Азбука спасения. Том 27

Так и при исследовании красоты, несовершенный по уму, как скоро увидит какой-нибудь предмет, имеющий вид некоторой красоты, то самое (в нем) сочтет прекрасным по своей природе, что привлекает удовольствием его чувство, больше сего не старается ничего исследовать, а кто имеет чистое око души и может созерцать такого рода предметы, тот, оставив восхищаться веществом, подчиненным идее красоты, пользуется видимым как некоторою ступенью к умосозерцанию красоты разумной, по общению с коею и все прочее есть и называется прекрасным. Но при такой грубости ума, составляющей принадлежность большей части людей, мне кажется трудным делом, чтобы те, кои в своих понятиях отделяют и разъединяют вещество от созерцаемой при нем красоты, могли понять сущность прекрасного самого по себе, и если кто захочет внимательно исследовать причину превратных и ложных представлений, то, мне кажется, не найдет никакой другой, кроме той, что чувства души нашей не обучены тщательно различать, что добро и что не таково.

Посему, уклонившиеся от стремления к истинному благу люди, одни ниспали в любовь плотскую, другие увлеклись страстью к бездушному веществу денег; иные поставили для себя благо в чести, славе и господстве; некоторые страстно предались искусствам и наукам, а более грубые ценителями прекрасного сделали гортань и чрево. Отрешившиеся же от грубых понятий и пристрастия к предметам видимым взыскали простое, невещественное и не имеющее вида естество красоты, они не обманулись в избрании вожделенного блага и не увлеклись прелестью подобного рода предметов настолько, чтобы, видя кратковременность заключающегося в них удовольствия, не прийти к презрению оных.

Итак, вот путь, ведущий нас к обретению истинно прекрасного: все прочее, что влечет к себе расположение людей, что считается прекрасным, а потому удостаивается заботы и внимания, презирать, как низкое и кратковременное, и ни на что таковое не тратить своей желательной силы, но и не оставлять оной в праздности и неподвижности, заключив ее в самих себе, а очистив от пристрастия к предметам низким, возводить туда, куда не досягает чувство, так чтобы ни красота неба, ни сияние светил, ни другое что из видимых красот не приводило нас в удивление, но чтобы созерцаемая во всех этих предметах красота руководила нас к желанию той красоты, которой славу поведают небеса и ведение, о которой возвещает твердь и все творение (Пс.18:2).

Когда душа возвысится до такой высоты, и все ею понимаемое оставит позади себя, как низшее искомого предмета, тогда достигнет уразумения того величия, которое превознесено превыше небес. Но как может взойти на такую высоту тот, чьи заботы обращены к предметам низким? Как может возлететь на небо тот, кто не окрылил себя небесными крыльями и посредством высокой жизни не сделался легким и способным подниматься кверху? Кто так чужд таинств евангельских, что не знает, что одна есть колесница для подъятая души человеческой на небо – уподобиться видом летающей голубице, которой крыльев возжелал себе пророк Давид (Пс.54:6). Сим иносказанием Писание обыкновенно именует силу Духа, потому ли, что птица сия не имеет злобы, или потому, что она гнушается зловония, как говорят наблюдатели.

Итак, кто отдалился от всякой гневливости и зловония плотской нечистоты и возвысился над всеми низкими и земными предметами, или лучше, вышеуказанными крыльями возлетел выше всего мира, тот найдет то, что единственно достойно желания, сделается и сам прекрасным, приблизившись к красоте, и, пребывая в оной, станет чистым и световидным по общению с истинным Светом.

Как подошву ноги называем пятою, так у души может быть подошва, которою соприкасается она со сродным ей телом, и тем подлежащему сообщает чувствительную силу и деятельность. Посему, когда презрительная и зоркая сила души занята чувственным, тогда в пяты ее перемешается естество очей, которыми рассматривает дольнее, оставаясь не видящею высших зрелищ. Но, если, познав суетность подлежащего рассмотрению, возводит взор к Главе своей, Которая, как толкует апостол Павел, есть Христос (Еф.4:15), то, да ублажается за острозрение, имея очи там, где нет помрачения злом. Великий Павел и иные, если подобно ему велики, и все, которые о Христе живут, движутся и существуют, имели очи во главе. Как сущему во свете невозможно видеть тьму, так невозможно и имеющему око во Христе устремлять его на что-либо суетное. Посему, кто имеет очи во главе, глава же, как уразумели мы, – начало всего, тот имеет очи во всякой добродетели (потому что всяческая добродетель есть Христос), – в истине, в справедливости, в нетлении и во всяком добре.

Преподобный Петр Дамаскин

Рассуждение… есть свет, и рождающееся от него прозрение есть самое нужное из всех дарований. Ибо, что наиболее нужно человеку, как не то, чтобы видеть тайные хитрости демонов и охранять свою душу при содействии благодати.

Рассуждение знает время, потребность, устроение человека, свойство его, силу, ведение вопрошающего, произволение его, намерение Божие, смысл каждого изречения Божественного Писания и многое другое. Не имеющий рассуждения, может быть, и много трудится, но не достигает цели. Если же найдется человек, имеющий рассуждение, то он бывает руководителем слепых и светом для находящихся во тьме, и к нему должны мы во всем обращаться и принимать от него все, хотя может быть, по неопытности нашей, и не то находим, чего желаем. Однако имеющий рассуждение из того наиболее бывает познаваем, что он может и нежелающих, и неохотных расположить к тому, что он говорит. Ибо через него действует Дух, испытающий все и совершающий Божественные дела, так, что может и не хотящий ум заставить вернуть…

Преподобный Максим Исповедник

Как для тела миром служат вещи, так и для ума миром служат помышления; и как тело любодействует с телом женщины, так и ум любодействует с помышлениями о женах воображением своего тела, ибо он зрит мысленно образ своего тела совокупляющимся с образом женщины. Равно в мыслях отмщает он образом своего тела образу обидевшего. То же бывает и с другими грехами, ибо, что тело в мире вещей делом производит, то производит и ум мысленно в мире мыслей.

Авва Евагрий Понтийский

Что око в теле, то ум в душе. Ум блуждающий устанавливают – чтение, бдение и молитва. Когда ум во время молитвы не воображает ничего мирского, значит, он окреп.

И добродетели, и пороки делают ум слепым: при первых не видит он пороков, а при вторых – добродетелей.

Авва Исайя

Что доставляет непрестанный свет уму?

Три добродетели доставляют непрестанный свет уму: незнание лукавства ни в каком человеке, перенесение всего случающегося без смущения, благотворение врагам.

Если ум тщательно будет стоять над чувствами своими, то приобретает бессмертие.

Как нельзя одним глазом смотреть на небо, а другим – на землю, так и уму нельзя пещись и о Божием, и о мирском.

Когда ум достигнет видения славы Божества, тогда страшатся его враги.

Преподобный Никодим Святогорец

Если хочешь соединиться с Богом…

Если ты желаешь легко и удобно освободиться от… заблуждений и страстей, если ищешь избежать разных сетей и козней диавола, если вожделеваешь соединиться с Богом и улучить Божественный свет и истину, мужественно вступи в брань со своим воображением и борись с ним всеми твоими силами, чтобы обнажить ум свой от всяких видов, цветов, и очертаний, и вообще от всякого воображения и памяти вещей чувственных, как хороших, так и худых. Ибо все такое есть запятнание и затемнение чистоты и светлости ума, одебеление его безвеществия и проводник к острастению ума, так как ни одна почти страсть душевная и телесная не может подступить к уму иначе, как через воображение соответственных им вещей чувственных. Подвизайся же хранить ум свой бесцветным, безобразным, безвидным и чистым, как создал его Бог.

Но этого достигнуть иначе ты не можешь, как возвратив ум свой в себя, заключив его в тесном месте сердца своего, и всего внутреннего человека, и, научив его неотходно пребывать там внутри, то в сокрушенной молитве, внутренним словом возглашая: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, то себе внимая и себя рассуждая, наипаче же Бога созерцая и в Нем упокоеваясь.

Ибо, как змий, когда нужно ему бывает бросить старую кожу свою, идет и с усилием протискивает себя сквозь какой-либо тесный проход… так и ум, через теснины сердца и умной в сердце молитвы протискиваясь, совлекается одежды воображения чувственных вещей и недобрых чувственных впечатлений и делается чистым, светлым и годным к единению с Богом, ради подобия Ему, какое воспринимает через это. Опять, как вода, чем больше утесняется в тесных проходах, тем сильнее напирает и быстрее устремляется вверх, так и ум, чем более стесняется сокровенным в сердце поучением и себе вниманием, тем делается утонченнее и сильнее и, устремляясь горе, тем недоступнее бывает для всякой страсти, и всякого прилога помыслов, и для всякого образа вещей, не только чувственных, но и мысленных, так как они в таком случае остаются вне и внутрь войти не могут…

Как лучи солнца, будучи рассеяны в воздухе и разъединены друг с другом, бывают не так светлы и теплородны, будучи же сосредоточены в одну точку посредством известных стекол, дают ослепительный свет и теплоту зажигательную, так и ум, будучи собран в центре сердца себе вниманием и сокровенным поучением, делается светоносным и попалительным, тьму вещественную и страстную разгоняющим и всякие такого же рода образы и движения попаляющим и уничтожающим.

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

О хранении душевного ока от всего вредного для него

Спаситель мира сказал: светильник телу есть око. Светильником Спаситель наименовал словесную силу души человеческой, дух еловека; телом наименовал Спаситель всю деятельность человека и качество его, образующееся и зависящее от этой деятельности. Значение, подобное приведенным словам Спасителя, имеют и следующие слова Апостола: Сам же Бог мира да освятит вас совершенных во всем: и всесовершен ваш дух и душа и тело непорочно в пришествие Господа нашего Иисуса Христа да сохранится. Дух упомянут, во-первых, по той причине, что непорочность и совершенство души и тела находятся в полной зависимости от духа.

Дух, или словесная сила, есть высшая способность души человеческой, которою она отличается от души животных, называемых по не имению этой способности бессловесными. Егда убо око твое просто будет, то есть, когда словесная сила будет чужда смешения и общения с грехом и сатаною, тогда все тело твое светло будет, то есть деятельность твоя будет правильною, а качеством твоим будет святость; егда же лукаво будет, и тело твое темно будет: блюди убо, еда свет, иже в тебе, тма есть. Блюди, чтоб твой дух, который есть твой естественный свет и источник света для твоей жизни, не сделался тьмою и источником тьмы.

Это око делается лукавым от усвоения себе лжи. Последствием такого усвоения бывает неправильная деятельность, а качеством – состояние самообольщения и греховности. От приятия ложных мыслей ум растлевается, совесть теряет верность в своих указаниях, все духовные ощущения сердца также заражаются неправильностию и греховностию. Человек делается непотребным, врагом своего спасения, убийцею души своей, врагом Божиим. Священное Писание, паче же Святой Дух, живущий в Писании и глаголющий Писанием, изрекает против таких человеков следующее определение: Человецы растлении умом, и неискусни в вере, то есть человеки, растленные умом, вполне чужды веры.

Человеку, растленному умом, никак невозможно быть причастником веры: у него место веры уже занято лжеименным разумом, и слово крестное служит для него предметом или соблазна, или насмешки, как видим это на современных Богочеловеку иудеях. Растление ума всегда сопряжено с растлением прочих духовных свойств: почему растление ума и растление духа имеют тождественное значение по своему последствию. Принятием лжеучения, или ложных мыслей о Боге, искажением откровенного Богом догматического и нравственного учения при посредстве лжеучения совершается растление духа человеческого, и человек соделывается сыном диавола, но и собеседованием и смешением с помыслами, принадлежащими области сатанинской, без усвоения их себе, созерцанием мыслей и мечтаний, приносимых демонами, повреждается душевное око. Зрительная сила его утрачивает в некоторой степени, сообразно степени общения с сатаною, свою правильность и чистоту.

Преподобный Исихий Иерусалимский говорит: «Как мы вредим себе, смотря на вредное чувственными глазами, так вредим себе, смотря на вредное умом». По этой причине должно обращать особенное внимание на хранение душевного ока, и особенно заботиться о хранении душевного ока, чтоб оно не повредилось, чтоб болезненное состояние его не сделалось причиною нашей душепогибели. В пример того, как испорченное душевное око действует вредно на наше спасение, приведем нижеследующее, виденное нами на опыте: некоторые начитались романов, по ним настроили свой ум и сердце, впоследствии, пораженные какою-либо превратностию жизни, или по собственному внутреннему, проснувшемуся влечению, или даже по мановению милости Божией, эти люди захотели проводить жизнь благочестивую. Тогда-то обнаруживалось гибельное действие настроения, полученного предшествовавшим чтением.

Навык к наслаждению сладострастием постоянно отвлекал их от чувства покаяния и вводил в самый подвиг наслаждение сладострастием, столь мерзостное пред Богом, соделывающее душу человека неприступною для Святого Духа, удобоприступною для сатаны, обителию его. С особенною ясностию это заметно на женском поле. Те женщины, которые читали много романов, потом предались набожности и даже подвижничеству, наиболее хотят, чтоб их новая жизнь была также романом, они хотят быть по настроению души любовницами! Хотят: потому что воля, поврежденная неправильным употреблением ее, влечет их насильно к усвоившемуся сладострастию, а ум, ослабленный, помраченный, развращенный, плененный мыслями, сообщенными чтением, не имеет ни силы, ни способности руководствовать волею и удерживать ее от неправильного стремления.

Напитанные чтением романов весьма способны к самообольщению и к бесовской прелести, как стяжавшие вкус к наслаждению сладострастием, которое может действовать не только грубым, но и самым утонченным образом, непонятным и неприметным для человека, еще не свергнувшего с себя ига страстей. – Некоторый инок, во время своей мирской жизни, не зная, какие благоразумие и осмотрительность должны быть наблюдаемы при подвержении души впечатлениям, остающимся жить в ней, прочитал из пустого любопытства некоторые сочинения, составленные против христианской веры. Когда он вступил в монастырь и возложил на себя разумный иноческий подвиг, полученные впечатления начали обнаруживать свое присутствие в душе помыслами сомнения, недоумении, хулы, доказывая тем, что душевное око засорилось общением с мыслями из области сатаны.

Святой апостол Павел сказал: храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас. Аще кто Божий храм растлит, растлит сего Бог: храм бо Божий свят есть, иже есте вы. Прославите убо Бога в телесех ваших и в душах ваших, яже суть Божия. Хотя и тела наши суть храм Божий, но по преимуществу составляют собою храм Божий наша словесная сила, наш дух, наши ум и сердце. Под именем сердца разумеются все ощущения духа. Когда ум и сердце соделаются обителию Бога, а они-то первоначально и делаются Его обителию, тогда естественно делаются Его обителию и душа и тело, как вполне зависящие от ума и сердца. Растлевается храм Божий, когда тело впадает в чувственный блуд, растлевается храм Божий, когда ум и сердце вступят в прелюбодейное общение с сатаною принадлежащими ему мыслями и ощущениями. Слова растлит того Бог значат, что Бог отступит от человека, растлившего в себе храм Божий, соделавшего себя не способным для жительства в себе Бога.

Последствия такого отступления известны: смерть души, начинающаяся во времени, и погребение в темницах ада в вечности. Растлевается дух человека, поражается слепотою и мраком, как мы уже сказали, принятием лжеучения, учения, исходящего от мира и сатаны, учения, противного откровенному Божественному учению, учению Христову, учению Вселенской и Восточной Церкви. Лжеучением признаются следующие учения: учение, отвергающее бытие Бога, или атеизм, учение, отвергающее Христа и христианство, признающее бытие Бога, но отвергающее все отношения между Богом и человеками, или деизм; учения, не отвергающие прямо христианства, но искажающие Богооткровенное учение произвольным, человеческим, богохульным учением, которым уничтожается сущность христианства, каковы все ереси; учения, не отвергающие прямо христианства, но отвергающие дела веры или нравственное евангельское и церковное предание, приемлющие деятельность языческую, этим умерщвляющие веру и уничтожающие сущность христианства.

Таков наиболее и современный прогресс, или преуспеяние в безнравственности и в совершенном неведении христианства, а, следовательно, в совершенном удалении и отчуждении от Бога. Не растлевается окончательно храм Божий, но оскверняется, не поражается око душевною слепотою, но повреждается, приемлет более или менее значительную язву, когда инок прочитает безнравственную или еретическую книгу, посетит безнравственное или неблагочестивое общество, подвергнет себя влиянию греховных соблазнов, когда побеседует с греховными помыслами и усладится ими, когда дозволит себе увлечение каким-либо обычаем мира, каковы все мирские игры и увеселения.

Если же инок укоснит во всем этом и оправдает свое увлечение, вместо того, чтоб сознаться и раскаяться в нем, то впадает в величайшее душевное бедствие. Он повреждает самое начало своего существа – словесную силу, свой дух, свои ум и сердце. Надо хранить душевное око, и хранить. Все, что ни сделаем вне евангельского учения и законоположения, непременно произведет на нас вредное впечатление. Каждое дело, слово и помышление, как благое, так и злое, непременно кладет на нас соответствующую себе печать. Надо это знать и знать.

Преподобный Иоанн Кронштадский

Чистии сердцем Бога узрят (Мф.5:8). Бог есть Око всевидящее, как бы умное Солнце, стоящее над миром, проникающее умными очами своими в мысли и сердца людей, озаряющее всякую тварь. Душа наша – око от Ока, зрение от Зрения, свет от Света. Но ныне, по грехопадении, на нашем оке – душе – болезни – грехи. Сними бельмо, и увидишь Солнце мысленное, Око бесконечное, тьмами тем крат светлейшее солнца вещественного.

ОКОВЫ ДУШИ

Окован я оковами внутри меня, в душе моей. Оковы отняли у меня возможность к движению, разбойники приставили ко мне неусыпную и неумолимую стражу. Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Святитель Иоанн Златоуст

Что есть оковы для души?

Оковы для души – не железо, а рабский страх, любостяжание и бесчисленные страсти. Вот что связывает, хотя бы тело и было свободно. Но от тела, скажешь, рождаются и страсти? Это пустое извинение и ничтожная отговорка. Если бы действительно от тела рождались эти страсти, то им были бы подвержены все.

Как никому нельзя избежать усталости, сна, голода и жажды, потому что все это естественно, так никто не избежал бы и подчинения страстям, если бы они были таковы. Если же многие избегают их, то ясно, что такого рода недостатки рождаются от беспечности души.

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Окован я оковами… в душе моей

Какое значение имеет безмолвник, затворенный в келье своей и пребывающий в ней неисходно?

Это преступник, сознавшийся в преступлении, приговоренный к смерти. Ежечасно ожидающий, что приговор будет исполнен, по причине этого ожидания, по причине сознания своей греховности он погружен в непрерывающуюся печаль. Но Господь его милосерд бесконечно, и он, основываясь на бесконечном милосердии Господа своего, вопиет к Господу о помиловании. Вопиет он непрестанно, вопиет с плачем, вопиет из глубины сердца, вопиет он одним умом. При молчании уст, умом, упадшим в глубину сердца, уединившимся в этой пустыне, у которой расторгнуты все сношения с миром.

Я заключился в келье моей, говорит мысленно безмолвник, как в тюрьме, чтоб насильно отвлечь себя от развлечения, чтоб принудить себя к очищению моей греховности, к сознанию в ней, к исповеданию ее, может быть, в душе моей проснется чувство покаяния и умиления. Может быть, умолю я Бога моего о помиловании меня, и избавит Он меня во время земной жизни из темницы греховной, а когда совлекусь тела и уйду в землю, избавит от заключения в темницу адскую, которая узников своих томит и держит в своем страшном и душном мраке вечно. Текут час за часом, день за днем, сменяются стройной чередой недели, месяцы, годы. Настоящее непрестанно делается прошедшим, и то, что стояло пред ним и виднелось в отдаленной будущности, настоящим непрестанно приближалось к отшествию отсюда.

Взгляну иногда из окон моей кельи на ту скромную картину природы, которая видна из них, и ощущаю, что взоры мои взоры гостя. Здесь все уже чуждо мне, другая страна, неведомая мне, ожидает меня. Соглядал я ее только верою, но я уже при вратах ее. Внезапно и мгновенно врата эти могут отвориться.

Отворятся они непременно, отворятся неизвестно когда. Земная жизнь каждого человека путешествие. Путешествуют от колыбели к гробу, проходят чрез различные возрасты, чрез различный образ мыслей, чрез различные ощущения, чрез различные обстоятельства.

Нагими входим на поприще земной жизни и ложимся в гроб, оставив все вещественное, приобретенное во время земной жизни, лишь прикрытые необходимою одеждою, в которой нуждается не нагота наша, в которой нуждаются взоры созерцающих наше погребение.

Что уносим мы в вечность?

Очевидно усвоенный образ мыслей, усвоенные ощущения. Вижу себя схваченным и держимым разбойниками. Они связали меня крепкими веревками, оковали тяжелыми цепями, привили ко мне неисцелимые недуги. Что странно: я сам помогал им совершать надо мной ужасное злодеяние. От болезненности я пришел в расслабление, потерял способность к деятельности. Ощущаю, что жизнь едва жива во мне.

Окован я оковами внутри меня, в душе моей. Оковы отняли у меня возможность к движению, разбойники приставили ко мне неусыпную и неумолимую стражу. Болезнь моя – многообразная греховность, язвы мои – страсти, железные цепи – это греховные навыки, насильно влекущие к совершению ненавистных мне грехов.

Разбойники – духи злобы. И сам не имею сил, и они не дают мне возвратиться в Иерусалим. Не дают сосредоточиваться в сердце помыслом рассеянным и скитающимся по Вселенной без нужды и цели, не дают мне там в Храме истинного Бога поклониться духом и истиною. Нет во мне свидетельства жизни, которая бы всецело заключилась во мне самом, я подвергаюсь совершенному исчезновению жизненной силы в теле моем. Я умираю. Не только бренное тело мое подчинено смерти, но и самая душа моя не имеет в себе условия жизни неразрушимой.

Научает меня этому Священное Предание Церкви Православной: душе, равно и ангелам, даровано бессмертие Богом, оно не их собственность, не их естественная принадлежность. Тело для поддержания жизни своей нуждается в питании воздухом и произведениями Земли. Душа, чтоб поддержать и сохранить в себе бессмертие свое, нуждается в таинственном действии на себя Божественной десницы.

Кто я? явление, но чувствую существование мое. Многие годы размышлял некто об ответе удовлетворительном на предложенный вопрос, размышлял, углубляясь в самовоззрение при свете светильника Духа Божия. Многолетним размышлением он приведен к следующему относительному определению человека.

Человек отблеск существа, характер существа. Бог един сый отражается в жизни человека. Так изображает себя солнце в чистой дождевой капле. В дождевой капле мы видим солнце. Но то, что видим в ней, не солнце: солнце там, на высоте недосягаемой. Что душа моя? Что тело мое? Что ум мой? Что чувство сердца? Что чувство тела? Что силы души и тела? Что жизнь? Вопросы неразрешенные.

В течение тысячелетий род человеческий приступал к обсуждению этих вопросов, усиливался разрешить их и отступил от них, убеждаясь в их неразрешимости. Что может быть знакомее нашего тела? Имея чувства, оно подвергается действию всех этих чувств, познание о нем должно быть самым удовлетворительным как приобретаемое и разумом, и чувством, но оно точно таково в отношении о познании души, о ее свойствах и силах, о предметах, не подверженных чувствам тела.