Азартные игры богов

– Мутный ты, Груман. Никто про тебя ничего не знает. – Груман, пускал клубы дыма в потолок, и с интересом рассматривал сидящего перед собой человека. – Вроде не из «конторских», и роду не нашего. Чужой. Пишут, что «кремлевец» вроде. А вроде и нет. Что скажешь? – Груман спрятал сигарету в кулак, раскрыл ладонь и высыпал на пол прогоревший пепел.

– Зря ругаешься, полковник. – Человек одернул куртку спортивного костюма, и кто-то из более молодых. Мгновенно вытер тряпкой едва заметные крупинки сгоревшей «Гаротты».

– К Кречету простые люди не ходят. Те, кому надо в уровень людей шлют, а ты не «меченый» – «муть серая». – Груман улыбнулся. Все-таки снял шляпу и протянул ее «шнырю». Тот посмотрел в глаза Кречету и в ответ на кивок, аккуратно положил ее на стол.

– Не «павлинься», Кречетов Николай Петрович. «Муть серая» по уровню выше всех стоит. Перед людьми не стыдно? – Кречет пожал плечами.

– Значит – не простой ты полковник. Почему на допрос не позвал? Может не всем слышать надо, о чем мы с тобой говорить будем? – Груман пожал плечам.

– Мне как раз надо, что бы слово твое слышали. В кружева их заплетать я не хуже тебя умею. – Кречет пожевал губами. Протянул руку к сигаретам Грумана.

– Табачком не угостишь, начальник? – Груман выбил из пачки Гаротту.

– Косяк это. Смотри не забалдей. Разговор трезвый у нас. Тем более что маляву я тебе слал. Мало времени у меня на то, чтобы к тебе тропки топтать. – Кречет чиркнул спичкой, глубоко затянулся и закатил глаза.

– Мозги светлеют, начальник. Непростой косяк, контора мутная, и если тебе в глаза смотреть – то по земле ты не ходишь, выше самолетов летаешь. Ангел значит. – Кречет снова сделал затяжку. Удовлетворенно крякнул. – На поклон ангелы ко мне еще не ходили.

– Я не на поклон, Кречет. Мне твоей доли не надо, сам понимаешь. – Кречет кивнул.

– Не обижайся, полковник. Просто страшно мне с вами ангелами на чистый базар выходить. Вроде отбоялся уже, а все равно страшно. Один раз с вами и словом перемолвился, а жизнь – кувырком. – Кречет раздавил окурок Гаротты в пепельнице на столе.

Понятно – не за себя просить пришел. Мне тебе дать нечего – говори за кого. – Груман пристально посмотрел Кречету в глаза.

– На трон человечка одного посадить надо. – Кречет покрутил головой, словно ему давил воротник футболки.

– Не знаешь, что просишь, полковник. На троне одно место. – Груман не переставал смотреть на Кречета.

– Два…

– Ты за счетовода? – Груман кивнул.

– Общаг один человек считает, начальник. С его головы волосу не упасть.

– Вот поэтому Баланина ты и посадишь общаг считать. – Груман протер подбородок. Посмотрел еще раз на тусклую лампочку под потолком, улыбнулся грустно. В камере было пять человек. И ни один уже не спал. Все слушали их диалог так, словно им зачитывали приказ об амнистии.

– Так, ведь счетовода живым не снимают. Ты, что начальник? Тем более твой Балабол – политический. Первая ходка. Как я людям обосную? – Груман придвинулся к Кречету совсем близко.

– Ты, Кречетов, в законники не вышел, если бы дураком был. Два и два сложи. Может мне тебе ничего, и объяснять будет не нужно. А? – Кречет откинулся назад.

– Студент с тетрадками в «Тишине». – Кречет уронил лицо в сомкнутые ладони. – Какого хрена ты снова нарисовался? А? Жил же, как человек! – Кречет взял Грумана за пуговицу плаща. Прищуренным злым взглядом посмотрел ему в глаза.

– Ты его из «шарашки» увел, и в «Тишине» спрятал. Даже от своих спрятал! Он тебе волыну считает, и такую, чтобы можно было страну с карты стереть. Нет? – Груман молчал. Кречет обреченно пожевал губами.

– Скажи мне начальник вот что. Мне за старого счетовода грех на душу брать. Поэтому цену знать надо. Твой Балабол для нас пушку рисует или ты продашь ее потом?

– Для нас, Кречет. Для нас. Сам понимаешь – ангелам «рыжье» без надобности. – Груман взял шляпу со стола. – Потому в «Тишину» и спрятал, что шнырья сверху – донизу – не передавить. С тобой я в «чистую» играю, уважение к тебе имею, а так – ты и не знал бы ничего. Бегал бы как осел по кругу, и морковку хотел. – Кречет встал с табурета. Погрозил Груману пальцем.

– Вы ангелы те еще козлы, но уж чего-чего, а уговорить умеете. – Он демонстративно залез в карман плаща Грумана, достал пачку Гаротты и положил на стол. – На память, начальник. – Вытащил одну сигарету и закурил. – Теперь скажи мне вот, что – если твой Балабол общаг сольет, меня на ремни порежут. Я же его под свое слово короновать буду. – Груман встал. Надел шляпу.

– Не бойся, Кречет. Этот, как ты говоришь – Балабол тебе за год общаг утроит, если ты его слушать будешь. – Груман поморщился. – Придумали серьезному человеку погремуху детскую. Поводырь теперь он, понял? – Груман одернул плащ. – И, чтобы, как ты говоришь – волосу не упасть. – Он подошел к двери и гулко ударил в железную створку.

– Буду нужен – Поводыря и спросишь. Он позовет. – Тяжелая дверь с глазком, открылась на удивление быстро и без предполагаемого скрежета. Груман шагнул за порог. Обернулся и подмигнул ошарашенному авторитету.

– Не боись, Кречет. Семи смертям не бывать! – Кречет устало махнул в сторону посетителя рукой.

– Вали уже, полковник! Одной не миновать, сделаю – как попросил.

Кречет уперся горячим лбом в ледяную створку металлической двери. Многое нужно было обдумать и решить. Грумана он помнил, хотя и не показал этого сразу. За все прошедшие годы Груман ни капли не изменился, и Кречета, это даже не удивляло. Он был должен Груману, и за его долг могут спросить даже перед погостом.

Кречет задушил отчима, когда тот на мать с ножом полез. Был бы взрослее – здоровее – просто бы зубы выбил. А так. Чем попало. Шнуром от утюга. Если бы его отчим простым работягой был – получил бы он семь по малолетке, да и того меньше. Может быть – вышел по УДО. Может по амнистии. Но, отчим секретарем партячейки служил. Вот и завертелась каша. Да так завертелась, что ему – пацану четырнадцатилетнему грозили «лоб зеленкой намазать». А бывало и так, что просто терялись такие как он в «жерновах» и все. Ни слуху, ни духу.

Кречет ударил кулаком по створке двери. Груман тогда появился вроде ниоткуда. Кречет по малолетству даже не понял, что хотят от него. Попросил он его «чистосердечное» написать и. что вроде в состоянии аффекта был. Не в себе. С кем тогда Груман говорил и как Кречет не помнил. Но ушел с хорошей, уважаемой статьей и пошла его воровская карьера в гору. Вроде и не старался особо, а шла. То этому помог, то другому. То там слово мудрое веское сказал, то там – зауважали. Звезды получил «законные» на плечи. А вот как в «тишину» попал – он совсем не понимал. Теперь получалось так, что Груман его специально в авторитеты вытаскивал, что бы за долг спросить. Теперь придется отвечать «по всей строгости». Тем более, что Балабол совсем не простой сиделец оказывается.

Кречет прошел к столу. Выбил еще одну сигарету Гаротты и закурил. Сидельцы, поняли, что концерт закончился – легли спать. Что произошло между их «бугром» и этим «фраером». Никто так и не понял. Вроде старые счеты сводили. Или, что-то вроде того, но слово Кречета каждый запомнил. Спросят потом.

С одной из постелей поднялся старый лысый мужчина и присел к столу.

– Ты на троне Кречет – я на законе. Как решать будем? Никто не поверит что, счетовод с лестницы упал и шею сломал. Кому то «паровозом» по сто пятой идти. Кого приговорим? Да за плюсовку к сроку и платить надо будет. На общаг все заносили, не все под твое слово захотят счетовода снять.

– Помолчал бы ты, Артур. У самого голова кругом. – Кречет раздавил Гаротту в пепельнице. – Даже не знаю говорить ли тебе всего.

– Не зли меня, Кречет. За мое слово впишутся, за твое слово – не знаю. – Артур замолчал. – Я тебя на трон сажал – я и снять могу. – Кречет жестко посмотрел Артуру в глаза.

– Вместе чалимся, Артур вместе и ляжем, если надо будет. Ты хоть знаешь, кто приходил, и за кого просил? – Артур настороженно потянулся к сигаретам. – Вот ты мне и расскажешь. А то шептались как бабы. Ничего не понял. – Кречет пожал плечами.

– Люди слово слышали, Артур. Да и нельзя тебе на ширеве сидеть. Закон смотришь. – Он убрал сигареты в сторону. – Все скажу – язык себе откусишь, если придется – готов?

– Ой, ли, Кречет? Страшен черт… – Артур настороженно отодвинулся. Кречет улыбнулся злорадно.

– Черт не черт, а около бога летает. Ангел он, понял? А за мальчонку просил потому, что «кубрик» он. – Артур пожевал губами.

– Вот ни хрена себе?! Зачем воры «кремлевским» нужны? Во, что тянешь? – Кречет нахмурился.

– Мальчонка этот из шаражки чей-то. Какой, и чей – не знаю. Знаю только, что в «Тишине» «головастиков» просто так не прячут – он устало склонил голову на кулаки. – Война, Артур. Война скоро, какая, и с кем – одному богу известно. Ну, Может Груман еще знает, да пацан этот. – Артур побледнел и отвернулся в сторону.

– Друзья значит закадычные.

– Получается. Что так. – Артур почесал подбородок.

– Вот, что я решу, Кречет. Я девятый десяток меняю. Меня твой Груман давно с отчетом ждет. Может, спишет пару грехов за дело правое. На «закон» сам сядешь. А коли еще «смотреть» будешь – на все воля твоя, и слову твоему сомнения не будет – Кречет ошеломленно смотрел в глаза «законнику». Тот погладил вспотевшую лысину, и договорил. – «Паровозом» по сто пятой сам пойду, а ты вот. – Артур достал из сложенной книги маленькую черно-белую фотографию.

– Чтобы ни в чем не нуждалась, понял? Здесь на обороте адрес есть. – Он поймал недоуменный взгляд Кречета. – Не суетись «Король» – Не кровная она мне, а к сердцу прикипела. Все по закону и нашему и божьему. – Он пожал плечами. – Ну а то, что сам счетовода сниму – людям скажешь – тронулся головой Артур. Годами из ума вышел. – Артур улыбнулся грустно.

– Вот и язык не придется откусывать. Мне с «добавкой» уже не выйти, да и веры не будет. – Он сделал длинную паузу, размышляя. – Сам к твоему ангелу пешочком дойду. Давно пора мне. Ну, что? Кречет! – Артур улыбнулся, показав железные зубы. – Распустили узелок? Давай спать теперь. Завтра работы много.

Восточная Германия

Резиденция внешней разведки СССР

19.06.1985 18.30

Груман сидел в кабинете директора отделения внешней разведки СССР на старом венском скрипучем стуле и крутил в руках удостоверение консула.

Легенда, которую он себе придумал, была не слишком удобной. Как консула его воспринимали не многие. Внешность уже предполагала некий род занятий, а заискивающе улыбаться Груман не умел, хотя и учился – было дело. Выбора особо не было. Красивые красные книжечки все-таки облегчали выполнение самых разных задач, и он постоянно ими пользовался.

– Кто вы? – Обычный вопрос. Груман даже не пошевелился. Снял шляпу и положил на стол директора. Порвался достать сигареты, но решил повременить. Энергии было достаточно, и стимуляторы были пока не нужны. Его уже несколько коробило то, что обычные привычки Альфийца слишком сильно проникали в его натуру, но это ему даже нравилось. Где то и чем то. Он пока не разбирался где и чем, но нравилось. По крайней мере – хороший кофе ему нравился безоговорочно. Длинноногая красотка, которая ему тоже неожиданно понравилась, белокурая, кудрявая, с веселыми голубыми глазами. Улыбкой чистой и светлой, совершенно не похожей на рыбий Нью-Йоркский оскал.

Он пил кофе маленькими глоточками и размышлял. В его распоряжении было еще достаточно много времени для того, что бы и поразмышлять и получить удовольствие и от кофе и от взгляда на упругие округлости пониже спины воркующего вокруг него секретаря.

На вопрос – Кто вы? – Который прозвучал из уст молодого майора, несколько нескладного. Невысокого роста и только в рубашке. Китель висел на стуле перед Груманом. Там же висела портупея с оружием. Груман развернул книжку консула и положил перед офицером. Офицер взял ее в руки и профессионально стал сличать его лицо с фотографией.

– Странно конечно – Зачем Вам, Груман, понадобилась внешняя разведка? Глупость, какая то. – Хотя, я понимаю, что в дипломатическом корпусе вне разведки только уборщицы и секретари, но тем не менее. Это резидентура. Управление, архивы. Зачем вы здесь? – Груман забрал книжечку обратно.

– За вами, Владимир Владимирович. За вами, дорогой вы мой. – Офицер на стул. Достал из кобуры пистолет и положил перед собой на стол.

– В одной из наших бесед мы говорили с вами о герани и колбасе. Я помню. – Груман пожал плечами. Ноосфера – особое образование и меня всегда поражало то, что вы так восторгаетесь своими пророками, господин Путин. Да, вы должны помнить не только колбасу.

– Товарищ, майор, с вашего позволения. – Груман тяжело вздохнул. Залез в карман плаща. Достал расплющенную пулю и положил на стол.

– Вы же все равно будете стрелять. Товарищ, Путин. Не так ли? Агенты не посещают резидентуру. Для этого есть более укромные места. Мое присутствие здесь для вас, если и не загадочно – то угрожающе наверняка. Стреляйте, что уж там.

Путин осторожно поднял оружие. – Простите, Груман. Я должен быть уверен. – Груман не ответил, «Макаров» гулко грохнул пороховым взрывом, и у Грумана заложило уши. Он наклонился. Поднял с пола еще одну «розочку» расплющенной пули и положил рядом с первой.

– Вы удовлетворены? – Через дверь заглянул кто-то из офицеров.

– Володя, у вас все в порядке? – Путин кивнул и выбросил обойму из пистолета.

– Да, с предохранителя снять забыл. Не пострадал никто. – Тот, кто заглядывал – нырнул обратно. В здании происходила нездоровая суета. Должны были подойти фургоны для того, чтобы вывести архивы. Но их не было уже третий час. Что-то в чисто отлаженном механизме огромного государства не ладилось.

Что такое «сдать» архивы резидентуры было понятно даже рядовому. Наработанные за десятилетия связи, скрытые агенты, агенты влияния. Все становилось прозрачным. Германия давно не была врагом, но и другом тоже. Знать и видеть – почти одно и то же, и «сжечь» архивы – это было все равно, что «ослепнуть» на территории западной Германии. Путин сел за стол.

– Верните обойму в пистолет, господин Путин, оружие вам понадобится через час. И еще… – Груман достал пачку Гаротты. Посмотрел и с сожалением положил ее обратно в карман. – Сколько офицеров с оружием находятся в здании?

– Четверо Груман. Включая меня.

– Как вы считаете? Четыре офицера смогут остановить разъяренную толпу. Которая будет здесь через сорок минут? Она состоит из двухсот шестидесяти человек? У них биты, палки, куски арматуры. Они ненавидят вас, и я думаю, для того, чтобы уничтожить вас всех вместе с тем, чтобы захватить архивы – им понадобится не слишком много времени. – Груман пожевал губами. – Уничтожить архивы вы тоже не успеете. Только в бумаге их больше четырех тонн.

– Откуда вы это знаете, Груман? – Груман посмотрел Путину в глаза с некоторой иронией.

– Не задавайте богу глупых вопросов, и вы не будете попадать в глупые ситуации, господин. Э простите, черт, товарищ майор. Вы в Игре и, разумеется, вас будут пытаться снять с доски любым удобным или неудобным способом.

– Вариант с взбесившейся толпой удобен. «Уши» ЦРУ и МИ – «Шесть» не торчат, если вас снимут с доски, то я потеряю одну ставку. Мне это не нравится.

– Что вы предлагаете Груман? – Груман все-таки достал из пачки Гаротту и закурил.

– Из вас нужно потихоньку делать героя. Владимир Владимирович. Иначе моя ставка не сыграет. – Он сделал глубокую затяжку и выпустил в потолок струю дыма. – Вас учили «работать» с толпой?

– Нет, Груман. Это технологии МВД. – Груман согласно кивнул.

– Да, разумеется. Всего уметь невозможно. Это верно. Но, толпу четыре офицера не остановят.

– А что ее остановит? – Груман пристально посмотрел в глаза Путину. – Остановит один. Это нестандартно. Нет ОМОНА в касках и со щитами. Не с кем бороться и кричать лозунги. Человек – вышедший один на один с толпой в триста человек должен быть особенным и толпа воспринимает его как человека особенного. Если вам угодно. – Груман снова сделал затяжку. – Один человек разбивает толпу на индивидуумы. Насколько бы это не казалось глупым. Они теряют инициативу и начинают соображать и думать не как толпа, а как отдельные люди.

– И что?

– Они начинают бояться. У вас все-таки в руках пистолет. – Путин поежился. Но их несколько сотен.

– И что? Вам не стоит бороться с толпой, майор. Вам нужно победить инициативу. И только, а инициативен – первый. Толпа всегда идет за первым. Испугаете первого, кем бы он ни был, и вы победите толпу.

– Как? – Груман встал, улыбнулся. – Вы будет не только героем. Вы станете пророком и волшебником. Без этого, что-то сделать в вашем потоке почти невозможно. Вам нужно сказать громко и четко – «Первый кто сделает шаг – умрет!» – Путин привычно взял пистолет в руку. Вытер ладонью вспотевший лоб.

– Это сработает? – Груман смял в руке окурок. Разжал ладонь. Тот привычно исчез в его пальцах.

– Это уже сработало, майор. И… – Груман вздохнул. – Когда вернетесь – поменяйте рубашку. Вам обойдется это недешево. Хотя… – Он пожал плечами. – Даже бойцовую собаку нужно учить драться, в противном случае – она просто гавкающий кусок мяса, и не более. – Путин поднялся на ноги.

– Груман, могу я спросить вас еще об одном?

– Пока – нет, Владимир Владимирович. – Груман надел шляпу, натянул ее на нос и многозначительно улыбнувшись, растаял в воздухе.

Резидентура УСС Берн

Кабинет Аллена Даллеса

08.06.1944 16.00

Шеф центральной разведки, глава управления стратегических служб США, будущий директор ЦРУ Аллен Даллес, стоял у открытого окна, курил трубку и нервничал. Каждая встреча с Эрат вызвала у него смешанные чувства, он давно привык, что хозяином мира, по крайней мере, некоторой его и весьма обширной его части был он. Но при каждом диалоге с Эрат оказывалось, что это не совсем так.

Эрат была красива, красива не как обычные земные женщины. Красива по особенному. Он даже не мог понять, что в ней было этого особенного. Он не слишком интересовался женщинами земными, потому, что мог заполучить любую из них, а вот с Эрат. Он выколотил трубку о подоконник. С Эрат он чувствовал себя влюбленным идиотом. Да. Пожалуй – так. Он не мог ее заполучить никак и ни в какой форме. Он не мог ее контролировать и часто не понимал. Он играл свою партию, но очень часто получалось так, что даже не замечал ставок вплетенных в его Игру, которые делала Эрат. Иногда это приводило его в бешенство. Он ни с кем не хотел делить пьедестал победителя даже с богами. Даже с богинями. Даже с такими красивыми как Эрат. А такие мужчины как Даллес всегда влюбляются в женщин, «божественных», и как понимал сам Даллес, испытывают при этом жуткий комплекс неполноценности.

Он повернулся на скрип входной двери и осмотрел Эрат сверху вниз, как обычно смотрел на людей. Черный деловой костюм. Короткая облегающая юбка. Уютный пиджак с глубоким вырезом и блузка, которая закрывала «вожделенное» в самом неподходящем месте. Взгляд хотел погрузиться глубже. Как раз туда в эту уютную жаркую впадину между ее небольших крепких грудей. Но – блузка! Даллес досадливо качнул головой. Короткая стрижка пепельно-белокурых волос. Большие голубые глаза. Аккуратная круглая шапочка с небольшой черной вуалью. Туфли на низком каблуке. Ноги абсолютно-превосходной стройности. Он смотрел на нее в надежде найти изъян. Тогда ему бы стало хоть чуточку легче, но изъян так и не находился.

– Ты через своих архангелов дула в Иерихонские трубы, разрушая Соддом и Гоммору? – Аллен присел к столу, жестом указав Эрат на белый венский стул. Эрат положила черную в блестках сумочку на стол.

– Ты опять не в духе Аллен? – Даллес положил трубку в нагрудный карман пиджака.

– Ты могла бы оставить из этих двух городов греха и порока хотя бы один, Эрат. Вдруг бы нам понадобился номер? А? – Даллес подсел ближе.

– Ты опоздала почти на час. Я страдал. – Эрат посмотрела в сторону, немного скривив губу.

– Не паясничай Аллен. Это тебе не идет. Ты знаешь, что Альфийцы меня не интересуют. – Аллен глубоко вздохнул.

– Даже лучшие из них? – Эрат посмотрела на Аллена проницательно и задумчиво качнула головой.

– Ну, может быть, насчет лучшего из них я еще и подумаю. – Эрат посмотрела на стол, на котором стояли использованные приборы для чая и кофе. – У тебя грязно Аллен, и отвратительный чай. Вы не умеете готовить хороший чай. Прикажи, чтобы мне сварили хотя бы кофе. – Аллен хмуро дернул за шнур колокольчика для вызова прислуги. Вошла женщина средних лет. Быстро убрала использованную посуду со стола.

– Кофе, Эльза. Мне и моей даме. – Он подумал секунду. – Сахар и печение. – Ты же не откажешься от моего печения, Эрат? – Эрат поджала губы.

– Лучший Альфиец, который только и мечтает о том – как бы затащить меня в постель – не убрал обеденный стол. Тебе должно быть стыдно, Аллен Даллес. – Даллес постучал пальцами по столу.

– Я не думаю, что мы будем говорить о кофе и печениях, Эрат, и тем более не будем искать епископа для того, чтобы он разрешил мне потрогать тебя пониже спины. – Он бросил на стол золотой брелок с изумрудной кнопкой.

– Ты могла бы придумать, что ни будь более изящное для того, чтобы встретиться с тобой? – Он взял брелок и брезгливо повертел его в руках.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.