Во имя порядка. Кузница судеб

– Хорошо, – поёрзал старик и встал, направившись к столу, где красовалась пара графинов с вином, чаша с виноградом и расстелена веленевая карта страны. – Я всегда думал, что ты просто умелый парень, одарённый и смышлёный, наделённый недюжинной силой. Но скажи, почему сам Аркт тебя называет предком Рождённого Светом? Слишком ты силён и проницателен для обычного смертного, что смог противостоять самому мятежному архисерафиму, – подозрительно отметил Арантеаль, посмотрев на линии, испещрившие карту.

– А ты взгляни на доспехи и скажи, что же мне помогло, – Велисарий указал на комплект. – Потрогай их, и ты поймешь.

– Магия зачарований, – понял Арантеаль, коснувшись к золоту и чёрной стали, тут же ощутив небывалый духовный подъём.

– Верно. А что касается моей жизни… я знаю, что адептам Культа Рождённых светом нравится думать, будто я потерянный предок семерых, что я продолжатель их дела, что я – наследник божественного порядка. И я, – Велисарий тяжело произнёс, – не собираюсь опровергать их идеи. Не потому, что они мне нравятся, а потому, что в них народ находит утешение и веру, так нужные для жизни ныне.

– Интересно, а ты сам, что думаешь?

– Я знаю ферму в Речном и помню, что моими родителями были обычные крестьяне… «заготовители», если говорить языком старой системы. Не более того, – отмахнулся Велисарий, вглядываясь чашу перед собой.

Правитель, стратег и просто уставший от всего происходящего человек, желающий покоя – вот как можно описать Велисария. Утомленный взгляд касается огня и стихов на плитке, а рука обнаруживает в кармане что-то шершавое. Ладонь достаёт это, и мужчина видит веленевую бумагу, украшенную растительным орнаментом и рисунками; с печалью Велисарий вспоминает, как Фриджидиэн и Лишари вручили ему приглашение на свадьбу, как стояли оба радостные и полные надежд, протягивая конверт. Он помнил, что они давно готовились к свадьбе, но война, работа, да и состояние в стране всё откладывали сие сладкий момент… но пришло время двум сердцам стать единым и они решились. Помнил, как просил прощения у Фриджидиэна за то, что не смог опередить приказы Магистратума легионов, отправивший его в Талгард. История, которая, как помнит Велисарий, началась ещё неприязненной встречи, привела две души через суровые испытания, которые укрепили их любовь. Теперь же наступила кульминация их жизни, о которой Велисарий совершенно забыл… он полностью ушёл в политические разборки и войну, позабыв про скорую свадьбу своего друга, который поддержал его, когда практически все отвернулись.

– Расскажи, зачем ты пришёл? – спросил Консул, не отрываясь от символов Церкви Единого. – Арантеаль, что тебя привело к нам?

– Определённость. Только перестав играть в невидимку, только объединившись с вами я могу убить короля, завершить незавершённое и, – с придыханием остановился Арантеаль, слова будто бы завязли у него в горле, а он не в силах их произнести.

– Ты желаешь оправдаться за прошлое, – понял Консул, читая строки из Предания – «Дорога цена искупления души».

– Да, – с хандрой отчеканил Арантеаль, оторвавшись от карты и встретившись взглядом с Калией. – Я потерял всё, ради чего жил. Карьера, любимая, сын, страна… всё, что можно потерять, я потерял. Теперь у меня остался лишь мой меч, которым я вымощу дорогу к искуплению,

– Ирланда… Наратзул… эти имена не забудутся никогда. Великая богиня и главный мятежник-революционер, который был убит Арктом. Ирония, не правда ли? Сын, восстающий против родителей и становящийся игрушкой более могущественных существ. Арантеаль, тебе не стоит винить себя за всё произошедшее. Пойми, тогда всё было направлено против тебя. В конце концов ты сыграл роль, отведённую «высшими», когда божественный порядок рухнул. Мало кто бы противостоял интригам инфернальных сил… практически никто бы.

– Но ты смог, – Арантеаль взялся за яблоко и подтянул к себе, созерцая на зелёный фрукт. – Ещё одно доказательство в пользу самых безумных теорий о твоём происхождении.

– Не думаю. Просто свет Единого и пламя истинной веры оберегает всех верных от сил тьмы, – Велисарий коснулся чаши, вдохновенно читая Предание. – «Пойду стезёй смертной тени и не убоюсь я зла, ибо Ты со мной».

– Новая вера. Интересно, что мятеж против теократии привёл к опоре на новые догматы. Не того добивался в своё время мой сын.

– Наратзул… как хорошо ты помнишь своего сына? Когда-то вы служили одному делу… а что потом?

– Мой мальчик, – на губах Арантеаля пробежала болезненная улыбка. – Он всегда слишком эмоционально реагировал на происходящее в этом мире, да и сам не особо отличался спокойным состоянием. Хватило того, что на его глазах сожгли… «приёмную мать», назовём её так. Девушку обвинил в убийстве, которого она не совершала и… ты сам всё понимаешь. Это стало спусковым крючком, после которого он дал клятву – уничтожить теократию.

– А почему её обвинили в убийстве, которого она не совершала?

– Тебе это не нужно знать, – фыркнул Арантеаль, надкусив яблоко. – Зачем ты о нём спросил?

– В своё время Наратзул якшался с Арктом. Если бы я лучше узнал историю и мотивы твоего сына, то мог бы и хоть немного узнать мотивы Аркта, – Велисарий сделал шаг от святилища. – Вот странность – методы борьбы против Рождённых светом в Арктвенде и Нериме разительно отличаются.

– Пусть Святой орден с Инквизицией лучше устроят на него охоту и загонят как дикого зверя, – гневно заговорил Арантеаль, отложив фрукт. – На его руках кровь не только многих невинных. Из-за его действий умерла, – голос стал тяжелее. – Ирланда. А потом, как мне рассказали, от его длани пал и Наратзул.

– Боюсь, Святой орден настолько сильно погряз в распрях, что наше вчерашнее объединённое наступление скорее чудо, чем обыденность, – с печалью произнесла Калия.

– А ты почему не можешь повести Орден? – аккуратно спросил Велисарий. – У тебя недюжие ум и способности. Закареш, только ты являешься фигурой возле которой сплачиваются разбитые остатки Ордена. Мне рассказывали, как ты смогла на совете хранителей убедить отдать старые реликвии ради соглашения с Республикой.

– Истинно, – поддержал того Арантеаль, вернувшись на кресло. – Я помню тебя, как одну из самых способных хранительниц, готовую броситься в самое пекло ради цели и идеи. С мечом в руке ты одинаково билась с неримлянами, боролась за светоч и сражаешься сейчас.

В тёмных очах Калии промелькнула хандра, боль и страдание, которые трудно описать. Девушка потёрла ладони и сильнее укуталась в накидку. Велисарий чутким взглядом заметил, как смуглая кожа девушки побледнела, а ухо уловило дрожь:

– Не с моим недугом. Поймите, мессиры, что с моими… приступами ярости, мне не седеть на троне грандмастера. В тяжёлый момент, критический, я могу потерять контроль.

– Говори яснее, – потребовал Велисарий.

– Это трудно объяснить, да и слишком… личное… будто бы вторая личность, тёмное «я» берёт верх и тогда… мне страшно об этом говорить, – Закареш тяжело выдохнула. – Грандастер должен быть идеален… по крайней мере не страдать подобными недугами.

– Ладно, – Арантеаль поднялся. – Вот я здесь, и что решит по мне «новый Эндерал»?

– Всё будет на Чрезвычайном собрании, через три дня. Там решат судьбу страны с учётом одних переговоров, которые должны вот-вот начаться…

Велисарий не зря упомянул одно из дипломатических действий, которое должно погасить один из очагов смертельного противостояния. Арантеаль ещё долго продолжит расспрашивать Велисария о судьбе его и страны, Калия не перестанет их слушать, вспоминая о своей проблеме, а Консул говорить. Но не здесь решиться одна из важнейших проблем Эндерала, а на востоке, под золотыми кронами высоких деревьев, под взором множества воинов, где должны встретиться два мира – новый и старый.

По дорожке идёт мужчина, на котором багрового цвета камзол, белые штаны и высокие сапоги-ботфорты, а голову прикрывает треуголка. За ним следует целая делегация их охраны – трое воинов-аэтерна, облачённые в золотые доспехи, вооружённые сверкающими ятаганами; за ними десяток солдат, вооружённых ручницами и палашами, защищёнными камзолами с лёгкими кирасами. Они медленно продвигаются вперёд, оставив позади речку, разделяющую центральное и южное Златолесье, пройдя в район, где земля предстает распоротой, перепаханной и полумёртвой. Воздух наполнен смрадом гниющего мяса, порохом и сыростью, а также висящим напряжением. Над головой стелется прекрасный тёмно-синий шатёр с серебряной россыпью. Картина небесного величия резко контрастировала с тем, что вокруг – баррикады, разворошённые поля, деревья, разнесённые в щепки пушечным огнём, траншеи и укреплённые позиции, ощетинившиеся кольями и орудиями, среди которых витают грозные знамёна. Последний оплот Железного Королевства в золотом лесу героически держится против захватчиков, но даже они на пределе возможного.

– Господин Каддлер, зачем нам нужно договариваться с этими предателями? Они сами восстали против нас, когда их призвал король. Железное Королевство – живой труп, – сказал воин с ручницей.

– Такова надобность, – деловито произнёс Каддлер. – Переговоры, инициированные Компанией, должны увенчаться успехом, ибо таковы требования нашего благополучия. Мы больше не можем тратиться на эту кампанию, а противник так и желает мира и покоя. У нас сошлись интересы.

Делегация вступила на землю врага, где их встретили аркские копейщики… те, кто раньше был ими. Потускневшие цвета старого Эндерала на изодранном табарде, прикрывающей полуржавую кольчугу. В руках копья и щиты, прошедшие десяток битв. Они встали перед входом в ущелье, за которым выстраиваются целые вереницы изнеможённых солдат. Каддлер вспомнил, что если южную крепость удалось взять под контроль, то вот три попытки выбить противника с пушечных бастионов были встречены ураганным огнём орудийных расчётов, закрепившихся на возвышениях.

Они пошли по узкому ущелью, стеснённые высоченными скалами. Тут и там Каддлер замечает позиции стрелков, развёрнутые лазареты, стойки с оружием и ящики с боеприпасами. Его глаз приметил, что большинство воинов тут – предатели из полков аркской стражи, наймиты и обычные люди, дерущиеся за старые порядки. Чувство удивления проникает в его душу, когда он примечает, что их холодным взглядом встречают воины, несущие доспехи Святого ордена, где выцарапана старая символика. Эмиссар Компании не может не заметить худобу, истощение и кости, проступавшие на тёмных лицах. У раненных он видел, как проступают кольцеватым узором рёбра, а места ранений покрываются нарывами и гнойными язвами.

– Не думаю, что в таком состоянии противник может долго сражаться, – тихо говорит солдат Компании.

– Они верны старым идеалам, верны старой политике и их ведёт фанатизм, который намного сильнее голода или болезней, – произнёс высокий аэтерна.

– Даже когда мы разбили всю нежить, перебили арпов и перестреляли чернокнижников, они стоят, – восхитился солдат. – Одни против всех, маленький островок непокорности.

– Сейчас мы сами всё увидим и решим эту проблему, – Каддлер ускорил шаг, как можно быстрее стараясь прийти к месту встречи.

Ущелье между Пушечными бастионами тянулось на многие километры вперёд и могло обеспечивать защиту от атак очень долго – начиная от воды из маленьких ручейков и скрытых родников и заканчивая пищей – птицы, коренья, лунная морковь и небольшая дичь, а если учитывать разветвлённую сеть подземных укреплений и хранилищ, то малый гарнизон мог годами удерживать переход. И с этим что-то нужно делать – Ни Союз, ни Компания больше не могут тратиться на порох, пушки и ядра, которые в условиях горной войны становятся на вес золота. За этим и был послан эмиссар – потушить огонь сопротивления всеми возможными методами.

Каддлер мирно подошёл к навесу, под которым уже собрались представители Королевства. Под золотом вечноогненных деревьев, под алой тканью навеса у стола с картой, они готовы говорить. Охрана осталась в стороне, подавив волнение, Каддлер продолжает идти, пока не останавливается у стола, где встречается взглядом парня, чья одежда выражает его статус. Тяжёлый красный плащ ложится на плечи, закованные в исцарапанную потускневшую сталь наплечников атлетического доспеха, на груди которого некогда было медное око. Голова заключена в причудливые формы шлем с пустым гребнем. Эмиссар выдохнул, исторгая облачко пара и засматриваясь на далёкие крепостные сооружения, выступающие прямо из скал… пушечные бастионы, чья история легендарна.

– Хранитель Ордена ночи второго сигила, наместник южного Златолесья и командир гарнизона – Уонкон Даль’Верам-и эль Ро.

– Каддлер Блэккет, – чуть поклонился мужчина, чьё начисто выбритое лицо выражает лисью хитрость. – Уполномоченный представитель Ост-Эндеральской Торговой Компании и эмиссар Союза в сегодняшних переговорах. Я не могу не заметить особенность вашей фамилии… вы связаны с Натарой Даль’Верам?

– Двоюродная сестра моего отца. Наши древнейшие роды тесно связаны, – гордо ответил мужчина, чуть приподняв грязное шрамированное лицо.

– Я знал её в своё время, когда только начинал торговый путь ещё при аффилированной с Золотым серпом Компании. Но да ладно, это всё лирика, давайте перейдём к делу, ради которого мы сюда и пришли.

– Да, вы правы, перейдём к делу, – сурово произнёс эндералец, сложив руки на груди. – Под моим командованием ещё тысячи людей. Продовольствия мало, но с тем пайком, который мы имеем, можно ещё год держаться, – Уонкон опустил руки, сделав шаг в сторону. – Среди нас нет никого, кроме людей… ни ватиров с костоломами, ни арпов с нежитью. Проповедники Либры тоже убиты. Ваша артиллерия перемолола всех у моста и теперь мы… более открыты к переговорам.

– К чему вы клоните?

– Поймите, что тут собрались люди, которые не хотят, чтобы их страну, их родную землю разрывали на пользование мигрантам и пришельцам, – хранитель выполнил пальцем дугу, указав на аэтерн. – Посмотрите на них… разве они жили с нами от рождения? Разве делили землю, кров, беды и лишения? Они просто пришли на нашу землю и заняли её. А до этого? Мы жили в мире, который был словно крепость пред бушующем морем волнений. А ныне? Старая мораль попрана, наша культура продана торговцам с запада и юга, боги мертвы, а тысячи людей остались без работы из-за того, что Золотой серп был практически разорён. Тут половина людей – это работники маленьких мануфактур, которые от отчаяния и голода взялись за оружие… в своё время они просто не нужны были рынку. А идти в солдаты на убой в других странах или работать с иностранной поганью… тьфу, – сплюнул хранитель, – мерзость. Наши боги мертвы, и никто не позаботился о сохранении культуры и традиции. Всё заменила новая… вера, – недовольно обозначал мужичина, снова говоря о причинах того, что десятки тысяч вчерашних граждан Эндерала встали под знамёна Королевства.

– Да, таковы были определённые издержки работы новой системы, которые мы исправили. Но, – Каддлер коварно усмехнулся. – Закрытость от мира, изоляционизм, – это вымирающее явление. Мир всё теснее, глобальнее, и нам либо придётся найти в нём место, либо сгинуть. Поймите, мессир – новая политика – это путь к процветанию и спасению страны. Закрытость – гибельна.

– Мы встретились, чтобы обсудить мир и прекращение огня, а так же… мирную сдачу, но мы не согласны стать безвольными рабами под плетью Сената.

– Есть условия, которые выдвигает Союз – полная сдача укреплений, отказ от всех прежних идей и стопроцентная сдача в плен, а дальше – ожидание суда.

– Мы не можем пойти на такие условия, – фыркнул Уонкон, опершись на стол. – Тут огромное количество бывших солдат, крестьян и работяг, и вы предлагаете, чтобы их повязали вчерашние сослуживцы или они отрабатывали наказание на полях вчерашних соседей?

– Союз так хочет, но не Компания. Каковы ваши условия?

Хранитель потёр ладони и подтянул к себе пару листков, став озвучивать кривые строчки:

– Эндеральский Союз отводит войска, прекращение огня следует немедленно, после чего мы получаем гарантию, что никого из нас не тронут. На территории, контролируемой нами – от реки Ифиран до границы с пустыней создаётся суверенное государство Южное Златолесье, которое войдёт в состав Союза и будет возглавляемо не падшими остатками верных последователей Святого ордена, – хранитель перевёл дух, смотря на неизменно хитрое и сдержанно-серьёзное лицо собеседника. – Нашими законами станут – вера в Светорождённых, национальная гордость и самодостаточность.

– Весьма далеко идущие предложения, которые боюсь, Сенат не поддержит, – покачал головой Каддлер. – Он скорее отправит на штурм серафимов, чем признает подобное.

– Мы не отступимся от… своего. Пусть даже ангелы падут с небес и извержена «Железная Корона», но мы не отступимся от того, ради чего подняли оружие, – крепко сказал хранитель, а в его взоре Каддлер не увидел ни тени сомнений. – Мои люди готовы сражаться до конца.

– Посмотрите на своих людей. Они слабы, у вас слишком мало провианта, чтобы отбивать непрекращающиеся атаки. Союз пойдёт на всё, чтобы вас выбить с перевалов… он может даже пустит сюда энтропистов, чтобы ваша еда стала тленом, а потом серафимы спустятся с неба и устроят бойню, – грозно, но гранича с мягкостью обозначил Каддлер возможную судьбу этой части Королевства.

– В таком случае мы лучше умрём.

– Вы не дослушали… и есть условия, которые предлагает Компания. Союз много не понимает в делах политики.

– И что же предлагает Компания?

– Практически всё то же самое. Бастионы и ущелье будут переданы Герцогству Златолесскому, вы прекратите сопротивление и перестанете быть подданными «Короны».

– И в чём же отличие от того, что предлагал нам Союз? – возмутился парень.

– В том, что Ост-Эндеральская торговая Компания предлагает вам поступить на службу ей. Ваши воины сформируют особый корпус, вас не тронет ни один суд. Вы заключите контракты – кто-то станет солдатом, кто-то рабочим. Все будут обеспечены всем возможным. Мы даже пропишем в договоре, что гарантируем вам автономное существование, особый подбор кандидатов в подразделение. Свобода вероисповедания и сохранение культурных особенностей, – Каддлер завершил перечисление благ, сложив руки на груди и посмотрев на звёзды; где-то в глубине души он не мог поверить, что он зашёл столь далеко… от простого лавочника до эмиссара. И всё ради чего? Эта цель, с горьким привкусом тяжелейшего поражения, останется в его сердце навсегда.

Задумался и Уонкон. Позади него воинство, стойко сдерживающие солдат Компании, кочевников Каганата и воинов Герцогства. Они проявили чудеса героизма, но они люди… голодные, холодные и полураздетые и если всё то, что описал Каддлер – правда, их ждёт бесславный конец. Его люди без сомнения верны историческим основам страны, но что они мёртвые смогут для неё сделать? Ему всегда было противно якшаться с мерзостью в виде арпов и маньяков из секты, но такова была надобность, которая отпала. Он свободен в выборе, свободен сохранить людей и дать им послужить против расползающейся мерзости, хоть и в таком урезанием виде.

– Я забыл… вас может возглавить Теалор Арантеаль. Я слышал, что он вышел на поля сражений на стороне Союза и думаю, ваши люди будут рады присоединиться к нему.

– Вы уверены, что Сенат пойдёт на подобное?

– Союз нас послушает. Он хоть и не так давно освободился от большинства долгов, всё равно зависит от наших поставок оружия и продовольствия в армии. Компания – это кровь страны, это её экономика.

– Крайне интересное предложение, – задумался хранитель, выронив листы с требованиями в грязь… они в принципе и не нужны.

Оба знали, что если сейчас они ни к чему не придут, то вновь артиллерия заговорит, сжигая лоскутки надежды на мир. Хранитель обратился бы к совету своих людей, если бы не знал, что большинство из них дико устали и желают прекратить ужас войны, если на то будет малая надежда. И она есть – появилась возможность сохранить самобытность, быть одетыми и обутыми, не горбатясь на незнамо кого. Только шанс надежды заставляет согласиться молодого хранителя на договор:

– Что ж, я думаю мы договоримся… только обсудим пару моментов, мессир.

– Хорошо, – улыбнулся Каддлер. – Главное, что вы готовы начать процедуру мирного урегулирования, что послужит для нас общим благом.

Каддлер не мог не обрадоваться данном исходу. Даже показалось, что мир стал чуть ярче и налился живостью красок. Тем не менее он вспомнил об одной просьбе, о которой его попросил Первосвященник.

– Что вы можете рассказать о Весах? – спросил эмиссар. – Мне нужные хоть какие-нибудь данные по ней.

– В смысле?

– Что рассказывала Либра о своих храмах? Есть у них где-нибудь тайные убежища и логова?

– Когда среди нас всё ещё ходили чернокнижники, то я помню, как они рассказывали, что есть отдалённый тайный культ на южном острове, который подготавливает что-то особое для Союза.

– Бывший остров Кора? Этот тот, который стал плацдармом, для Островной Конфедерации?

– Да. Там есть скрытый культ, который должен связаться с Конфедерацией судя по всему и склонить её на свою сторону.

– Что ж, в таком случае мы должны решить эту проблему, – кивнул головой мужчина, поправив белый парик. – Это поможет на западном фронте и лишить короля и Аркта оперативного пространства. Златолесье больше не их.

Слова Каддлера, по его мнению, бы интересны для владык Железного Королевства, но на самом деле до Золотого леса им особо дела не было. Сейчас от них зависит судьба страны, ставшей приютом для всех гонимых, для тех, кого считали монстрами и тех, кто хочет победы пути хаоса, одного из древних учений. Фогвилль предстал перед ними как на ладони – город, разросшийся до неимоверных масштабов, разделённый на зоны. В городской долине зажглись огни, литейные и кузницы на пару часов прекратили работу, чтобы рано утром снова наполнить град звоном молотом и шипением металла. Высокий бледнокожий парень, в чёрных прилегающих доспехах стоял у балкона и наслаждался видами города посреди серо-зелёной земли. Его чёрный длинный волос трепетал от вихрей ветра, залетавших в дворцовый шпиль.

– Господин Аркт, вы обещали нашим армиям победу, но мы отступили. Мы позволили этим псам занять фронтовую линию после такой славной победы, – из темнённых глубин зала донёсся рык. – Как такое произошло?

– Не беспокойтесь, господин Немерот, – не поворачиваясь отвечал архисерафим. – Я обещаю, что враг рано или поздно будет загнан в Арк, а сам город вы получите в свои руки.

– Килана Хаммершлаг тоже обещала, что вскоре выиграет. Но она была в куда более выигрышном варианте – её войска не раз подходили к Арку. Ваши же армии бежали, – обвинительно закончил древний предатель.

– Нам нужно заманить их наступательные войска в капкан. Если мы уничтожим их войска, не потеряв свои, то без труда подчиним весь Эндерал. Килана же попыталась захватить всю страну, но потеряла свои самые боеспособные войска в битвах у Арка, после чего была окончательно разгромлена, – Аркт развернулся, пройдя пару шагов вперёд и оказавшись в тронной зале. – Вы – первый хаосоносец, главный сторонник Килры и не можете не знать таких прописных истин войны.

– Ты уже проиграл воину в Арктвенде, – грозно заметил Немерот, поднявшись с трона.

Во тьме зашевелилась фигура, обдоспешенная тяжёлыми латами, при каждом движении едва ли не сотрясающая пол. Толстая броня, практически полностью скрывшее тело за чёрно-золотой сталью украшена множеством узоров и символов древности. Лицо, скрытое за капюшоном, сияет светло-ледяным взором безумных очей, внушая страх в каждого вокруг.

– Но я и выиграл в Нериме. Рождённые светом пали, не так ли, – Аркт повернулся в сторону мужчины, закрытого рифлёными латами. – Сарагон’Ашар.

– Именно так, – проскрежетал король, повернувшись в сторону сгорбленной фигуры старца в чёрно-зелёной мантии с широким капюшоном. – Джафар-Каддим рассказывал о том, как ты убил Наратзула, помог ему погубить и покусился на саму Саранту.

– Аркт… ты жил, когда древние племена людей ходили по миру в шкурах, сделал то, о чём мы только могли мечтать, и я не могу понять твоих мотивов и целей, – глубоко заговорил спросил Немерот. – По своей сути, ты верный последователь пути хаоса, ты сеешь его, где только можно. За что ты сражаешься?

– За свободу, – гордо начал Аркт, подняв голову и столкнувшись взглядом с Немеротом. – Я сражаюсь за свободу от всяких богов, предопределений и пророчеств. При Азатароне я понял, что нет никакой истины и опоры в королях-пророках, в тотальном навязывании благочестия… ибо это превратится в жестокое правление деспота-тирана, который догматами накинет на народ кандалы. При Рождённых светом я уяснил, что даже тень порядка не стоит тысяч кровавых жертв, сотен казней и религиозного мракобесия, которые всяко хуже «праведного» порядка.

– Это одна из главных целей и идей хаоса, – учтиво отметил Немерот, пошевелив пальцами левой руки, увенчанных острозаточенными острыми когтями. – Азатарон и Рождённые Светом не устояли против исторической силы, пали под веянием естества. Говорят, даже, что они сами стали олицетворением безумия.