Сентябрьский жасмин

Фролов все это заметил, прекратил погоню за Николаем и поспешил обратно, намереваясь проводить девчонку до дома. Он спешно натянул на себя брюки, потом носки, следом обул туфли, и уже на ходу надел на себя рубашку. Мужчина догнал ее, когда она поднималась по склону в гору. Он сразу пошел рядом с ней, а она взглянула на него, но молчала и медленно шагала дальше.

Василий не удержался и поинтересовался:

– Что вечером делать будешь?

– Корову доить. Огород поливать.

– А в кино пойдем с тобой?

– А я дома люблю смотреть.

– А можно я с тобой посмотрю?

Она обернулась на него, одарила своей обворожительной улыбкой и поинтересовалась:

– У меня дома?

И была уверена, что к ней в дом он точно не придет.

– Я мог бы пригласить тебя к себе, но ты девушка серьезная, и я тебе этого предложить не могу. А вот в наш клуб приглашаю.

– Чтобы завтра все бабы языками чесали по деревне? – отказалась от такой затеи Голубкина.

А сама зашагала дальше, давая возможность придумать ему что-то еще.

– Насть, но так мы с тобой не сможем узнать друг друга, – негодовал Василий. – На речку пришла и почти сразу же ушла. Днем я тебя не вижу. Ночью ты никуда не ходишь.

– А зачем узнавать? Иногда люди проживут рука об руку, детей нарожают, внуков дождутся, а сами как были чужими, так и остались. А другие, не раздумывая, в омут с головой и живут долго и счастливо.

– Я слишком взрослый, чтобы в омут с головой, – напомнил он и стал совсем серьезным. – И потом, моя профессия иногда дает мне право задуматься, потому что я такого повидал! И любимые любимым мозги так выносят! И это на полном серьезе. И не просто выносят словами, а лопатой и топором.

Она резко остановилась, мигом повернулась к нему и, заглядывая ему в глаза, наивным голосом спросила:

– Ты думаешь, я стану бить тебя лопатой?

Василий не удержался и засмеялся. А сам подбирал слова, чтобы ответить достойно и правильно. Но в голову ничего не шло, и так же весело он задал вопрос:

– Нет?

– Не бойся, я не буду лупить тебя сковородкой или скалкой. А уж тем-более лопатой! – пообещала она. – Я придумаю что-то другое.

– Настя, ты пойдешь со мной в кино? – снова спросил он, желая продлить это приятное общение.

А сам прекрасно осознавал, что счастлив рядом с ней, счастлив от того, что видит ее, счастлив, что она призналась ему в любви и задает такие смешные вопросы.

– Нет, – мотнула она головой и зашагала дальше.

– Вот те раз! А выйдешь за калитку, как стемнеет? – спросил Фролов и поспешил за ней.

– Нет.

– Тогда, как же я тебя узнаю?

– А разве ты меня не знаешь? Мы столько лет здесь живем, словно на ладошке друг у друга. Вы лукавите, Василий Михайлович.

– Тогда завтра с паспортом и в сельсовет! – категорично заявил он. – Будем оформлять наши отношения.

– Нет, – вновь возразила она и улыбнулась.

– Я тебя не понимаю! – развел он руками.

– Вы забыли сказать самое главное.

– Что? – насторожился мужчина. – Выходи за меня замуж?

– Нет, – твердила свое Настя.

Он зашел вперед, остановил ее и растерянно спросил:

– Что тогда?

– Вот когда скажешь мне те слова, тогда и пойду за тебя замуж.

– Сластена! – вылупился он на нее, – я тебя вообще отказываюсь понимать! То зовешь меня жениться, а то в какие-то игры играешь. Я, поди, не мальчик уже!

– Я хочу, чтобы и ты был счастлив со мной. Зачем мне несчастный муж в семье, – развела она руками. – От такого мужа одни проблемы. Еще на сторону пойдешь от меня.

А сама наблюдала за ним и видела, что своими высказываниями, загнала его в тупик.

– Ну, ты, блин, и сказала! – растерялся Фролов.

– Спокойной вам ночи, Василий Михайлович, – пожелала она. – И пусть вам приснится все только хорошее.

– Уснешь тут, как же!

Они разошлись в разные стороны, а на лице девушки застыла счастливая улыбка.

А он шел по селу и никак не мог придумать, что надо сказать ей этакого, чтобы та поверила ему и пошла за него замуж. Казалось, позвал в шутку, думал, что сразу согласится, и дело с концом. Но озадачился, услышав от нее категоричное – нет! Но в душе понимая, что и сам уже увлекся этой милой особой. А ещё завелся и был рад, что она пошла с ним сегодня на речку. Он успел ее разглядеть, она красавица. Другая сразу бы утащила его в ЗАГС, а эта нет, задала задачку с тремя неизвестными, на которые он никак не подберет ответа. «Ты забыл самое главное сказать, – вспомнил он ее слова. – Вот когда скажешь мне те слова, тогда я и пойду за тебя замуж». «Мне несчастный муж в семье не нужен». «Не нужен! Получается, что все очень серьезно? Ах, Настена-Сластена, что же я тебе должен сказать»?

Он тут же набрал номер друга и спросил:

– Гриш, а что обычно говорят, когда предложение делают?

– Ну, ты даешь! – засмеялся Проклов.

– А если серьезно?

– Ну… там… давай поженимся. Выходи за меня замуж.

– А еще? Ну, что-то необычное!

– Я не романтик, ты же знаешь. Я просто сказал и все. И моя Васька согласилась.

Василий молчал, никак не понимая, что еще можно сказать невесте, перед тем, как она даст согласие.

– Ты как будто первый год замужем! – упрекнул его Григорий. – Двоих детей имеешь, а про любовь и не слышал?

– Точно! – вспомнил он. – Все перечислил, а про любовь не сказал. Ведь любовь – это самое главное.

– Ты кому там в любви собрался признаваться? – мигом завелся Проклов. – И кто та несчастная, на которой ты собрался жениться?

– Да, это я так, – ушел он от ответа. – Ребята на речке ребус загадали, а я никак не могу его решить.

– Ну, теперь отгадал?

– Теперь – да. Благодаря твоей подсказке. Почему-то про любовь и не вспомнил. Иду и думаю, что там еще?

– Значит, не любил еще по-настоящему. А так знал бы, что все в мире на любви держится. Жениться тебе пора! Хватит бобылем ходить. Так хочется на свадьбе погулять!

– Гриш, какая свадьба? Если и решусь второй раз, то просто распишемся.

– Но нас-то с Васькой пригласишь?

– А как же!

– Не забудь! – предупредил его друг, и они распрощались.

«Любовь»! – сразу задумался Василий и понимал, что сказать про такие светлые чувства, когда и сам не уверен в них, будут неправильно. Настя обязательно прочувствует в его словах и признаниях фальшь и снова даст ему отворот поворот. Надо немного подождать и понять, что он испытывает к ней сам? Да и поразмышлять, действительно ли он желает жениться еще раз и прожить с ней всю оставшуюся жизнь…

Глава 3. Сюрприз

На следующий день Настя решила проведывать своего возлюбленного и устроить ему сюрприз. Она знала, что его дети находятся у бабушки, под ее бдительным присмотром и на ее территории. Она напекла пирожков, сложила их в большую тарелку, укутала всё в полотенце и пошла к Василию домой. А сама была уверена, что дома его нет, но не сомневалась, что сможет проникнуть к нему в жилище и преподнести ему подарок в виде угощения. А если не получится, то оставит ему свою стряпню прямо на ступеньках.

Она подошла, осторожно ступила на крылечко, но на двери висел замок. Анастасия потрогала его и поняла, что на ключ он не закрыт. В голове мелькнули веселые мысли: «Ах, Василий Михайлович, что же это вы двери-то не закрываете»? А сама прислушалась к звукам, что доносились с улицы, боясь, что кто-нибудь, но ее тут обнаружит. Тогда точно сплетен не оберешься, а еще расспросов и косых взглядов.

Но Настя была уверена, что никто ее тут не застанет, потому что видела Аню и Валеру в саду с Ксенией Васильевной, а самого Василия – возле конторы. А это значило, что сюда никто пока не заявится.

Голубкина прошла, поставила пакет на стол и аккуратно извлекла из него тарелку с пирогами. Она тут же свернула пакет и убрала его в карман, а сама взяла лист и написала: «Приятного аппетита». Потом осмотрелась кругом, улыбнулась счастливой улыбкой, проворно вышла обратно к калитке и отправилась по селу к будущей свекрови делать ей очередной укол.

Фролова была дома и суетилась на кухне. Дети сидели у телевизора и смотрели свои любимые мультики.

Завидев ее, хозяйка радостно всплеснула руками и пошла медичке навстречу.

– Здравствуй, Настя! Проходи, я сейчас, – поманила она девушку.

Из комнаты вышла Аня и поздоровалась:

– Здравствуйте.

– Привет, – ответила ей с улыбкой Анастасия.

А сама открыла свою сумку и начала доставать оттуда лекарства и шприц.

– Я тоже буду врачом, когда вырасту, – уверенно заявила девочка.

– Я не врач, я фельдшер.

– Но это почти одно и тоже, – махнула та рукой.

– Не совсем. Врач учится в институте шесть лет и знает больше. А я только заканчиваю колледж. И моих знаний не хватает, чтобы лечить людей.

– А почему ты не хочешь быть врачом?

– Я хочу. Но сначала надо колледж закончить, а потом буду поступать дальше.

– Но это же долго. Я вот сразу буду поступать на врача.

– Молодец, – похвалила она девочку. – Главное, чтобы твое желание не пропало, когда ты вырастешь и закончишь одиннадцать классов.

– Не пропадет. Потом буду приезжать и сама лечить бабушку: ставить ей капельницы, делать уколы, привозить таблетки. Вылечу её, и она никогда не будет болеть.

– Умничка! Хорошее рвение и стремление тоже, – улыбнулась ей Настя. – И какая любовь к бабушке!

– Да, я ее очень люблю и хочу, чтобы она всегда была здоровой.

– Так и будет, – поддержала она разговор.

А сама подошла к женщине и сказала:

– Поворачивайтесь. Пока внучка не выучилась, я буду делать вам уколы. А потом уже передам вас в ее надежные ручки.

Они улыбнулись, понимая, что до этого еще далеко.

Анастасия сделала укол, убрала за собой со стола, прихватила сумку и направилась на выход.

Ксения Васильевна пошла ее проводить, а Аня увязалась за ними. Уже стоя на ступеньках веранды, девочка громко сказала:

– А мой папа участковый!

– Я знаю, – улыбнулась ей Настя.

– Он ловит бандитов и следит за порядком.

– Какой у тебя папа молодец!

– А мама забыла про нас и не приезжает.

Настя взглянула на Фролову, а та вздохнула тяжко и прижала внучку к себе.

– Она не могла забыть таких хороших и красивых деток. Просто, наверное, так сложилась ее жизнь, и она никак не может вырваться с работы, – попыталась успокоить ее Голубкина. – Но она приедет. Как-нибудь, но мама непременно проведает вас.

– Уже столько лет прошло, а ее все нет и нет, – грустно сказал Анна.

– А что папа говорит?

– Папа говорит, что она далеко и не может приехать. Что у нее нет денег на билет. А я собираю денежки, что мне дарят, накоплю много и отправлю их маме, чтобы она купила билет и приехала к нам.

Настя смотрела то на нее, то на Ксению Васильевну, прекрасно понимая, что взрослые разбежались, а дети страдают и скучают по маме.

Из дома выбежал Валера и громко позвал:

– Ань, пошли быстрее! Смотри, что там показывают! Ты афигеешь!

– Не афигеешь, а удивишься, – поправила его бабушка.

Но дети уже не слышали ее слов, а неслись по дому, намереваясь посмотреть что-то там офигенное.

– Скучают по маме, – поведала женщина и вновь вздохнула.

Анастасия молчала, прекрасно понимая, что Василий настроен решительно и ни за что не позволит им видеться. Но вмешиваться не стала, зная и осознавая, что дела прошлые и семейные, и раз Вася решил, то так тому и быть. Она не станет говорить против него, всегда будет на его стороне, потому что любит, потому что желает занять ее место рядом с ним. Пока оно свободно.

– До свидания, – попрощалась она и зашагала по тропинке к калитке.

– До завтра, – ответила ей Фролова и ушла в дом.

Василий вернулся поздно вечером и первым делом вошел на кухню. Он включил свет, подошел к столу и замер. А сам тихонько приподнял край полотенца и уставился на пирожки. Мелькнула мысль, что это, скорее всего, мама приходила, чтобы подкормить свое взрослое чадо.

Он мигом достал сотовый и набрал её номер. Та ответила спешно, а он тихо поинтересовался:

– Ма, как дела?

– Получше, – призналась она. – Настя сделала второй укол, и сразу лучше стало.

– Ты сегодня пироги не пекла?

– Нет, – поведала она. – Жара на улице, да и давление скачет. А ты что, пирогов захотел?

– Нет, это я так спросил, – отговорился он и сразу понял, кто именно побывал у него в гостях.

– Аня и Валера уже спят, – сказала она тихим голосом.

– Отец приехал с работы? – спросил он.

– Да, дома уже давно. Ты не волнуйся, у нас все хорошо. Отдыхай.

– Спокойной ночи, – ответил он и отключил мобильник.

А сам присел к столу и задумчиво сказал:

– Ну, Сластёна, будем пробовать тою приворотную стряпню.

Он убрал телефон в сторону, взял пирожок, откусил его и понял, что тот с мясом и очень вкусный. И уже вслух довольно восхитился:

– Ну, не просто вкусно! А очень вкусно! Или это мне так с голодухи показалось?

Он ел пирожок за пирожком, а сам все думал о браконьерах, которые распустились в наглую и делают, что хотят. Вышестоящее начальство закрывает на все глаза. Да и сами местные депутаты не раз были замечены на той запрещенной охоте. Надо было срочно принимать меры. Сегодня ночью подстрелили две косули и тут же их разделали прямо на опушке леса. На той неделе вырезали все семейство кабанов вместе с кабанятами. Время для отстрела запретное, а они творят беззаконие и нарушают все правила и закон. В это время никто не убивает животных без надобности, потому что выводится потомство. И если подстрелить самку, то детеныши непременно обречены на верную гибель. А из этого следует, что, о размножении диких животных – можно забыть. Их численность и так сокращается, а тут отстрел кормящих самок и полный беспредел.

Егерь подключил телевидение. А в местной газете выставили фотографии с останками убитых зверей, которые браконьеры не увезли с собой.

В дверь неожиданно позвонили, и он громко крикнул:

– Кто там? Входите!

На пороге появился Проклов. Вид его был хмурым и даже удрученным. Он молча пожал ему руку и так же молча и устало плюхнулся на стул.

А Василий предложил:

– Пирожки будешь?

– Сам пек?

– Почему сам? Будущая жена!

Тот вышел из своего забытия, удивленно приподнял брови и спросил:

– Кто-кто?

Фролов налил в кружку молока и протянул ему.

– Пей и ешь. Поди, целый день голодный.

– Я и пить не хочу, и кусок в горло не лезет.

– Найдем мы их! Обещаю.

– Найти-то найдем, да только кто накажет этих зверюг? – возмущался Проклов.

– Суд накажет. Подадим на них в суд, и они не отвертятся.

– Мне мой хороший знакомый сказал, что с ними наш прокурор был. Ты думаешь, он их не отмажет?

– Отмажет, – согласился с ним Василий. – В нашем суде – да. А мы на них в Москву напишем! В Генпрокуратуру.

Григорий вздохнул от безнадежности и взял пирожок. А сам разломил его пополам, сразу откусил и стал медленно жевать. Потом как-то оживился, посмотрел на пироги и похвалил:

– Вкусные! И кто та будущая жена? Секрет, или все же, как другу, раскроешь тайну? Все та же, что в любви тебе призналась?

– Я раскрою, только ты никому. Даже своей Василиске.

– Обижаешь! – развел тот руками.

– Настя Голубкина.

– Настя?! – еще больше удивился Проклов. – Догадки сельчан подтвердились?

– Ага, – кивнул он головой и улыбнулся.

– И что у вас? Она ж молоденькая совсем.

– Она влюбилась в меня. А я не знаю, что теперь с этой молоденькой любовью делать?

– Слушай, она хорошая девчонка. Не шляется со всеми без дела, всегда вежливая, тактичная, веселая. Может, хватит одному бобылем-то жить?

– А разница в возрасте тебя не смущает?

– А зачем тебе бабка старая? – встал он на сторону Голубкиной. – С молодой куда интереснее. И сам молодым при ней будешь.

– Смеешься? Через пять лет я мужик-мужик! А она девушка в расцвете сил.

– И что?

– У меня Анька на девять лет моложе ее. Ты думаешь, она ее примет? Ладно Валерка, а дочка у меня смышленая и прямолинейная, она молчать не будет. Хотя тут сватала меня. И не поверишь, именно за Настю.

– Ну, дети-детьми, а одному спать тоже рановато! – заявил убежденно Григорий.

Василий вздохнул, прекрасно осознавая, что так оно и есть.

– А пироги отменные! Да еще и с мясом! – нахваливал Проклов, скорее, Настю, чем ее стряпню.

– Я понял, – задумчиво ответил ему Фролов, доедая очередной пирожок.

– Это вот, про любовь тогда, ты по этому поводу спрашивал? – вспомнил Гриша его тот странный звонок.

– Опростоволосился! – сознался Василий. – Если бы ты знал!

Проклов засмеялся, а на душе стало легко и весело. Жизнь идет своим чередом, и чтобы не случалось, люди влюбляются, женятся и создают семьи. И он будет безумно рад, если Вася вновь обретет свою вторую половинку. Ведь жить одному – это скучно и тоскливо, а еще неправильно.

Они долго сидели на кухне, пили чай и обсуждали план действия борьбы с браконьерами…

На следующий день Василий Михайлович специально подкараулил Анастасию за магазином и решил ее напугать. Как только она вышла из сельпо и побрела по тропинке, он догнал ее и строго заговорил:

– Так, гражданка Голубкина! Вчера вы были замечены в доме участкового, куда вами было совершено незаконное проникновение. А вторжение в чужие владения – это статья 139 уголовного кодекса Российской Федерации. И это уже преступление, которое наказывается штрафом или обязательными работами, либо исправительными работами на срок до одного года, либо арестом на срок до трех месяцев.

Настя мигом остановилась, повернулась к нему и мило ему улыбнулась.

А он продолжил:

– Теперь вы просто обязаны пройти со мной в участок и дать письменные признания по этому делу.

Девушка повела бровями, и счастливая улыбка застыла на ее губах.

– С удовольствием! – ответила она и замерла перед ним, ожидая своего приговора.

– Что значит, с удовольствием? – начал напирать на нее Василий. – За посягательства на частные владения, мне придется посадить вас под арест на пятнадцать суток, до выяснения обстоятельств.

– Обычно, для выяснения обстоятельств, сажают на сорок восемь часов. А потом или отпускают, или передают дело дальше.

– Откуда такие познания в правовых делах? – спросил он и засмотрелся на нее.

– Чай, не в допотопном веке живем! – напомнила она. – А ты будешь мне передачки носить?

– Ну, таких пирогов я не напеку, конечно. А вот чаем угостить могу.

– И куда мне идти?

– Пойдем в участок, – заговорил он ласковым голосом, – там и поговорим. А то мне скучно одному сидеть в кабинете.

Она немного подумала и кокетливо ответила:

– А мне с вещами в участок или как? Куда меня, на Калыму или отделаюсь условно-досрочно?

– Даже если ты что-то натворишь, я все сделаю, чтобы не запятнать твою репутацию, – пообещал ей Василий.

Но потом спохватился и поинтересовался:

– Да, кстати! А как ты в мой дом вошла?

– Двери надо закрывать, Василий Михайлович! – упрекнула его Настя.

– Там все было закрыто! – развел он в недоумение руками.

– А я умею замки вскрывать.

– Не надо вскрывать, я тебе ключ дам, если хочешь.

– Нет, – мотнула она отрицательно головой.

– Почему?

– Я пришла к тебе в дом, потому что знала, что тебя там нет. Если бы ты был там, я бы не вошла туда.

– Опять здрасти-мордасти! – возмутился он. – Так и будем бегать друг от друга и в прятки играть?

– Нет, не будем. Но в дом к тебе не пойду. Пока.

– Тогда пошли в участок. Это не дом, туда всем можно! – сказал он и подтолкнул ее вперед.

Пара прошла по селу и подошла к Правлению совхоза, где и находился его кабинет.

Василий открыл дверь ключом, пропустил девушку вперед и вошел сам. Он мгновенно засуетился, сразу включил чайник, а из стола достал шоколадку и протянул ей.

– А вы всем задержанным шоколад раздаете? – улыбалась Настя, глядя то на него, то на плитку шоколада.

– Нет, не всем. Только тем, кто по душе пришелся.

Она заглянула к нему в ящик, поняла, что там больше ничего нет, и укорила:

– Как плохо вы к людям относитесь. Что, так никто больше и не глянулся?

– Пока нет. До этого момента.

– А как же приглядеться? Или решил, что можно сразу и в омут с головою?

Он вздохнул легонько, глядя на нее, потом стал ближе и признался:

– Что-то плохо стал последнее время спать.

– Соловьи мешают? – решила уточнить Настя.

– И не только соловьи. А еще красивые девушки, которые задают задачки с тремя неизвестными. А у меня с математикой не совсем отлично было. Вот и ломаю голову, что, да как?

– А ты не ломай. Ты лучше сердечко свое послушай. Что оно тебе подсказывает?

– Оно говорит, чтобы я скорее налил в чайник воды. Потому что он пустой и сейчас сгорит напрочь. Придется покупать новый.

Они вдвоем посмотрели на электрический чайник и поняли, что так оно и есть.

Настя мигом выдернула шнур из розетки и весело упрекнула:

– И стоит!

– Не хотел выглядеть жадным бакланом перед симпатичной задержанной.

– Если бы он сгорел, то ты выглядел бы растяпой! Воду наливай, – указала она глазами на бутылку с водой.

Василий налил воду, снова включил чайник и предложил:

– Присаживайся.

А сам снял фуражку, положил ее на стол и достал чистый лист бумаги. Он поискал взглядом авторучку, нашел ее за ежедневником и протянул девушке.

– Пиши, – сказал он.

– Что писать? – усаживаясь поудобнее, спросила Настя.

– Как все было.

Она улыбнулась, приняла от него авторучку и начала писать, красиво выводы каждую буковку.

Но посидеть и поговорить им не удалось. Сначала ворвался Журавлев и с ходу стал кричать, что творится безобразие, и никому до того нет дела. Ничего внятного не объяснив, он так же шумно удалился, а его крики и возмущения все еще доносились с улицы.

Следом пришла Ушакова – с жалобой на соседку, и принялась сыпать бранную ругань в адрес тихой и скромной бабульки.

Фролов слушал ее, не перебивая, а та стукнула кулаком по столу и пригрозилась:

– Я этого так не оставлю! До министра дойду! А эту гадину обдиру, как липку!

Она тут же повернулась и ушла, выпустив пар и гнев на участкового.

Он проводил ее пристальным взглядом, тяжко вздохнул и был рад, что она покинула его кабинет.

Настя улыбнулась, зная скверный характер Ушаковой, и была уверена, раз та пригрозилась, то обязательно дойдет, если не до министра, то в город в полицию – к высшему начальству, она непременно наведается и устроит там разнос по полной программе. Она знала ее соседку – бабушку Полину, добрую, тихую старушку, которая и мухи не обидит, не то чтобы оттяпать у Ушаковой что-то незаконное или что ей никогда не принадлежало. Но живут рядом такие вот соседи и никуда от них не деться, если только куда-то съехать. Но куда съедешь на старости лет, когда тут все родное и дорогое сердцу?

Но не успели они перевести дыхание, после крикливой дамочки, как в кабинет ворвался председатель и с ходу заговорил:

– Вася, я их кончу, если ты не вмешаешься!

– Кого? – спросил его Фролов и мгновенно посмотрел на Настю, понимая, что она стесняется всех этих громкоголосых визитеров и жалобщиков.

– Соловьевых! – отвечал тот на повышенных тонах. – Ну, опять самогона нажрались и устроили себе выходной!

– Что ты от меня хочешь?

– Отними аппарат и сделай хоть что-нибудь с ними! Я же не могу ворваться к ним в дом и требовать хоть что-то! А у тебя власть! Ты для этого тут и поставлен, чтобы следить за всеми!

– Я уже был у них. Аппарата не нашел, самогона тоже.

– А ты за сараем в погребе смотрел?

– За каким сараем?

– За их сараем! – склонился к нему Ивлев, давая понять, где именно надо искать тот аппарат. – Который за двором, ближе к саду.

– А это их сарай?

– А чей же! – развел руками Николай Георгиевич.

– Я думал, что Боровковых, – честно признался он. – Хорошо, я обязательно туда загляну.

– Когда? – не отставал от него председатель.

– Потом! – ответил Василий серьезным тоном и вновь посмотрел на Настю.

На нее перевел взгляд и Ивлев, а сам в очередной раз задал вопрос:

– Вася, а что мне с Соловьевыми делать?

– Накажи рублем.

– Как? Они и так копейки получают! Хочешь, чтобы воровать пошли? Потом тебе же с ними и мучиться! И мне одни убытки.

– Егорыч, отстань. Потом посмотрю и приму меры, – отговорился Фролов и в очередной раз взглянул на свою «задержанную».

Ивлев подозрительно посмотрел сначала на него, затем так же косо и настороженно перевел взгляд на Голубкину, ничего не понял, но в голове мелькнула мысль, что здесь что-то не так. А сам поинтересовался:

– Настя, а что ты тут делаешь?

– А меня арестовали, – серьезно заявила она.

– Арестовали?! За что? – растерялся мужчина и никак не мог поверить, что эта тихая и добрая девушка могла хоть что-то натворить.