Певец во стане русских воинов: Стихотворения. Баллады. Поэмы

«Взошла заря. Дыханием приятным…»

Взошла заря. Дыханием приятнымСманила сон с моих она очей;Из хижины за гостем благодатнымЯ восходил на верх горы моей;Жемчуг росы по травкам ароматнымУже блистал младым огнем лучей,И день взлетел, как гений светлокрылый!И жизнью все живому сердцу было.Я восходил; вдруг тихо закурилсяТуманный дым в долине над рекой;Густел, редел, тянулся и клубилсяИ вдруг взлетел крылатый надо мной,И яркий день с ним в бледный сумрак слился,Задернулась окрестность пеленойИ влажною пустыней окруженныйЯ в облаках изчез уединенный…27 ноября 1819

Три путника

В свой край возвратяся из дальней земли,Три путника в гости к старушке зашли.«Прими, приюти нас на темную ночь;Но где же красавица? Где твоя дочь?» —«Принять, приютить вас готова, друзья;Скончалась красавица дочка моя».В светлице свеча пред иконой горит:В светлице красавица в гробе лежит.И первый, поднявши покров гробовой,На мертвую смотрит с унылой душой:«Ах, если б на свете еще ты жила,Ты мною б отныне любимой была».Другой покрывало опять наложил,И горько заплакал, и взор опустил:«Ах, милая, милая, ты ль умерла?Ты мною так долго любима была».Но третий опять покрывало поднял,И мертвую в бледны уста целовал:«Тебя я любил; мне тебя не забыть;Тебя я и в вечности буду любить».Начало 1820

Песня

Отымает наши радостиБез замены хладный свет;Вдохновенье нашей младостиГаснет с чувством жертвой лет;Не одно ланит пыланиеТратим с юностью живой —Видим сердца увяданиеПрежде юности самой.Наше счастие разбитоеВидим мы игрушкой волн;И в далекий мрак сердитоеМоре мчит наш бедный челн;Стрелки нет путеводительнойИль вотще ее магнитВ бурю к пристани спасительнойЧелн беспарусный манит?Хлад, как будто ускореннаяСмерть заходит в душу к нам;К наслажденью охлажденная,Охладев к самим бедам,Без стремленья, без желанья,В нас душа заглушенаИ навек очарованияСлез отрадных лишена.На минуту ли улыбкоюМертвый лик наш оживет,Или прежнее ошибкоюВ сердце сонное зайдет —То обман; то плющ, играющийПо развалинам седым;Сверху лист благоухающий —Прах и тление под ним.Оживите сердце вялое;Дайте быть по старине;Иль оплакивать бывалоеСлез бывалых дайте мне.Сладко, сладко появлениеРучейка в пустой глуши;Так и слезы – освежениеЗапустевшия души.1820

Лалла Рук

Милый сон, души пленитель,Гость прекрасный с вышины,Благодарный посетительПоднебесной стороны,Я тобою насладилсяНа минуту, но вполне:Добрым вестником явилсяЗдесь небесного ты мне.Мнил я быть в обетованнойToй земле, где вечный мир;Мнил я зреть благоуханныйБезмятежный Кашемир;Видел я: торжествовалиПраздник розы и весныИ пришелицу встречалиИз далекой стороны.И блистая, и пленяя —Словно ангел неземной —Непорочность молодаяПоявилась предо мной;Светлый завес покрывалаОттенял ее черты,И застенчиво склонялаВзор умильный с высоты.Все – и робкая стыдливостьПод сиянием венца,И младенческая живость,И величие лица,И в чертах глубокость чувстваС безмятежной тишиной —Все в ней было без искусстваНеописанной красой.Я смотрел – а призрак мимо(Увлекая душу вслед)Пролетал невозвратимо;Я за ним – его уж нет!Посетил, как упованье;Жизнь минуту озарил;И оставил лишь преданье,Что когда-то в жизни был.Ах! не с вами обитаетГений чистый красоты;Лишь порой он навещаетНас с небесной высоты;Он поспешен, как мечтанье,Как воздушный утра сон;Но в святом воспоминаньеНеразлучен с сердцем он.Он лишь в чистые мгновеньяБытия бывает к нам,И приносит откровенья,Благотворные сердцам;Чтоб о небе сердце зналоВ темной области земной,Нам туда сквозь покрывалоОн дает взглянуть порой;И во всем, что здесь прекрасно,Что наш мир животворит,Убедительно и ясноОн с душою говорит;А когда нас покидает,В дар любви у нас в видуВ нашем небе зажигаетОн прощальную звезду.15 января – 7 февраля 1821

«Теснятся все к тебе во храм…»

Теснятся все к тебе во храм,И все с коленопреклоненьемТебе приносят фимиам,Тебя гремящим славят пеньем;Я одинок в углу стою,Как жизнью, полон я тобою,И жертву тайную моюЯ приношу тебе душою.4 февраля 1821

Воспоминание

О милых спутниках, которые наш светСвоим сoпутствием для нас животворили,Не говори с тоской: их нет;Но с благодарностию: были.16 февраля 1821

Победитель

Сто красавиц светлоокихПредседали на турнире.Все – цветочки полевые;А моя одна как роза.На нее глядел я смело,Как орел глядит на солнце.Как от щек моих горячихРазгоралося забрало!Как рвалось пробиться сердцеСквозь тяжелый, твердый панцирь!Тихих взоров светлый пламеньСтал душе моей пожаром;Сладкошепчущие речиСтали сердцу бурным вихрем;И она – младое утро —Стала мне грозой могучей;Я помчался, я ударил —И ничто не устояло.1822

Близость весны

На небе тишина;Таинственно лунаСквозь тонкий пар сияет;Звезда любви играетНад темною горой;И в бездне голубойБесплотные, летая,Чаруя, оживляяНочную тишину,Приветствуют весну.1822

Море

Элегия

Безмолвное море, лазурное море,Стою очарован над бездной твоей.Ты живо; ты дышишь; смятенной любовью,Тревожною думой наполнено ты.Безмолвное море, лазурное море,Открой мне глубокую тайну твою:Что движет твое необъятное лоно?Чем дышит твоя напряженная грудь?Иль тянет тебя из земныя неволиДалекое, светлое небо к себе?..Таинственной, сладостной полное жизни,Ты чисто в присутствии чистом его.Ты льешься его светозарной лазурью,Вечерним и утренним светом горишь,Ласкаешь его облака золотыеИ радостно блещешь звездами его.Когда же сбираются темные тучи,Чтоб ясное небо отнять у тебя —Ты бьешься, ты воешь, ты волны подъемлешь,Ты рвешь и терзаешь враждебную мглу…И мгла исчезает, и тучи уходят;Но, полное прошлой тревоги своей,Ты долго вздымаешь испуганны волны,И сладостный блеск возвращенных небесНе вовсе тебе тишину возвращает;Обманчив твоей неподвижности вид:Ты в бездне покойной скрываешь смятенье,Ты, небом любуясь, дрожишь за него.1822

9 марта 1823

Ты предо мноюСтояла тихо;Твой взор унылыйБыл полон чувств!Он мне напомнилО милом прошлом…Он был последнийНа здешнем свете.Ты удалилась,Как тихий ангел!Твоя могила,Как рай, спокойна!Там все земныеО небе мысли.Звезды небес!Тихая ночь!..Март 1823

Привидение

В тени дерев, при звуке струн, в сияньеВечерних гаснущих лучей,Как первыя любви очарованье,Как прелесть первых юных дней —Явилася она передо мноюВ одежде белой, как туман;Воздушною лазурной пеленоюБыл окружен воздушный стан;Таинственно она ее свивалаИ развивала над собой;То, сняв ее, открытая стоялаС темнокудрявой головой;То, вдруг всю ткань чудесно распустивши,Как призрак, исчезала в ней;То, перст к устам и голову склонивши,Огнем задумчивых очейЗадумчивость на сердце наводила.Вдруг… покрывало подняла…Трикраты им куда-то поманила…И скрылася… как не была!Вотще продлить хотелось упоенье…Не возвратилася она;Лишь грустию по милом привиденьеДуша осталася полна.1823

Ночь

Уже утомившийся деньСклонился в багряные воды,Темнеют лазурные своды,Прохладная стелется тень;И ночь молчаливая мирноПошла по дороге эфирной,И Геспер летит перед нейС прекрасной звездою своей.Сойди, о небесная, к намС волшебным твоим покрывалом,С целебным забвенья фиалом,Дай мира усталым сердцам.Своим миротворным явленьем,Своим усыпительным пеньем,Томимую душу тоской,Как матерь дитя, успокой.1823

«Я Музу юную, бывало…»

Я Музу юную, бывало,Встречал в подлунной стороне,И Вдохновение леталоС небес, незванное, ко мне;На все земное наводилоЖивотворящий луч оно —И для меня в то время былоЖизнь и Поэзия одно.Но дарователь песнопенийМеня давно не посещал;Бывалых нет в душе видений,И голос арфы замолчал.Его желанного возвратаДождатся ль мне когда опять?Или навек моя утрата,И вечно арфе не звучать?Но все, что от времен прекрасных,Когда он мне доступен был,Все, что от милых темных, ясныхМинувших дней я сохранил —Цветы мечты уединеннойИ жизни лучшие цветы —Кладу на твой алтарь священный,О Гений чистой красоты!Не знаю, светлых вдохновенийКогда воротится чреда, —Но ты знаком мне, чистый Гений!И светит мне твоя звезда!Пока еще ее сияньеДуша умеет различать:Не умерло очарованье!Былое сбудется опять.1822–1824 (?)

Таинственный посетитель

Кто ты, призрак, гость прекрасный?К нам откуда прилетал?Безответно и безгласно,Для чего от нас пропал?Где ты? Где твое селенье?Что с тобой? Куда исчез?И зачем твое явленьеВ поднебесную с небес?Не Надежда ль ты младая,Приходящая поройИз неведомого краяПод волшебной пеленой?Как она, неумолимоРадость милую на часПоказал ты, с нею мимоПролетел и бросил нас.Не Любовь ли нам собоюТайно ты изобразил?..Дни любви, когда одноюМир для нас прекрасен был,Ах! тогда сквозь покрывалоНеземным казался он…Снят покров; любви не стало;Жизнь пуста, и счастье – сон.Не волшебница ли ДумаЗдесь в тебе явилась нам?Удаленная от шума,И мечтательно к устамПриложивши перст, приходитК нам, как ты, она поройИ в минувшее уводитНас безмолвно за собой.Иль в тебе сама святаяЗдесь Поэзия была?..К нам, как ты, она из раяДва покрова принесла:Для небес лазурно-ясный,Чистый, белый для земли:С ней все близкое прекрасно;Все знакомо, что вдали,Иль Предчувствие сходилоК нам во образе твоемИ понятно говорилоО небесном, о святом?Часто в жизни так бывало:Кто-то светлый к нам летит,Подымает покрывалоИ в далекое манит.1824

Мотылек и цветы

Поляны мирной украшенье,Благоуханные цветы,Минутное изображеньеЗемной, минутной красоты;Вы равнодушно расцветаете,Глядяся в воды ручейка,И равнодушно упрекаетеВ непостоянстве мотылька.Во дни весны с востока ясного,Младой денницей побужден,В пределы бытия прекрасногоОт высоты спустился он.Исполненный воспоминаниемНебесной, чистой красоты,Он вашим радостным сияниемПленился, милые цветы.Он мнил, что вы с ним однородныеПереселенцы с вышины,Что вам, как и ему, свободныеИ крылья и душа даны:Но вы к земле, цветы, прикованы;Вам на земле и умереть;Глаза лишь вами очарованы,А сердца вам не разогреть.Не рождены вы для внимания;Вам непонятен чувства глас;Стремишься к вам без упования;Без горя забываешь вас.Пускай же к вам резвясь ласкается,Как вы, минутный ветерок;Иною прелестью пленяетсяБессмертья вестник мотылек.Но есть меж вами два избранные,Два ненадменные цветка:Их имена, им сердцем данные,К ним привлекают мотылька.Они без пышного сияния;Едва приметны красотой:Один есть цвет воспоминания,Сердечной думы цвет другой.О милое воспоминаниеО том, чего уж мире нет!О дума сердца – упованиеНа лучший, неизменный свет!Блажен, кто вас среди губящегоВолненья жизни сохранилИ с вами низость настоящегоИ пренебрег и позабыл.1824

К Гёте

Творец великих вдохновений!Я сохраню в душе моейОчарование мгновений,Столь счастливых в близи твоей!Твое вечернее сияньеНе о закате говорит!Ты юноша среди созданья!Твой гений, как творил, творит.Я в сердце уношу надеждуЕще здесь встретиться с тобой:Земле знакомую одеждуНе скоро скинет гений твой.В далеком полуночном светеТвоею Музою я жил,И для меня мой гений ГётеЖивотворитель жизни был!Почто судьба мне запретилаТебя узреть в моей весне?Тогда душа бы воспалилаСвой пламень на твоем огне.Тогда б вокруг меня создалсяИной, чудесно-пышный свет;Тогда б и обо мне осталсяВ потомстве слух: он был поэт!22–26 августа 1827

Могила

В лоне твоем глубоком и темном покоится тайноВесь человеческий жребий. Скорби рыданье, волнениеСтрасти навеки в твой засыпают целебный приют,Мука любви и блаженство любви не тревожат там болеГруди спокойной. О жизнь, ты полная трепета буря!Только в безмолвно-хранительном мраке могилы безвластенРок… Мы там забываемся сном беспробудным, быть можетСны прекрасные видя… О! там не кипит, не пылаетКровь, и терзания жизни не рвут охладевшего сердца.1828 (?)

Любовь

На воле природы,На луге душистом,В цветущей долине,И в пышном чертоге,И в звездном блистаньеБезмолвный ночи —Дышу лишь тобою.Глубокую сладость,Глубокое пламяВ меня ты вливаешь.В весне животворной,В цветах благовонныхМеня ты объемлешьСпокойствием неба,Святая любовь!1828 (?)

К сестрам и братьям

Рано от печальнойЖизни вы сокрылись.Но об вас ли плакать?Вы давно в могилеСном спокойным спите.Вас, друзья, в лицо яПрежде не видала,Вас в печальной жизниВечно я не встречу.Но за вами сердцемЯ из жизни рвуся;И глубоко в сердцеСлышится мне голос:Всё, мне говорит он,Живо здесь любовью;Ею к нам нисходитНаш Создатель с неба,И к нему на небоЕю мы восходим.1828 (?)

Homer

Веки идут, и веки уходят, а песни ГомераВсе раздаются, и вечен Гомеров венец.Долго думав, природа вдруг создала и, создавши,Молила так: одного будет Гомера земле!1829

Две загадки

IНе человечьими рукамиЖемчужный разноцветный мостИз вод построен над водами,Чудесный вид! огромный рост!Раскинув паруса шумящи,Не раз корабль под ним проплыл;Но на хребет его блестящийЕще никто не восходил!Идешь к нему – он прочь стремится,И в то же время недвижим;С своим потоком он родитсяИ вместе исчезает с ним.IIНа пажити необозримой,Не убавляясь никогда,Скитаются неисчислимоСереброрунные стада.В рожок серебряный играетПастух, приставленный к стадам:Он их в златую дверь впускаетИ счет ведет им по ночам.И, недочета им не зная,Пасет он их давно, давно;Стада поит вода живая,И умирать им не дано.Они одной дорогой бродят,Под стражей пастырской руки,И юноши их там находят,Где находили старики;У них есть вождь – Овен прекрасныйИх сторожит огромный Пес,Есть Лев меж ними неопасныйИ Дева – чудо из чудес.10–17 марта 1831

Замок на берегу моря

«Ты видел ли замок на бреге морском?Играют, сияют над ним облака;Лазурное море прекрасно кругом».«Я замок тот видел на бреге морском;Сияла над ним одиноко луна;Над морем клубился холодный туман».«Шумели ль, плескали ль морские валы?С их шумом, с их плеском сливался ли гласВеселого пенья, торжественных струн?»«Был ветер спокоен; молчала волна;Мне слышалась в замке печальная песнь;Я плакал от жалобных криков ея».«Царя и царицу ты видел ли там?Ты видел ли с ними их милую дочь,Младую, как утро весеннего дня?»«Царя и царицу я видел… ВдвоемБезгласны, печальны сидели они;Но милой их дочери не было там».28 марта 1831

Приход весны

Зелень нивы, рощи лепет,В небе жаворонка трепет,Теплый дождь, сверканье вод, —Вас назвавши, что прибавить?Чем иным тебя прославить,Жизнь души, весны приход?Март 1831

Ночной смотр

В двенадцать часов по ночамИз гроба встает барабанщик;И ходит он взад и вперед,И бьет он проворно тревогу.И в темных гробах барабанМогучую будит пехоту:Встают молодцы-егеря,Встают старики-гренадеры,Встают из-под русских снегов,С роскошных полей Италийских,Встают с Африканских степей,С горючих песков Палестины.В двенадцать часов по ночамВыходит трубач из могилы;И скачет он взад и вперед,И громко трубит он тревогу.И в темных могилах трубаМогучую конницу будит:Седые гусары встают,Встают усачи кирасиры;И с севера, с юга летят,С востока и с запада мчатсяНа легких воздушных коняхОдин за другим эскадроны.В двенадцать часов по ночамИз гроба встает полководец;На нем сверх мундира сюртук;Он с маленькой шляпой и шпагойНа старом коне боевомОн медленно едет по фрунту;И маршалы едут за ним,И едут за ним адъютанты;И армия честь отдает.Становится он перед нею;И с музыкой мимо егоПроходят полки за полками.И всех генералов своихПотом он в кружок собирает,И ближнему на ухо самОн шепчет пароль свой и лозунг;И армии всей отдаютОни тот пароль и тот лозунг:И Франция – тот их пароль,Тот лозунг – Святая Елена.Так к старым солдатам своимНа смотр генеральный из гробаВ двенадцать часов по ночамВстает император усопший.Январь – март (?) 1836

Судьба

С светлой главой, на тяжких свинцовых ногах между намиХодит судьба! Человек, прямо и смело иди!Если, ее повстречав, не потупишь очей и спокойнымОком ей взглянешь в лицо – сам просветлеешь лицом;Если ж, испуганный ею, пред нею падешь ты – наступитТяжкой ногой на тебя, будешь затоптан в грязи!1837

<А. С. Пушкин>

Он лежал без движенья, как будто по тяжкой работеРуки свои опустив. Голову тихо склоня,Долго стоял я над ним, один, смотря со вниманьемМертвому прямо в глаза; были закрыты глаза,Было лицо его мне так знакомо, и было заметно,Что выражалось на нем, – в жизни такогоМы не видали на этом лице. Не горел вдохновеньяПламень на нем; не сиял острый ум;Нет! Но какою-то мыслью, глубокой, высокою мысльюБыло объято оно: мнилося мне, что емуВ этот миг предстояло как будто какое виденье,Что-то сбывалось над ним, и спросить мне хотелось: что видишь?1837

Царскосельский лебедь

Лебедь белогрудый, лебедь белокрылый,Как же нелюдимо ты, отшельник хилый,Здесь сидишь на лоне вод уединенных!Спутников давнишних, прежней современныхЖизни, переживши, сетуя глубоко,Их ты понимаешь думой одинокой!Сумрачный пустынник, из уединеньяТы на молодое смотришь поколеньеГрустными очами; прежнего единыйБрошенный обломок, в новый лебединыйСвет на пир веселый гость неприглашенный,Ты вступить дичишься в круг неблагосклонныйРезвой молодежи. На водах широких,На виду царевых теремов высоких,Пред Чесменской гордо блещущей колонной,Лебеди младые голубое лоноОзера тревожат плаваньем, плесканьем,Боем крыл могучих, белых шей купаньем;День они встречают, звонко окликаясь;В зеркале прозрачной влаги отражаясь,Длинной вереницей, белым флотом стройноПлавают в сиянье солнца по спокойнойОзера лазури; ночью ж меж звездамиВ небе, повторенном тихими водами,Облаком перловым, вод не зыбля, реютИль двойною тенью, дремля, в них белеют;А когда гуляет месяц меж звездами,Влагу расшибая сильными крылами,В блеске волн, зажженных месячным сияньем,Окруженны брызгов огненных сверканьем,Кажутся волшебным призраков явленьем —Племя молодое, полное кипеньемЖизни своевольной. Ты ж старик печальный,Молодость их образ твой монументальныйРезвую пугает; он на них наводитСкуку, и в приют твой ни один не входитГость из молодежи, ветрено летящейВслед за быстрым мигом жизни настоящей.Но не сетуй, старец, пращур лебединый:Ты родился в славный век Екатерины,Был ее ласкаем царскою рукою, —Памятников гордых битве под Чесмою,Битве при Кагуле воздвиженье зрел ты;С веком Александра тихо устарел ты;И, почти столетний, в веке НиколаяВидишь, угасая, как вся Русь святаяВкруг царевой силы, – вековой зеленыйПлющ вкруг силы дуба, – вьется, под коронойЦарской, от окрестных бурь ища защиты.Дни текли за днями. Лебедь позабытыйТаял одиноко; а младое племяВ шуме резвой жизни забывало время…Раз среди их шума раздался чудесноГолос, всю пронзивший бездну поднебесной;Лебеди, услышав голос, присмирели,И, стремимы тайной силой, полетелиНа голос: пред ними, вновь помолоделый,Радостно вздымая перья груди белой,Голову на щее гордо распрямленнойК небесам подъемля – весь воспламененныйЛебедь благородный дней ЕкатериныПел, прощаясь с жизнью, гимн свой лебединый!А когда допел он – на небо взглянувшиИ крылами сильно дряхлыми взмахнувши —К небу, как во время оное бывало,Он с земли рванулся… и его не сталоВ высоте… и навзничь с высоты упал он;И прекрасен мертвый на хребте лежал он,Широко раскинув крылья, как летящий,В небеса вперяя взор, уж не горящий.Ноябрь или декабрь 1851

Розы

Розы цветущие, розы душистые, как вы прекрасноВ пестрый венок сплетены милой рукой для меня!Светлое, чистое девственной кисти созданье, глубокийСмысл заключается здесь в легких воздушных чертах.Роз разновидных семья на одном окруженном шипамиСтебле – не вся ли тут жизнь? Корень же твердый цветов —Крест, претворяющий чудно своей жизнедательной силойСтебля терновый венец в свежий венок из цветов?Веры хранительный стебель, цветущие почки надежды,Цвет благовонный любви в образ один здесь слились, —Образ великий, для нас бытия выражающий тайну;Все, что пленяет, как цвет, все, что пронзает, как терн,Радость и скорбь на земле знаменуют одно: их в единыйСвежий сплетает венок Промысл тайной рукой.Розы прекрасные! в этом венке очарованном здесь выБудете свежи всегда: нет увяданья для вас;Будете вечно душисты; здесь памятью сердца о милойВас здесь собравшей руке будет ваш жив аромат.Не ранее марта 1852

Баллады

Людмила

«Где ты, милый? Что с тобою?С чужеземною красою,Знать, в далекой сторонеИзменил, неверный, мне;Иль безвременно могилаСветлый взор твой угасила».Так Людмила, приуныв,К персям очи преклонив,На распутии вздыхала.«Возвратится ль он, – мечтала, —Из далеких, чуждых странС грозной ратию славян?»Пыль туманит отдаленье;Светит ратных ополченье;Топот, ржание коней;Трубный треск и стук мечей;Прахом панцири покрыты;Шлемы лаврами обвиты:Близко, близко ратных строй;Мчатся шумною толпойЖены, чада, обрученны…«Возвратились, незабвенны!..»А Людмила? Ждет-пождет…«Там дружину он ведет;Сладкий час – соединенье!..»Вот проходит ополченье;Миновался ратных строй…Где ж, Людмила, твой герой?Где твоя, Людмила, радость?Ах! прости, надежда-сладость!Все погибло: друга нет.Тихо в терем свой идет,Томну голову склонила:«Расступись, моя могила;Гроб, откройся; полно жить:Дважды сердцу не любить».«Что с тобой, моя Людмила? —Мать со страхом возопила. —О, спокой тебя творец!» —«Милый друг, всему конец;Что прошло – невозвратимо;Небо к нам неумолимо;Царь небесный нас забыл…Мне ль он счастья не сулил?Где ж обетов исполненье?Где святое провиденье?Нет, немилостив творец;Все прости; всему конец».«О Людмила, грех роптанье;Скорбь – создателя посланье;Зла создатель не творит;Мертвых стон не воскресит». —«Ах! родная, миновалось!Сердце верить отказалось!Я ль, с надеждой и мольбой,Пред иконою святойНе точила слез ручьями?Нет, бесплодными мольбамиНе призвать минувших дней;Не цвести душе моей.Рано жизнью насладилась,Рано жизнь моя затмилась,Рано прежних лет краса.Что взирать на небеса?Что молить неумолимых?Возвращу ль невозвратимых?» —«Царь небес, то скорби глас!Дочь, воспомни смертный час;Кратко жизни сей страданье;Рай – смиренным воздаянье,Ад – бунтующим сердцам;Будь послушна небесам».«Что, родная, муки ада?Что небесная награда?С милым вместе – всюду рай;С милым розно – райский крайБезотрадная обитель.Нет, забыл меня спаситель!» —Так Людмила жизнь кляла,Так творца на суд звала…Вот уж солнце за горами;Вот усыпала звездамиНочь спокойный свод небес;Мрачен дол, и мрачен лес.Вот и месяц величавыйВстал над тихою дубравой:То из облака блеснет,То за облако зайдет;С гор простерты длинны тени;И лесов дремучих сени,И зерцало зыбких вод,И небес далекий сводВ светлый сумрак облеченны…Спят пригорки отдаленны,Бор заснул, долина спит…Чу!.. полночный час звучит.Потряслись дубов вершины;Вот повеял от долиныПерелетный ветерок…Скачет по полю ездок:Борзый конь и ржет и пышет.Вдруг… идут… (Людмила слышит)На чугунное крыльцо…Тихо брякнуло кольцо…Тихим шепотом сказали…(Все в ней жилки задрожали.)То знакомый голос был,То ей милый говорил:«Спит иль нет моя Людмила?Помнит друга иль забыла?Весела иль слезы льет?Встань, жених тебя зовет». —«Ты ль? Откуда в час полночи?Ах! едва прискорбны очиНе потухнули от слез.Знать, тронулся царь небесБедной девицы тоскою?Точно ль милый предо мною?Где же был? Какой судьбойТы опять в стране родной?»«Близ Наревы дом мой тесный.Только месяц поднебесныйНад долиною взойдет,Лишь полночный час пробьет —Мы коней своих седлаем,Темны кельи покидаем.Поздно я пустился в путь.Ты моя; моею будь…Чу! совы пустынной крики.Слышишь? Пенье, брачны лики.Слышишь? Борзый конь заржал.Едем, едем, час настал».«Переждем хоть время ночи;Ветер встал от полуночи;Хладно в поле, бор шумит;Месяц тучами закрыт». —«Ветер буйный перестанет:Стихнет бор, луна проглянет;Едем, нам сто верст езды.Слышишь? Конь грызет бразды,Бьет копытом с нетерпенья.Миг нам страшен замедленья;Краткий, краткий дан мне срок;Едем, едем, путь далек».«Ночь давно ли наступила?Полночь только что пробила.Слышишь? Колокол гудит». —«Ветер стихнул; бор молчит;Месяц в водный ток глядится:Мигом борзый конь домчится».«Где ж, скажи, твой тесный дом?»«Там, в Литве, краю чужом:Хладен, тих, уединенный,Свежим дерном покровенный;Саван, крест, и шесть досток.Едем, едем, путь далек».Мчатся всадник и Людмила.Робко дева обхватилаДруга нежною рукой,Прислонясь к нему главой.Скоком, лётом по долинам,По буграм и по равнинам;Пышет конь, земля дрожит;Брызжут искры от копыт;Пыль катится вслед клубами;Скачут мимо них рядамиРвы, поля, бугры, кусты:С громом зыблются мосты.«Светит месяц, дол сребрится;Мертвый с девицею мчится;Путь их к келье гробовой.Страшно ль, девица, со мной?» —«Что до мертвых? что до гроба?Мертвых дом земли утроба». —«Чу! в лесу потрясся лист.Чу! в глуши раздался свист.Черный ворон встрепенулся;Вздрогнул конь и отшатнулся;Вспыхнул в поле огонек». —«Близко ль, милый?» – «Путь далек».Слышат шорох тихих теней:В час полуночных видений,В дыме облака, толпой,Прах оставя гробовойС поздним месяца восходом,Легким, светлым хороводомВ цепь воздушную свились;Вот за ними понеслись;Вот поют воздушны лики:Будто в листьях повиликиВьется легкий ветерок;Будто плещет ручеек.«Светит месяц, дол сребрится;Мертвый с девицею мчится;Путь их к келье гробовой.Страшно ль, девица, со мной?» —«Что до мертвых? что до гроба?Мертвых дом земли утроба». —«Конь, мой конь, бежит песок;Чую ранний ветерок;Конь, мой конь, быстрее мчися;Звезды утренни зажглися,Месяц в облаке потух.Конь, мой конь, кричит петух».«Близко ль, милый?» – «Вот примчались».Слышат: сосны зашатались;Слышат: спал с ворот запор;Борзый конь стрелой на двор.Что же, что в очах Людмилы?Камней ряд, кресты, могилы,И среди них божий храм.Конь несется по гробам;Стены звонкий вторят топот;И в траве чуть слышный шепот,Как усопших тихий глас…Вот денница занялась.Что же чудится Людмиле?..К свежей конь примчась могилеБух в нее и с седоком.Вдруг – глухой подземный гром;Страшно доски затрещали;Кости в кости застучали;Пыль взвилася; обруч хлоп;Тихо, тихо вскрылся гроб…Что же, что в очах Людмилы?..Ах, невеста, где твой милый?Где венчальный твой венец?Дом твой – гроб; жених – мертвец.Видит труп оцепенелый;Прям, недвижим, посинелый,Длинным саваном обвит.Страшен милый прежде вид;Впалы мертвые ланиты;Мутен взор полуоткрытый;Руки сложены крестом.Вдруг привстал… манит перстом…«Кончен путь: ко мне, Людмила;Нам постель – темна могила;Завес – саван гробовой;Сладко спать в земле сырой».Что ж Людмила?.. Каменеет,Меркнут очи, кровь хладеет,Пала мертвая на прах.Стон и вопли в облаках;Визг и скрежет под землею;Вдруг усопшие толпоюПотянулись из могил;Тихий, страшный хор завыл:«Смертных ропот безрассуден;Царь всевышний правосуден;Твой услышал стон творец:Час твой бил, настал конец».14 апреля 1808