Авторские права на мультимедийный продукт. Монография

Большинство французских судов определяют правовой режим мультимедийного продукта как коллективного произведения[41]. При этом судьи подчеркивают, что каждый конкретный случай должен быть квалифицирован отдельно в зависимости от конкретных обстоятельств дела: кто инициировал создание продукта и каковы были конкретные творческие вклады каждого из лиц, участвующих в его создании[42]. Тем не менее в литературе подчеркивается необходимость определения единого правового режима для произведений, созданных с помощью программы для ЭВМ[43].

В праве Германии нашли отражение различные подходы к определению правовой природы мультимедийного продукта. Первоначально Апелляционный суд Франкфурта-на-Майне указал, что рассматриваемый объект следует охранять не как единое произведение, а в зависимости от составляющих его частей как компьютерную программу и кинематографическое произведение[44]. Данная позиция нашла отражение и в литературе[45]. Впоследствии этот же суд изменил свою позицию и пришел к выводу о невозможности определения мультимедийного продукта как кинематографического произведения, отметив существенные различия в их функционировании. Поэтому, с точки зрения суда, в рассматриваемом объекте отсутствует признак «последовательной смены изображений» (существенная характеристика фильма)[46].

В то же время Верховный суд Баварии пришел к противоположному выводу и признал за мультимедийным продуктом режим кинематографического произведения (так же, как и в странах общего права)[47].

Кельнский суд в своем решении указал, что мультимедийные продукты охраняются по двум режимам: как компьютерные программы и как кинематографические произведения[48] (§ 69а и § 88 соответственно Закона Германии об авторском праве и смежных правах 1965 г.[49] (далее – Закон об авторском праве Германии). При этом если кинематографический элемент не обладает признаками интеллектуального труда по смыслу § 2 (2) Закона об авторском праве Германии (требование оригинальности), то рассматриваемый объект охраняется как последовательность изображений или звуков (§ 95 указанного Закона). В силу указанного параграфа некоторые нормы о кинематографическом произведении будут применяться к мультимедийным продуктам mutatis mutandis[50].

В настоящее время именно такое толкование правового режима мультимедийных продуктов является преобладающим в германском праве[51]. Подобный правовой режим выработан также в Бельгии[52].

Таким образом, в отличие от определенного единства в квалификации объектов мультимедиа (как аудиовизуального произведения или фильма), отмеченной нами в странах общего права, в странах континентальной системы единый подход к определению правовой природы исследуемого объекта не выработан.

Аргентинский профессор А. Милле в Заключении «Правовой режим произведений мультимедиа», подготовленном для Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО) в 1997 г., отметил, что в настоящее время произведения мультимедиа не соответствуют той или иной «категории», обычно признаваемой в авторском праве[53].

По мнению автора, тот факт, что рассматриваемые объекты создаются при помощи компьютерных программ, не дает основания для их квалификации как программ для ЭВМ. Несмотря на то что некоторые произведения мультимедиа представляют собой компиляцию или включают ранее существовавшие произведения, по мнению автора, они не могут быть определены как базы данных. А. Милле также подчеркивает, что рассматриваемые объекты не могут быть квалифицированы как аудиовизуальные произведения в виду существенных различий в процессе их создания, а также несовпадающего содержания[54].

Анализируя рассмотренные выше системы copyright и droit d’auteur, автор приходит к выводу, что авторское право идет по пути развития более «справедливой системы, нацеленной на универсальность требований и тем самым на максимально возможную ликвидацию дискриминационного отношения к определенным категориям произведений или авторов»[55]. В развитие этой идеи А. Милле считает возможным включить исследуемый объект в перечень видов произведений, закрепленных в международных конвенциях, в целях уточнения его правовой природы и указания на автономность, тем самым избегая применения к нему норм о других результатах интеллектуальной деятельности mutatis mutandis[56].

Некоторые авторы отмечают, что «дополнительные возможности защиты продуктов мультимедиа»[57] появились с принятием Директивы ЕС от 11 марта 1996 г. № 96/9/ЕС «О юридической охране баз данных» (далее – Директива по базам данных)[58].

Вместе с тем, на наш взгляд, рассматривать указанную Директиву как основу для правового регулирования отношений, возникающих по поводу мультимедийных продуктов, юридически некорректно.

В частности, в п. 17 преамбулы Директивы по базам данных указано, что «термин “база данных” должен пониматься как относящийся к любому собранию литературных, художественных, музыкальных или иных произведений или материалов, таких как тексты, звуки, изображения, цифры, факты и данные»[59]. В данном случае речь идет о «сборниках произведений, данных или иной самостоятельной информации, расположенной в систематическом или методологическом порядке и доступной в индивидуальном порядке»[60]. И далее указывается, что «определение аудиовизуального, кинематографического, литературного или музыкального произведения в качестве такового не входит (выделено мной. – Е. К.) в область применения данной директивы»[61]. Тем самым положения Директивы по базам данных не должны применяться к мультимедийным продуктам ввиду ограниченной области ее применения (только к базам данных).

Мультимедийный продукт упоминается в Директиве 2001/29/EC «О гармонизации некоторых аспектов авторского права и смежных прав в информационном обществе» от 22 мая 2001 г. В п. 10 преамбулы этой Директивы указано, что необходимо обеспечить баланс в отношениях между авторами произведений, для того чтобы они получали вознаграждение за использование созданных произведений, и продюсеров, которые могли бы инвестировать средства в создание таких объектов, как фонограммы, фильмы и мультимедийные продукты[62].

И. Стаматуди сравнивает объекты мультимедиа с иными результатами интеллектуальной деятельности – литературными произведениями, коллективными и составными произведениями, базами данных, программами для ЭВМ, аудиовизуальными произведениями (в т. ч. и с фильмами) – и приходит к выводу, что в настоящее время ни один из режимов охраны указанных объектов не подходит для мультимедийных продуктов. В качестве одной из наиболее подходящих моделей регулирования общественных отношений, возникающих по поводу исследуемого объекта, профессор И. Стаматуди считает режим sui generis[63].

При определении правового режима мультимедийного продукта по российскому праву, принимая во внимание процессы международной интеграции, необходимо учитывать зарубежный опыт. Вместе с тем рецепиировать какой-либо из рассмотренных выше подходов к регулированию отношений, возникающих по поводу исследуемого объекта, в правовую систему Российской Федерации не представляется возможным. Соответствующие нормы должны включаться в систему национальных юридических конструкций и правовых институтов, действующих в сфере правового регулирования отношений интеллектуальной собственности. Так, в российском праве закреплена категория сложного объекта интеллектуальных прав, что обусловливает необходимость установления соотношения этой категории с понятием мультимедийного продукта.

Несмотря на то что российский законодатель не определяет правовую природу мультимедийного продукта, лишь упоминая его в ст. 1240 ГК РФ, общее направление развития отечественного законодательства, предоставляющее охрану этому объекту по режиму sui generis, на наш взгляд, является верным. В частности, зарубежные исследователи пришли к выводу, что наиболее оптимальным для мультимедийных продуктов является такой правовой режим, в рамках которого данному объекту предоставляется правовая охрана как единому произведению, а не как совокупности различных частей, которые составляют этот объект.

Статья 1240 расположена в главе 69 «Общие положения» раздела VII «Права на результаты интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации» ГК РФ. В п. 1 ст. 1225 ГК РФ содержится исчерпывающий перечень результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации, которым предоставляется правовая охрана на основании и в порядке, предусмотренных частью четвертой ГК РФ. Поэтому необходимо определить, является ли мультимедийный продукт самостоятельным объектом или подпадает под режимы объектов, указанных в упомянутой статье.

На наш взгляд, мультимедийный продукт следует рассматривать как объект авторских прав. В ст. 1259 ГК РФ объекты авторских прав определяются как произведения науки, литературы и искусства независимо от достоинств и назначения произведения, а также от способа его выражения. При этом важно отметить, что введение в часть четвертую ГК РФ термина «объекты авторских прав» взамен использовавшегося в ранее действовавшем законодательстве термина «объекты авторского права» является удачным. Это, с одной стороны, подчеркивает множественность признаваемых на произведения науки, литературы и искусства субъективных авторских прав (исключительного права и личных неимущественных прав) и, с другой стороны, дает возможность избежать ошибочной квалификации таких произведений как объектов авторского права в объективном смысле.

Согласно ст. 1257 ГК РФ автором произведения литературы, науки или искусства признается гражданин, творческим трудом которого оно создано. Следовательно, первым требованием для признания результата интеллектуальной деятельности объектом авторских прав является его творческий характер, понятие которого законодателем не раскрывается. В связи с этим в юридической литературе дается немало дефиниций творчества[64].

Первоначально для квалификации результатов интеллектуальной деятельности как объектов авторских прав применялся метод их определения через указание на конкретные виды охраноспособных произведений[65]. Вместе с тем с появлением новых творческих результатов интеллектуальной деятельности такой подход показал свою неэффективность. На смену предыдущему подходу пришло учение о форме и содержании произведения (данная концепция позволяет разграничить произведения и объекты патентного права)[66].

В дальнейшем с учетом сложностей практического применения этой концепции «было признано, что данное учение позволяет определить объект авторского права лишь приблизительно, что делает его неприменимым для целей правового регулирования»[67]. Сложившаяся ситуация повлияла на развитие учения о творческом характере произведения.

В науке гражданского права в отношении определения критерия творческого характера произведения основное внимание стало уделяться поиску «существенного признака (выделено мной. – Е. K.)»[68], с помощью которого стало бы возможно наиболее корректно определять охраноспособные результаты интеллектуальной деятельности[69].

В отечественной цивилистической доктрине были выработаны два основных подхода к определению творческого характера произведения.

Субъективный подход предполагает, что охраноспособное произведение, созданное определенным автором, должно «отражать в себе его личность», индивидуальность (индивидуальный подход), выразительную силу[70]. О. С. Иоффе отмечал, что творчество является интеллектуальной деятельностью, завершающейся производящим актом, в результате которого появляются новые понятия, образы и (или) формы их воплощения, представляющие собой идеальное отражение объективной действительности[71].

В. И. Серебровский рассматривал объект авторского права как «продукт духовного творчества данного лица, т. е. созданное им произведение»[72] и характеризовал творчество как «сознательный и в большинстве случаев весьма трудоемкий процесс, имеющий своей целью достижение определенного результата»[73]. В. А. Дозорцев описывал творчество как «сферу чисто индивидуальной деятельности, представленной лишь живым трудом, олицетворяемым личностью автора»[74]. И. А. Зенин пишет, что «творческой обычно считается умственная (мыслительная, духовная, интеллектуальная) деятельность, завершающаяся созданием творчески самостоятельного результата науки, литературы или искусства»[75].

Поэтому творческий характер произведения определяется по наличию особых признаков деятельности по созданию произведения: самостоятельности, независимости, в условиях достаточной свободы самовыражения[76].

Объективный подход основывается на положении о том, что условием предоставления произведению правовой охраны является не субъективнотворческий характер деятельности автора, а творческий характер результата, его новизна[77]. Именно произведение получает правовую охрану, поэтому «критерий творчества должен иметь общественное значение, характеризовать результат интеллектуальной деятельности в рамках всего общества»[78].

В. Я. Ионас писал о новизне как о признаке творческой самостоятельности произведения и предлагал ввести в научный оборот понятие существенной новизны. Автор различал категорию «новизна» с точки зрения «изобретательского» (патентного) права и рассматривал ее влияние применительно к авторскому праву. Так, «в изобретательском праве существенная новизна есть новизна сущности изобретения, новизна его существенных признаков, дозволяющая отграничить данное техническое решение от всех сходных с ним решений»[79]. В авторском праве рассматриваемая категория означала новизну существенных элементов произведения, отличающую конкретное произведение от других, сравниваемых с ним. В таком понимании, по мнению автора, существенная новизна становится важнейшим критерием авторского права[80].

Однако отечественное законодательство основывается на субъективном подходе: требование творчества предъявляется к труду автора.

В литературе высказана точка зрения, в соответствии с которой предлагается использовать другой критерий творчества – принципиальную неповторимость произведения, означающую «невозможность его независимого повторения исходя из существующих стандартов деятельности в определенной сфере»[81]. Вместе с тем развитие данной концепции, в частности, приводит одного из ее сторонников к выводу, что «современный вектор развития авторского права предполагает изменение парадигмы охраны произведений в сторону отказа от системы исключительного авторского права (выделено мной. – Е. К.) в пользу характерного для конкурентного права механизма охраны инвестиций»[82]. При этом «акцент охраны существенно меняется, и центральной фигурой становится не автор, а лицо, осуществившее инвестиции (выделено мной. – Е. K.)»[83]. Однако, на наш взгляд, реализовывать подобные идеи, противоречащие мировым тенденциям развития авторского права, в российском праве не следует. «Вектор развития авторского права» должен быть направлен на обеспечение оптимального баланса интересов, с одной стороны, авторов и, с другой стороны, инвесторов (организаторов).

В отличие от отечественной теории «творчества» в странах общего права применяется доктрина «оригинальности»[84]. В праве Великобритании выработано четыре условия охраноспособности произведения, в соответствии с которыми оно должно:

1) быть закреплено на каком-либо материальном носителе (это положение применяется только для литературных, драматических и музыкальных произведений);

2) являться «оригинальным». Это требование обязательно только для литературных, драматических произведений, а также произведений изобразительного искусства. Так, например, применительно к фильму оригинальность не является необходимым критерием для его признания объектом авторских прав. Однако в Законе об авторском праве Великобритании содержится условие, что «они не должны воспроизводить аналогичные, ранее достигнутые результаты» (ст. 8 (2) указанного Закона);

3) иметь достаточную связь с Соединенным Королевством;

4) соответствовать основам правопорядка и нравственности[85].

Категория «оригинальность» в авторском праве Великобритании понимается как «некая мера труда, умения или усилия, в каждом конкретном случае необходимая для создания автором произведения»[86]. Применительно к определенной ситуации, с учетом фактических обстоятельств дела, суды определяют, является произведение оригинальным или нет.

В свою очередь, в США согласно § 102 (а) Закона об авторском праве правовая охрана распространяется на оригинальные произведения. Верховный суд США отметил, что указанная норма означает распространение режима объекта авторских прав на такие произведения, которые «отмечены по крайней мере минимальной печатью творчества»[87].

В континентальной правовой системе, в отличие от стран общего права, основное внимание уделяется творческому вкладу автора и оригинальности (индивидуальности) созданного произведения (Испания, Германия)[88].

Например, во Франции необходимо установить наличие в произведении «отражения личности автора» или интеллектуального вклада в создание произведения[89].

Проявление творчества в труде авторов мультимедийного продукта можно рассмотреть на примере одной из его разновидностей – компьютерной игры.

История развития компьютерных игр насчитывает более 40 лет[90]. Первые игры представляли собой примитивное соединение графики, в котором использовалось от двух до четырех цветов и которое функционировало с помощью программы для ЭВМ (такие игры могли создаваться одним лицом – программистом)[91]. В дальнейшем в играх стали появляться «двухмерная графика, текст для составления меню и комментариев, а также небольшой набор звуковых сигналов, сопровождающих действия игрока»[92]. Конец 80-х годов был ознаменован стремительным развитием техники, что содействовало изменению содержания компьютерных игр и их внешнего оформления[93].

При их создании начали использоваться видеоролики, различные изображения с применением трехмерной графики. Разработчики стали уделять большое внимание эстетической составляющей игры, стараясь создавать сюжеты, наиболее приближенные к повседневной жизни[94]. Подобная компьютерная игра уже не может быть создана одним лицом (как это было ранее), работа над ней предполагает труд художников, сценаристов, композиторов, программистов и иных лиц, к тому же она составляет «продукт разнородной деятельности»[95].

Современная компьютерная игра создается именно благодаря творческому труду нескольких лиц. В некоторых случаях такие игры по художественному уровню не уступают фильмам[96].

Поскольку рассматриваемый объект создается в результате творческого труда нескольких лиц и объединяет в себе различные охраняемые результаты интеллектуальной деятельности, он отвечает первому критерию объекта авторских прав.

Второй критерий охраноспособности произведения – это выражение его в объективной форме.

O выделении формы как одного из важных условий для охраны произведений писали многие дореволюционные ученые-юристы[97]. И. Г. Табашников полагал, что предмет авторского права может составить любое произведение, которое распространяется путем «письменных знаков или устных слов, воспроизводящих не только его смысл, но и форму, обязанную своим происхождением интеллектуальному труда автора»[98].

Г. Ф. Шершеневич называл внешнюю форму в качестве одного из признаков произведения, посредством которого объект авторского права получал свое закрепление и становился доступным другим лицам[99]. Я. А. Канторович писал, что авторское право возникает только тогда, когда произведение «объектировалось вне творца в какой-либо форме, т. е. когда оно осуществилось в писанном виде или устном изложении, отделилось от творца»[100]. Далее автор подчеркивает: «…закон защищает не мысль саму по себе, а мысль, объектированную в общедоступных формах»[101].

Вопросы объективной формы выражения произведения также нашли свое отражение в советской литературе по авторскому праву. В. И. Серебровский отмечал, что необходимым признаком произведения является объективная форма, в которой произведение нашло свое конкретное выражение[102]. Под такой формой, по мнению ученого, следует понимать любое внешнее выражение идей, мыслей, образов автора в доступной для восприятия человеческими чувствами конкретной форме, допускающей возможность воспроизведения[103]. Автор делает вывод, что произведение только тогда становится объектом авторского права, когда оно приобретает «самостоятельное бытие, отделяется от автора»[104].

В доктрине авторского права существовали две позиции относительно соотношения объективной формы выражения произведения и возможности его воспроизведения. Представители первой точки зрения полагали, что объективная форма произведения и его воспроизводимость представляют единый признак охраноспособного произведения, поскольку, по словам Б. С. Антимонова и Е. А. Флейшиц, «воспроизводимость произведения определяется именно формой, в которой оно выражено»[105]. Другие ученые считали, что воспроизводимость является самостоятельным признаком произведения. Представители этой точки зрения ссылались на ст. 4 Основ авторского права от 16 мая 1928 г., в которой указывалось, что авторское право распространяется на всякое произведение литературы, науки и искусства, каковы бы ни были способ и форма его воспроизведения[106]. В. И. Серебровский писал, что «если результат труда автора по тем или иным причинам не может быть воспроизведен, то этот результат не может быть признан объектом авторского права»[107]. Так, например, произнесенные лекция, доклад, исполненные музыкальные произведения, не зафиксированные на каких-либо материальных носителях, могут быть легко искажены и не воспроизводимы в том же самом виде. В этом проявляется «слабость» авторско-правовой охраны устных произведений, которые не могут быть повторены[108]. Однако Э. П. Гаврилов полагает, что этот признак должен быть исключен из определения объекта авторских прав, поскольку результаты творческой деятельности могут стать воспроизводимыми в будущем. Автор приводит в качестве примера голографические изображения, которые в начале своего появления были уникальными и невоспроизводимыми, хотя и существовали в объективной форме. Но воспроизводимыми они стали впоследствии с развитием техники[109].

Многолетний спор был разрешен с вступлением в силу Закона РФ «Об авторском праве и смежных правах» (далее – Закон об авторском праве), в п. 2 ст. 6 которого указывалось, что авторское право распространяется на произведения, существующие в какой-либо форме[110].

П. В. Степанов отмечает, что в современной юридической литературе форму произведения рассматривают с двух позиций. Во-первых, как основу правовой охраны произведения, т. е. «те характеристики произведения, которые отражают творчество автора: язык, способ изложения, форма подачи информации и т. д.»[111]. Во-вторых, как «способ объективизации произведения, то, благодаря чему произведение становится доступным другим лицам»[112]. В качестве примеров формы выражения произведения законодатель приводит письменную, устную (в виде публичного произнесения, публичного исполнения и т. п.), форму изображения, звуко- или видеозаписи, объемно-пространственную форму (п. 3 ст. 1259 ГК РФ).

Причем перечень в соответствии с указанной статьей является открытым, что означает возможность существования произведения в иных формах. К их числу, по мнению П. В. Степанова, следует отнести, например, «запись литературного произведения в память ЭВМ, поскольку это нельзя отнести ни к письменной форме, ни к изображению, ни к звуко- или видеозаписи»[113]. Такое положение связано с тем, что с развитием техники появляются новые результаты интеллектуальной деятельности и они могут выражаться в иной форме, которая не входит в указанный перечень. Например, музыкальное произведение с помощью современных программных средств может быть оцифровано. Композитор, используя специальные программы, без музыкальных инструментов может создавать такое произведение на компьютере и управлять целым оркестром[114]. В электронном виде издаются журналы, газеты, доступ к которым становится возможным в Интернете.