Замок. Веретено. И Бесконечная ночь

– Твоя сила действует на нее благотворно, Керан, – сквозь пелену слышу искаженный голос словно через трубу, – переведи ее.

Я не знаю, какой последовал ответ, потому что провалилась в глубокий сон, но в нем не было уже теней и волков. Только тепло и аромат морозного ветра.

Проснулась я от шепота, который раздавался у меня над самым ухом.

– Страсти какие, кого теперь в дом водят, – причитал женский старческий голос.

Голова гудит, мысли упорно не желают собираться. Но тело на удивление не болит. Поднимаю одну руку и замечаю странность – на запястье толстый костяной браслет исписанный рунами и символами. Обвожу взглядом комнату. Простая, без излишеств. Деревянный стол и потолок, в углу пухлый шкаф и небольшая печка, пахнет смолой и стружками.

– Где я? – бормочу рассеянно, пытаясь совладать с непослушными членами и подняться.

– Во имя Вереса! Она очнулась! – испуганно вскричала женщина.

Я смотрю на нее. Простое обветренное лицо, тронутое глубокими морщинами, домотканая рубаха и юбка с обережной вышивкой по краю. Служанка? Жена кузнеца? Явно не госпожа. Как только я пошевелилась, перепуганная женщина отбежала подальше к противоположному углу и выставила вперед руки, увешанные оберегами, которые позвякивали на ходу.

– Простите, – обращаюсь к ней, все еще борясь с головокружением, – где я нахожусь?

Но женщина не изволила отвечать. Выпучив глаза, по стене отползает к двери и с криком «Скорее, ведьма очнулась» бросилась прочь, даже не закрыв дверь за собой.

Признаться, я стала уже привыкать к такой реакции людей. Испуг, ярость, ненависть, желание сбежать подальше или, наоборот, убить. Или же холодное презрение. Тяжело вздыхаю и наконец сажусь в кровати. Комнатка и правда крохотная. Хотелось невыносимо пить, но кувшина с водой я не увидела. Сомневаюсь, что тут имеется волшебный стол-самобранка с готовым клюквенным морсом и теплым хлебом. Как же не вовремя вернулись воспоминания о замке, о теплой комнате в башне и всегда накрытом столе.

Живот отозвался неодобрительным ворчанием, хватаю его обеими руками и тут же понимаю, что на второй руке у меня точно такой же костяной браслет, что и на первой. Больше всего это напоминало ни что иное, как наручники. Да, я в заточении. Бросаю быстрый взгляд на окно и понимаю, что ставни наглухо закрыты. Кидаюсь к ним и откидываю защелку. В комнату врывается серебристый столб света и свежий морозный воздух.

– Ммм! Как же хорошо! – улыбаюсь, полной грудью вдыхая аромат Клерстара, который оказался на удивление очень приятным. А как же зловония и нечистоты, которым славились средневековые города? Либо в этом мире знают о канализации, либо нашли какой-нибудь другой способ. Ну, например, волшебный. Как бы ни было, а Клерстар порадовал дуновением свежей выпечки, костра и чего-то терпко-горького словно табак.

Облокачиваюсь на раму и перевожу мечтательный взгляд на ровные припорошенные снегом крыши, на шпили храмов со статуями по краям. Белые струйки дыма тянулись из труб вверх, до слуха то и дело доносилось лошадиное ржание, стук молота в кузне и громкий смех. Клерстар дышал и жил своей необыкновенной жизнью. За время, проведенное в этом мире, я привыкла к тишине и уединению в своем замке, но только сейчас, оказавшись в самом сердце этого города, поняла, как скучала по шуму и суете.

Перевожу взгляд на свои запястья в костяных оберегах. Как я смогла оказаться по другой сторону моста? Ведь стражи-волки надежно охраняют мост, не давая возможности даже ступить на него нечисти. Вздыхаю и рассеянно провожу руками по голове, пальцы тут же застревают. Вот же! Вся моя черная копна волос превратилась в один сплошной колтун, учитывая, что пряди были не только очень длинными и густыми, но и в добавок вьющимися, придется приложить немало усилий, чтобы расчесать сие богатство. Бросаю растерянный взгляд в комнату. Что-нибудь. Расческа или щетка. На небольшом столике рядом с медным тазом лежал деревянный гребень, весь покрытый затейливым рисунком. Обрадовавшись своей находке, беру гребень и возвращаюсь к окну.

Серебристая небесная паутина сегодня была видна во всей красе, облаков не было, стояла ясная, насколько это возможно, морозная погода. Сняв жемчужный ободок с головы, я принялась осторожно прочесывать черные шелковые пряди.

Я все ждала, когда же откроется дверь и сообщат, как долго мне тут находиться. Но время тянулось, а никто так и не явился, прочесав большую часть волос, я в какой-то момент откинула их назад и бросила взгляд вниз. И тут же замерла, растерянно хлопая глазами. Там стояли трое мужчин, одетых в легкие доспехи, в руках они сжимали мечи. Очевидно, что окно этой комнаты выходило на тренировочный ринг, на котором воины оттачивали мастерство и мерились силой. Судя по быстро вздымающей груди мужчин и раскрасневшимся лицам, они только что дрались на мечах. Но теперь их лица все, как одно, были устремлены к моему окну. По коже побежали мурашки, когда ощутила, как горячие мужские взгляды с нескрываемым интересом рассматривают мое лицо. Из-под навеса проступила чья-то фигура, тусклые лучи скользнули по белям прядям. Керан! Сердце почему-то так и пускается в пляс, а щеки неотвратимо краснеют.

Юноша что-то бросил остальным воинам, те обернулись на него, и, как мне показалось весьма неохотно, опустили головы и побрели с ринга, предварительно повесив мечи на специальную стойку.

Керан некоторое время стоял неподвижно и смотрел куда-то себе под ноги. Несмотря на то, что комната располагалась на втором этаже, было совсем невысоко, я и могла хорошо рассмотреть его. Дублет из черной вареной кожи с высоким воротничком-стойкой был перехвачен у горла фибулой в виде ворона, ремень от ножен пересекал грудь, а из-за плеча выглядывала рукоять меча с тем же вороном вместо яблока. В Керане отсутствовала та богатырская могучесть, характерная почти для всех мужчин Клерстара, и все же по гордому развороту плеч, по той напряженной замершей силе, ощущавшейся во всей фигуре телохранителя бургомистра, не оставалось сомнений, что именно он, а не те здоровяки-воины, тут главный.

Керан стоял неподвижно, глубоко погруженный в свои мысли, а я продолжала смотреть на него, не в силах отвести взгляд. Легкий морозный ветерок, влетевший в комнату, закружил серебристые снежинки у моего лица, словно дразнясь и играя. Одна из них влетела мне в нос, и я… Чихнула. Громко… Неуклюже шмыгая носом, отгоняю снежинки от лица и снова перевожу взгляд во двор. Керан уже смотрел на меня, тяжело исподлобья, и сколько же ненависти дрожало в этом остром взгляде, пробиравшем до костей. Вздрогнув, я поспешила отступить вглубь и захлопнуть ставни, погружая помещение в полумрак.

И почти сразу дверь позади открылась, и вошло двое воинов и слуга, держа в руках светильник.

– Его сиятельство, Верон Высокородный, правитель Клерстара и славных его земель, желает видеть тебя.

Я поднялась, меня тут же обступила крепкая стража, у каждого по дубинке, с верху до низу унизанных теми же зачарованными символами, что я видела на деревянных волках. Сильные обереги. Приложи они меня такой дубинкой, мало не покажется. Внутренне содрогнувшись, смиренно следую за ними, опустив голову. Длинные коридоры и переходы. Ступени. Все деревянное, и лишь когда передо мной распахнулись расписные двери, мы вступили в совершенно иное пространство. Высокие потолки, огромные застекленные окна, мерцающие светильники на стенах, отбрасывающие длинные тени на пол, который тоже являл собой самое настоящее произведение искусства. Гладкий камень тут был отполирован до зеркального блеска, по краям вдоль линии стен шли рисунки цветов, зверей и диковинных птиц. Так жил бургомистр Клерстара. Чтобы каждый, кто бы ни ступал под сени этого замка, не сомневался, что вот-вот предстанет перед могущественным вельможей.

Меня вся эта броская роскошь не впечатляла. Да красиво, да дорого. Но сердце ныло от тоски по моему мрачному готическому замку, по долгим пустым галереям, по которым я любила гулять часами. Там была та красота, которая отзывалась в моем сердце теплом и радостью. Здесь же… Я не знала, какую участь уготовал мне правитель Клерстара, убедило ли его чудесное выздоровление Мирей в том, что я не нечисть, что я желаю так же, как и он, добра и процветания людям и избавления от страшных тварей, которым кишит лес?

Судорожно выдыхаю, чувствуя, как напряжение и страх завязываются под грудью узлом, а ноги предательски слабеют. А если костер? Что за страшная средневековая казнь! Учитывая, что мне даже не позволили нормально причесаться, вряд ли бургомистр встретит меня как дорогого гостя. Очередные огромные двери преградили путь. С них скалили клыки искусно вырезанные волки, вместо глаз у них был вставлен оникс. Судорожно сглатываю и невольно тянусь к птице на груди.

– Руки! – тут же рявкнул один из стражей, поднимая дубинку, символы на ней ожили, задвигались, и мои запястья обожгло огнем.

Сложившись от боли пополам, с трудом удерживаю крик, прикусывая губу. Зато теперь я знаю, как работают эти дубинки.

Дверь меж тем медленно и тяжело распахнулась, и я вступила в высокую просторную залу с рядом колон по обе стороны. Посередине на возвышении стояло красивое резное кресло, обитое красным бархатом, но оно пустовало. Сам же Верон Высокородный сидел у его основания в кресле богатом, но все не идущим ни в какое сравнение с первым.

– Ваше сиятельство, ведьма приведена, – произнес слуга, возвышая голос.

Бургомистр сразу поднял глаза и окинул меня с ног до головы внимательным взглядом. Рядом с ним возвышался человек. Высокий, в длинном, расшитом серебряной нитью белом балахоне, крепкий, как и все жители этих земель. Короткая окладистая борода, острый цепкий взгляд и резной посох в руках. Кто это такой? Жрец?

– Вот оно – проклятое отродье, – тут же заговорил человек в балахоне, и его голос зазвенел от ненависти и напряжения и разлетелся эхом по торжественной зале.

– Молчи, волхв, – резко поднял руку бургомистр, грозно хмурясь. – Не называй проклятой ту, которая спасла мою дочь от смерти.

Волхв почтенно замолк, но стиснул пальцами набалдашник посоха так сильно, что костяшки пальцев побелели.

Верон поднялся и приблизился. Удлиненный бархатный камзол был перехвачен широким поясом, усеянным самоцветами и речным жемчугом, с боку виднелись красивые ножны с кинжалом внутри. Длинные светлые кудри с проседью падали на могучие плечи бургомистра, он смотрел прямо и открыто без тени лукавства или вражды.

– Как твое имя? – спросил он, вновь задерживаясь взглядом на золотой птице.

– Элая, – двигаются машинально губы, а зрение улавливает знакомую фигуру в тени одной из колон. Керан. Медлю, а потом добавляю. – Фиантен. Элая Фиантен.

Слуга и стражи испуганно отступают прочь, как от чумной, рисуя в воздухе защитный знак, а волхв стремительно приближается, так что полы его балахона и длинных рукавов развеваются подобно парусам.

– Господин! – возвысил он голос, прожигая меня взглядом насквозь. – Ты велик и мудр, и ты знаешь, что говорят наши законы, чего желают наши боги! Огненная птица должна быть уничтожена.

Бургомистр замер, его плечи и спина напряглись, но он не ответил волхву.

– Каким образом тебе удалось вылечить Мирей? – продолжил он расспрос. – Не существует такой магии ни под небом, ни под землей, способной остановить вампирский яд.

Я молчу, переплетя пальцы.

– Почему не отвечаешь? – голос бургомистра приобретает опасный оттенок. – Или не ведаешь, что тебя – врага наших богов, приказано уничтожать?

– Даже если я сейчас расскажу, – наконец говорю, – отвратит ли это мою гибель?

Тяжелое молчание повисло в воздухе.

– Вести за мной! – прогремел Верон, и я вздрогнула.

Стражники накинулись на меня и повели снова по залам. Керан бесшумной тенью ступал позади всех, и я не имела возможности даже повернуть голову, чтобы увидеть его лицо.

Высокие коридоры привели нас в просторную залу, здесь почти не было стен, кругом высокие от пола до потолка цветные витражи, посередине кругом возвышались белые статуи.

В воздухе клубился легкий дым благовоний и курений, в углах зажжены свечи, по зале расхаживали люди в таких же белых балахонам, что и у волхва, но попроще.

– Здесь! – рявкнул бургомистр, указывая рукою на статуи. – Здесь в святилище наших богов тебе предстоит испустить дух, ведьма, если не расскажешь, как излечила Мирей.

Меня подвели к подножию истуканов и бросили на каменный пол. Подняв глаза, я смотрю на этих богов, которым поклоняются тут люди. Странные лица, холодные и пустые, как заледеневшие склепы.

– Наши великие боги! Те, которых называют пятью столпами мира, приговаривают тебя к казни! – прогремел голос волхва, подступившего ко мне.

Озноб пронзает меня насквозь, я смотрю на богов, в их немигающие глазницы… Пять столпов мира…

И перед глазами всплывает запись, найденная мною в замке:

«ВСЕ ПЯТЬ ДОЛЖНЫ БЫТЬ УНИЧТОЖЕНЫ».

Спазм сдавливает горло. Пальцы холодеют.

Да, бургомистр и волхв правы. Я и в самом деле враг богов этого мира.

Глава двенадцатая

Стою будто оглушенная. Пять! Их пять!

– Верес, Ведогас, Гирос, Хромус и прекраснейшая из всех богиня Алигея, – голос волхва дрожит от благоговейного трепета пока он шагает вдоль белых истуканов, – пять столпов, на которых лежит этот мир. Наши великие создатели!

– Почему они лишили людей солнца? – невольно срывается с языка, и тут же жалею об этом, так как острые, словно лезвия, глаза волхва врезаются в мое лицо.

– Из-за тебя, – и он тычет пальцем куда-то в середину моей груди. – Фиантен, принесшая проклятие и разрушение, приведшая за собой тьму.

Внутри все так и взрывается протестом.

– Неправда! – вырывается из меня. – Фиантен не может нести разрушение!

Стражники тут же напряглись, поднимая дубинки, отчего кожа на запястьях начинает гореть, но мне уже все равно, наверное, совсем скоро я стану совсем нечувствительной к боли.

– Неправда? – бургомистр шагает ко мне. – Именно с Фиантен начался приход тьмы в наш мир, именно они желали уничтожить богов и править самим. Полог тьмы лег на небо из-за Фиантен.

Сердце пронзает укол, я нежно накрываю ладонями золотую птицу на груди, желая скрыть ее сияние от посторонних глаз, защитить. Пусть они говорят, что хотят, но я знаю правду. Огненная птица несет избавление от страданий.

– Ведь именно она исцелила вашу дочь, – говорю, следуя ходу мыслей.

Лицо Верона каменеет.

– Да, – киваю, встречаясь с ним глазами, – я смогла вылечить Мирей благодаря тому, что Фиантен указала мне на нить, тянущуюся из сердца вашей дочери. Именно этот огонь изгнал яд вампира из тела девочки.

– Нити из сердца? – шепчет потрясенно бургомистр, хмурясь. – Но это ведь…

– Не слушайте ее, господин! – тут же подскакивает к нему волхв. – Никто из смертных не может видеть нити сердца, только боги!

Слова так и застревают в горле, я не знаю, почему могу видеть эти нити, почему могу входить в тот замок посреди леса. В сущности, я знаю ничтожно мало о себе, об Элае Фиантен, об этом мире, Нордессе, чьей столицей когда-то был Вест-Лей, а теперь Цитрин.

– Она лгунья, мой господин! – заключил волхв, словно вбив последний гвоздь. – Чем скорее мы избавимся от мерзкой ведьмы, тем скорее вернем милосердие богов и ускорим приход солнца.

И он делает уверенный шаг в мою сторону, поднимая посох, словно желая ударить им меня, но рука бургомистра вновь поднимается.

– Молчи, Диодус, ты позволяешь себе слишком много. Это мне решать, что делать с ней, казнить или оставить в живых, – взгляд Верона устремляется куда-то мне за плечо. – Пусть скажет свое слово вестник богов, вам дарована особая благодать и сила. Скажи, то, что говорит… – он снова запнулся, – Элая, может быть правдой? Ведь в священных книгах говорится, что одно из свойств богов – это видеть сердечные нити людей.

Бургомистр замирает, а я затылком ощущаю приближение Керана.

– Мой господин, – говорит он с поклоном, – лжет ли сия девушка или говорит правду, то мне не ведомо. Но что я вижу точно, так это то, что юная госпожа Мирей полностью здорова и лишена признаков тьмы. Каким бы образом не был изгнан яд из тела, он действует и помогает. Тьма не может изгнать тьму, а потому она, – Керан замолк, не договорив и бросив на меня быстрый взгляд, – она не нечисть. Но это не означает, что она не опасна. Думаю, мы могли бы использовать ее способности в врачевании в своих целях.

Я презрительно фыркнула. Вот она типичная мужская логика – использовать женщин для своих нужд. Волхв же издал странный звук, будто захлебнулся собственным воздухом, ему явно не по нраву речь Керана, ведь вольно или невольно вестник богов только что доказал, что я нужна и избавляться от меня не самая разумная идея.

– Через шесть дней приезжает король со свитой, – Верон потер задумчиво подбородок, – мало того, что нечисть уничтожает город за городом на Севере, с юга наступают войска варваров с Железной пустоши. Его величество будет обсуждать усиление крепостей и возведение новых оборонительных сооружений. Мы готовимся к затяжной войне и знать, что у нас наконец-то есть лекарство от вампирского яда – бесценный дар.

Бургомистр сложил за спиной руки и устремил задумчивый взгляд в сторону цветных витражей, за которыми уже стремительно темнело.

– Дыхание Цитрина умолкает, но совсем скоро в Клерстаре наступит лето, – Верон произнес задумчиво, – хоть на краткий период времени наши земли наполнятся радостью и светом. Дети перестанут болеть. И Дракайна, что посмела приблизится к городу, уйдет вместе со своими тварями обратно во тьму севера.

– Странно, что Темная Королева так далеко ушла на юг, – проговорил волхв, переставший наконец-то буравить меня взглядом и сконцентрировав все внимание на своем господине.

– Она сильна как никогда, – произнес Керан, – и пополняет свое войско недавно обращенными вампирами. Вчера их сила поразила меня. Боюсь, они готовятся к страшному…

Керан замер, его лицо почти весь разговор оставалось абсолютно безэмоциональным и спокойным. И лишь сейчас в зеленых глазах мелькнуло что-то похожее на волнение. Бургомистр стремительно приблизился к нему и положил свою руку ему на плечо.

– Клерстар не станет вторым Ознором, Керан, – произносит Верон строго, – наши обереги сильны, наши воины храбры, кроме того, у нас теперь есть ты – сам вестник богов. С тобой мы стали непобедимы, мой отважный друг.

– Дракайна не решится напасть на город, когда к нему движется священный Цитрин, – вставил свое слово волхв, – свет камня прогонит Королеву.

– Нужно как можно скорее обучить воинов, Керан, – снова обратился бургомистр к своему телохранителю, – как правильно наносить удар, чтобы увернуться от зубов и вырвать сердце. Если твари придут…

– Я тоже хочу помочь вам, – подступаю к мужчинам, которые уставили на меня удивленные взгляды, в зеленых же глазах Керана вспыхнул злой огонек. Похоже вестник богов терпеть меня не может. Ну да и плевать.

– Как ты поможешь нам, дитя проклятой птицы? – голос волхва задрожал, но, поймав на себе резкий взгляд бургомистра, умолк.

– Ты хочешь помочь нам? – Верон сделал упор на слове «ты» и золотистые густые брови так и поползли вверх.

В моих ушах стучало, а ладони кололо. Возможно, именно за этим я и пришла в этот мир – избавить его от тех тварей.

– Да, у меня есть кинжал со священными рунами, и я готова встать рядом с клерстарцами плечом к плечу, чтобы защищать город.

– Я не думаю, что мы можем ей доверять, мой господин, – бросил Керан под одобрительный кивок волхва. А я тут же прожигаю его взглядом. Вот же гад!

– Это почему же? – сразу иду в атаку. – Разве ты сам только что не подтвердил, что я излечила Мирей, а это означает, что я тоже против тварей.

Но в зеленых глазах белобрысого лишь холодное презрение.

– Какой бы силой ты не излечила юную госпожу, твой дух пребывает за гранью, а значит ты нечисть.

– Нечисть, носящая на себе печать проклятых, – добавил волхв, тыча пальцем в фиантен на моей груди.

В отчаянии сцепляю руки на груди. Все бессмысленно, они всегда будут видеть во мне своего врага. Опускаю голову и разглядываю рисунок на белом камне под ногами. В этом мире мне суждено быть изгоем, той, которую будут бояться и гнать.

– Керан, отведи ее в темницу, что под южной башней, – хмурится Верон, – и пристально охраняй. Ей предстоит предстать перед его величеством и ответить на все вопросы, которые наш повелитель пожелает задать.

Здоровяки с зачарованными дубинками вновь надвинулись, покорно опускаю руки. Что я могу? Как их переубедить?

– Отец! – вдруг раздается звонкий голосок.

И в святилище врывается Мирей. Она одета в красивое бархатное платьице, косы украшены мелким жемчугом. Ее горящие глазки сразу нашли меня, и, едва здоровяки-охранники успели среагировать, бросилась ко мне.

– Элая!

Падаю на колени и сжимаю девочку в объятиях, но ровно секунду, а дальше обжигающая боль от костяных браслетов заставляет сникнуть на пол и тихо застонать.

– Батюшка, – девочка тут же кидается к бургомистру и хватает за рукав, – не делай этой фее больно! Прошу!

Но лицо правителя Клерстара сурово.

– Почему ты пришла сюда, Мирей? – он остановил на ней строгий взгляд, но в глубине уже разгоралась нежность и, присев рядом с девочкой, он ласково погладил ее по щеке. – Мы не можем доверять ей, пойми. Я делаю это и для твоей безопасности.

– Нет-нет-нет! – Мирей так отчаянно замотала головой, что несколько непослушных завитков выбились из косичек. – Батюшка, я не хочу, чтобы Элае делали больно или чтобы ее бросали в сырую темницу! Прошу!

Все трое мужчин в нерешительности замерли над моей доблестной маленькой защитницей. Бургомистр колебался, волхв неодобрительно скрипнул челюстями, а лицо Керана приобрело знакомое ледяное выражение, по которому было совершенно невозможно понять, о чем он думает и что чувствует.

Послышались торопливые шаги, и в дверях показалась группа девушек, впереди всех шла Агнесс. Я сразу узнала старшую дочь бургомистра. В свете дня ее красота оказалась еще более ошеломительной. Переливчатое сияние золота волос, украшенное драгоценным обручем, великолепное платье, сплошь расшитое мерцающими кристаллами. Агнесс была высокой и царственной, так что вольно-невольно хотелось склониться перед ней.

– Отец, – начала она, – прошу прощения. Это моя вина, что Мирей помешала вам.

– Агнесс, – загремел Верон, сверкая глазами, – разве ты, моя родная кровь, первая госпожа Клерстара, не ведаешь, как подобает появляться женам и дочерям в этой половине дома?

Агнесс молча склонила голову, словно признавая свою ошибку, вертикальная черта пролегла между бровей.

– Почему не досмотрела за сестрой? – продолжал отчитывать старшую дочь бургомистр. – Почему я не могу быть ни в ком уверен. Как ты будешь готовить дворец к приезду его величества, если даже не можешь контролировать маленькую девочку?

– Ваше сиятельство! – неожиданно выступила вперед девушка, стоящая сразу за Агнесс. – Наша госпожа ни в чем не виновата!

Ее светлые глаза горели болью и страхом за свою юную госпожу.

– Ясмена, не надо, – в полголоса проговорила Агнесс и покачала головой, – тем более, что батюшка прав. Это полностью моя вина, что Мирей сбежала.

– Я сбежала, потому что услышала, как слуги говорят, что ведьму хотят сжечь! – вскричала Мирей, снова стискивая рукав отца и слезы потекли по ее щекам. – О, батюшка, прошу, смилуйтесь! Элая, мой добрый друг! Моя фея!

Запястья перестало жечь, и я смогла поднять голову. Агнесс и остальные девушки бросали на меня заинтересованные взгляды.

– Это она? Та, которая излечила мою сестру?

– Да, – коротко ответил бургомистр. – Она утверждает, что смогла изгнать вампирский яд с помощью нитей сердца.

Испуганные шепотки пронеслись среди группы девушек, лицо же Агнесс застыло.

– Нити сердца…– шепчет потрясенно. – Но, отец, разве подобная магия не запрещена наравне с некромантией?

– Не верьте ей, госпожа, – волхв снова сделал порывистое движение в мою сторону. Думаю, будь у него в руках зачарованная дубинка, мне пришлось бы несладко. – Никто, кроме наших богов, не может видеть нити человеческих сердец. А те дельцы, кто пытался спекулировать и заигрывать с этим уже давно сожжены как колдуны и чернокнижники.

– Но Элая не просто видит нити сердец, – храбро набросилась на служителя богов Мирей, – у нее есть волшебная прялка в волшебном замке. С ее помощью, она и вылечила меня.

– Прялка?! – воскликнула потрясенно Агнесс и перевела недоумевающий взгляд сначала на отца, а затем на Керана, – разве такое возможно, вестник?

– Чтобы понять, о чем идет речь, мне нужно будет увидеть это воочию, – говорит Керан.

– Тебе встречалось подобное где-нибудь еще в Нордессе? – дивится бургомистр. – Волшебная прялка?!

Керан молчит, и снова смотрит куда-то в сторону, словно уходя глубоко в свои раздумья.