Методология социального познания. Монография

В качестве инструмента социального управления информация выполняет ряд специфических функций. Во-первых, она не просто несет определенное содержание, но и отражает те стороны бытия, к которым приковано внимание социума. Во-вторых, она отражает весь спектр (или его часть) мнений по отношению к актуальным социальным проблемам. В-третьих, социальная информация содержит в себе (в явном виде или в потенциальной форме) оценку, данную различными субъектами тех или иных сторон социальной действительности. И, наконец, социальная информация является одной из главных детерминант социальных изменений.

На основе представленных выше функций социальной информации становится возможным сформулировать ее определение. По нашему мнению, социальная информация есть система совокупных данных (сведений), которые выступают одновременно целью и детерминантами социальных преобразований в той мере, в какой они (сведения) отвечают ожиданиям субъекта социального действия и содержат необходимый и достаточный материал для реализации его потребностей. Социальную информацию нужно понимать и как рациональную основу преобразовательной активности человека, выступающую как совокупность ряда процессов: оценки окружающего мира; целеполагания; выбора способов и средств достижения целей; оценки соответствия полученного результата поставленным целям19.

Перечисленные потенции субъекта информационного взаимодействия могут быть продуктивно реализованы только на основе объективно истинной информации, представленной в системе научного знания. Поэтому необходимо акцентировать внимание на признаках соответствующей формы социальной информации.

Во-первых, научная информация – это объективно-логическое знание, оно не зависит от социального положения, опыта и отношения субъекта к ней. В свою очередь, именно отношение субъекта к информации является одним из признаков, на основании которого она может быть отнесена к социальной информации. Во-вторых, свойством научной информации является ее способность адекватно отображать законы и явления окружающей действительности и мышления. В-третьих, в отличие от научной, социальная информация образуется не только в процессе познания, но и, например, в процессе воспитания, совместной деятельности людей, путем усвоения существующих традиций. И, наконец, в отличие от научной информации сущностным признаком информации социальной является то, что она возникает только в процессе субъект-объектных отношений (социальной коммуникации).

В связи с этим социальную информацию в целом можно рассматривать, в отличие от научной, лишь как потенциальное знание и понимать ее не столько как инструмент снятия неопределенности в тех или иных ситуациях, сколько в качестве средства социализации, самоидентификации и позиционирования человека в различных структурах практической деятельности.

Рассматривая указанные процессы, реализуемые на основе коммуникации со средой, необходимо подчеркнуть, что социальная информация определяет социальную практику так же, как социальная практика определяет характер социальной информации. Эти феномены не только преддетерминируют друг друга, они взаимопроникающие: чем более полно имеющаяся социальная информация, циркулирующая в обществе, отражает социальную практику во всем многообразии ее особенностей, тем больше возникает возможностей для формирования новой социальной информации, влияющей на характер предметных преобразований в обществе.

Из данного утверждения вытекает ряд требований, которым должна отвечать социальная информация. Во-первых, она должна быть доведена до субъекта. Во-вторых, социальная информация должна быть замечена субъектом и выделена им из всего потока доступной ему информации. Далее следует процесс субъектной интериоризии, т. е. истолкования с помощью накопленных ранее представлений о действительности. Наконец, социальная информация должна побуждать субъекта к социальному действию, т. е. содержать в себе (в явной или неявной форме) побудительный мотив. Последнее требование является определяющим, поскольку социальная информация с необходимостью и достаточностью реализуется только в процессе организационно-преобразующей деятельности субъекта.

Этот посыл с необходимостью предполагает тот факт, что сама социальная информация должна быть определенным образом организована. В противном случае она просто потеряет свои функции, ибо не будет актуализирована субъектом. В связи с этим ниже мы и приводим основные принципы организации социальной информации.

В качестве первого необходимо отметить принцип всеобъемлемости. Он позволяет фиксировать любые явления и модусы происходящего – формировать базу данных, служащую для человека ресурсом целеполагания.

Вторым принципом организации информации выступает ее избирательность: имея возможность в принципе отражать все вообще, социальная информация фиксирует лишь то, что попадает в поле внимания субъекта, что позволяет сконцентрировать его внимание на отдельной вещи, отделить ее от прочих данных. Здесь речь идет о реализации потребностей человека в инструменте целеполагания.

Третий принцип состоит в многомерности социальной информации, ибо ее можно представить каким угодно образом как по форме, так и по содержательной полноте. Это дает возможность рассматривать любую вещь с разных сторон и на разных уровнях познания, что позволяет изучить и ее внешнее проявление, и внутреннее устройство. Этот принцип акцентирует внимание на возможности реализации познавательного интереса человека, его когнитивного ресурса.

Четвертый принцип – иерархичность – свидетельствует о том, что значимость информации на том или ином уровне генерации различна. Но информация более высокого уровня, как правило, значима для всех микросистем.

Пятый принцип организации информации заключается в том, что она оказывает постоянное, никогда не прекращающееся воздействие на субъекта. Следовательно, ее можно использовать для оказания целенаправленного воздействия, рассматривая в качестве соответствующего инструмента.

Полагаем, что рассмотренные положения позволяют расширить представление об информации как атрибуте социальной коммуникации и принципах ее организации.

Анализируя социальную информацию в контексте предметно-преобразующей деятельности человека и кульминируя ее способность оказывать постоянное влияние на субъекта, порой изменяя его жизненные и деятельностные приоритеты, нельзя обойти вниманием такой уникальный тип социальной информации, как хронико-событийный.

Информацию хронико-событийного типа можно определить как совокупность данных о фактах, событиях, объектах, попавших в «поле зрения» человека, т. е. любую фактическую информацию, воспринятую и переработанную субъектом в присущие ему информационные формы.

Распространение современных технологий оказало на усиление социальных позиций информации хронико-событийного типа (по сравнению с регулятивной, художественно-образной и научной информацией) такое же влияние, какое в свое время оказало книгопечатание, обусловившее скачок в развитии знания посредством создания технологии его передачи из поколения в поколение. В свое время это резко сузило возможности передачи духовного опыта в иных формах с использованием иных носителей. Теперь произошедшая информационная революция может точно так же сузить (и уже сужает) возможности рационального знания в сравнении с эпистемологическим потенциалом хронико-событийной информации, которая ограничивается порой лишь рамками социального бытия, актуально концентрируя в себе все его феномены, параметры состояния и динамику их изменения.

Воздействие этого типа информации на функционирование и развитие современного общества становится настолько многоплановым и всеобъемлющим, что есть все основания исследовать ее как самостоятельный информационный феномен, имеющий глобальное социальное значение. Даже наука и светское образование с их многовековыми традициями и довольно консервативными формами и технологиями передачи информации постепенно утрачивают эффективность социального воздействия на значительные слои населения по сравнению с хронико-событийной информацией, которая оказывается все более актуальной для познающего субъекта.

Действительно, развитие современных информационных технологий чрезвычайно расширило возможности коммуникации в рамках всех существовавших форм духовной деятельности. Но это слабо повлияло на характер изменения информации первых трех типов (научную, художественно-образную и регулятивную), которые продолжают оставаться качественно тождественными себе, т. е. основываться на прежних принципах духовной деятельности20.

Но описание мира на основе хронико-событийной информации наталкивается на ряд принципиальных трудностей.

Во-первых, мир во многом неизменен в сущностях своих компонентов. Часто меняется лишь поверхностный слой, а мелькание кадров, которое фиксирует хронико-событийная информация, порой может даже мешать восприятию существенной информации. В отличие от науки, здесь акцентируется внимание не на типичном, общем, а на фиксации индивидуального, отличного от иного, оригинального, единичного, нового. Потому такая картина реальности феноменальна и часто субъективна. Именно поэтому хроникерство становится сейчас некоей субкультурой – «культурой клипа».

Во-вторых, человек в социальной жизни чаще всего имеет дело с изменяющимися объектами, что естественным образом ведет к постоянному изменению содержания информации об одном и том же явлении. В связи с этим возникает проблема снятия динамики объекта посредством работы с информацией. Но полученная картина не предстает как история изменения параметров (или составных частей) объекта, которые в данном случае есть лишь безгласные признаки. Потому, например, аутентичность снятия сведений об объекте сегодня не означает его понимания завтра21.

Таким образом, информирование и связанный с ним процесс производства, накопления, распространения и потребления информации может носить самые различные целевые установки, и далеко не все они носят характер объективного знания. Зачастую они перепутываются, смешиваются в самых разных целях – политических, педагогических, развлекательных или иных, открывая простор для использования различных способов фальсификации данных.

Мы уже упоминали о том, что информация может быть как истинной, так и ложной. Причем на уровне ее производства и распространения оба эти вида весьма диалектично сочетаются. Речь идет уже не о проблеме поиска объективной истины, а о трансформации истины вплоть до превращения ее в свою противоположность. Системное обобщение искажения информации выглядит так: информация может быть искажена в ее содержании (ложная информация), в соотнесении ее блоков (в особенности ее названия и содержания), за счет трансформации контекста ее восприятия, в процессах коммуникации.

Кратко остановимся на способах искажения социальной информации и типах ложной информации, апеллируя, в частности, к ряду работ, в которых эти явления анализируются подробно22.

Итак, первый тип такой информации – заведомо ложная, или дезинформация. Здесь все понятно и можно привести множество примеров. Особо подчеркнем, что, по мнению экспертов, откровенно ложной является до 40 % информации, размещенной в Интернете.

Второй тип ложной информации: визуальный знак, жест, образ, заголовок материала, высвечивающийся в ряду важнейших новостей, не соответствуют реальному содержанию самого материала как отражения собственно события. Этим особенно грешат СМИ.

Третий тип ложной информации – ее контекстное искажение. К нему относится также отвлекающая информация, целью которой как раз и является указанное искажение. Здесь позволим себе одно замечание. Вполне реальным информационным феноменом является социально бесполезная информация. Она существует, но никак не влияет на жизнь людей. Однако огромные масштабы такой информации создают эффект информационного шума, ведущего к размыванию понятийного контекста.

Четвертый тип ложной информации – коммуникативное искажение, моделью которой является детская игра в глухой телефон. Такое искажение осуществляется вполне осмысленно. На этот феномен обратил внимание еще Френсис Бэкон в его «Идолах рынка», а затем и другие мыслители, в частности Ги Дебор в его «Обществе спектакля»23.

Таким образом, возможны различные типы искажения социальной информации, каждый из которых широко используется в современной коммуникативной практике. Причем такое искажение может осуществляться на всех стадиях обращения информации (ее производства, накопления, распространения, потребления).

Эти и другие размышления подводят к неизбежному выводу: информацией, информационными потоками и базами данных необходимо целенаправленно управлять, используя для этого самые различные механизмы. Необходимо создавать социальные технологии позиционирования информационных систем в обществе и государстве. Реальный процесс сбора, обработки, анализа, предоставления и использования информации должен развиваться в соответствии с требованиями жизни общества, а не по субъективной воле или прихоти.

Причем здесь речь идет отнюдь не об отмене свободы информационно-коммуникационного обмена, а об упорядочении обращения информации в рамках социальных (государственных и негосударственных) структур и общества в целом. Без такого регулирования информация превращается в неструктурированное поле, хаос, не способствующий, а препятствующий нормальному функционированию и развитию общества. Совершенно необходима также легитимная социальная технология обеспечения функционирования и позиционирования различных субъектов на информационном рынке. Центральной задачей этой деятельности выступает организация конструирования информации и формирование оптимальных механизмов ее распространения. А целью ее является формирование адекватных и конструктивно выраженных проявлений отражения и оценки данной информации в срезе различных форм общественного сознания людей. Это в конечном итоге и обусловливает их предметно-ориентированное и целеосознанное социальное действие, результаты которого должны оптимально вплетаться в процессы гармонизации общественного бытия.

§ 3. Когнитивные основания решения проблем управления социальными инновациями

Сейчас происходят коренные изменения в управлении всеми сферами человеческой деятельности, обусловленные широким применением новых информационных и наукоемких технологий, меняющимся балансом централизации и децентрализации в различных системах управления. По сути, современный менеджер сегодня поставлен в условия, которые предполагают необходимость координации и субординации различных нововведений и их использования по принципу «минимакса» (минимум издержек – максимум результата).

Вместе с тем фундаментальное требование высокой эффективности современного социального управления предполагает знание «природы человека» – учет этой особенности дает возможность использовать наиболее продуктивно антропологический фактор. Поэтому вполне естественно, что в настоящее время начинает просматриваться так называемый гуманитарный тип экономического роста, характеризующийся научным знанием и творчеством человека в качестве его главных движущих сил24.

Рассмотрим некоторые из тенденций развития современных интегративных факторов, которые следует принимать во внимание при конструировании предлагаемого нами концептуального каркаса философии управления социальными инновациями.

Во-первых, на данном этапе развития информационного общества ведущее место принадлежит глобальным информационным технологиям, способствующим тому, что место управления вещами занимает управление людьми. При этом базовой проблемой менеджмента становится дилемма «свобода – детерминированность поведения человека». Отечественный исследователь С. А. Дятлов эту ситуацию комментирует следующим образом: «По сути, здесь речь идет о свободе и безопасности человеческой личности в самом широком смысле этого слова – в смысле цели, способа и формы свободного волеизъявления, безопасного существования и жизнедеятельности человеческой личности»25.

Во-вторых, тенденция к глобализации мировой экономической системы, которая сопровождается одновременно регионализацией и фрагментацией, что в условиях наступающего энергетического и экологического кризиса наряду с ростом народонаселения мира ведет к внеэкономическим методам регулирования26.

В-третьих, усиливается тенденция к более широкому применению в современном менеджменте методов корпоративной войны и теорий стратегии, включающей азиатские варианты реализации социоэкономических взаимодействий и соответствующую им философию. Ведь философские знания в том же Китае всегда были неразрывно связаны с социально-этической и социально-политической проблематикой, решение которой требовало высокого уровня искусства управ-ления27.

Не случайно стратегии решения военных проблем в Древнем Китае, основанные на определенной философии, вошли органической частью в современные труды по менеджменту и стали использоваться в обучении компаний основам бизнеса и маркетинга. Этим объясняется, в частности, успех стран Восточной Азии (Китая, Южной Кореи, Японии и др.) в экономическом подъеме, в успешном применении стратегии ведения войны в международном бизнесе.

В-четвертых, все более отчетливо проявляется тенденция становления информационной фазы постиндустриального общества – общества знаний, основанного на наукоемкой экономике, когда необходимо управление знаниями28. Специфика этого общества, социальных групп и различных сообществ заключается в их необычайной хрупкости, ибо широкое распространение знаний позволяет человеку нарастить свой личностный, профессиональный потенциал. Экспертные оценки социальной роли знания показывают, что распространение знания влечет за собой как «непредвидимые» риски и неопределенности, так и освобождающий потенциал действий индивида29.

По свидетельству специалистов в области теории управления (С. Бир, П. Вэйлл, П. Э. Лэнд), инновационные решения приходится принимать и осуществлять в условиях риска, неопределенности, дефицита времени и информации. Реальные социохозяйственные ситуации уникальны по своей природе, и очень часто менеджер сталкивается с тем, что обстоятельства, которые невозможно формализовать или даже просто учесть, приобретают первостепенное значение. Поэтому учение о руководстве поведением людей нельзя в полной мере свести к составлению алгоритмов регулятивных техник и изложить исчерпывающим образом. В работе руководителя существенное место занимают творческие и эвристические операции, но именно эти компоненты не поддаются формализации. Следовательно, в своих развитых формах руководство людьми – это свободная творческая деятельность, основанная на научных знаниях и сочетающая в себе приемы ремесла и профессиональные навыки30.

В-пятых, в управлении социальными процессами все большее значение приобретает фактор времени, особенно ярко он виден на международной арене, где происходит взаимодействие государств, неправительственных организаций и народов, не имеющих своего государства (так называемый четвертый мир)31. Значимость времени как фундаментального параметра природы и социума в управлении вытекает из того эмпирического факта, согласно которому физические, биологические, социальные и культурные системные и несистемные образования имеют свой генезис – они развиваются, изнашиваются и погибают. Именно от того, какая концепции времени используется в теории управления инновациями, зависит философия управления и вытекающая отсюда ее методологическая действенность32.

И, наконец, динамика современных обществ характеризуется возрастанием их сложности, что требует для управления ими применения нелинейных методов исследования различного рода социокультурных процессов и социальных инноваций. Чтобы обеспечить устойчивый характер развития этих социумов, необходимо решать целый спектр принципиально новых проблем комплексной безопасности социально-экономических и природно-экологических систем в планетарном масштабе33.

Учитывая чрезвычайную актуальность приведенных факторов, методологические реперы управления должны отражать положение о том, что современное общество носит сложный, нелинейный и многомерный характер, поэтому весьма плодотворным для анализа проблем управления инновациями является модель многослойной конструкции с соответствующей системой деятельности в сферах: экономики, политики, воспроизводстве социальности субъектов, религии, искусства, науки и техники, между которыми существует глубокая взаимосвязь и взаимозависимость.

Не менее существенным является и положение о том, что человек – основное звено сложно дифференцированного общества, выступает системообразующим фактором динамично развивающегося социума, его культуры и субъектом различных систем деятельности и управления34.

Вместе с тем этот же человек, эмерджентно позиционируя себя в системе менеджмента, препятствует превращению управления в «точную» науку. Если в технических системах управление основано на фундаментальных законах физики, химии, механики и т. п., то в социальных системах поведение человека определяется его ценностями, потребностями, мировоззрением, волей, установками и другими факторами, которые не поддаются точному описанию и измерению.

Это обстоятельство отмечается не только большинством ученых, но и специалистами в сфере стратегического менеджмента, в частности: «…в человеческом поведении существует одна сторона, которая проявляет свойства, отличающие его от явлений, составляющих предмет естественных наук: это процесс принятия решений. Они основаны на несовершенном понимании ситуации. …Участникам приходится иметь дело с проблемой, которая сопряжена с принимаемыми ими решениями; их мышление составляет неотъемлемую часть этой ситуации. Независимо от того, считаем ли мы мышление участников фактом особого рода или вообще не считаем фактом, оно вносит элемент неопределенности в предмет исследования»35.

Кроме того, необходимо отметить следующее: любой процесс управления строится на прогнозе желаемого состояния объекта в будущем. Причем этот прогноз имеет не поисковый, а нормативный статус, ибо включает, кроме естественных предметных проявлений, также комплекс управленческих действий, призванных перевести объект в то или иное предвосхищенное состояние.

Но прогноз, как главный компонент любой системы управления, есть выводное утверждение о будущем, имеющее вид лишь гипотетической импликации. В связи с этим возникает вопрос о состоятельности прогноза как функции, задающей направление управленческим действиям. Ответ на него, с одной стороны, непременно предполагает обращение к онтологическим модусам будущего, которое не фиксируется в качестве объективной данности, а значит, не может выступать источником содержания верифицируемого знания, ибо предвидение актуально не заданных состояний объекта во времени невозможно. С другой стороны, позитивное научное предвидение реализуется как фиксация потенциально заданных состояний, имеющих укорененную диспозицию становления. Очевидно, что будущее в первой и второй импликациях кардинально различимо. Одно трансцендентно, непознаваемо. Другое тенденциозно, ибо основано на событиях настоящего и инструментальных знаниях субъекта, стремящегося его воплотить с непременными коррективами содержания в соответствие со своими потребностями и интересами36.

Указанные субъектные устремления как раз и делают современное общество формацией мотивной, достижительной, где взаимодействуют волеоформленные ценности, обусловливающие постоянный градиент интересов социальных субъектов, что порой подрывает статус прогнозов и дает существенный разброс в результатах управленческой деятельности. Это обстоятельство в свое время обосновал В. Вундт в форме принципа гетерогении целей, которые: «1) не осуществляются непосредственно, в чистом виде; 2) модифицируются, видоизменяя поступки и результаты деятельности»37, выводя их за рамки исходных мотивов.

Таким образом, мы выяснили, что использование даже самых современных технологий менеджмента в силу объективных и субъективных причин дает существенный разброс результативности. Когда же мы обращаемся к управлению инновационным процессом, то регулятивно рациональная презумпция, как правило, разрушается, ибо метаморфозно изменяющаяся реальность далеко не фатальна и не может быть адекватно воспроизведена ресурсами, исключающими случайность формальной логики.

Именно поэтому ниже мы и обращаемся к анализу основных методологических реперов алгоритма управления, исключающего линейную фундацию динамики его объекта.

Итак, современное понимание управления существенно отличается от первоначальных представлений о нем. Теперь оно прежде всего подразумевает универсальный характер процедур. Можно сказать, что управление – это комплекс мер, которые осуществляет любая система в целях поддержания собственного существования, которое выражено чаще в нелинейной форме равновесия. То есть управление не является прерогативой только социальной сферы, оно в конечном счете есть функция существования биосферы. Разумеется, в зависимости от характера существующих систем (неживых, живых, социальных) различается и структура их управления: она может быть внешней (иерархический контроль), внутренней (гомеостаз), статичной или динамичной и т. д. В то же время управление во всех своих разновидностях всегда будет иметь некие общие черты, выраженные, например, принципами синергетики.