Можно я постучусь в твою дверь?

– Да брось ты, – она смеется. – Чего на пороге застыли? А ну, быстро в дом.

– Да я по-быстрому…

– Эрик, – она оттесняет меня от двери и тянет его за рукав. – По-быстрому не выйдет, не надейся. Хоть наши мужчины и отказались шикарно его праздновать, но это все-таки юбилей. И они обидятся, если ты улизнешь перед застольем. Не переживай, будут только свои и ты всех знаешь еще с детства.

– Готовься, раз уж мы в кои-то веки оказались за одним столом, то они не раз вспомнят историю о твоем любимо заблеванном костюме. – Когда прохожу мимо, нарочно толкаю его плечом.

– Не пойму, какая муха ее укусила? – вопрошает мама, но быстро меняет тему. – Эрик, пойдем, пока именинников нет и гости только начинают съезжаться, расскажешь мне о том, как поживаешь. Ты посмотри, как вымахал. Когда мы последний раз виделись? Лет пять назад?

– Семь, – поправляет ее парень. – Сами понимаете, раскрутка собственного бизнеса сжирает все ресурсы и время.

– Ты большой молодец, вот правда. Только послушай меня, я-то по более пожила на этом свете. Так вот, не убивай всю жизнь на работу. Иногда нужно давать себе глоток свежего воздуха, отвлекаться на хобби. В конце концов, ты уже взрослый мужчина, пора бы подумать и второй половине. Пусть и не на правах супруги, но чтоб хоть девушка была рядом.

После этих слов я не выдерживаю и хрюкаю от едва сдерживаемого смеха.

Кто? Громов и личная жизнь? Да я вас умоляю, за полторы недели, которые я провела с ним, уяснила одну простую вещь. Это не человек. Это робот. А механика любить не способна.

Эрик

«Забавная»

Это ненормальная, но первая мысль возникла в моей голове при виде Зары в кигуруме «радужный пони» и с чалмой из полотенца на голове.

«Такая домашняя»

Вторая и не менее идиотская мысль спешит заполнить место первой, чтоб я не успел оклематься.

Стою, глазами хлопаю, будто никогда такого не видел. Хотя передо мной щеголяли барышни в моих рубашках и даже в чем мать родила, однако совершенно глупые фантазии полезли именно при виде этой пижамы.

Но стоило Заре открыть рот, как все наваждение пропало. И я уже пожалел, что приехал. Потому что Зара в офисе – это просто раздражающий элемент. А вот Зара у себя дома – это хамовитое чудовище, с которым не хочется пересекаться. Но как на зло, когда все собрались, нас посадили друг напротив друга.

Если не учитывать неприятное соседство, то все поначалу шло довольно-таки неплохо. Действительно гостей было немного, только близкие. Мы поздравляли братьев Лебедевых с их пятидесятилетним юбилеем на двоих, ели знаменитый шашлык дяди Гриши и пили не менее знаменитую наливку дяди Леши. Ну как пили, старшее поколение сегодня решило отвести душу. А мы с Зарой сидели и цедили каждый свою одну несчастную рюмку.

На третьем часу застолья, когда я уже собирался свалить, что-то вдруг пошло не так. Точнее, сказался выпитый алкоголь и наши отцы почему-то захотели поучить своих детей уму-разуму. То есть нас. И если меня относительно пронесло и нравоучений было мало, то за Зару ее отец зацепился конкретно.

– Ну что, долго ты еще по съемным бомжатникам скитаться будешь? – Дядь Леша закуривает прямо за столом.

– Пап, давай не сейчас, – девушка замирает с редиской в руках.

– А когда? Ты же даже звонить перестала.

– Леш, реально, давайте решим этот вопрос не на людях, – осторожно говорит мама Зары.

– Тебя не просили лезть в наш разговор, женщина, – осаждает ее Лебедев-старший и тычет пальцем в Зару. – А ты, чтоб завтра вернулась домой. С понедельника пойдешь сначала учиться в мое отделение, а потом и работать. Ясно?!

В доме воцарилась такая тишина, которая присуща только кладбищам. Поэтому голос дяди Леши звучал громко, властно и даже я почувствовал себя неуютно. Зная его тяжелый нрав, даже мои родители, как и остальные родственники решили отмалчиваться и не влезать.

– Позорище! – продолжал мужчина. – Из поколения в поколение наша семья продолжает военное дело. А тут ты посмотри, секретутка у нас объявилась. Как мне в глаза смотреть товарищам, когда они гордо рассказывают о успехах своих детей?! А что я могу им сказать в ответ? Что моя дочь решила щеголять по офисам в мини-юбке и как собака бежать по первому зову, чтобы принести кофе?

– Алексей Дмитриевич, вы не правы, – решаю вмешаться, но тут же получаю пинок по коленке под столом.

Зара одним взглядом говорит, что лучше мне не вмешиваться.

– Да? И в чем же это? – переключается он на меня.

– Вы мыслите слегка устарело и работа секретаря сейчас очень ценится. А все, что вы перечислили… глупые стереотипы из прошлого. – Игнорирую еще один пинок по коленке.

– Слушай, Эрик, ты очень умный парнишка и всегда поражал меня своим сильным характером, – дядь Леша тушит сигарету в пепельнице и тянется за рюмкой, которую так безуспешно у него пыталась отобрать его супруга. – Но дело ведь не в том, что я старик и мыслю как-то по не по-модному. А в том, что есть традиции, которые передавались из поколения в поколение и их нужно соблюдать. Мне хватает того, что у только у меня по линии родилась девчонка. У всех только мальчуганы росли, а я, видимо, где-то провинился и был вот так наказан свыше. Но коль уж девка у меня растет, то она должна быть настоящей Лебедевой!

– Лех, остынь. – Успокаивает его брат. – Ладно мы, пацаны, обязаны были соответствовать требованиям нашего отца. Да и зазорно было бы податься в другую профессию. Но ей-то зачем военка нужна? Да и Зарка ничем ужасным не занимается.

– К тому же, папа, – Зара отодвигается на стуле и встает на ноги, – у каждого человека есть право выбора. Но ты почему-то об этом забываешь. Я тебе уже сказала раз и повторюсь снова. У меня в этой жизни есть своя дорога, свои решения, свои мечты. Можно быть Лебедевой и без погонов со звездочками!

– А я тебе напоминаю, что ты увидишь хер, если не одумаешься, а не помощь от родителей! – Рявкает ее отец и вдобавок бьет кулаком по столу. – Будет так как я сказал или можешь мне больше не показываться на глаза!

– Да с удовольствием, – девушка выскакивает из-за стола и несется вон из дома.

– Леш, ну зачем же так? – роняет лицо в ладони ее мама и начинает всхлипывать.

А я… не хочу слышать больше ни слова. Да и мои ноги меня сами вынесли следом за девушкой на улицу.

– Зара! – кричу, но она даже не оборачивается.

Уходит так быстро, что приходится перейти на бег, чтобы ее догнать.

– Да погоди ты, – успеваю схватить под локоть и развернуть к себе лицом.

В свете фонаря ее лицо выглядит неестественно бледным. Глаза, как блюдца блестят так же, как и дорожки от слез на ее щеках.

– А тебе что от меня надо? Решил поиздеваться напоследок?! – вырывает она свою руку и толкает меня в грудь. – Ну, давай! Давай же!

– С чего ты взяла, что я так буду поступать? – терплю удары.

– С того, что ты такой же, как и он, – взмахивает она рукой в сторону своего дома. – Тебе нужно властвовать. Унижать людей. Добиваться того, чтобы они опускали перед тобой глаза и боялись. Только ты внимательно на всех посмотри и увидишь, что это не страх у людей в глазах. А ненависть.

– Ну знаешь ли, не надо делать из меня монстра лишь потому, что у тебя выдался паршивый вечер. К тому же, ты тоже далеко не подарок. Зара, ты взбалмошный человек. Ты плюешь на все правила с высокой горки. Ты нарушаешь все уставы лишь потому, что считаешь себя умнее всех. Только не все хавают такую наглость, ясно?

– Да кто ты такой, чтобы судить меня за что-то? – Девушка снова пытается меня ударить, но я перехватываю ее руку.

– У меня к тебе тот же вопрос, Лебедева.

– Громов ты не прав.

– Что-то еще хочешь сказать?

– Я тебя ненавижу.

– Знаешь, наши чувства взаимны.

Мы отталкиваемся друг от друга словно прокаженные. Я ухожу к машине, а Зара скрывается на соседней улице. И пусть она считает меня последним мудаком на земле, но я не могу просто сесть и уехать. Все же ночь на дворе.

Набираю ее дядю и рассказываю, в какую сторону направилась Зара. А там пусть ищут ее, где хотят.

Глава 11. Зара

После случившегося, вторая половина второй недели и вся третья неделя прошла в молчаливом терроре. Мы не обращались друг к другу даже по рабочим моментам, предпочитая обмениваться информацией в личном чате мессенджера. Таким образом, сведя контакт до нуля. Он сухо писал мне списки дел, я же исполняла их и сбрасывала отчеты. Даже напоминания о встречах вывела в электронный формат. Однако и здесь, Эрик нашел как мне насолить. Он без каких-либо комментариев отшил трех кандидаток на мое место. А они, на секундочку, подходили под все критерии, которые он выставил. Исполнительные, с опытом, пунктуальные и с хорошими рекомендациями с предыдущих мест работы.

– И тогда я психанула, – жалуюсь Ирке, сидя у нее на кухне в пятницу вечером за уже третьим бокалом вина, – я пригласила самый ужасный для него вариант из всех, что я просматривала. Прикинь, ей двадцать пять, опыта работы нет. Пришла лишь потому, что хочет работать на Громова. Говорит, мол, карты с утра разложила и они ей сказали, что ее ждет хорошая весть из неожиданных мест. И тут как раз по телеку его интервью показывали, ну вот она зашла на сайт компании, чтоб полюбоваться его фоткой, а там объявление об открытых вакансиях горит. Она еще раз погадала на кофейной гуще и, вуаля, там ей тоже выпало, что это ее звездный час.

– Как хорошо, что ей в этот момент не приспичило в туалет по-большому. – Ржет подруга. – А то б и на говне погадала.

– А она бы и там увидела удачу, – добавляю и тоже заливаюсь смехом.

Наверное, это уже больше истеричное и от усталости. Но все-таки в совокупности с вином, дает свой результат. На душе становится не так гадко.

– И вот набирает она меня где-то часа за полтора снова, – чуть успокоившись, продолжаю, – чтобы «чисто по-девичьи» посекретничать.

– Выведать инфу о Громове? – Ира тянется к бутылке и разливает остаток вина по бокалам.

– Естественно, – киваю головой.

– И что, ты ей все рассказала?

– Конечно, же нет. Я и сама толком ничего не знаю. И даже, если бы и знала, то фиг бы поделилась. С учетом характера Эрика, такая информация добывается кровью, потом и километром испоганенных нервов. Пусть сама попыхтит, помучается, если ей прямо так сильно надо.

– Я вот задницей чую, что ты что-то учудила. – Подружка прищуривается, смотря на меня. – Что ты ей наплела?

– Всего лишь то, – залпом осушаю остаток напитка, – что он фанатеет от сериала «Постучись в мою дверь». И что специально косит под Серкана Болата. И что ему нравится вся эта история с наручниками. А еще он заводится от того, когда с ним постоянно пререкаются и делают все наоборот. Но я не думала, что она реально отмочит такое. Представь себе картину: сижу я значит, ухо кинула, чтобы слышать происходящее. Сначала все было нормально, потом голоса стали говорить на повышенных тонах и я уже потираю ручки в ожидании его разъяренной рожи. Дверь распахивается и они выходят оттуда скованные наручниками. Ну, я морду кирпичом удерживаю, чтоб не заржать. А у самой глаза из орбит лезут. Думаю, ну все, сейчас полетят головы с плеч. А он спокойно так просит вызвать слесарей и потом с ехидной улыбочкой добавляет, что Неля покорила его своим нестандартным подходом и что с понедельника я должна начать ее стажировать.

– Офигеть, – Ирка зависает с бокалом в руках.

– Ты же понимаешь, что он специально так сделал, чтобы превратить мою последнюю неделю работы у него в кромешный ад? Как будто мне не хватает его персоны, так еще терпеть эту «чудную» Нелю и пытаться вдолбить ей простейшие азы работы в этом офисе. Когда оно ей нафиг не нужно?

– Так, – подруга берет меня за руки, – выдохни.

– Ир…

– Я сказала, – требовательно сжимает она мои ладони, – сделай вдох и выдох. Иначе тресну.

И я покорно делаю то, о чем она попросила. Рука у нее тяжелая, лучше не спорить.

– И глаза закрой.

– Ирка…

– Закрой быстро. – Шипит она. – А теперь слушай мой голос и запоминай. Тебе осталось потерпеть всего пять дней. Пять дней и ты свободна. А он останется с носом и будет жалеть об этом. Во-первых, потерял отличную сотрудницу. Во-вторых, со своей Нелей он останется один на один и это уже будет не так весело. Зуб даю, уволит через пару дней, как только ты съедешь. Но тебе уже пофиг, потому что ты уходишь работать на три этажа ниже под руководство отличного человека. Верно?

– Нууу, – протягиваю, – на счет последнего уверена лишь процентов на восемьдесят. Все-таки это второй соучредитель и друг Громова.

– Но первое впечатление же было хорошее об этом человеке?

– Вполне, – соглашаюсь.

– Вот и славно. А теперь, хватит ныть и собери свои косточки в кучу. Потому что мы идем в клуб ими греметь и танцевать.

– О, нет.

– О, да, – не унимается Ира и уже приплясывает на месте, – е-мое, Зара, тебе всего двадцать три, а ты ведешь себя как будто тебе за восемьдесят. Время вспомнить, как мы умеем веселиться и отжигать. К тому же завтра суббота и на работу тебе не надо. Что это означает?

– Что мы сегодня вдрабадан?

– Именно! – восклицает она и тянет за руку в сторону спальни, где у нее красовался огромный шкаф-купе. – Пойдем, надо навести тебе красоту. А то у меня зубы уже сводит от твоего офисного прикида.

Через два часа мы при полном параде уже восседали за столиком, потягивали разноцветные коктейли и наблюдали за танцующими телами. В принципе, наши тушки уже тоже были готовы ворваться в общий движ, когда к нам подсел уже хорошо поддатый парень.

– Миледи, вы так прекрасны, – заплетающимся языком обратился он ко мне. – Опрокинем по бокальчику со мной?

– Простите, – стараюсь максимально вежливо отшить этого мушкетера, – но у нас сегодня девичник.

– Так что без обид, девочки сегодня развлекаются сами, – поддерживает меня Ира и тянет на танцпол.

Вроде бы вклинились в толпу, начинаем танцевать и расслабляться. Но по классике жанра, подпитое тело не желало принимать отказ. И снова оказалось рядом с нами. На сколько это возможно, я старалась держаться подальше от него. Но он настойчиво не то танцевал, не то плавал, не то просто пытался удержать равновесие. Но проиграл бой с гравитацией и завалился на меня.

– Осторожнее! – отталкиваю его.

– А че такого?– Он снова тянет ко мне свою лапу. – Ты че, цену себе набиваешь?

– Отвали по-хорошему, – мне удалось увернуться, но при этом наступила какому-то бедолаге позади себя на ногу.

Но вместо возмущений, услышала совершенно другое. От чего моя кожа тут же покрылась сотней мурашек.

– Я не понял, – раздается над моим левым ухом, – что здесь происходит?

– Слышь, топай себе дальше, – неудавшийся ухажер машет рукой, – не мешай.

– Слышь, – копирует его Эрик, – это ты топай, а то твой вечер закончится плачевно.

– С хера ли?

– Потому что ты клеишься к моей девушке, понял?– Ответ Громова еще больше ввергает меня в шок.

– Не надо, – жалобно протягиваю, наблюдая, как он сжимаются его кулаки, – он просто пьяный и не соображает, что делает.

–Пусть сначала этот алкаш свалит в закат, – Эрик стоит на своем.

– Ты за базаром-то следи, – не сдается его оппонент. – Я тебя ушатаю в две секунды.

– Ну-ну, – хмыкает мой «парень».

– Ты сам напросился…

Я много раз видела такие ситуации со стороны. Как бы, такие споры в клубах не редкость. Потому что когда много алкоголя, то всегда это ведет к не очень хорошим последствиям. Вечно кто-то решает померяться силой и не важно, что стало причиной. Но никогда не думала, что стану участницей этого. В долю секунды все вокруг меняется. Между Эриком и тем типом завязывается драка. Крики, шум, меня толкают из стороны в сторону. Тут же непонятно откуда, будто из воздуха, материализовались его друзья. Кто-то из толпы решил встать на сторону пьяного парня. И пошло-поехало…

Глава 12. Эрик

Голова трещит и раскалывается на две части. И это вовсе не из-за похмелья. Я тянусь к ране на затылке и…

– Не трогай, – возникает Зара в поле моего зрения, – там хоть и повязка поверх швов, но лучше пока то место не тревожить.

– Долго я пробыл в отключке? – морщусь.

– Часа полтора, не больше.– Девушка обхватывает себя руками, явно нервничая. – Врачи сказали, что сотрясения нет. Но рана была достаточно глубокая, так что… целых семь швов. Зашили аккуратно, но сам понимаешь, шрам останется. Неделю нужно будет приезжать на обработку и контроль заживление раны.

– Зашибись, – закрываю глаза на минуту, – у меня во вторник билеты в Турцию и мне надо быть там на заключении важной сделки.

– Пусть полетит кто-то другой, – Зара начинает наворачивать круги по палате.– У тебя есть два друга, которые имеют такие же полномочия, как и у тебя.

– Издеваешься? – приоткрываю один глаз. – Славик найдет тысячу предлогов, чтобы не лететь, потому что до ужасов боится садиться в самолет. Если он и путешествует, то только поездом или на машине. Сама понимаешь, в таком темпе, он до Турции доберется к Новому Году. Плюс его нынешняя благоверная одного его не отпустит. А отправлять их вдвоем куда-либо я не собираюсь. Для них это будет не работа, а отпуск. Где она не будет вылазить из его кошелька, а он из ее трусов.

– А Игорь Сергеевич?

– Гарик отличный человек и товарищ, но нет, не в этот раз.

– Почему?

– Потому что он сейчас не в лучшей форме в связи с расставанием со своей девушкой. Думаешь, кто меня вызвонил в этот клуб? Кто сидел и распустил нюни? Кто в итоге нажрался, потому что ему нашли замену? Я лишний раз убеждаюсь, что вы, девушки, несете одни только беды.

Я не то, чтобы нарочно, но снова касаюсь повязки и ловлю взгляд Зары. И он затравленный.

– И я тому самое верное подтверждение, – тихо произносит она, останавливаясь в моих ногах. – Спасибо тебе, конечно, что заступился. Но сделал ты это зря. Надо было просто пройти мимо или вообще меня не замечать. Сейчас бы либо продолжал успокаивать друга, либо спать в своей мягкой постели. А не лежать на больничной койке с зашитой головой.

– А ты думаешь, тебя бы кто-то еще защитил? Да всем было плевать на то, что он тебя домогался.

– Я бы как-нибудь отбилась. – Стоит на своем Зара. – В конце концов, рядом была Ира.

– Поверь, такое пьяное быдло, кроме грубой силы ничего не понимает. А вы такой отпор дать не смогли бы. Все ваши крики, запугивания лишь раззадорили его, понимаешь? Зар, я не прошу, чтобы ты тут кланялась в благодарностях. Что случилось, то случилось.

– Нет, – возражает она в ответ, – я так не смогу. Чтобы ты не говорил сейчас, я все равно чувствую, что теперь обязана тебе. А я не хочу быть таковой. Я не люблю быть кому-то должной или зависеть от кого-либо.

– Это я уже понял после посиделок с твоей родней.

– А вот эту тему лучше не поднимай.

– Не буду. Я же понимаю, что являюсь последним человеком на земле, с кем бы ты ее захотела обсудить. – Тянусь за стаканом с водой.

– Настолько же, насколько и ты вряд ли поделишься со мной своими мыслями и переживаниями. – Зара подходит с столику и берет стакан в свои руки, а затем подносит его мне.

– Ну, раз мы в кои-то веки согласны с выше сказанным, – делаю глоток, – будь добра, позови врача.

– Начинает болеть голова? – сквозь ее напускной пофигизм прорываются нотки беспокойства.

– Нет, я хочу выписаться.

– Но тебе нельзя.

– Кто сказал? Сейчас напишу отказ от госпитализации и все, расходимся по домам. Кстати, загранпаспорт есть?

– Есть, – подозрительно смотрит она на меня. – А что?

– А то, что тебе нужно забронировать билет и на себя. В Турцию мы летим вместе.

– Нет. – Качает она головой.

– Да.

– Нет.

– Зара, во-первых, ты моя помощница и мне нужно будет, чтобы ты оперативно подготавливала все документы, согласовывала множество нюансов и побегала, выполняя мои поручения. Во-вторых, мне нужно, чтобы кто-то все-таки обрабатывал рану. У меня нет на затылке глаз, да и руки так не выворачиваются. Так что, мне трудно это признавать, но в этом деле я немного беспомощен. И в-третьих, если тебе станет от этого легче, то воспринимай это как отработка за твое спасение.

– Но ты же сказал, что тебе не нужны благодарности, – недобро вспыхивают ее глаза.

– А зачем все эти пустые слова? Мне все-таки разбили об голову бутылку, так что от них мне, естественно, легче не станет. Полезны ведь не вздыхания и причитания, а действия.

– Знаешь, а мне ведь на секунду показалось, что в тебе проснулось что-то по-человечески доброе. – Зара качает головой. – Жаль, что это так и осталось миражем.

– Нет, Зар, это не мираж. А твоя детская наивность не смотря на уже достаточной взрослый возраст. Не надо выискивать или придумывать что-то, чего в конкретном перед тобой человеке нет. Так ты просто потом получаешь меньше разочарований. Давай время не тратить на пустую болтовню, лучше позови врача. А сама отправляйся домой и отдохни, потом собери необходимые вещи. Я скину тебе дальнейшие указания чуть позже.

Девушка медленно шагает к двери и напоследок, все же оборачивается ко мне вновь:

– Слушай, Эрик, я все хотела у тебя спросить кое-что. Можно?

– Валяй.

– А трудно вот так постоянно быть одному против всего мира? Не позволять себе расслабляться, никому не доверять и видеть везде подвох?

– Как видишь, все возможно. Было бы только желание.

– Это твоя мантра?

– Это мой девиз по жизни. – Сажусь и опускаю ноги на пол. – И поверь, он очень действенный. Тебе бы не мешало бы намотать его на ус.

– Спасибо, но обойдусь без него. Уж лучше продолжу быть наивной, но с насыщенной и взлетами, и падениями жизнью. С друзьями, семьей и просто знакомыми, которые могут как порадовать, так и огорчить. Доверяться кому-то, надеяться, мечтать, сопереживать, любить… Эрик, это не страшно. Страшнее отгораживаться от всего и ничего не чувствовать.

И прежде, чем я успеваю что-то возразить, скрывается в коридоре. Оставляя меня с каким-то неприятным осадком внутри после сказанных ею слов.

«Зара»

– Желаете прохладительных напитков?

Я отрываюсь от русско-турецкого словаря и смотрю на подошедшую стюардессу. Ну что сказать, первый класс полета совершенно отличается от эконома. Здесь нет орущих детей, которые пинают твое кресло ногами. Нет надоедливых соседей, которые либо бесконечно болтают о всякой ерунде, либо достают тормозок и начинают причавкивая его поедать. Либо все вместе взятое, причем тыча колбасой с чесноком в твое лицо. При том искренне не понимая, почему ты отказываешься разделить такую шикарную трапезу. А еще неподалеку обязательно летит бабуля божий одуваничик, которая вечно чем-то недовольна. Начиная от цен на ЖКХ и заканчивая соседкой, которая не хочет поливать цветы на клумбе под окном у соседнего подъезда. Ну и, конечно же, не забываем о храпе, который доносится попеременно из разных частей салона. Будто у храпунов есть негласный кодекс, по которому храп не должен быть прекращен ни на минут полета. Типа захрапел сам – передай другому.

Странно ведь как получается. Самолет один, а ощущения такие, будто шторки разделяют его на разные царства. И только оказавшись в первом классе, я явно ощутила эту разницу. Помимо того, что здесь кресла мягче и удобней, чем кровать в моей однушке – студии. Так тут даже пахнет чем-то другим. Сначала думаешь, что это смесь элитных духов, которыми тут облит чуть ли не каждый второй человек. Но потом понимаешь, что так пахнет ни что иное, как деньги, роскошь и вседозволенность. Вот поэтому весь персонал буквально стелется перед тобой, пытаясь угодить любой прихоти. В рамках дозволенного, конечно же. И от этого как-то не по себе, так что я отрицательно качаю головой.

– А вы? – стюардесса заискивающе улыбается моему соседу и как бы невзначай наклоняется еще ниже, чем положено.

– Черный кофе, – Эрик даже не удостаивает ее своим вниманием, будучи полностью погруженным в изучение бумаг.

Улыбка стюардессы меркнет, но она достаточно быстро берет себя в руки. Через минуту на столике возле Громова красуется изящная фарфоровая чашка и стакан воды без газа. Я молча подаю ему лекарство, которое выписал врач и снова возвращаюсь к изучению словаря. Наше общение так и не вернулось в нормальное русло. Эрик не разговаривал со мной с момента состыковки в холле аэропорта. Как и весь полет. Не знаю, может рассердился, что я умудрилась купить билет в первом классе? Да еще и рядом с ним, а не где-то там через два ряда. Но я так подприкинула и решила, что в кои-то веки, холоп в моем лице вполне может позволить на такую наглость. Иначе как бы мне контролировать прием лекарств, без которых бы его фиг отпустили из больницы? В темечко таблетки бросать? Или кричать на весь салон «Громов, доставай пилюли и выбирай красную, твоя Матрица тебя уже ожидает»?