Железный принц

Не считая мисс Сингер, которая несколько раз обращалась ко мне во время урока, желая удостовериться, что я внимательно ее слушаю. Я монотонно отвечал на вопросы о «Дон Кихоте», мысленно заклиная ее отстать от меня. Она была приятно удивлена, что я прочитал заданное на дом, пусть мысли о гремлинах, затаившихся где-то рядом с ноутбуком, немного отвлекали. Видимо, удовлетворившись тем, что я могу одновременно слушать и таращиться в окно, мисс Сингер все же оставила меня в покое, и я вернулся к своим размышлениям.

По крайней мере, Кингстон и его подпевала сегодня отсутствовали, вот только на одном из общих уроков я заметил, что у Тодда было чересчур самодовольное выражение лица. Он постоянно поглядывал на свободную парту квотербека, не по-доброму ухмылялся и чему-то согласно кивал. Меня это отчасти нервировало, но я поклялся себе не вмешиваться. Если полукровка хочет иметь дела с заведомо капризными фейри, это его право – когда он обожжется, я помогать не стану.

Вскоре прозвенел последний звонок, я сложил тетради в рюкзак и рванул из класса, надеясь избежать повторения вчерашнего. Я вышел за дверь и, заметив высматривавшего меня Тодда, стремительно затерялся в хлынувшей в коридор толпе учеников, не собираясь его выслушивать.

Подойдя к своему шкафчику, я сложил учебники и домашнее задание в рюкзак, хлопнул дверцей – и лицом к лицу столкнулся с Кензи Сент-Джеймс.

– Привет, крутой парень.

Ох, только не это. Чего она хочет? Вероятно, отчитать меня за драку. Если она прыгала с помпонами, то, скорее всего, встречалась с Кингстоном. А слухи по школе ходили всякие: я то ли врезал квотербеку, то ли угрожал ему в коридоре, из-за чего мне надрали задницу, прежде чем нас разняли учителя. Ни одна из историй меня не красила, и я все ждал, когда кто-нибудь подойдет, чтобы высказать свое драгоценное мнение. Просто не думал, что это будет она.

Я развернулся, собираясь уйти, но она плавно зашла с другой стороны и перегородила мне путь.

– Подожди секунду! – настаивала она, не пуская дальше. – Я хочу поговорить.

Я уставился на нее холодным, враждебным взглядом, которым вынуждал замереть красных колпачков и однажды даже заставил отступить пару спригганов. Кензи не сдвинулась с места, на ее лице не дрогнул ни один мускул. Я признал свое поражение.

– Что? – сказал я. – Пришла предостеречь, что если не оставлю твоего парня в покое, то мне не поздоровится?

Она нахмурилась.

– Парня?

– Квотербека.

– Ах. – Она фыркнула и сморщила нос. Выглядело довольно мило. – Брайан мне не парень.

– Нет? – Она застала меня врасплох. Я ведь даже не сомневался, что она разразится гневной тирадой из-за драки, может быть, даже пригрозит, что если я причиню боль ее драгоценной футбольной звезде, то пожалею. Зачем еще этой девушке хотеть говорить со мной?

Кензи воспользовалась моим смятением и сократила расстояние между нами. Я сглотнул и подавил желание попятиться назад. Кензи была ниже меня на несколько дюймов, но этот факт как будто совершенно ее не заботил.

– Не волнуйся, крутой парень. У меня нет молодого человека, который так и ждет, чтобы прибить тебя в раздевалке. – Она сверкнула глазами. – Если понадобится, я и сама могу ударить.

Отчего-то в ее слова я охотно верил.

– Чего тебе? – переспросил я. Эта странная жизнерадостная девушка озадачивала меня все сильнее.

– Я редактор школьной газеты, – объявила она так, словно иначе и быть не могло. – Надеялась, что ты окажешь мне услугу. Каждый семестр я беру интервью у новеньких, которые появились в школе позже, чтобы, ну знаешь, ученики узнали их получше. Я бы с радостью взяла у тебя интервью, если ты согласен.

Она выбила меня из колеи второй раз за тридцать секунд.

– Ты редактор?

– Ну, на самом деле скорее журналистка. Но поскольку остальные ненавидят технические моменты, то и редакторские обязанности на мне.

– В газете?

– Да, обычно для них журналисты и берут интервью.

– Но… я думал… – Я вдруг стушевался и начал лихорадочно собирать мысли в кучу. – Я видел тебя с чирлидершами, – выдавил я, едва ли не обвиняя ее в этом.

– И что? – Кензи приподняла тонкие брови. – Подумал, что я чирлидер? – Она пожала плечами. – Не мой спорт, но мне лестно. Мы с высотой не очень ладим, я и по спортивному залу-то не всегда могу пройти, не свалившись и не нанеся себе увечий. К тому же пришлось бы перекраситься в блондинку, а пересушивать кончики как-то не хочется.

Меня терзал вопрос, шутит ли она, но я не мог оставаться здесь и дальше.

– Слушай, мне кое-куда надо, – сообщил я и даже не солгал; вечером у меня занятия с мастером по кали́, гуро Хавьером, а если опоздаю, то придется сделать пятьдесят отжиманий и сотню самоубийственных пробежек, и это если он смилуется надо мной. Гуро серьезно относился к пунктуальности. – Может, поговорим позже?

– А ты дашь мне интервью?

– Ладно, хорошо, дам! – в отчаянии вскинул я руку. – Если ты отвяжешься от меня.

Она просияла.

– Когда?

– Мне все равно.

Это ее не смутило, казалось, ее вообще ничего не смущало. Я еще не встречал человека, который бы с такой необычайной радостью реагировал на откровенное надувательство.

– Итак, дашь свой номер телефона? – не отступала она, в ее голосе слышалось подозрительное веселье. – Или могу дать свой, если хочешь. Но тогда тебе придется позвонить мне… – Она с сомнением уставилась на меня и покачала головой. – Хм, неважно, просто дай свой номер. Что-то мне подсказывает, что даже набей я цифры у тебя на лбу, ты бы все равно не удосужился позвонить.

– Как хочешь.

Пока я выводил цифры на клочке бумаги, меня не покидала одна мысль: как же странно давать номер телефона симпатичной девушке. Прежде мне этого делать не доводилось, да и повторить такой опыт, скорее всего, не получится. Если бы об этом узнал Кингстон, а тем более увидел воочию, то он, вероятно, попытался бы наградить меня сотрясением мозга, – и неважно, являлась она его подружкой или нет.

Кензи приблизилась ко мне и встала на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо. Моей руки коснулись мягкие, словно перья, пряди волос, и кожу тут же начало покалывать, а сердце забилось сильнее, чем мгновение назад. В нос ударили нотки яблочного, мятного или какого-то другого сладкого аромата, и на секунду я забыл, что писал.

– Хм. – Она наклонилась, чуть ли не прижимаясь ко мне, и указала тонким пальцем на неровные черные каракули. – Это шестерка или ноль?

– Шестерка, – прохрипел я и отступил в сторону, увеличивая между нами расстояние. Черт, сердце все еще колотилось. В чем, черт возьми, дело?

– Теперь я могу идти? – Я протянул ей клочок бумаги.

Ухмыльнувшись уже в который раз, Кензи сунула его в карман джинсов, хотя на мгновение я уловил на ее лице намек на разочарование.

– Не дай мне остановить тебя, крутой парень. Позвоню вечером, ладно?

Ничего не сказав, я обошел ее, и в этот раз она мне позволила.

Тренировка по кали́ была жестокой. До турнира оставалось меньше недели, и гуро Хавьер с рвением фанатика гонял нас по различным техникам, желая убедиться, что мы готовы как минимум на сто процентов.

– Активнее двигай палками, Итан, – крикнул гуро, наблюдая, как мы со спарринг-партнером наматываем вокруг друг друга круги, в каждой руке держа по ротанговой палке. Кивнув, я начал вращать орудиями, выводя определенный рисунок, и одновременно выискивать слабые места в защите противника. Мы носили легкие доспехи с подкладкой и шлемы, дабы не травмировать других учеников и не заполучить по паре уродливых шрамов, а потому могли не смягчать свои удары и не опасаться серьезных последствий. Однако это не значило, что я всегда возвращался домой без приличных фиолетовых синяков, которые гуро называл «знаками мужества».

Спарринг-партнер сделал выпад. Я увернулся и блокировал атаку одной палкой, а другой нанес в ответ три быстрых удара по его шлему.

– Хорошо! – выкрикнул гуро и завершил наш раунд. – Итан, следи за палками. Не держи их без дела, пусть они всегда будут в движении, пусть порхают. Крис, ты в следующий раз отклоняйся – не нужно просто пятиться и дожидаться удара.

– Да, гуро, – выпалили мы и поклонились друг другу, завершив тем самым поединок.

Я отступил в угол, сорвал шлем, и лицо обдул приятный прохладный ветерок. Можете называть меня жестоким и агрессивным, но мне нравились боевые искусства. Стремительные взмахи палками, бушевавший в крови адреналин, характерный треск орудия, поражающего жизненно важную область в чьей-то защите – больший в мире кайф мне был неведом. Находясь здесь, я чувствовал себя рядовым учеником, подопечным гуро Хавьера. Только лишь на тренировках по кали́ мне удавалось забыть о запутанной жизни, школе, всюду преследующих и осуждающих взглядах и просто быть собой.

Более того, ничто так не помогало избавиться от сдерживаемой агрессии, как возможность избить кого-то палками.

– Отличная тренировка, – крикнул гуро и указал на переднюю часть зала. Мы поклонились мастеру, прикоснувшись одной палкой к сердцу, а другой ко лбу, и он продолжил: – Помните, в субботу состоится турнир. Участников показательных выступлений прошу прийти пораньше, чтобы попрактиковаться и повторить техники и стойки. И еще, Итан, – он посмотрел на меня, – прежде чем уйдешь, я хочу с тобой поговорить. Все свободны! – Он хлопнул в ладоши, и ученики начали расходиться, возбужденно обсуждая турнир и все, что связано с кали́. Я снял защиту корпуса, аккуратно сложил ее на мат и стал ждать.

Гуро махнул рукой, и я последовал за ним в угол, по пути подбирая пару боксерских «лап» и запасные ротанговые палки, разбросанные у стены. Аккуратно разложив вещи на угловых полках, я повернулся и обнаружил, что гуро наблюдает за мной с серьезным выражением лица.

Гуро Хавьер не отличался мощными габаритами. По правде говоря, даже босой я был выше него на дюйм или два, и это при том, что высоким меня тоже нельзя было назвать. Я смело мог заявить, что у меня подтянутое тело, и хотя горами мышц, как у полузащитников, обзавестись не успел, но немного качался. В то время как гуро был жилистым и поджарым, словно у него совсем не имелось жира в организме, и грациознее человека я в своей жизни еще не встречал. Даже во время тренировок и разминки он походил на танцора, вращающего оружием со скоростью, которой мне еще предстояло овладеть, хотя втайне я боялся, что у меня никогда не получится. Он наносил удары, точно кобра – вот он стоит перед вами и демонстрирует технику, а уже через секунду вы валяетесь на земле и не способны взять в толк, как такое произошло. Возраст гуро определить едва ли представлялось возможным: в коротких черных волосах уже виднелись серебристые пряди, а вокруг глаз и рта пролегли мимические морщинки. Ко мне он относился требовательнее, чем к остальным: показывал техники и настаивал, чтобы я оттачивал их едва ли не до совершенства, прежде чем приступать к чему-то новому. И дело не в том, что гуро выделял меня как своего любимчика, просто он, как мне кажется, чувствовал, что я хотел тренироваться больше прочих. Нуждался в этом сильнее, чем другие ученики. Для меня кали́ – не просто хобби. Эти навыки однажды могут спасти мне жизнь.

– Как дела в новой школе? – спросил гуро как ни в чем не бывало. Я уже начал пожимать плечами, но одернул себя. Мне не хотелось представать перед мастером в своем привычном образе странного угрюмого паренька. Он заслуживал больше, чем пожатие плечами и односложный ответ.

– Все нормально, гуро.

– Ладишь с учителями?

– Пытаюсь.

– Хм. – Гуро лениво поднял ротанговую палку и раскрутил ее в воздухе, хотя смотрел будто бы в никуда. Он часто крутил палку, когда о чем-то размышлял, демонстрировал технику или разговаривал с нами. Мне казалось, это его привычка. Вероятно, он даже не догадывался, что так делает. – Я говорил с твоей матерью, – спокойно продолжил гуро, и у меня скрутило живот. – Попросил держать меня в курсе твоих успехов в школе. Она беспокоится о тебе, и я не могу сказать, что мне понравилось то, что я услышал. – Он в мгновение ока прекратил раскручивать палку и уставился на меня. – Я обучаю кали́ не для того, чтобы ты использовал это искусство для насилия, Итан. Если снова услышу, что ты подрался или стал хуже учиться, я решу, что тебе нужно сосредоточиться на учебе и сделать перерыв в тренировках. И не допущу тебя к показательному выступлению, ты понял?

Я резко втянул воздух. «Зашибись. Большое спасибо, мам».

– Да, гуро.

Он кивнул.

– Ты способный ученик, Итан. И я хочу, чтобы ты преуспел не только на тренировках, ясно? Кали́ – это еще не все.

– Знаю, гуро.

Гуро вновь начал вращать палкой и кивнул в знак согласия.

– Тогда увидимся в субботу. Помни, нужно явиться по крайней мере на полчаса раньше!

Я поклонился и ретировался в раздевалку.

Стоило мне достать телефон, как он замигал, оповещая о новом сообщении с незнакомого номера. Озадаченный, я проверил голосовую почту, и в ухе тут же зазвенел знакомый, чрезмерно жизнерадостный голос:

– Привет, крутой парень, не забудь, что ты должен мне интервью. Позвони вечером, ну знаешь, когда закончишь грабить банки и угонять машины. Еще пообщаемся!

Я застонал. Совсем о ней забыл. Я засунул телефон в карман сумки, которую перекинул через плечо, и уже собирался было уходить, как вдруг в раздевалке мигнул и погас свет.

«Ох, потрясающе. Наверное, Реддинг снова пытается меня напугать».

Закатив глаза, я затаился и прислушался к шагам и хихиканью. Крис Реддинг, мой спарринг-партнер, воображал себя шутником и обожал нападать на людей, которые надирали ему задницу на тренировках. То есть в большинстве случаев – на меня.

Затаив дыхание, я застыл на месте и навострил уши. Тишина затягивалась, и мое раздражение медленно, но верно перерастало в беспокойство. Выключатель находился рядом с дверью – его легко увидеть через щели между шкафчиками и проходы, – однако там никого не было. Я остался в раздевалке один.

Я осторожно стянул сумку с плеча, расстегнул молнию и на всякий случай достал ротанговую палку. Вытянув ее перед собой, направился вперед и приступил к изучению шкафчиков. Сегодня мне было не до шуток. Если Реддинг намеревался выскочить из-за угла и закричать, чтобы напугать меня, он получит по башке палкой, за что я извинюсь позже.

Где-то над головой раздалось тихое жужжание. Я поднял глаза как раз в тот момент, когда нечто крошечное то ли начало падать, то ли спорхнуло с потолка прямо мне в лицо. Я отпрыгнул, и создание шлепнулось на пол, подергиваясь, как ошарашенная птица.

Я подошел ближе и уже приготовился ударить существо, если оно снова кинется на меня. Не предприняв попытку взлететь, похожее на гигантскую осу или крылатого паука создание едва шевельнулось. Насколько я мог судить, оно имело зеленый оттенок, длинные лапки и два прозрачных крыла, смявшиеся за спиной. Я шагнул вперед и подоткнул его концом палки. Существо слабо ударило по оружию длинной тонкой рукой.

«Пикси? Он что здесь забыл?» В отличие от прочих фейри, пикси обычно не приносили большого вреда, хоть порой и устраивали гнусные розыгрыши, если заскучали или посчитали, что их оскорбили. Однако, невзирая на крошечный размер, пикси все равно оставались фейри. У меня возникло искушение запихнуть его под скамейку, точно дохлого паука, и спокойно отправиться к машине, как вдруг пикси поднял мордочку и уставился на меня своими огромными, полными ужаса глазами.

Это была Тисл, подруга Тодда. По крайней мере, мне показалось, что это была она: для меня все пикси выглядели почти одинаково. Но я будто бы узнал заостренную мордочку и копну волос цвета желтого одуванчика. Она широко открывала рот, словно стремясь что-то сказать, и слегка била крыльями – слишком обессиленная, чтобы взлететь.

Нахмурившись, я присел на корточки, чтобы разглядеть ее, держа ротанговую палку наготове на случай, если фейри притворялась.

– Как ты сюда попала? – пробормотал я, осторожно тыча в нее палкой. Она шлепнула по концу оружия, но не сдвинулась с места. – Следила за мной?

Тисл что-то невнятно прожужжала и уронила голову на пол, видимо, совсем обессилев, а я, выбитый из колеи, был вынужден решать, как поступить дальше. Понятное дело, у нее приключилась беда, вот только помогать фейри – значит идти против своих же правил, которые я сочинял не один год. Не привлекать к себе внимания. Не общаться с волшебным народцем. Никогда не заключать сделок и не принимать их помощь. Разумнее всего сейчас уйти и не оглядываться.

Тем не менее, если я окажу помощь, то пикси станет моим должником, а у меня имелось немало идей касательно того, что можно попросить взамен. К примеру, заставить ее оставить меня в покое. Или Тодда. Или велеть отказаться от осуществления любой проказы, о которой с ней договорился полукровка.

Или, что еще лучше, я мог бы потребовать, чтобы она никому не рассказывала о сестре и моей связи с ней.

«Это глупо, – мысленно обратился к себе, все еще наблюдая за тем, как пикси обессиленно ползает вокруг ротанговой палки, желая подтянуться и подняться. – Ты знаешь, что фейри могут любую сделку обыграть в свою пользу, даже если они тебе должны. Это плохо кончится».

Ну что ж. Разве я славился разумными поступками?

Вздохнув, я наклонился, схватил пикси за крылья и поднял ее перед собой. Она безвольно болталась в воздухе, то ли находясь в бреду, то ли по другой причине – разбираться буду позже. Мне померещилось, или фейри в самом деле казалась практически… прозрачной? И не только ее крылья: она то возникала, то растворялась, словно размытый снимок камеры.

Затем за обмякшим тельцем пикси я заметил, что во тьме в конце раздевалки скрывается нечто другое. Что-то бледное и похожее на привидение, его длинные волосы развевались вокруг головы, точно туманная дымка.

– Итан? – эхом разнесся голос гуро, и сущность исчезла.

Я торопливо расстегнул молнию на сумке и засунул пикси внутрь именно в тот момент, когда в дверях появился мастер. Он посмотрел на меня сощуренными глазами.

– Все в порядке? – спросил он, когда я закинул сумку на плечо и шагнул к выходу. Не почудилось ли мне, что он бросил взгляд в угол, где мгновение назад находилось жуткое призрачное существо? – Мне показалось, я что-то слышал. Крис ведь не спрятался за углом, чтобы внезапно выпрыгнуть?

– Нет, гуро. Все хорошо.

Я ждал, пока он отойдет от двери в сторону, чтобы не протискиваться мимо него с висевшей на плече сумкой. Сердце бешено колотилось, волосы на затылке стояли дыбом. В помещении все еще находилось нечто неведомое. Я чувствовал, что оно наблюдает за нами, сверлит мою спину своим ледяным взглядом.

Гуро снова взглянул в угол и прищурился.

– Итан, – произнес он тихо, – мой дедушка был Ман-Хуху́ла – знаешь, что это значит, да?

Я кивнул, стараясь не выдавать своего нетерпения. Ман-Хуху́ла являлся духовным лидером племени, кем-то вроде целителя веры или предсказателем. Сам гуро был тухоном – тем, кто передавал свою культуру и обычаи из поколения в поколение, сохранял традиции. Он об этом уже рассказывал, и я не понимал, почему он вспомнил это сейчас.

– Дедушка был мудрым человеком, – продолжил гуро, выдержав мой пристальный взгляд. – Он говорил, что нельзя доверять лишь глазам. Чтобы видеть по-настоящему, иногда нужно верить в невидимое. Ты должен верить в то, во что никто другой верить не хочет. Понимаешь, о чем я?

Из-за спины донеслись звуки мягкого скольжения, как будто кто-то водил по цементу мокрой тряпкой, и по моей коже побежали мурашки. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не вытащить палку и не развернуться.

– Кажется, понимаю, гуро.

Какое-то время никто из нас не смел нарушить тишину, затем гуро отступил, и на его лицо опустилась тень разочарования. Видимо, я что-то упустил, или же он заметил, что я не сосредоточен. Но сказал он лишь:

– Если понадобится помощь, Итан, просто попроси. Если влипнешь в неприятности, без колебаний приходи ко мне. По любому поводу, какими бы незначительными или безумными тебе ни казались проблемы. Помни об этом.

Существо, чем бы оно ни было, подползло ближе. Я кивнул, стараясь не шевелиться.

– Обязательно, гуро.

– Тогда иди. – Гуро отошел в сторону. – Езжай домой. Увидимся на турнире.

Я выскочил из раздевалки, заставляя себя не оглядываться. И не останавливался, пока не добрался до своей машины.

Стоило очутиться дома, и зазвонил телефон.

Закрыв дверь своей спальни, я швырнул спортивную сумку на кровать и прислушался к трепыханию крыльев. Пикси вроде была жива, хотя, вероятно, ей не шибко нравилось лежать в сумке с ношеными шортами и потными футболками. Ухмыльнувшись этой мысли, я взглянул на разрывавшийся телефон. Тот же незнакомый номер. Я вздохнул и поднес трубку к уху.

– Боже, а ты настойчива, – обратился к Кензи и на другом конце услышал смешок.

– Фишка журналистов, – тут же нашлась она. – Если бы каждый ведущий новостей пугался угроз насилия, похищения или смерти, то новостей вообще бы не было. Чтобы заполучить отличную историю, приходится быть храбрым. Считай, что с твоей помощью я готовлюсь к выходу в реальный мир.

– Я польщен, – невозмутимо отозвался я.

Она рассмеялась.

– Так, в общем, ты завтра свободен? Скажем, после школы? Можем встретиться в библиотеке, и ты дашь мне интервью.

– Зачем? – Я нахмурился и прижал телефон к уху, стараясь игнорировать сердитое жужжание, доносившееся из сумки. – Просто задавай свои вопросы сейчас, и покончим с этим.

– О нет, если есть такая возможность, я никогда не беру интервью по телефону. – Жужжание усилилось, и сумка начала трястись. Я стукнул по ней, и пикси возмущенно пискнула. – Телефонные интервью слишком безличные, – объясняла Кензи, не подозревая о моей нелепой борьбе с сумкой. – Я хочу видеть человека, у которого беру интервью, подмечать его реакцию, улавливать мысли и чувства. По телефону это сделать невозможно. Итак, завтра в библиотеке, договорились? После последнего урока. Придешь?

Некоторое время наедине с Кензи. Сердце бешено заколотилось от одной только мысли об этом, но я хладнокровно отбросил ее подальше. Да, Кензи – милая девушка, умная, популярная и чрезвычайно привлекательная. Нужно быть слепым, чтобы не заметить этого. Кроме того, насколько я мог судить, она неприлично богата, во всяком случае, ее семья нажила солидное состояние. Если верить доходившим до меня слухам, ее отец владел тремя особняками и частным самолетом, а Кензи посещала государственную школу лишь по собственному капризу. И даже если бы исчезли все проблемы с фейри и мне удалось бы стать обычным парнем, Маккензи Сент-Джеймс была далеко за пределами моей лиги.

Впрочем, я считал, что такой расклад самый лучший. Мне нельзя расслабляться и привыкать к этой девушке, и необходимо сохранять бдительность. Стоит только позволить людям сблизиться со мной, как фейри тут же превратят их в мишени. Я отказывался повторять эту ошибку.

Спортивная сумка буквально подскочила на кровати примерно на два дюйма и с глухим стуком приземлилась на матрас. Вздрогнув, я немного отодвинул ее, пока та не свалилась на пол.

– Конечно, – согласился я рассеянно, толком не задумываясь над тем, что говорю. – Черт с ним. Я приду.

– Отлично! – Я почувствовал, что Кензи улыбается. – Спасибо, крутой парень. До завтра.

Я повесил трубку.

За окном сверкнула молния, возвещая о приближении грозы. Я схватил ротанговую палку, собрался с духом и одним быстрым движением расстегнул молнию на сумке, откуда вслед за отвратительным ароматом вылетела разъяренная жужжащая пикси.

Фейри, что неудивительно, бросилась прямиком к окну, однако была вынуждена свернуть в сторону, ведь я предусмотрительно рассыпал вдоль подоконника полоску соли. Она метнулась к двери, но на раме висела железная подкова, а ручку обвивала металлическая проволока. Подобно разгневанной осе пикси пожужжала под потолком и в итоге спустилась к изголовью кровати и встала на столбик. Скрестив на груди руки, она бросила на меня раздраженный выжидающий взгляд.

– Чувствуешь себя лучше, да? – Мои губы растянулись в гадкой ухмылке. – Ты не выйдешь отсюда, пока я не разрешу, так что сядь и расслабься. – Крылья пикси подрагивали, а я держал палку наготове, готовый прихлопнуть ее, если она вознамерится спикировать на меня. – Я спас тебе жизнь, – напомнил я. – Так что, думаю, ты мне кое-что задолжала. Так ведь все и работает, правда? Ты у меня в долгу за спасение жизни, и я требую отдать его сейчас.

Пикси ощетинилась, но скрестила ножки и обиженно уселась на столбик. Я ослабил бдительность, но только немного.

– Паршиво очутиться по другую сторону сделки, не так ли? – Я прислонился спиной к столу, наслаждаясь своим положением, и не мог перестать ухмыляться.

Пикси сверкнула своими глазами и подняла руку в нетерпеливом жесте, как бы говоря: «Ну и? Чего тебе тогда надо?» Не сводя с фейри взгляда, я пересек комнату и запер дверь, скорее чтобы не впускать любопытных родителей, чем удержать раздраженную фейри. В долгу она за спасенную жизнь или нет, но пикси способна доставить огромные неприятности, если выберется из комнаты в оставшуюся часть дома.