воли и совершенная покорность воле Божией; и при том желание всего этого и совершение от чистого сердца, во славу Божию (1Кор.10:31), только для одного благоугождения Богу, только потому, что так хочет Он Сам и что так надлежит нам любить Его и работать Ему.

Вот закон любви, начертанный перстом Самого Бога в сердцах верных рабов Его! Вот отвержение самих себя, какого требует от нас Бог! Вот благое иго Иисуса Христа и легкое бремя Его! Вот покорность воле Божией, которой требует от нас Искупитель наш и Учитель и собственным примером Своим и Своим словом! Ибо, не повелел ли наш Начальник и Совершитель нашего спасения Господь Иисус говорить в молитве своей к Небесному Отцу: Отче наш! да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли (Мф.6:10)? И Сам Он, вступая в подвиг страданий, не возглашал ли: не Моя, Отче, но Твоя да будет воля (Лк.22:42)! И о всем деле Своем не сказал ли: снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшего Мя Отца (Ин.6:38)?

Видишь теперь, брате, в чем дело. Предполагаю, что ты изъявляешь готовность и порываешься достигнуть высоты такого совершенства. Буди благословенно рвение твое! Но уготовься и на труд, пот и борение с первых же шагов течения твоего. Все должен ты предать в жертву Богу и творить одну волю Его. Но ты в себе самом встретишь столько волений, сколько у тебя сил и потребностей, которые все требуют удовлетворения, не взирая на то, согласно ли то с волею Божиею. Потому для достижения возжеланной тобою цели тебе необходимо сначала подавлять свои собственные воления, а наконец и совсем их погасить и умертвить; а чтоб успеть в этом, должно тебе непрестанно себе противиться в худом и принуждать себя на доброе, иначе, должно непрестанно бороться с собою и со всем, что благоприятствует твоим волениям, возбуждает и поддерживает их. Уготовься же на такое борение и на такую брань и ведай, что венец – достижение возжеланной тобою цели – не дается никому, кроме доблестных воителей и борцов.

Но насколько брань сия наитруднейша есть паче всякой другой, так как, вступая в брань с собою, в себе же самих встречаем и противовоителей, – столь же победа в ней наиславнейша паче всякой другой и, главное, паче всего благоугоднейша Богу. Ибо если же, воодушевясь ревностью, победишь и умертвишь беспорядочные страсти свои, свои похотения и воления, то благоугодишь Богу паче и поработаешь Ему благолепнее, нежели избичевывая себя до крови и истощая себя постом больше всех древних пустынножителей. Даже то, если ты, искупив сотни рабов христиан из рабства у нечестивых, дашь им свободу, не спасет тебя, если ты при этом сам пребываешь в рабстве у страстей. И какое бы вообще дело, будь оно самое великое, ни предпринял ты и с каким трудом и какими пожертвованиями ни совершил бы его, не доведет оно до той цели, какую достигнуть возжелал ты, если притом ты оставляешь без внимания страсти свои, давая им свободу жить и действовать в тебе.

Наконец, после того как узнал ты, в чем состоит христианское совершенство и что для достижения его необходимо тебе вести непрестанную и жестокую брань с самим собою, надлежит тебе, если истинно желаешь сделаться победителем в сей невидимой брани и сподобиться достодолжного за то венца, водрузить в сердце своем следующие четыре расположения и духовные делания, как бы облещись в невидимые оружия, самые благонадежные и всепобедительные, именно: а) никогда ни в чем не надеяться на себя; б) носить в сердце всегда полное и вседерзновенное упование на единого Бога; в) непрестанно подвизаться; г) всегда пребывать в молитве.

Преподобный Максим Исповедник

Совершен тот, кто с произвольными искушениями борется воздержанием, и непроизвольные переносит терпением, а «всецел» тот, кто деяния совершает с ведением, и умозрение не оставляет бездейственным.

ЗАПОВЕДИ И СОВЕСТЬ

Когда будем понуждены совестью направляться ко всем заповедям Божиим, тогда поймем, что закон Господень непорочен и что он, хотя воспособляется нашим добром, но без щедрот Божиих в совершенстве осуществлен быть в людях не может. Преподобный Марк Подвижник

Иисус Христос (Спаситель)

Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу, истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта (Мф.5:25,26).

Апостол Петр

Имейте добрую совесть, дабы тем, за что злословят вас, как злодеев, были постыжены порицающие ваше доброе житие во Христе. Ибо, если угодно воле Божией, лучше пострадать за добрые дела, нежели за злые, потому что и Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом (1Петр.3:16—18).

Апостол Павел

Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон, они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую (Рим.2:14,15).