Правовое регулирование предпринимательской деятельности в России. Монография

В-третьих, в определении метода как совокупности способов (приемов, средств) содержится порочная логико-языковая конструкция: когда одно явление определяется через другое. Резонно возникает вопрос: что есть способ, прием и средство? По крайней мере, в общей теории права принято (наряду с методом правового воздействия) выделять три основных способа правового регулирования. Это – предоставление участнику правовых отношений субъективных прав (управомочивание); обязывание как предписание совершить какие-то действия; запрет, т. е. возложение обязанности воздерживаться от определенных действий[164].

В литературе по хозяйственному (предпринимательскому) праву чаще всего называют несколько методов правового регулирования: обязательных предписаний; автономных решений (метод согласования); рекомендаций[165]. Иногда можно встретить мнение о том, что метод автономных решений состоит из двух компонентов: метода согласования и метода разрешения[166]. Эта точка зрения имеет давнюю историю и практически не претерпела каких-либо существенных изменений.

Среди представителей концепции хозяйственного (предпринимательского) права есть и другой взгляд на метод правового воздействия. Проф. В. С. Мартемьянов и его сторонники (преимущественно ученики) рассматривают метод хозяйственного (равно и предпринимательского) права в качестве единого метода правового регулирования[167]. При этом они ссылаются на научную позицию В. Д. Сорокина, который в середине 70-х годов выдвинул учение о наличии в советском праве единого метода правового регулирования. По мнению названного автора, единый метод правового воздействия включает следующие системные элементы: дозволение, предписание и запрет, которые взаимодействуют между собой[168]. Отметим, что указанную научную позицию с оговорками поддержали лишь отдельные ученые. Большинство исследователей не согласны с таким подходом, считая, что каждая отрасль права имеет свой (специфический) метод правового регулирования.

Мы также не разделяем позицию В. Д. Сорокина и его последователей, поскольку единый метод правового воздействия не соответствует реальной действительности и в научном плане бесперспективен. При таком подходе происходит «юридическое нивелирование» различных отраслей права с потерей специфических черт (свойств). Напротив, отраслевой метод позволяет раскрыть и понять особенности той или иной отрасли, а также провести разграничение между смежными отраслями.

По этой же причине нельзя согласиться с мнением о том, что хозяйственное (предпринимательское) право имеет несколько методов правового воздействия: обязательных предписаний; автономных решений (метод согласования); рекомендаций. Предлагаемые методы носят общий характер и не вписываются в рамки учений об отраслях права. Непонятно, например, что есть метод автономных решений (согласований)? Ведь метод согласований широко используется и в гражданском праве, и в административном праве (в других отраслях публичного права). То же самое можно сказать и о методе обязательных предписаний.

По нашему мнению, понятие «правовой метод» следует рассматривать в широком и узком значениях. В первом случае речь идет о методах публичного и частного права как суперотраслях, во втором – об отраслевом методе. С позиции деления права на публичное и частное можно выделить два метода правового регулирования: метод централизованного (императивного) и метод децентрализованного (дозволительного) регулирования. Метод централизованного регулирования воздействия базируется на отношениях субординации между участниками общественных отношений. При его помощи регулируются отношения, в которых приоритетным, как правило, является общесоциальный интерес. Поэтому централизованные методы используются в публично-правовых отраслях. Напротив, метод децентрализованного регулирования построен на координации целей и интересов сторон и применяется для регламентации отношений субъектов гражданского общества, удовлетворяющих в первую очередь свои частные интересы[169].

В узком (отраслевом) значении понятие «правовой метод» наполняется конкретным содержанием с учетом специфики и характера регулируемых отношений. Так, в сфере гражданского права применяется такой метод правового регулирования, как юридическое равенство, в области административного – метод подчинения. В других отраслях права указанные методы также находят соответствующее применение в той или иной комбинации. Например, в земельном, природоресурсном и экологическом праве гармонично сочетаются и метод юридического равенства, и метод подчинения. Аналогичная картина наблюдается в сфере действия предпринимательского права. Поэтому не надо конструировать правовые методы, оторванные от реальной действительности. Хотя мы допускаем, что с точки зрения отстаивания самостоятельности какой-либо (спорной) отрасли права наличие нового (ранее неизвестного) метода правового регулирования – важный теоретический аргумент.

Научные исследования категории «правовой метод» должны быть продолжены в двух направлениях: общетеоретическом и отраслевом. Оба направления тесно взаимосвязаны между собой.

Следует признать справедливым утверждение о том, что «развитие и совершенствование теоретических и правовых основ предпринимательского права в области его предмета и метода – длительный, но совершенно неизбежный процесс». Иногда даже самые точные (идеальные) определения понятий в уже сложившихся отраслях публичного и частного права могут быть относительно стабильными лишь определенный период, после чего они подвергаются изменениям и дополнениям[170].

§ 5. Принципы предпринимательского права

В общем виде правовые принципы – это выраженные в праве исходные нормативно-руководящие начала, характеризующие его содержание (основы) и закрепленные в нем закономерности общественной жизни[171]. Они (принципы) обладают рядом свойств, что ставит их в один ряд с другими системообразующими факторами, такими как предмет и метод правового регулирования общественных отношений.

Во-первых, принципы права – это его сквозные «идеи», которые пронизывают права. Однако указанные начала не представляют собой что-то абстрактное. Напротив, они являются не чем иным, как идеологическим (надстроечным) отражением потребностей общественного развития. В них получают выражение не только основы права, но и закономерности социально-экономической жизни общества[172].

Во-вторых, правовые принципы должны быть реально выражены в самом праве. Так, в ст. 1 ГК РФ нашли свое непосредственное отражение основные начала гражданского законодательства, а в ст. 3 Налогового кодекса РФ – основные начала законодательства о налогах и сборах. Те начала, которые еще не закреплены в правовых нормах, не могут быть отнесены к числу правовых принципов. Они являются лить идеями (началами) правосознания, научными выводами[173]. Обычно принципы выступают в виде норм (норм-принципов).

В-третьих, будучи нормами права, принципы выполняют регулятивную функцию, т. е. непосредственно регулируют общественные отношения. В частности, принципы гражданского права применяются, если есть пробелы в гражданском законодательстве и возникает необходимость в применении аналогии права (п. 2 ст. 6 ГК РФ).

В литературе принято подразделять принципы на общие и специфические (отраслевые). Кроме того, в юридической науке выделяют принципы правовых институтов. К числу общих принципов можно отнести: принципы законности, справедливости, юридического равенства, социальной свободы и др.

Значительные трудности возникают при определении отраслевых принципов, особенно тех, которые по каким-либо причинам не получили закрепление в действующем законодательстве. Примечательно, что ряд глубоких в теоретическом плане работ посвящен именно проблемам отраслевых принципов.[174] Не обошли эту сложную тему и представители концепции хозяйственного (предпринимательского) права.

В разные годы становления и развития российского общества указанные принципы менялись, отражая объективные условия жизни общества. Так, в учебнике «Хозяйственное право» названы следующие принципы хозяйственного права: единство политического и хозяйственного руководства, ведение хозяйственной деятельности на основе социалистической собственности, демократический централизм, плановость, хозяйственный расчет, постоянное совершенствование форм и методов руководства экономикой, социалистическая законность в хозяйственных отношениях[175]. Все это уже ушло в прошлое.

В современной России произошла существенная ориентация на создание рыночной экономики. Однако, как верно отмечает проф. В. С. Якушев, российская экономика переживает переходный период, ее еще нельзя считать вполне рыночной[176]. Вместе с тем необходимо определить черты переходного периода, а это – задача экономической науки.

Теперь обратимся к принципам предпринимательского права. По мнению акад. В. В. Лаптева, основными принципами предпринимательского права являются: свобода предпринимательской деятельности; юридическое равенство всех форм собственности, используемых в предпринимательской деятельности; свобода конкуренции и ограничение монополистической деятельности; получение прибыли как цели предпринимательства; законность в предпринимательской деятельности; сочетание частных и публичных интересов в предпринимательском праве; государственное регулирование предпринимательской деятельности[177]. Иначе говоря, здесь не названы неосновные принципы, а потому их перечень остается открытым.

Проф. В. С. Мартемьянов исходит из более узкого круга правовых принципов. В учебнике по хозяйственному праву он называет следующие принципы: экономическая свобода; защита экономических интересов хозяйствующих субъектов и поощрения предприимчивости в хозяйствовании; государственное воздействие на отношения в народном хозяйстве преимущественно на основе применения экономических мер и методов; конкуренция и защита от монополизма; законность[178].

Вторят ему и проф. В. С. Анохин, и проф. О. М. Олейник[179]. Причем делают это настолько механически, что практически дословно (включая и терминологические нюансы) воспроизводят позицию В. С. Мартемьянова. Однако не надо забывать, что учебник по хозяйственному праву (т. 1) был издан в 1994 г., что не могло не отразиться и на используемой в нем терминологии. Образно говоря, «дух» предпринимательства и соответственно предпринимательского права уже витал над Россией.

В этой связи представляется целесообразным высказать собственное видение этой проблемы. В первую очередь отметим, что отсутствие предпринимательского кодекса (или иного кодифицированного акта) не лишает возможности говорить о принципах предпринимательского права. Большинство правовых принципов, которые могут с большим успехом применяться в области предпринимательской деятельности, содержатся в Конституции РФ. На это обратили внимание и представители концепции хозяйственного (предпринимательского) права, и сторонники других теоретических взглядов. Весьма убедительно на этом фоне звучат утверждения проф. Г. Л. Гаджиева – судьи Конституционного Суда Российской Федерации. Он прав, утверждая, что гражданско-правовые принципы равенства участников отношений, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела и др. выводятся из ряда норм Конституции РФ[180]. То же самое можно сказать и о предпринимательском праве как комплексной отрасли права.

Поэтому не случайно акад. В. В. Лаптев и проф. В. С. Мартемьянов называют основные принципы хозяйственного (предпринимательского) права, которые прямо вытекают из конституционных норм.

Далее подчеркнем, что с учетом комплексной (публично-, частно-правовой) природы предпринимательского права было бы нелепо игнорировать те принципы, которые свойственны отраслям публичного и частного права (например, административному, гражданскому праву и т. д.). Например, провозглашенный в ст. 1 ГК РФ принцип свободы договора нельзя игнорировать и ограничивать его сферу применения рамками гражданского права. Принцип свободы вытекает также из некоторых норм Конституции РФ (п. 2 ст. 35, ст. 74, п. 4 ст. 75).

Нельзя проводить разграничительную линию (типа китайской стены) между принципами гражданского и предпринимательского права. Так, несмотря на то что в ГК РФ (ст. 1) принцип свободы предпринимательства не получил легального закрепления, сказанное не свидетельствует о его отсутствии вообще в гражданском праве. Вот почему справедливо отчасти мнение проф. Т. И. Илларионовой о том, что гражданско-правовые принципы могут приобретать форму нормативных установок, но часть их реализуется без нормативного оформления. Принцип свободы предпринимательства относится к этому разряду[181].

Свобода предпринимательской деятельности – основополагающий принцип предпринимательского права. Он (принцип) означает, по мнению В. В. Лаптева, право гражданина или организации начать и вести такую деятельность в любой сфере экономики[182]. Этот принцип закреплен в ст. 8 Конституции РФ, в соответствии с которой в Российской Федерации гарантируется свобода экономической деятельности. Более конкретно данный принцип раскрывается в ст. 34 Основного закона: «Каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности». Вместе с тем свобода предпринимательства не абсолютна; она может быть ограничена в общественных интересах. Одна из форм такого ограничения – лицензирование отдельных видов предпринимательской деятельности.

Проф. Г. Л. Гаджиев считает, что свобода предпринимательской деятельности включает в себя следующие составные элементы:

– свободу выбирать род деятельности или занятий, свободу быть либо наймодателем-предпринимателем, либо нанимателем (ст. 37 Конституции);

– свободу передвигаться, выбирать место пребывания и жительства – свободу рынка труда (ст. 27);

– свободу объединения для совместной экономической деятельности – выбора организационно-правовой формы предпринимательской деятельности и образования в уведомительном порядке различных предпринимательских структур (ст. 34);

– свободу иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами, свободу владеть, пользоваться и распоряжаться землей и другими природными ресурсами (ст. 34, 35);

– свободу договора – заключать гражданско-правовые и иные сделки (ч. 2 ст. 35, ст. 74, ч. 4 ст. 75);

– свободу от незаконной конкуренции (ч. 2 ст. 34);

– свободу заниматься любой предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельностью в соответствии с принципом «разрешено все, что не запрещено законом» (ч. 1 ст. 34)[183]. Как видно, свобода предпринимательской деятельности – сложная по содержанию категория.

Считаем, что свобода предпринимательской деятельности – это универсальный (интегрированный) принцип предпринимательского права. Он объединяет в своем составе несколько самостоятельных принципов правового регулирования отношений в сфере предпринимательской деятельности (например, принцип свободы договора, дозволительный принцип, принцип свободы конкуренции и др.)[184].

В промышленно развитых странах принцип свободы предпринимательства получил закрепление в конституциях (Испания, Италия и др.). Во Франции свобода предпринимательства провозглашена в качестве принципа, имеющего конституционное значение, решениями Конституционного совета. В Германии в перечне прав отсутствует право на занятие предпринимательской деятельностью, но оно выводится из отдельных положений Основного закона[185]. Вообще надо иметь в виду, что в большинстве зарубежных стран предпринимательство считается неотъемлемой частью (элементом) рыночной экономики. В этих странах сформулирована и применяется общая концепция, согласно которой деятельность предпринимателей рассматривается как полезная, желательная и общественно значимая. Поэтому отсутствие в некоторых государствах Запада конституционно-правовых основ предпринимательской деятельности нельзя истолковывать как серьезный пробел в правовом регулировании соответствующих отношений. В современных условиях предпочтение отдается закреплению в конституциях политических и социально-экономических прав и свобод граждан. Кроме того, в данной области правового регулирования заметную роль в формировании доктрины свободы предпринимательства играет судебная практика.

Напротив, в развивающихся и слабо развитых странах принцип свободы предпринимательской деятельности должен получить, на наш взгляд, законодательное закрепление. Так, Конституция РФ является Основным законом переходного периода, а потому в ней необходимо достаточно четко определить основные принципы в сфере предпринимательства.

Пока что в Основном законе отсутствует не только специальная глава, посвященная предпринимательской деятельности, но в большинстве статей нет и прямого указания на осуществление гражданами права на предпринимательство. Более того, в новой Конституции РФ не нашлось места юридическим лицам как субъектам гражданского права. По этой причине на практике иногда возникает вопрос о применении той или иной статьи Конституции РФ к отношениям с участием юридического лица и в сфере предпринимательской деятельности. Так, в постановлении надзорной инстанции Высшего Арбитражного Суда РФ по делу № К4-Н-7/2648 ответчику (юридическому лицу) было отказано в применении ч. 2 ст. 54 Конституции РФ со ссылкой на то, что данная норма находится в гл. 2, касающейся прав и свобод человека и гражданина, а не юридических лиц[186].

В юридической литературе также нет единства мнений среди ученых по этому вопросу. Например, авторы комментария к Конституции Российской Федерации считают, что Конституция (ч. 2 ст. 35) под словом «каждый» в указанной статье понимает гражданина РФ, иностранного гражданина или лицо без гражданства[187]. Вряд ли можно согласиться с таким мнением.

Комплексный характер принципа свободы предпринимательской деятельности нашел отражение в решениях Европейского суда справедливости в Люксембурге по конкретным делам[188]. Под принципом свободы предпринимательства Европейский суд подразумевает: 1) свободу выбора занятий или профессии; 2) свободу от незаконной конкуренции; 3) общую свободу совершать все то, что не запрещено законом.

В сравнительном плане интерес вызывает Хозяйственный кодекс Украины[189], отдельные статьи которого посвящены свободе предпринимательства. Так, ст. 6 Кодекса относит свободу предпринимательской деятельности к общим принципам хозяйствования. Статья 43 раскрывает содержание понятия «свобода предпринимательской деятельности». В силу п. 1 названной статьи предприниматели имеют право без ограничений самостоятельно осуществлять любую предпринимательскую деятельность, не запрещенную законом.

Статья 44 Хозяйственного кодекса Украины называет принципы предпринимательской деятельности. Среди них – свобода выбора предпринимателем видов предпринимательской деятельности; самостоятельное формирование предпринимателем программы деятельности, выбор поставщиков и потребителей производимой продукции, привлечение материально-технических финансовых и других видов ресурсов, использование которых не ограничено законом, установление цен на продукцию и услуги; свобода распоряжения прибылью, оставшейся у предпринимателя после уплаты налога сбора и других платежей, предусмотренных законом, и др. Как видно, хотя ст. 44 названа «Принципы предпринимательской деятельности», практически в ней речь идет о свободе предпринимательства как об основополагающем принципе.

Анализ содержания ст. 44 Хозяйственного кодекса Украины еще раз свидетельствует о комплексном характере принципа свободы предпринимательской деятельности.

С принципом свободы предпринимательства, как уже ранее отмечалось, тесно связан принцип свободы договора. Данный принцип получил «легальную прописку» и в Конституции РФ (ч. 2 ст. 35, ст. 74, ч. 4 ст. 75), и в ГК РФ (ст. 1, 421). Он (принцип) проявляется в следующем. Во-первых, граждане и юридические лица свободны в заключении договора или отказе от его заключения. По общему правилу, понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда такая обязанность предусмотрена Кодексом, законом или добровольно принятым обязательством. Например, в силу п. 3 ст. 425 ГК РФ коммерческая организация не вправе отказываться от заключения публичного договора при наличии возможности предоставить потребителю соответствующие товары, услуги, выполнить для него соответствующие работы. Сторона, заключившая предварительный договор, не вправе уклониться от заключения основного договора (ст. 429 ГК РФ). Кредитные банковские организации не имеют права отказать клиенту без достаточных оснований заключить договор банковского счета (ст. 845, 846 ГК РФ). Предприятие-монополист не вправе отказаться от заключения государственных контрактов в случаях, установленных законом, и при условии, что госзаказчиком будут возмещены все убытки, которые могут быть причинены поставщику в связи с выполнением госконтракта (п. 2 ст. 527 ГК РФ). Перечень таких случаев можно продолжить.

Во-вторых, свобода выбора типа и/или вида заключаемого договора. Стороны могут заключить договор как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами. В ст. 8 ГК РФ такого рода договоры рассматриваются в качестве основания возникновения, изменения и прекращения гражданских правоотношений. Свобода договора дает возможность контрагентам заключить смешанный договор, включающий в силу п. 3 ст. 421 ГК РФ элементы различных договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами.

В судебной практике нередко встречаются споры, когда суд при характеристике заключенного договора приходит к выводу о том, что стороны заключили договор, прямо не предусмотренный законом, но и не противоречащий ему, либо контрагенты заключили смешанный договор. Приведем в качестве примера следующее арбитражное дело.

29 июня 1998 г. между ТОО коммерческим банком «Уралконтакт-банк» (далее – Банк) и АООТ «СвердНИИхиммаш» (далее – АО) был заключен кредитный договор № 130. В соответствии с ним Банк выдал АО кредит в сумме 5 000 000 руб. посредством выдачи векселей Банка, под 83 % годовых и сроком погашения 29 июля 1999 г.

30 июня 1998 г. АО предъявило Банку данные векселя к оплате. Однако Банк не оплатил их, а вместо оплаты передал АО простые векселя акционерного общества номинальной стоимостью 4 222 000 руб. В свою очередь, Банк получил от АО пять простых векселей номинальной стоимостью 5 000 000 руб., выданных ранее Банком акционерному обществу по кредитному договору от 29 июня 1998 г. Указанная передача векселей была оформлена договором мены простых векселей от 30 июня 1998 г. № 130 и актом приема-сдачи векселей.

На основании п. 2 кредитного договора АО обязано было не позднее 25-го числа текущего месяца оплатить проценты за пользование кредитом. Однако АО не исполнило данную обязанность.

Банк обратился с иском в Арбитражный суд Свердловской области о взыскании с АО суммы задолженности.

Решением Арбитражного суда от 7 октября 1999 г. Банку было отказано в удовлетворении исковых требований[190].

Апелляционная инстанция Арбитражного суда Свердловской области своим постановлением от 22 ноября 1999 г. оставила указанное выше решение без изменения, а жалобу Банка без удовлетворения.

В письме заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ от 7 апреля 2000 г. № 707/00 подтверждена правильная оценка действий судебных органов по рассматриваемому делу.

Представляется обоснованным вывод суда о том, что хотя названный договор носит наименование «кредитный», фактически таковым не является. В силу ст. 819 ГК РФ по кредитному договору банк или иная кредитная организация (кредитор) обязуется предоставить денежные средства (кредит) заемщику в размере и на условиях, предусмотренных договором, а заемщик обязуется возвратить полученную денежную сумму и уплатить проценты на нее.

Соответствует действительности и нормам ГК РФ и другой вывод судьи арбитражного суда: кредитный договор нельзя признать ничтожным, поскольку в соответствии с п. 2 ст. 421 ГК РФ участники гражданского оборота могут заключить договор как предусмотренный, так и не предусмотренный законодательством. Стороны могут заключить договор, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами (смешанный договор). К отношениям сторон по смешанному договору применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора.

И хотя суд первой инстанции не квалифицирует кредитный договор в качестве притворной сделки, однако такой вывод напрашивается сам по себе. Это положение получило недвусмысленное отражение в постановлении апелляционной инстанции Арбитражного суда Свердловской области от 22 ноября 1999 г.: «…сделка, названная кредитным договором, является притворной (ст. 170 ГК РФ)».