Зарубежное Россиеведение

Опубликованные источники по россиеведению представлены, прежде всего, международно-правовыми актами (международными конвенциями и соглашениями), документами общественных организаций и партий95, научными и политическими сочинениями идеологов различных течений эмиграции, воспоминаниями, мемуарами деятелей эмиграции96, публицистикой и периодической печатью, описанием российской эмиграции в разных странах97.

Исследования по русскому зарубежью опираются на банки данных специализированных научных и научно-информационных центров. В настоящее время практически во всех крупных отечественных вузах, научно-исследовательских институтах и центральных библиотеках существуют центры по изучению российского зарубежья. Свою задачу эти центры видят не только в проведении исследований по вопросам русской эмиграции, но также в собирании документального наследия эмиграции, организации специализированных библиотек и архивов, публикации тематических библиографических сборников. Среди наиболее крупных центров русского зарубежья – Российская государственная библиотека (РГБ), Государственная публичная историческая библиотека (РПИБ), Всероссийская государственная библиотека иностранной литературы (ВГБИЛ), Российская национальная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (РНБ), Библиотека Академии наук (БАН), Научная музыкальная библиотека им. С. И. Танеева (НМБ), Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), Пушкинский дом (ИРЛИ РАН), а также общественные организации, занимающиеся собиранием, хранением и изучением культурного наследия российской эмиграции. Ведущими общественными организациями в этой области являются Библиотека-фонд «Русское зарубежье», Архив-библиотека Российского фонда культуры. Мемориальная библиотека князя Голицына. Наиболее значительный по объему фонд русского зарубежья в Российской государственной библиотеке (РГБ) – около 120 тыс. ед. хранения русскоязычных изданий, вышедших за рубежом после 1917 г. Среди них 25 тыс. книг, более 650 названий эмигрантских журналов и 250 названий газет. В коллекции РГБ преобладают наиболее редкие издания первой волны эмиграции, поступившие из многих стран русского рассеяния 20-30-х гг. По фонду созданы каталоги: «Газеты русской эмиграции в фондах отдела РЗ РГБ», «Сводный каталог периодических и продолжающихся изданий в библиотеках Москвы», биобиблиографический словарь «Незабытые могилы: некрологи российского зарубежья 1917–1997 гг.», а также совместно с Сорбонной – «Хроника культурной жизни русской эмиграции во Франции (1920-940)».

Государственная публичная историческая библиотека содержит примерно 13 тыс. единиц хранения русскоязычных изданий из-за рубежа. В состав ее фонда вошла коллекция историка-эмигранта Я. Лисовского, переданная в дар в 1943–1947 гг., а также коллекция военной периодики русского зарубежья, полученная в 1994 г. от внука генерала М. Алексеева – М. Бореля.

Всероссийская библиотека иностранной литературы при комплектовании своих фондов по русскому зарубежью сделала акцент на религиозно-философскую часть русскоязычных зарубежных изданий. В ее основу положены библиотека Н. Зернова и собрание издательской продукции издательства Утка-Ргеяя. Основу кабинета «Российское зарубежье» ИНИОН составляют издания, поступившие из спецхрана, и материалы из Конгресса соотечественников.

Интересные коллекции русского зарубежья представлены в Российской национальной библиотеке и Библиотеке Академии наук Санкт-Петербурга. Книжный фонд русского зарубежья в ней составляет более 1100 изданий, около 50 журналов и 233 названия газет на русском языке, в том числе выходивших в период Гражданской войны.

Ценным достижением в вопросах изучения документального наследия российской эмиграции за рубежом является созданная Всероссийским научно-исследовательским институтом документоведения и архивного дела (ВНИИДАД) совместно с Росархивом автоматизированная база данных «Зарубежная архивная Россика». Создание банка данных по русской эмиграции имеет большое практическое значение, так как позволяет поставить программу современной архивной россики на конкретную научную основу и вместо сбора случайных данных дает систематические сведения о местонахождении документов по россике и работе с ними.

Результатом изучения опубликованных источников, их систематизации и библиографического описания стала опубликованная нами библиография русской эмиграции.

Таким образом, анализ историографии и источников позволил констатировать, во-первых, необыкновенно возросший интерес к данной теме в последнее десятилетие, во-вторых, введение в научный оборот очень большого и ранее закрытого массива архивной документации, в-третьих, необходимость применения новых методов в россиеведении при изучении феномена российской эмиграции. Можно констатировать, что поставленные в историографии проблемы и введение в научный оборот обобщенной информации о русской эмиграции открывают перспективы для комплексного исследования российского зарубежья.

Глава 4. Документы из архивов отечественных органов государственной безопасности как источник по зарубежному россиеведению

До настоящего времени, несмотря на большое количество опубликованных сборников документов98, архивные фонды органов безопасности остаются малоизвестными для широкого круга исследователей. Тем более практически ничего не известно о составе документов по теме «Зарубежное россиеведение».

Предметом настоящего исследования являются документы из архивов отечественных органов государственной безопасности99 как источник по зарубежному россиеведению. В архивах органов безопасности хранятся разнообразные материалы, свидетельствующие о том, что иностранные спецслужбы, действующие на территории Советской России, а позднее – и СССР, постоянно вели сбор информации политического, экономического, научно-технического, военного характера. Можно сказать, что специальные службы активно занимались «страноведением», но это делалось не в научно-познавательных целях. Перед спецслужбами стояли иные задачи – обеспечивать политические интересы своего государства. Однако это ничуть не умаляет ценности этих архивных документов как важного источника по «зарубежному россиеведению».

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1918 по 1940 г. Начало хронологических рамок исследования (1918) связано с образованием советских органов государственной безопасности (20 декабря 1917 г.), завершается исследование 1940 годом. Это связано с тем, что в следующем 1941 году в феврале и июле проведены реорганизации советских органов безопасности, а 22 июня началась Великая Отечественная война, которая внесла изменения в деятельность спецслужб.

После Октябрьской революции 1917 г. Советская Россия оказалась отделена от остального мира по идеологическому признаку. В ней стало создаваться социалистическое государство, провозгласившее своей целью построение коммунизма, победу мировой революции, освобождение трудящихся всего мира от капиталистического гнета. Для того чтобы получать информацию о том, как Советское государство намеревается реализовать поставленные задачи, разведки многих стран мира – США, Великобритании, Франции, Польши, Германии, Японии и других иностранных государств – начали активно собирать разностороннюю политическую, экономическую и военную информацию. В этих целях они в первую очередь стали использовать наводнивших страны Европы и Азии русских эмигрантов, иностранное военное вмешательство – военную интервенцию, возникновение оппозиционных партий и движений, а также неблагоприятно складывающуюся для России обстановку (засуха и последовавший голод). Для анализа информации об СССР на территории ряда зарубежных государств создавались специализированные научные институты, центры и общества.

Деятельность зарубежных спецслужб, направленная на добывание информации о СССР, всегда была в поле зрения отечественных органов государственной безопасности. Анализ архивных материалов органов безопасности свидетельствует, что они содержат разнообразную информацию по зарубежному россиеведению и могут быть условно классифицированы по следующим группам:

1. Делопроизводственные документы отечественных органов госбезопасности: материалы, добывавшиеся разведывательными100 и контрразведывательными подразделениями о деятельности иностранных спецслужб по сбору информации о России – СССР.

2. Архивные следственные дела в отношении государственных, политических и военных деятелей Латвии, Литвы и Эстонии101, арестованных в начале Великой Отечественной войны, генералов, офицеров и сотрудников вермахта и специальных служб Германии, а также бывших сотрудников дипломатических представительств нацистской Германии, оказавшихся после окончания Второй мировой войны в советском плену.

3. Периодическая печать. К этой группе относятся зарубежные газеты и журналы, в которых публиковались статьи, посвященные событиям в Советской России, подготовленные иностранными корреспондентами, а также эмигрантская пресса102.

4. Источники личного происхождения.

Рассмотрим более подробно каждую из названных групп.

1. Делопроизводственные документы отечественных органов государственной безопасности содержат материалы иностранных спецслужб и дипломатических представительств, общественных и партийных деятелей иностранных государств о СССР; документы съездов политических партий и движений русского зарубежья, общественно-политических и научных конференций и т. п. К этой группе документов следует отнести аналитические материалы, подготовленные советскими органами безопасности о формах и методах деятельности иностранных разведок по сбору информации об СССР.

В 1918 – начале 1921 г. большевистскому режиму пришлось непрерывно сражаться на фронтах Гражданской войны с противниками новой власти и силами иностранной военной интервенции; основными задачами органов госбезопасности также являлись удержание советской власти и «защита социалистического Отечества». Отечественные органы госбезопасности относили все иностранные миссии и представительства (дипломатические, торговые, общественные организации), находившиеся на территории РСФСР, к центрам иностранного и белогвардейского шпионажа, стремившегося к возвращению прежней власти.

В годы Гражданской войны в ВЧК еще не было четкого представления о том, как противодействовать иностранному шпионажу, существом которого являлись сбор разведывательной информации, добывание сведений, составляющих государственные и военные секреты103. Это позволяло представителям иностранных государств свободно собирать разностороннюю информацию о положении в России. Так, Густав Хильгер104 отмечает, что иностранцы, жившие в Москве в 1920-е гг., имели хорошие возможности выяснять обстановку в Советской России. «Советские органы государственной безопасности в то время еще не считали необходимым предотвратить все контакты между немногими иностранцами, официально проживавшими в Москве, и местным населением. Многие личности, известные в правительстве, в обществе или в интеллектуальных кругах добольшевисткой России, и те, кто обладал богатыми знаниями и опытом, все еще находились в Москве и были только рады завести знакомства с иностранцами»105.

По мере достижения побед на фронтах Гражданской войны отечественные органы безопасности расширяли круг «шпионских организаций», которые требовали внимания контрразведывательных подразделений. В конце 1921 г. к их числу была отнесена и благотворительная организация «Американская администрация помощи»106, часть сотрудников которой являлись бывшими американскими офицерами и полицейскими чиновниками. В связи с засухой и неурожаем в Советской России в 1921 г. начался голод107. Международные общественные организации, в том числе и АРА108, предложили советскому правительству оказать помощь в борьбе с голодом. С 28 сентября 1921 г. по 1 июня 1923 г. в 37 губерниях, пораженных неурожаем и голодом, работали 300 приехавших из Америки специалистов и около 10 тыс. советских граждан, набиравшихся американцами по своему выбору109.

Не вызывает сомнения, что филантропическая помощь АРА сыграла важную роль в оказании помощи голодающей России: «Итоги деятельности АРА и других организаций, помогающих голодающим, подвел А. Эйдук110, старый чекист, представлявший советское правительство при АРА. В мае 1922 г. АРА кормила 6 099 574 человека, американское общество квакеров – 265 тысяч, Международный союз помощи детям – 259 751 человека, Нансеновский комитет – 138 тысяч, шведский Красный Крест – 87 тысяч, германский Красный Крест – 7 тысяч, английские профсоюзы – 92 тысячи, Международная рабочая помощь – 78 011 человек»111.

Подчеркивая важное значение гуманитарной деятельности АРА на территории Советской России, А. М. Плеханов отмечает, что отечественные органы госбезопасности пресекали разведывательную деятельность сотрудников Американской администрации помощи и ее представительств в Москве, Петрограде, Астрахани, Саратове и других городах России и Украины. Это было сделать непросто, потому что АРА пользовалась большим авторитетом, как организация, спасшая от голодной смерти сотни тысяч наших граждан112.

ВЧК располагала сведениями, что часть американских сотрудников АРА являлись бывшими военными и разведчиками, ранее состояли советниками в армиях Колчака, Деникина и Юденича. Так, начальник осведомительного отдела ИНО ВЧК Я. Залин в записке от 26 января 1922 г. отмечал, что «результаты систематического наблюдения за деятельностью АРА заставляют в срочном порядке принять меры, которые, не мешая делу борьбы с голодом, могли бы устранить все угрожающее в этой организации интересам РСФСР. Американский персонал подобран большей частью из военных и разведчиков, из коих многие знают русский язык и были в России либо в дореволюционное время, либо в белогвардейских армиях Колчака, Деникина, Юденича и в Польской (Гавард и Фокс – у Колчака, Торнер – у Юденича, Грегг и Финк – в Польской и т. д.). Американцы не скрывают своей ненависти к Соввласти (антисоветская агитация в беседах с крестьянами – доктором Гольдером, уничтожение портретов Ленина и Троцкого в столовой – Томпсоном, тосты за восстановление прошлого – Гофстр, разговоры о близком конце большевиков и т. д.). Для работы в своих органах АРА приглашает бывших белых офицеров буржуазного и аристократического происхождения, подданных окраинных государств и, таким образом, сплачивает и концентрирует вокруг себя враждебные Соввласти элементы (в Самарском отделении – офицеров, принимавших участие в чехо-словацком восстании; Петроградском – Юдениче кие; в Казани – колчаковские; в Москве – княгиня Мансурова, княгиня Нарышкина, княгиня Куракина, графиня Толстая, баронесса Шефлер, Протопопова и др.). Занимаясь шпионажем, организуя и раскидывая широкую сеть по всей России, АРА проявляет тенденцию к большему и большему распространению, стараясь охватить всю территорию РСФСР сплошным кольцом по окраинам и границам (Петроград, Витебск, Минск, Гомель, Житомир, Киев, Одесса, Новороссийск, Харьков, Оренбург, Уфа и т. д.). Из всего вышеуказанного можно сделать лишь тот вывод, что вне зависимости от субъективных желаний АРА объективно создает на случай внутреннего восстания опорные пункты для контрреволюции как в идейном, так и в материальном отношении»113.

Практически сразу же после своего образования Государственное политическое управление (ГПУ)114 получило указание Центрального Комитета партии большевиков продолжить работу по АРА. 9 марта 1922 г., заслушав заместителя Председателя ГПУ Уншлихта по вопросу о деятельности АРА, Политбюро ЦК РКП(б) приняло постановление115, в котором Дзержинскому поручалось организовать специальное наблюдение за деятельностью АРА, а Эйдуку – отчитываться по этой линии перед ГПУ116.

В июне 1922 г. в Секретно-оперативном управлении ГПУ был создан Контрразведывательный отдел (КРО), задачей которого была борьба со шпионажем и белогвардейски ми организациями, в том числе и с АРА. В докладной записке начальника 3-го отделения КРО ГПУ от 12 августа 1922 г. сообщалось о детальной разработке первой группы из 30 американцев, прибывших в Россию117.

Для наблюдения за деятельностью АРА и других организаций помощи голодающим, а также борьбы со шпионажем со стороны стран Центральной и Западной Европы и Америки в конце 1922 г. в ГПУ было создано специализированное подразделение – 4-е отделение КРО Секретно-оперативного управления ГПУ.

В Обзоре политико-экономического состояния РСФСР за май – июнь 1922 г. ГПУ отмечало, что АРА являлась «весьма значительным центром шпионских организаций», весь состав которой состоял из бывших офицеров и полицейских чиновников (значительная часть из них принимала непосредственное участие в интервенции в период 1917–1921 гг.). АРА старалась принимать к себе на службу бывших белогвардейских офицеров и других лиц с установившейся контрреволюционной репутацией. Прилагались усилия к тому, чтобы завербовать и использовать ответственных советских работников, в частности красных командиров. Перехваченные ГПУ документы с несомненностью устанавливали истинный характер их деятельности и доказывали, что АРА, помимо помощи голодающим России, преследовала также и другие цели, не имеющие ничего общего с гуманитарными идеями и филантропией. Была установлена персональная виновность в шпионаже и контрреволюционной деятельности многих ответственных американцев – руководителей организации АРА в России. К изоляции их ГПУ не приступает только потому, что обострение отношений между РСФСР и АРА ослабит помощь, оказываемую АРА голодающему населению Республики.

В докладе ГПУ от 1923 г., подводя итоги полуторагодичного наблюдения за работой АРА, отмечается, что эта «филантропическая организация, наравне с помощью голодающим, вела определенную политическую работу, направленную против Советской Власти. Особенно ярко это проявилось после того, как прошло голодное бедствие и когда АРА перешла от массового снабжения голодающих к индивидуальному снабжению посылками нуждающихся лиц». По мнению ГПУ, американские сотрудники118 АРА в случае необходимости смогли стать первоклассными инструкторами контрреволюционных восстаний. Все сотрудники АРА (что неоднократно выявлялось агентурой и подтверждалось документальными данными) являлись антисоветски настроенными лицами. В числе российских граждан на работу в АРА подбирались бывшие белые кадровые офицеры – 75 %; «бывшие люди»: помещики, чиновники и т. п. – 20 %; бывшие советские служащие, имеющие рекомендации от бывших аристократов и чиновных людей, и т. д. – 5 %. Именно через российских сотрудников АРА американцы собирали необходимые сведения о России и различных аспектах ее жизни, поддерживали связи с контрреволюционными и белогвардейскими кругами. По мнению ГПУ, «в случае возможных осложнений в Советской Республике АРА могла стать центром, снабжающим, инструктирующим и вдохновляющим контрреволюцию, ГПУ считало ее дальнейшее пребывание в России нежелательным».

Как свидетельствуют документальные материалы американской военной разведки, полученные КРО ГПУ, американская разведка собирала разностороннюю информацию о Советской России, рассматривая РСФСР как вероятного союзника в борьбе с Японией.

Так, в документе Военно-осведомительного отдела Генерального штаба Военного министерства США содержится анализ военно-политического положения на Дальнем Востоке и роли Советской Дальневосточной Республики (ДВР) в возможных американо-японских конфликтах. В другом документе под заголовком «Оценка работы японской армии во время войны ее с Соединенными Штатами и возможная позиция Китая и ДВР (в дискуссионном порядке)», который 16 октября 1922 г. был направлен из Вашингтона американскому военному наблюдателю в Чите (ДВР), отмечалось, что благодаря «финансово-политической зависимости ДВР от Советской России и тесной дружбе между обеими странами их позиция в Оранжево-Голубой войне (американско-японской. – Авт.) будет считаться тождественной». Авторы документа считали, что «среди русского населения замечается сильная вражда к японцам, с одной стороны, и большая симпатия к Америке и американскому народу, с другой. Оккупация и эксплуатация японцами русской половины Сахалина и жестокое обращение японских военных властей с русским населением в бытность японского экспедиционного корпуса в Сибири в 1918–1922 гг. сделает сибиряка естественным потенциальным союзником Соединенных Штатов (СШ) во время Оранжево-Голубой войны. Объявление Оранжево-Голубой войны сразу наполнит сибирский народ и, в немного меньшей степени жителей РСФСР, желанием извлечь выгоду из этой войны. Они будут чувствовать, что Россия все выгадает и очень мало потеряет, если выступит на стороне СШ, разумеется, при уверенности в победе СШ.

Руководящие верхи России сразу расценят эту войну как удобный случай для восстановления своего довоенного положения на Дальнем Востоке и до некоторой степени своего [положения] до Русско-японской войны в 1904 году. Если Советская Россия получит должное поощрение от СШ, она решится сделаться союзником. А важность России как союзника не может быть переоценена».

По мнению американских аналитиков, «Россия располагает хорошо подготовленной армией с надлежащей экипировкой и при постоянном притоке продовольствия сделается страшным противником для японцев. Обладание Россией Владивостокским портом даст Америке возможность посылать в этот порт части своих подводных лодок, где они будут собираться, а потом угрожать японскому флоту, расположенному в Японском море. Это будет, пожалуй, самый верный путь для препятствий в доставке японцам продовольствия для своих армий из Кореи и Японии… Сумеют ли русские удержать порт Владивосток – зависит от количества артиллерии и войск, которые Советская Россия будет в состоянии послать в этот порт сразу после эвакуации его японцами. Если Японии не удастся действовать агрессивно, надеясь на русский нейтралитет, Россия сумеет концентрировать достаточную армию для сохранения этого порта». В документе делались следующие выводы: «1) Россия, надлежащим образом поощренная СШ, вступит в войну в качестве союзника СШ. 2) Заручившись надлежащей финансовой помощью, Сибирская дорога будет в состоянии в течение года пропускать по 15 поездов ежедневно. 3) Большая русская армия в Северной Маньчжурии серьезно будет угрожать посылкам маньчжурского сырья в Японию. 4) Обладание России Владивостоком позволит СШ пересылать и собирать в этом порту часть американских подводных лодок, под угрозой которых окажется японский военный и коммерческий флот в Японском море».

Источником по зарубежному россиеведению периода 1920-х гг. являются документы зарубежных разведывательных резидентур ГПУ – ОГПУ. В их числе находятся материалы о встречах представителей иностранных государств с известными деятелями русской эмиграции, на которых обсуждалось положение в Советской России. Например, 25 апреля 1923 г. из Берлина сообщалось: «Незадолго до отъезда Гучкова в Париж один немецкий осведомитель имел с ним в Берлине 24/1У1923 г. очень длинную беседу, во время которой Гучков коснулся русских событий, настоящего положения Германии и России… Затем Гучков перешел к позиции Советской России и заметил, что, к сожалению, Германия еще до сих пор не отдает себе отчета в лицемерии и двуличности большевистского правительства. Она до сих пор возлагает на него какие-то фантастические надежды. Даже во Франции среди политических серьезных кругов считали, что большевики своим моральным давлением заставят немцев поднять голову против французов; они надеялись, что Сов. Россия, пропагандистский аппарат которой поставлен очень хорошо, сможет очень искусно использовать вторжение французов в Рурскую область и вызвать всеобщее возмущение против Франции. Но ничего подобного большевики не сделали, и, к великому сожалению тех германских кругов, кои возлагали на советское правительство всякие надежды, оно как раз к моменту французского вторжения в Рур начинает флиртовать с Францией. Гучков сделал несколько интересных сообщений о внутреннем положении Советской России, которые имеют тем большее значение, что Гучков конфиденциально заявил о том, что он все время находится в тесном контакте с людьми, постоянно бывающими в Германии и Москве. На основании полученных от них сведений Гучков считает, что Россия стоит на пути к катастрофе. Все, находящиеся на службе Советского правительства специалисты, инженеры, техники, хозяйственники, которые, как известно, в большинстве своем не коммунисты, – единогласно будто бы сообщили Гучкову, что конфликт между правым и левым крылами Коммунистической партии так обострен, что дело может кончиться только взаимной резней. Задачей германской политики, по мнению Гучкова, является поддержка правого крыла коммунистов Советской России, но это должно быть сделано таким образом, чтобы они не были скомпрометированы».

На Западе внимательно изучали не только внешнеполитические шаги советского руководства, но и наблюдали за развитием ситуации в кругах русской эмиграции как в самой Германии, так и за ее пределами. Об этом свидетельствует документ под названием «Реставрационные планы русских эмигрантов», оказавшийся в распоряжении разведывательной резидентуры ОГПУ. В нем отмечалось: «Мюнхен. Июль 1923 г. Из безукоризненного источника сообщают: “Великий князь Николай Николаевич недавно опять был в Париже, где со стороны Франции и эмигрантских кругов его склоняли к тому, чтобы объявить себя если не царем, то хотя бы заместителем или протектором в России с целью свержения большевизма. Великий князь это решительно отклонил и вернулся в свою резиденцию во французской Ривьере. Русские эмигранты тем сильнее держатся за Великого князя Кирилла, который хотя, как известно, мало энергичен и самостоятелен, но имеет преимущественно и притом имеет честолюбивую жену. Известно, что Великий князь и его жена продолжают возлагать большие надежды на возвращение в Россию, как верно и то, что к правым кругам присоединяются не только эмигрантская молодежь, но также немцы из правых кругов, готовые с оружием в руках и в особенности трудом и организацией в качестве врачей, инженеров и проч. работать над воссозданием России”. Сильным стимулом для приверженцев Кирилла считают враждебную Советам позицию Англии. Все же в русской эмиграции постоянно происходят большая борьба и сильные распри»119.