Межкультурная коммуникация и этнические стереотипы и ярлыки англоговорящего сообщества. Учебное пособие

Во многих странах проблема культурного многообразия или мультикультурализма возникает именно из-за того, что многие люди хотят остаться в стране, в которую приехали. Однако когда в рамках одного общества сосуществуют люди с разными культурными традициями, необходимо решить ряд проблем, чтобы обеспечить четкие и устраивающие всех правила общежития. Так, требуется общее согласие не только относительно того, какие нормы поведения считать приемлемыми или обязательными в общественных местах, но и какие вопросы могут легитимно считаться прерогативой государства. Следует определить, например, на каком языке должны вестись публичные дискуссии, какие праздники признаются официально, к каким обычаям следует относиться толерантно, как человек должен выглядеть и вести себя на публике, а также очертить круг прав и обязанностей индивидов и сообществ.

Поскольку решить эти вопросы бывает непросто, культурное многообразие зачастую приводит к конфликтам. У многих людей существуют устоявшиеся мнения о том, что считать правильным и неправильным, хорошим и плохим, и потому они не готовы с легкостью изменить свое поведение и образ мысли. К примеру, родители-мусульмане во Франции, а позднее и в Сингапуре, оспаривали законность и моральную обоснованность введенных в государственных школах запретов на ношение хиджабов вопреки мнению учениц-мусульманок (или их родителей). Аналогичная конфликтная ситуация назрела и в России. Верховный Cуд России 10 июля 2013 г. согласился с постановлением правительства Ставропольского края о запрете девочкам из мусульманских семей приходить в школу в хиджабах – религиозных платках. Таким образом, было отказано в удовлетворении жалобы ряда граждан, просивших признать данный правовой акт незаконным и недействительным. Дискуссии о том, можно ли появляться на занятиях в религиозной одежде, начались предыдущей осенью после конфликта в одной из школ. Скандал тогда вызвал много споров, и уже на федеральном уровне стал обсуждаться вопрос о введении единого стандарта школьной формы. Аналогичные требования к внешнему виду учащихся уже введены в ряде регионов страны, в том числе в Башкортостане, Адыгее и Дагестане.

Интересно рассмотреть реакцию и реагирование на культурное многообразие в британском обществе, которое сильно изменилось за последние десятилетия и продолжает быстро меняться в демографическом плане. По ходу изложения заметим, что в Британии защитники прав животных выступают против предоставленного религиозным меньшинствам разрешения нарушать нормы гуманного забоя скота, чтобы мясо могло считаться «кошерным» или «халяль».

Социологи отмечают, что на исходе XX в. в Великобритании продолжалась миграция людей в пригороды из переполненных городских центров. Происходило также перемещение населения с севера Англии и из Шотландии в Восточную Англию, на юго-запад и на восток центральных графств Англии.

В результате значительного притока иммигрантов в послевоенный период Британия постепенно превратилась в сообщество этнических общин. Еще несколько десятилетий назад слово «англичанин» естественно подразумевало человека с белым цветом кожи. Сегодня такой логической увязки уже не существует. Британия, образно выражаясь, «желтеет и темнеет».

В конце 1990-х гг. на Британских островах обитало 650 тысяч пакистанцев (причем 80 % из них родились в Великобритании и получили британское гражданство автоматически). По прогнозам, в начале XXI в. их численность должна была возрасти до 1,3 миллиона. 4,8 % населения Англии и Уэльса, согласно переписи 2011 г., составляли мусульмане. Данные переписи 2011 г. показали, что численность мусульманского населения в Великобритании за период с 2001 по 2011 г. значительно возросла – с 1,5 миллиона почти до 3 миллионов человек, из них треть – шииты. Таким образом, доля мусульманского населения поднялась с 2 до 5 %. В некоторых городах мусульмане стали составлять почти 50 % населения, а в крупных городах вроде Лондона или Манчестера они насчитывают порядка 14 % населения. В 2011 г. в Великобритании проживало около 2,4 миллиона мусульман, их доля в общей численности населения была 3 %. Общее количество белых людей британского происхождения по сравнению с 2001 г. снизилось на 400 тысяч и в 2011 г. составило 80 %, что на 7 пунктов меньше показателя 2001 г.

Только в промышленно развитом Бирмингеме в центральной Англии в настоящее время обитает 30 тысяч выходцев из Бангладеш, причем каждые двое из трех – моложе 24 лет.

Самым полиэтничным и многоязычным городом Великобритании является столица страны – Лондон. Примерно треть населения Лондона составляют выходцы из этнических меньшинств, включая от 100 до 150 тысяч евреев. Но в отличие, скажем, от Нью-Йорка, где каждая община селится компактно в пределах нескольких кварталов, в Лондоне мы не найдем ни одного района, где бы одна этническая группа по численности превышала 25 % от общего числа жителей. В Лондоне все районы города, кроме Сити, Ричмонда и Хэверинга, по сведениям Офиса национальной статистики (ONS), представлены населением, говорящим на более чем 100 языках. Самыми многоязычными являются районы Лондона Хиллингдон (107 языков) и Ньюхэм (103 языка).

Когда Евросоюз в 2004 г. приветствовал вступление восьми новых членов – государств Центральной и Восточной Европы: Чехии, Венгрии, Польши, Словакии, Словении, Эстонии, Латвии, Литвы, то в центре миграционных ожиданий в старой Европе значились поляки. Образ «скромного польского сантехника» оказался в центре внимания англичан, французов и испанцев еще в 1990-е гг. Рынок труда Великобритании был открыт для граждан государств новых членов ЕС спустя два года после их вступления в Евросоюз, т. е. в 2006 г. Правительство Тони Блэра тогда предсказывало, что не более 15 тысяч новых граждан ЕС ежегодно попробуют свои силы на рынке труда Великобритании. Уже в 2006 г. британская газета Guardian отметила, как заметное явление повседневной жизни, присутствие магазинов под польскими вывесками со странным и чужим для местных жителей набором товаров.

Перепись 2011 г. открыла результаты того, что, в общем-то, знали, но конкретных масштабов не представляли, – миграции в Великобританию из стран Центральной и Восточной Европы. Самым значимым результатом запущенного процесса стало то, что вторым после английского языком в Англии стал… польский: поляки составляют примерно 1 % к англоговорящим жителям Англии и Уэльса. Количество польскоязычных в Англии и Уэльсе превысило количество владеющих валлийским языком в Уэльсе. Другим «сюрпризом» переписи 2011 г. в Англии и Уэльсе стали масштабы миграции в Великобританию граждан Литовской республики. Официально сейчас в Великобритании живет около 100 тыс. литовцев. В миграции из государств Центральной и Восточной Европы («новой Европы») литовцы следуют за поляками. Причем выросло целое поколение поляков, которые родились в Англии. Они – двуязычны и часто уже сменили свою этническую идентичность, отказавшись от польской. На их примере британские эксперты отмечают, что мигранты из стран Центральной и Восточной Европы лучше интегрируются в британское общество, чем представители народов Азии и Африки.

Британцы после переписи 2011 г. утверждают, что около 10 % городского населения Великобритании составляют мигранты из стран государств – новых членов ЕС.

Что касается родных языков, то после польского языка самыми распространенными языками в Англии являются языки Южной Азии: пенджаби (один из официальных языков Индии, провинциальный язык в Пакистане), урду (один из двух официальных языков Пакистана), бенгали (национальный язык Бангладеш и официальный язык Индии), гуджарати (официальный язык Индии), арабский, французский, китайский и португальский. А всего среди населения Великобритании встречаются носители 49 основных языков мира и дополнительно 100 языков, не считая диалектов.

Самым польскоговорящим районом Лондона является Элинг, пенжаби распространен в городе Слоу, гуджарати – в городе Лестере, французский – в районе Лондона Кенсингтон с его знаменитым «Лицей Франсэз», китайский – в городе Манчестер.

Согласно данным, представленным британским Управлением национальной статистики (Office for National Statistics = ONS), только за период с 2001 по 2003 г. количество цветных жителей Великобритании увеличилось более чем на 500 тысяч, в то время как белое население Соединенного Королевства сократилось более чем на 100 тысяч. По оценкам Управления, наиболее быстрыми темпами за эти три года увеличивалась китайская диаспора – в основном за счет притока иммигрантов, а не рождаемости – на 11 % в год. Чернокожее население также возрастало в основном за счет притока беженцев, главным образом из Сомали и Зимбабве. Средний показатель прироста представителей национальных меньшинств составил 3,8 % в год. По данным, приведенным в журнале «Эхо Планеты» [ЭП, № 6, Февраль 2006: 4], белые британцы оказались единственной этнической группой, у которой этот показатель был зафиксирован со знаком минус. Ежегодно их количество сокращалось на 0,1 процента.

Если первые поколения иммигрантов стремились поскорее раствориться, утратить свою этническую идентичность, стать «как все», то новые поколения делают акцент на своей национальности или вероисповедании и не стремятся скорее приобщиться к западным ценностям. Так, многие из мусульман, прибывших из Индии, Восточной Африки, Ближнего Востока, не считают себя гражданами Соединенного Королевства, а считают себя «представителями единого исламского народа – уммы» [Михеев 2002]. В Великобритании открыто действуют исламистские организации, насчитывающие от 130 до 180 тысяч человек. Все отчетливее ощущается отсутствие сцепления между «дальними» культурами и идеологиями. Процесс сближения культур идет медленно.

Следует признать, что проблема иммигрантов и в первую очередь проблема их интеграции в социальную, экономическую и культурную жизнь касается сегодня не только Соединенного Королевства, но и всех без исключения европейских стран.

С экономической точки зрения речь идет в первую очередь о трудоустройстве. По статистике, средний уровень безработицы в Брэдфорде на севере Англии составляет 5 %, но среди пакистанских иммигрантов он в два с половиной раза выше (12,5 %). Зачастую иммигранты просто не имеют необходимой квалификации или не имеют права на работу. Это уже социальный аспект. Хотя британское правительство весьма лояльно и даже заботливо относилось к иммигрантам, предоставляя им вид на жительство и социальные льготы, обеспечив их социальным жильем, возникали и возникают проблемы иного плана. Еда, одежда, крыша над головой таким людям гарантированы, но они не видят перспектив для самореализации. Сказанное справедливо и в отношении иммигрантов в других европейских странах – Франции, Бельгии, Германии.

Другую проблему представляет скученность и обособленность этнических эмигрантских общин, создающая кризис самоизоляции.

Руководствуясь принципом политкорректности, который предполагает полное равенство людей разных рас и вероисповеданий и декларируя мультикультурализм, официальный Лондон не пытался «вплести» вновь прибывших в материю британского общества, не предъявлял никаких требований к их языковым и религиозным пристрастиям, не считал себя вправе вмешиваться в их личную жизнь, пропагандируя принцип культурного многообразия. На протяжении нескольких десятилетий Лейбористская партия последовательно и весьма активно отстаивала мультикультурализм как главный принцип, на котором, по замыслу идеологов этой партии, должно основываться «постнациональное и постколониальное британское общество». В результате с годами в стране сложилась парадоксальная ситуация. Многие выходцы из Азии и Африки объединились в землячества и зажили своим замкнутым миром, в котором действуют не столько британские, сколько иные законы и традиции. В замкнутых иммигрантских общинах начинает формироваться своя иммигрантская субкультура. Многие иммигранты, особенно живущие нелегально, не знают языка своей новой страны, их дети не ходят в школу. Вне своей общины такие люди просто нежизнеспособны. Они не понимают и не стремятся понимать то, что происходит вокруг них. Их дети в результате такой обособленности оказываются чужими в стране, в которой родились.

Концепция культурного многообразия, возобладавшая в британской политике в 80-е гг. минувшего столетия, привела не к содружеству и сосуществованию различных культур, а к их изоляции. Замкнутые иммигрантские общины со временем превратились в своего рода гетто, где многие вновь прибывшие не испытывали никакой необходимости изучать английский язык или историю и традиции Соединенного Королевства. Часто внутри этих гетто происходят вещи, противоречащие не только британским традициям, но и самому духу демократического общества. А главным авторитетом выступает не британский парламент, а местный религиозный (или мафиозный) лидер. Некоторые иммигранты держат своих жен взаперти, а детей воспитывают в ненависти к западным ценностям. Дело доходит до того, что кое-где в муниципальные органы власти избираются люди, не владеющие английским! [См.: н-р, Налбандян 2003.]

Кроме всего прочего, такая самоизоляция иммигрантов приводит к значительной безработице среди «новых британцев» и, как следствие, к бедности, болезням, наркомании, разгулу преступности.

В ряде британских городов в 2001 г. (Олдем, Бернли, Брэдфорд, Саутхолл, Бирмингем, Лестер и Шеффилд) имели место столкновения между коренными британцами и иммигрантами-мусульманами. Эксперты специальной правительственной комиссии, перед которой была поставлена задача не только выяснить причины этнических столкновений, но и разработать комплекс мер с целью недопущения их повторений в будущем, пришли к выводу, что ситуация во всех этих городах схожая: иммигрантские общины сосредоточены в определенных городских кварталах, где, как правило, невозможно обнаружить коренных британцев. Иммигранты не интегрированы в британское общество, не связаны с коренными британцами ни в жилищной, ни в медицинской, ни в культурной, ни в образовательной сферах и живут отдельно своей, «параллельной» жизнью. «Неудивительно поэтому, что, поскольку коренные британцы и иммигрантские общины в повседневной жизни не соприкасаются и ничего не знают друг о друге, это порождает у них взаимный страх, и этот страх ощущается особенно сильно в тех городах, где экстремистские группы развернули активную деятельность с целью подорвать гармонию в отношениях между британцами и иммигрантами и усилить раскол между ними» – отмечали авторы доклада.

Встревоженное таким положением, министерство внутренних дел Великобритании создало в 2002 г. специальную, независимую комиссию, которой было поручено разработать программу натурализации иммигрантов, призванную помочь сделать их «достойными подданными Ее Величества». Комиссия пришла к выводу, что соискателям британского гражданства следует сдать короткий письменный экзамен по истории и государственному устройству страны, а также продемонстрировать знание английского, валлонского или кельтского языка, достаточное для того, чтобы выполнять хотя бы неквалифицированную работу. Предпринимаются меры, имеющие целью помочь иммигрантам стать частью британского общества, помочь обрести им национальное самосознание и чувство принадлежности к стране. Великобритании необходимо культурное и религиозное многообразие, но необходимо также, чтобы представители различных этнических общин могли не только продемонстрировать базовые познания в английском языке, но чтобы их объединяли идея и чувство принадлежности к стране, которую они выбрали местом своего проживания.

Проблема осложняется и тем, что в стране растет число нелегальных иммигрантов, которым еще труднее интегрироваться в общество. По самым скромным оценкам, приводимым журналом «Эхо Планеты» [ЭП № 28 (899), 8–14 июля 2005: 3–4], число нелегальных иммигрантов в Великобритании достигает 430 тысяч человек, что составляет 0,7 % от населения страны. Эти данные, впервые официально опубликованные МВД Великобритании (Home Office), носят оценочный характер и не должны рассматриваться в качестве окончательных показателей. МВД считает, что число незаконных иммигрантов в Великобритании колеблется от 310 тысяч до 570 тысяч. В указанную категорию нелегальных иммигрантов входят иностранцы, въехавшие в Соединенное Королевство нелегально. Они въехали и проживают либо по фальшивым документам, либо нарушили сроки действия визы, либо это претенденты на вид на жительство, которые, несмотря на отказ властей, не убыли на родину.

Наблюдаемая тенденция развития самозамкнутых расово-этнических общин, чуждых в мировоззренческом и культурном отношениях Западу, чревата напряженностью. Декларируемые принципы политкорректности и толерантности не дают ожидаемых результатов.

Симптоматично, что в феврале 2011 г. британский премьер Дэвид Кэмерон фактически выступил против общеевропейской политики мультикультурализма. В своей речи на ежегодной Мюнхенской конференции по безопасности Кэмерон говорил об угрозах, которые порождает мультикультурализм. «Руководствуясь доктриной мультикультурализма, мы поощряли представителей различных культур жить обособленно, в отрыве друг от друга и от британского общества в целом. Более того, мы позволяли этим обособленным сообществам демонстрировать поведение, которое прямо противоречит нашим ценностям», – сказал премьер-министр [PM’s speech at Munich Security conference]. Политик возвестил о необходимости отказа от пассивной толерантности и призвал более активно отстаивать западные ценности. Чуть раньше Д. Кэмерона провал мультикультурализма в разных формулировках публично признали канцлер ФРГ Ангела Меркель и тогдашний президент Франции Николя Саркози. Но следует учитывать, что в Германии отношение к мультикультурализму всегда было далеко не однозначным, а Франция вообще отвергала эту идеологию и пыталась решить проблему интеграции иммигрантов путем их ассимиляции, а не путем насаждения «культурного равенства».

Однако с тех пор ни в Соединенном Королевстве, ни в Германии, ни во Франции, ни где-либо еще в Евросоюзе никаких реальных сдвигов в мультикультурной проблематике не произошло. Становится только хуже, чему, собственно, служит подтверждением свежий скандал в Великобритании, связанный с тем, что руководство одной из крупнейших британских торговых сетей M&S («Маркс и Спенсер») позволило своим кассирам-мусульманам не обслуживать покупателей, исходя из религиозных соображений. Кассиры-мусульмане получили разрешение не пробивать клиентам чеки на свинину и спиртные напитки. Потрясенные британцы пригрозили бойкотом и начали собирать подписи, а руководство M&S поспешило объяснить, что торговая сеть идет навстречу пожеланиям своих сотрудников и создает «среду, свободную от дискриминации». Судя по заявлению пресс-секретаря компании, во избежание дальнейших эксцессов наиболее религиозных сотрудников теперь направят продавать безобидные булочки, иронизирует обозреватель Радио России Сергей Михайлов [http://rus.ruvr.ru/2013_12_24/Multishok-migranti-assimilirujut-evropejcev-3422/].

Между тем реальные факты свидетельствуют, что радикальные исламисты из числа иммигрантов-мусульман уже ведут наступление на западные ценности и сам уклад жизни коренных европейцев. Начиналось все даже забавно: несколько лет назад исламская община в Британии потребовала вырезать из детской сказки про Винни-Пуха персонажа по имени Пятачок (Piglet), изъять из продажи игрушечных хрюшек, чтобы их вид не оскорблял «взоры мусульманских детей». Однако со временем дело дошло до появления на улицах Лондона «шариатских патрулей» – групп мусульман, охраняющих принципы своей религиозной нравственности от лондонцев и туристов, запрещающих пить пиво, ходить в мини-юбках или шортах, поскольку «вы находитесь на территории ислама». Радикалы из группировки «Аль-Муджахурун» открыто проводят рейды в туристическом районе Лондона Брик Лейн и угрожают наказанием владельцам местных баров и магазинов за продажу алкоголя.

Было бы ошибкой думать, что подобное происходит только в Британии. Так, в октябре 2012 г. исламисты под страхом смерти изгнали владельцев винных и мясных лавок с территории рынка в туристическом городе Ним на юге Франции. Мусульманские экстремисты в Бельгии громко обещают со временем «вышвырнуть» бельгийцев за пределы королевства. Зато муниципалитет Брюсселя из соображений политкорректности переименовал традиционный городской «Рождественский рынок» в какие-то безликие и бесполые «Зимние удовольствия».

Эксперты-политологи и социологи рассматривают перечисленные инциденты как предвестники идеологических, демографических и культурных сдвигов, которые явятся следствием работы механизма мины, запущенного политикой мультикультурализма, уверен обозреватель Радио России Сергей Михайлов [http://rus.ruvr.ru/2013_12_24/Multishok-migranti-assimilirujut-evropejcev-3422/].

Отношение коренных британцев к мусульманам резко ухудшилось после террористической атаки на США 11 сентября 2001 г. и на Великобританию 7 июля 2005 г. Радикализация мусульманского сообщества и переход экстремистов к активным действиям против государства, которое предоставило им возможность не только проживать на его территории, но и наделило их всеми гражданскими правами, вызывают сильную озабоченность и негативную реакцию со стороны многих коренных британцев.

Беспорядки в иммигрантских кварталах Лондона и ряда других английских городов (Ливерпуля, Манчестера, Бристоля) в августе 2011 г. наглядно продемонстрировали несостоятельность мультикультурной политики, проводимой Великобританией на протяжении последних десятилетий, и подтвердили правоту тех экспертов и политиков, которые предупреждали, что если британские власти не откажутся от приверженности идеологии мультикультурализма, Великобритания неизбежно столкнется с серьезными социальными потрясениями. Тема несостоятельности мультикультурной политики в Великобритании далеко не нова. О ней говорят по крайней мере уже на протяжении последнего десятилетия. Все чаще можно услышать мнение, что в условиях, когда напряженность в отношениях между мусульманами и коренными британцами усиливается, правительству следует отказаться от мультикультурной политики и заменить ее политикой, направленной на создание стимулов к интеграции иммигрантов в общество и на «укрепление британской идентичности», что следует думать о том, как создать единое общество, в котором все люди равны перед законом и разделяют одни и те же ценности. «Пришло время сменить принцип пассивной терпимости на гораздо более активный, энергичный либерализм и дать понять всем, что британское общество строится на определенных базовых ценностях. Свобода слова, свобода вероисповедания, демократия, главенство закона, равные права для всех, независимо от пола, расовой принадлежности или сексуальной ориентации, – вот что определяет наше общество… Пассивное толерантное общество не вмешивается в дела других, а по-настоящему либеральное общество верит в свои ценности и активно их отстаивает. Мы должны дать понять нашим гражданам, что если они хотят быть частью общества, они обязаны разделять эти ценности», заявил Д. Камэрон [PM’s speech at Munich Security conference], речь которого, по мнению The Times, «знаменует собой новый подход к мусульманским организациям, на которые до сих пор льется денежный дождь» [Пресса Британии]. Времена, когда мультикультурализм считался единственно возможным вариантом «включения» иммигрантов в британское общество, остались в прошлом. Толерантность, которой так гордились британские политики и которая является непременным условием проведения мультикультурной политики, уходит в прошлое, а на смену ей приходит нетерпимость к иной культуре, иному вероисповеданию и иному образу жизни.

Существующие культурные, мировоззренческие и религиозные межэтнические различия служат благодатной почвой для возникновения новых негативных этнических стереотипов-представлений о моральных, умственных, физических и иных качествах этнических групп, входящих в сообщество этнических общин Великобритании. Изучение этой проблемы представляется не только интересным, но и перспективным направлением в этнолингвистике, социолингвистике, лингвокультурологии и политологии.

1.4. Французская социальная модель «полной интеграции» в свете этнических волнений 2005 г. и последующих событий

Франция лидирует по числу иммигрантов в мире и является одной из самых привлекательных стран для мигрантов. Вокруг мегаполисов, прежде всего Парижа, выросли целые иммигрантские районы. На протяжении десятилетий как левые, так и правые правительства декларировали, что французская социальная модель основана на полной интеграции иммигрантов в жизнь французского общества. Такая модель полностью отвергает разделение общества по общинному, религиозному или этническому признаку. Эта модель дает иммигрантам такие же права и возможности, как и коренной нации.