Сентябрьский жасмин

Анастасия проводила его пристальным взглядом, а затем повернулась и пошла в дом. На душе было радостно и хорошо. Хотелось петь, танцевать и кружиться по весеннему саду. Она остановилась у крылечка, подняла голову и взглянула в небо.

Ярко светило весеннее солнце над головой. По-особенному плыли белые пушистые облака, налетая друг на друга. А где-то в кустах сирени, знай, насвистывает звонкоголосый соловей, наполняя округу своими удивительными трелями.

– Теперь он знает, что я его люблю! – радостным голосом произнесла она. – Он знает и будет думать обо мне.

А сама вбежала по ступенькам наверх, достала ключ и открыла замок.

Родители были на работе, и в доме никого не было.

Анастасия вошла, с ходу включила музыку и закружилась по светлой комнате, наслаждаясь своим долгожданным счастьем.

Василий Михайлович проехал к себе в участок. И первое, что он сделал – это позвонил своему другу-егерю.

– Гриш, привет.

– Привет. Что нового в округе творится? – поинтересовался Проклов.

– Там кто-то волков спугнул. Они средь бела дня просеку с волчатами переходили. Сразу целой стаей. Ты знаешь что-нибудь про то?

– Да, устал я уже всех гонять! – честно сознался тот. – Уже и угрожали мне, и взятки совали. А последний раз детьми пугали. Мол, не досчитаешься своих зверьков.

– Кто?

– Все те же.

– Пиши заявление на них.

– И что с того? Они опять откупятся и всё. Сам знаешь, там у них всё повязано.

– Пиши заявление, я сам этим займусь. До генерала дойду.

– Тебе тот же генерал сам по шее и надает, – отказывался егерь от таких заявлений, зная наверняка, что ничего браконьерам не будет.

– А давай телевидение подключим, – предложил Василий. – Сразу увидит вся страна, и, думаю, без внимания точно не оставят.

– Они детьми меня пугали, за них боюсь.

– Сволочи! – выругался Фролов. – Тогда тем-более.

А сам понимал, работа работой, но, когда дело дошло до угроз, да еще и малыми детьми, тут на все согласишься, лишь бы защитить своих ребятишек.

– Ладно, съезжу и посмотрю их логово. А там решу, что дальше делать, – согласился Проклов.

– Ты будь поосторожнее. И звони, если что, – напутствовал его участковый. – А хочешь, я с тобой поеду? Вдвоем повеселее будет и поспокойнее.

– Тебе своей работы мало? – возразил Григорий, не желая отвлекать друга от его прямых обязанностей.

– Это тоже моя работа. Раз я тут поставлен, то должен защитить и человека, и скотину, будь она даже дикая. А уж друга с семьей – это в первую очередь.

– Ну, смотри сам. Если занят, то не надо, а не занят…

– Не занят, на данный момент.

– Тогда поехали, – согласился егерь.

– Жди. Только давай на твоей машине, а то моя сегодня не завелась.

– Заметано, – дал добро Григорий и засобирался на улицу.

Из комнаты вышла супруга и спросила:

– Что-то случилось?

– Вася ехал по лесу, а там волки свое потомство переводят через дорогу.

– Спугнули? – смотрела на него Василиса.

– Скорее всего, да. Просто так, да еще и белым днем, гулять по лесу они не будет – это точно. Да еще и с волчатами.

– Ты туда?

– Да. Поедем с ним глянем, что там не так.

А сам вышел, с ходу забрался в свой УАЗик и завел двигатель. По пути целенаправленно заехал в участок и подождал, когда выйдет его друг.

Фролов появился в дверном проеме и устремился к нему. Он уселся в салон на переднее сиденье, мгновенно захлопнул за собой дверцу и сразу пожал ему руку.

– Привет. Как сам? – поинтересовался Проклов и включил зажигание.

Машина медленно отъехала от правления совхоза и двинулась в сторону леса.

– Сегодня отлично! Несколько минут назад мне призналась в любви самая красивая девчонка в Заречье, – похвастался он.

– О как! – моментально насторожился Григорий. – Это кто у нас такая?

– Я так ошалел от ее признаний, что теперь хожу и думаю, а что мне со всем этим делать?

– Жениться тебе пора! – напомнил ему Гриша.

– Ой, женюсь! – улыбался он. – И будет у меня не двое, а трое детей.

– Что, совсем малолетка?

– Да нет, уже совершеннолетняя. Только я не понял, когда она успела вырасти?

– Имя назовешь?

– Пока нет. Без обид. Тут надо подумать, как ее теперь не обидеть, когда буду отказ давать. А то она грозится в монастырь уйти.

– Ого! – воскликнул Григорий, глядя на него с улыбкой. – Тут, по ходу, все серьезно.

– Да уж, куда серьезнее! – согласился он. – Я даже пожалел, что в город сегодня поехал.

– Да ладно! Приглядись, вдруг хорошая девушка. А на возраст не смотри, некоторые молоденькие будут посерьезнее стареньких. Я сколько со своей Наташкой встречался? Вроде и возраст, и давно пора было бы поумнеть, а все пустое. А Ваську встретил, совсем девчоночка была тогда. Маленькая, худенькая, такая робкая и стеснительная, а вон как управляется с нашей бандой. Детей мне нарожала. А Наташка не родила бы мне столько. Она о детях и слышать не хотела, все гулянки и танцульки на уме были. Вот и, поди, угадай их баб.

– Боюсь опять ошибиться, – честно сознался Василий.

– А ты не суди всех женщин по одной. Что теперь, так и будешь один жить? Люба отломанный ломоть, забудь ее. Я бы давно женился на твоем месте – в отместку ей, – рассудил Проклов. – Она, значит, живет там в свое удовольствие, а я должен один прозябать? Нет уж! Мы тоже парни хоть куда!

– У меня дети. Им не просто женщина нужна, а мать, – напомнил он. – И кого я в дом приведу, от этого будет зависеть не только их судьба и счастливое детство, но еще и моя. Я же тоже весь издёргаюсь, пока они уживаться и притираться будут. У меня одна Анька чего стоит. Она понимает, раз женщины в доме нет, то она там за хозяйку. А придёт чужая и станет отбирать у нее бразды правления и первенства. Ты представляешь, что начнётся?

– Тогда молоденькая в самый раз! Они ближе по возрасту и мигом найдут общий язык.

– А взрослая помудрее будет, – стоял на своем Василий.

– Не скажи! – снова возразил ему Григорий. – Вон, некоторые женщины до старости ведут себя как чумные. Какая там мудрость? Они про нее и не слышали вообще! А другая юная совсем, но так умненько рассуждает, что заслушаешься.

– Надо подумать.

– Вам не думать, вам пообщаться надо. Ты узнаешь ее получше, она тебя.

– Да, я знаю ее!

– А что про нее в селе говорят?

– Ничего плохого не слышал.

– Вот! Это уже большой плюс! Людей не обманешь. Птицу видно по полету.

– И что мне теперь делать с этой «Ласточкой»? – задался вопросом Фролов.

– Покажешь? – пытал его друг с улыбкой на лице.

– Попозже. Вот разберусь со своими мыслями и думами.

– А что тебе сердце подсказывает?

– Знаешь, какая-то радость в душе появилась, – честно сознался он.

– Уже хорошо! Значит, она тебе немного, но нравится!

– Она красивая. А еще стеснительная и добрая.

– Ой! – воскликнул радостно Проклов, – надо пошпионить за тобой. Я же теперь спать не буду.

Они въехали в лес, проехали в глубь и остановились. Егерь мигом заглушил мотор и осмотрелся.

Мужчины вышли из УАЗика и прислушались к тишине.

Григорий знал, где находилось логово волков, и привез участкового именно туда. Так и есть, стая ушла с нажитого места, и теперь предстояло выяснить, куда именно? Он хорошо угадывал все повадки диких обитателей этого леса, их нравы и располагал их численностью. Он не раз устанавливал за зверем слежку, ставил камеры, чтобы знать о волках почти все. Но точно был уверен, что свое потомство они берегли, всячески скрывали от посторонних глаз, не давая приблизиться к ним никому и ни при каких обстоятельствах.

Мужчины объехали все владения и выследили, куда именно перешли хищники. Егерь остался доволен. Численность волков не уменьшилась. А из этого следовало, что зверя просто спугнули. Но он оказался мудрее и хитрее человека, не стал ждать опасности, а быстро спрятал своих волчат подальше от браконьеров.

– Ну что? – улыбнулся Василий, глядя на просторы родного края. – Красотища-то какая!

– И на душе стало легче. Хоть волк остался нетронутым, – потянулся довольно Проклов.

– Вот и я тоже, как одинокий волк, – сказал Фролов и вздохнул.

– А ты знаешь, откуда пошло такое высказывание? – спросил его Григорий.

– Нет.

– Волки живут стаями. Они настолько преданы друг другу, что, когда самка или самец погибают, они остаются одинокими до конца своей жизни. Второй раз они пару не создают. Поэтому они так бережно относятся друг к другу.

– Как интересно.

– А еще у них свои регалии и порядки. Есть вожак, есть старшие, которые следят за младшими, кто-то следит за обучением волчат. А если молодая самка не справляется с должным уходом за детьми, то старая самка может запросто взяться за воспитание потомства и нерадивой мамаши тоже.

– Подзатыльники получают все разом? – улыбнулся Василий.

– Еще как! У них с этим очень строго!

– С волками жить, по волчьи выть?

– Они очень мудры и осторожны. Хоть и хищники, но просто так на человека нападать не станут. Вот ты ехал сегодня, а они шли целой стаей. И ни один на тебя не кинулся, хотя загрызть могли насмерть. Но важнее им было – это увести и спрятать свих детенышей. Порычали на тебя, предупредили, чтобы ты стоял и не двигался, и удалились восвояси.

– Я и Насте сказал, что они сейчас уйдут.

– Насте? О! Ее зовут Настя! – мигом насторожился егерь. – Интересно! И какая именно? У нас их в селе пять. Ну, я имею в виду, кому за восемнадцать.

– Не пытай меня, – ушел от ответа Вася, – все потом.

– А это не наша будущая медичка? И красавица, – рассудил он, – и тихая, и скромная. И очень приветливая. Точно! Ее в селе все любят!

Фролов промолчал, глядя в сторону. А Проклов улыбнулся и сказал:

– Ладно, шпионить и пытать не буду. Поехали к тебе в участок, кофе попьем. Я угощаю. Заодно в магазин заедем, продукты купим.

А сам смотрел на друга и очень хотел, чтобы он скорее нашел свою половинку.

Григорию недавно исполнилось тридцать восемь. Высокий, серьезный, уверенный в себе, с русыми волосами и голубыми как небо глазами. Он был молод, здоров, полон сил и энергии. Проклов родился и вырос здесь, и места эти были ему до боли родными, знакомыми и любимыми. После окончания школы, он уехал учиться в Воронежский государственный лесотехнический университет, чтобы затем вернуться в родное село и работать в лесном хозяйстве. На последнем курсе он познакомился со своей будущей женой. Василиса была из детского дома, и это сыграло важную роль в их судьбе. Гриша влюбился, но увезти ее сразу с собой – не решился, потому что дома его ждала Наталья. Они вместе учились в школе и, казалось, любили друг друга. И надо было понять для себя, что делать дальше? Но прожив в селе год, он окончательно понял, что с Натальей у них ничего не получится, и он порвал с ней отношения окончательно. А сам купил билет и уехал обратно в Воронеж.

Но Василиса на тот момент была уже несвободна. За год он ни разу ей не позвонил, и она нашла ему замену.

Григорий расстроился, но сдаваться и отчаиваться не собирался. Он купил большую охапку белых роз, подогнал к дому автовышку, забрался в нее, и водитель поднял его к нужному окну.

Василиса сидела на кровати и грустила. Она уже знала, что он приехал, но обида сыграла свое дело, и девушка отказалась с ним встречаться, не желая расстраивать своего нового друга.

Проклов тихонько постучался к ней в окошко, а сам верил и надеялся, что она все равно выберет его и будет с ним. И то, что она была не одна в этот момент, подстегнуло его еще больше и заставило срочно принимать меры к исправлению ситуации.

Василиса увидела его, бросилась к окну и распахнула створки.

– Вась, прости меня дурака. Я так тебя люблю! Выходи за меня замуж, – предложил он, виновато глядя на нее.

А сам бросил к ее ногам розы и перебрался к ней в комнату.

– Сюда могут войти, – заволновалась она. – Что ты делаешь со мной?

– Ты любишь меня?

– Я ненавижу тебя! Ты уехал и даже не позвонил мне! – сыпала она упреки. – А я так ждала твоего звонка, так ждала!

Девушка резко отвернулась от него, объявляя свой протест.

А он обнял ее, притянул к себе и тихо сказал:

– Мы бываем иногда несмелыми мужчины. Но я думал о тебе каждую минуту и каждую секунду!

– Тогда почему не звонил? – снова упрекнула его Василиса.

– Надо было разобраться и распрощаться с прошлым, чтобы будущее было светлым и хорошим.

Она взглянула на него и тихо спросила:

– Разобрался?

– Да.

– Окончательно?

– Да.

– И мне никто не повыдергивает мои кудряшки, когда я приеду к тебе в Заречье?

– Никто и никогда!

– Но я не могу, – мотнула она головой, – я не хочу обидеть Сашу. Он хороший и верит, что мы скоро поженимся. Мы даже уже кольца обручальные смотрели.

– Ты любишь его?

– Нет, – честно созналась она. – Просто мне его жалко.

– Нельзя жить с человеком только ради жалости. Ты загубишь его жизнь и свою.

– А ты? Ты не загубишь мою жизнь? Почему я должна тебе верить? Ты уже предал меня и показал себя с другой стороны.

– Поверь, я не мог раньше приехать.

– А объяснить ты мог?

– Мог. Но не знал, как это сделать.

– А если бы я успела выйти замуж?

– Но ты не вышла еще. И я тебя прошу, подумай хорошо. Ведь замужество – это на всю жизнь. Ты готова прожить с Сашей вместе до глубокой старости?

– Я не могу тебе сейчас ответить. Я должна поговорить с ним.

– Хорошо, поговори, – согласился он. – Видно пришла моя очередь волноваться и мучиться.

Василиса отвернулась от него и тихим голосом попросила:

– Уезжай, прошу тебя. Твои родители не примут меня, я из детского дома. Зачем им такая сноха?

– Когда я собирался сюда, моя мама сказала, чтобы я без тебя не возвращался.

– Откуда она знает, какая я?

– Я ей всё про тебя рассказал. Она ждет тебя.

– А папа?

– И папа тоже.

Девушку бросилась ему на грудь, а он обнял ее и прижал к себе.

За этим занятием и застал их Саша. Он вошел, сразу все понял, но молчал.

Они тоже молчали, глядя на него.

– Значит, уезжаешь? – спросил ее Александр.

– Уезжаю, – ответила ему Василиса.

– Ну что ж, желаю счастья.

Она шагнула к нему и виновато извинилась:

– Саш, ты прости меня, но сердцу не прикажешь.

– Да, я и сам уже думал отпустить тебя. Я же видел, ты не любишь меня, – поведал он грустно и усмехнулся. – Просто все еще надеялся, что стерпится-слюбится.

– Ты хороший. Ты найдешь еще себе девчонку. Просто я очень люблю Гришу!

– Ты звони, если что, – напутствовал он. – И знай, я всегда приду тебе на помощь.

– Спасибо! – прильнула к нему Василиса. – Я знала, ты непременно меня поймешь.

– Тогда друзья?

– Конечно, друзья! – обрадовалась она, что расставание оказалось таким легким.

Александр постоял и ушел, прекрасно понимая, что он тут лишний. А Васька собрала свои пожитки, Гриша подхватил ее чемодан, и они уехали в Заречье.

Василиса была рада такому переезду, да и вообще таким переменам в ее жизни. В городе ее ничто не держало. Родных не было. Только квартира, которую ей дали, после выхода из детского дома. Но жилье никуда не денется, его можно сдать или продать. Они потом подумают над этим и примут совместное решение.

Родители Григория приняли сноху хорошо. Они окружили ее вниманием и любовью, понимая, что в детском доме девочка всего этого была лишена. Потом сыграли свадьбу, и молодые стали жить отдельно.

Как специалисту Григорию построили дом. И зажила молодая пара в любви, согласии и гармонии.

А потом и детки пошли. Один за другим на свет появились четверо ребятишек.

Василиса занималась домом, детьми и вела хозяйство. А Григорий работал и, в свободное от работы время, помогал супруге. Так и жили они дружно и счастливо.

Мужчины вернулись в Заречье. По пути заскочили в местный магазин и прикупили продуктов. Уже вскоре они сидели в кабинете и пили кофе.

Но посидеть и поговорить им не дали, тут же влетела Григорова и с ходу завопила:

– Вася, ты куда смотришь? – размахивала она руками. – Уже третий раз к тебе сегодня прихожу, а тебя все нет и нет!

– Что у вас опять стряслось? – спокойным тоном спросил он.

– А вот стряслось! – всплеснула она руками. – Я ей уже сколько раз говорила, отстань от меня со своим выгоном! Он перед моим домом! Почему я должна его уступать кому-то? А она своего бычка мне под окна привязывает и всё! – негодовала женщина. – А он гадит там, понимаешь? У меня перед входом и гадит! А я сегодня в магазин пошла в новых туфлях. Как человек! Платье красивое надела. И вляпалась в его фекалии!

Мужчины переглянулись, тихонько улыбнулись, чтобы она не заметила, прекрасно осознавая, что тогда начнется, если дамочка узрит, что это они над ней посмеялись.

– Хорошо, я поговорю с ней, – соглашался он.

– Уж, поговори обязательно! – настаивала Наталья Ивановна. – Ну что ей луга мало? Что она на скандал все время нарывается? А у меня нервы не железные! – погрозилась женщина. – Я могу и топором обухом промеж глазенок врезать!

– Кому? – решил уточнить Фролов.

– Быку, конечно!

– Ну, бык-то в чем виноват? – попытался сгладить углы раздора участковый.

– А могу и ей! – сообщила Григорова, грозясь пальцем. – Но так не хочу в тюрьме сидеть за эту малахольную! Она же ущербная! Ее даже похоронить будет некому!

– Обещаю, что поговорю с ней. А вы прекратите тут угрожать. А то на статью наугрожаете себе. За угрозы три года дают.

– Да ладно? – улыбнулась она. – Это я так, для острастки. Больно туфли новые жалко было.

– Хорошо, я обещаю, что непременно вразумлю вашу соседку.

– Вот и славненько, – выдохнула Наталья Ивановна и счастливая улыбка застыла на ее немолодом лице. – До свиданьица вам. Простите, что побеспокоила.

– До свидания. И если что, не надо никого убивать, а приходите ко мне. Я вас выслушаю и приму меры.

– Вот, какой ты хороший, Вася! – сыпала она комплименты. – Дай Бог, тебе бабенку добрую! Не зануду и хозяйственную.

– Вот ваши бы слова и Богу в уши! – согласился он.

– Пошла я, – махнула рукой Григорова и направилась к выходу.

У двери оглянулась и весело выдала:

– Заходите, чайком вас угощу. И у меня на примете для тебя есть такая невеста хорошая! Могу сосватать.

– Я уж сам как-нибудь, – отговорился Фролов, зная ее несносный и настырный характер.

– А как невесту зовут? – решил уточнить Проклов, с улыбкой наблюдая за их разговором.

– Настенька. Медичка наша. Ну, до того девка хороша! И уважительная! И добрая! И покладистая! И помощница какая! – качала она головой, расхваливая Голубкину. – И красавица, каких в округе не сыскать!

Василий Михайлович улыбнулся, вспоминая свою поездку и признания девушки.

– Ой, хороша! – не унималась Наталья Ивановна. – А как она уколы делает! Ну, ни капельки не больно! Вот будто и не колола она ту иглу. Говорю ей: все? А она мне: всё. А я и не почувствовала. До чего рука легкая!

– Я обязательно подумаю над вашим предложением, – соглашался он, не зная, как выпроводить дамочку из кабинета. – До свидания.

– До свидания, – попрощалась женщина и вышла.

Проклов засмеялся и спросил:

– Попала в точку?

– Вот бывают же такие бабы! – качнул головой Фролов.

– Какие?

– Настырные и надоедливые!

– Да ладно, зато с ними весело и прикольно.

– Будет тебе прикольно, когда она быку или соседке лоб расшибет топором, за свои новые испачканные туфли.

– Эта может! – согласился с ним Григорий. – А потом еще и добавит.

Они попили чаю, и Проклов уехал домой.

Фролов остался в кабинете, но из головы никак не шел тот разговор с Настей. Он взял авторучку и начал теребить ее, а сам уставился в окно и задумался. Он взрослый мужик, а она еще совсем молоденькая. Хоть и исполнилось ей девятнадцать, но выглядела она совсем молодо, словно несовершеннолетняя. Да и связывать себя узами брака, он не собирался и не торопился, потому что прежняя жена напрочь отбила ему эту охоту – жениться еще раз.

Он вспомнил, как познакомился с Любой. Как влюбился в нее. Как задаривал её цветами и так красиво за ней ухаживал. Потом родились дети, один за другим. Люба начала грустить по городской жизни, стала какой-то раздражительной, плаксивой и злой. Она часто сыпала какие-то необоснованные упреки в его адрес. А потом и вовсе загуляла с его другом. Он не стал выяснять, что, да как. А просто собрал её вещи и отвез их в город к родителям. Она пыталась оправдаться, ссылаясь на скучную жизнь в селе. Но он не стал ее слушать, а только сказал:

– Дети останутся со мной.

– Я мать! – возмутилась она.

– Ты плохая мать! И я не позволю губить их души.

– Ты вечно на работе! Тебя нет дома!

– Я найму им няньку. А ты попытаешься судиться и забрать их у меня, я пристрелю тебя!

– Ты сумасшедший!

– И пусть. Но я женился и рожал их не для того, чтобы они видели, как их мать путается с чужими мужиками.

– Это ты виноват! – выкрикнула Люба.

– Я виноват, что ты блудливая овца? Смешно! Я тебе не изменял и даже не собирался! А ты забудь нас. И только попробуй появиться в Заречье.

– А что ты детям скажешь?

– Скажу, что ты умерла.

– Это жестоко! Они не простят тебе этого!

– Повзрослеют и простят, – ответил он.

Василий Михайлович встал, прошел к окну и выглянул на улицу.

Там бушевала весна. Погода была на удивление погожей, теплой и по-весеннему приятной. Кругом цвела черемуха, наполняя воздух ароматами белоснежных соцветий. Прямо у здания ковром распустились желтые одуванчики. Их яркие цветы приятно радовали взгляд.

Сновали туда-сюда машины, трактора – это трудяги возвращались с работы, после долгого трудового дня. В селе всегда так, встают с рассветом, а ложатся после заката.

На велосипедах и мопедах по всему Заречью носилась ребятня, и словно никому не было дела до молодого участкового.

А на душе стало как-то хорошо и радостно. Перед глазами всплыл образ Насти, и их разговор вновь и вновь крутился в его голове. «Я буду вам верной женой, – обещала девушка. – Но, возможно, у меня не будет детей», – вспомнил он ее признания. «И что же мне теперь делать-то, со всеми этими секретами и чувствами»? – задавался вопросом Василий. А сам потянулся легонько и решил, что девушка она молодая, пострадает немного, успокоится, и все у нее пройдет.

Фролов посмотрел на свои наручные часы и понял, что пора бы ему уже и закончить свой рабочий день, пока кого-нибудь не занесло к нему ещё. Он знал, кому надо, те и домой придут, будь то день или ночь.

Он спешно вернулся к столу, взял свою папку и сразу же направился к выходу. Но думы о Насте не покидали его. Василий поймал себя на мысли, что он думает о Голубкиной все время, даже когда с кем-нибудь разговаривает или решает дела по работе.

Дома его уже ждали дети. Мама присматривала за внуками, пока он был на службе. Несколько лет назад она оставила работу, чтобы было кому смотреть за подрастающим поколением.

Отец продолжал трудиться в селе, работая шофером на КамАЗе.

– Папа пришел! – кинулась к нему Аня и с ходу обняла его.

Следом подбежал сын и тоже прильнул к нему.

Василий погладил их и весело спросил:

– Ну что, слушались бабушку или опять ей нервы трепали?

– Слушались, – поведала Ксения Васильевна и улыбнулась, глядя на них со стороны.

– Ты скажи мне, если что, я их тогда на пятнадцать суток арестую, – шутил он, разглядывая светлые глазенки своих детей.

– Да нет, думаю, что до этого не дойдет, – отвечала ему мать, улыбаясь.

А сама засобиралась домой, но на прощание попросила:

– Позвони мне потом. Мне есть, что тебе сказать.

– Хорошо, – согласился сын.

– Только чтобы дети не слышали.

– Уже заинтригован. Давай сейчас говори.

– Тогда идем на улицу, – поманила его за собой матушка.

Они вышли во двор, медленно дошли до калитки, и Ксения Васильевна заговорила:

– Мне Люба звонила, хочет детей увидеть. Умоляла уговорить тебя, чтобы ты разрешил ей хоть разочек приехать и повидаться с ними.

– Нет, – заявил он категорично.

– Они же скучают по ней, – решила разжалобить его мать.

– Нет и все. Свой выбор она сделала, когда к чужому мужику сбежала и про них напрочь забыла.

– Они вырастут и все равно будут с ней общаться.

– Вот когда вырастут, пусть общаются. А сейчас ломать их судьбы и коверкать их душонки, я не позволю. К тому времени они уже окрепнут и будут иметь своё мнение и свои жизненные позиции. И сломить их будет очень сложно.

– Ты подумай, – стояла она на своем и погладила его по руке. – Они очень по ней скучают!

– Мам, наверное, я скоро женюсь, – неожиданно поведал он.

– Женишься? – удивилась она. – На ком?