На одном дыхании. Сборник мини-рассказов

– Ну, что охотнички, продолжим? – ехидно спросил Юра, когда они немного передохнули у машины.

– Я что-то ногу натер, больше не могу ходить – малодушно ухмыльнулся Семенов, скосив глаз на упаковку пива на заднем сидении – а вы – пожалуйста, охотьтесь дальше, я вас тут подожду.

– Что и требовалось доказать – саркастически процедил Юра. Мишка тоже порядком устал, но сдаваться решительно не собирался.

– Ну, раз натер, то отдыхай, а мы еще походим – сказал он Семенову и забрал у него ружье – Заряжено, хоть?

– Обижаешь! Вот еще на – патронов возьми.

Юра только хмыкнул и два оставшихся охотника вернулись в болото. Теперь Юра повел в другую сторону. Идти стало тяжелее. Пройдя несколько сот метров сперва Юра, а потом и Мишка провалились почти по пояс в какие- то ямы.

– Бобровые норы – сказал Юра.

Сапоги сразу набрали воды, и идти стало еще труднее. Теперь тяжелое ружье приходилось нести на поднятых руках над головой, чтобы не замочить при очередном падении. Таких нор им встретилось потом не мало. А уток – не встретилось. Вообще нихрена не встретилось! Ни- лягушки ни ужа, ни ежа. Ни-че-го!

Так они и брели, тяжело дыша, с трудом переставляя ноги, то и дело теряя равновесие. Мошкара лезла в глаза, рот и уши, вода хлюпала в сапогах, липкий похмельный пот стекал по лицу и спине, жутко хотелось пить. Мишке было уже наплевать на дичь, он брел, тупо глядя под ноги. Через час Юра обернулся:

– Ну, что наохотился? Похоже не найдем мы сегодня уток. Закругляемся?

– Ой, как наохотился, пошли уже, нахрен, обратно – может, на пиво еще успеем – хотелось сказать Мишке, но это значило сдаться.

– Сам решай – ты у нас тут охотник – с деланым равнодушием проговорил он – можем еще поискать.

– Хм, ну давай еще поищем – с оттенком уважения проговорил сам уже порядком уставший Юра.

Когда еще через час, еле волоча ноги, отдуваясь и отплевываясь, все измазанные в тине, так и не встретив ни одной твари, они добрели до машины, Семенов раскинув руки-ноги, безмятежно спал прямо на земле, оглашая округу могучим храпом. Вокруг валялись пустые пивные банки.

– Вот поросенок! – несмотря на отсутствие добычи, настроение у Мишки было превосходное – он не сдался, не ударил в грязь лицом. Не ударил – в переносном смысле, потому, что в прямом – еще как ударил, и- не раз!

– Ща, мы тебя разбудим – прошептал Мишка и тихонько подойдя вплотную к храпящему Семенову поднял вверх ружье прямо у того над ухом и нажал на курок.

– Щелк – раздался звук. Ружье не выстрелило. Он снова взвел курок – результат был тот же.

То–ли патроны оказались старыми, то–ли ружье с дефектом.

Может, оно и к лучшему оказалось, что никакая дичь не повстречалась.

УЛОВ

Раннее утро. Посередине неширокой речки тихо плывет лодка. Я – на веслах, Димка, стоя на носу со спиннингом, забрасывает блесну. Целится поближе к берегу, перед камышами, где по его разумению должна стоять щука. Очередной заброс и блесна, пролетая дальше, застревает в прибрежном кустарнике, еще скрытом утренним туманом. Димка короткими резкими движениями, поддергивая удилище на себя, пытается ее вызволить. Спиннинг изгибается, блесна зацепилась прочно. Я притормаживаю и начинаю отгребать назад, чтобы не порвать леску. Димка, начинает действовать энергичней, но все безрезультатно.

– Эх! Прощай блесна – восклицает он и дергает изо всех сил.

Что -то мокрое и тяжелое шлепает меня по щеке и повисает, оттягивая нижнее веко. Я вижу округлившиеся Димкины глаза. Блесна, вырванная из кустарника последним мощным рывком, бьет мне в лицо и повисает прямо под глазом, пробив нижнее веко. На сантиметр выше, и прощай глазик. Но глазик, слава Богу, уцелел, никакой боли я не почувствовал и даже не испугался.

Зато испугался Димка. Вытаскивать тройник предстояло именно ему. Прямо здесь в качающейся лодке. Если кто не знает, рыболовный крючок просто так не вытащишь, он имеет зазубрину на конце, и если просто потянуть, то вырвется вместе с мясом (в моем случае – с глазом). Из хирургических инструментов под рукой – только складной ножик. Слава Богу, с дезинфицирующими средствами проблем не было – почти целая фляжка водки. Руки у него дрожали, но он справился, аккуратно вытащил блесну и прижег ранку водкой. Осталась только маленькая царапинка, которая полностью зажила через месяц. Чтобы по достоинству оценить Димкин хирургический подвиг, надо указать, что обручальное кольцо у него 24 размера. Представляете, такими сардельками делать пластические операции?

Этот случай дал потом повод для многочисленных шуток. Когда в компании рыбаков, кто- то начинал, как это обычно и бывает, хвастаться своими рыбацкими навыками и подвигами, ему отвечали:

– Ха! Это все ерунда, у нас вот один чувак блесны глазом ловит!

И в тот же день, только уже к вечеру, с другим нашим товарищем – а мы ездили большим коллективом- тоже случился казус. Будучи рыбаком не опытным, да еще и пьяным, он ухитрился схватить тройник двумя руками, да так, что ладони его пришились друг к дружке, словно степлером. И сидел он так в кустах с руками, сложенными как при молитве, и жалобно звал на помощь. Ни дать – ни взять – кающийся грешник. Помощь пришла не сразу, так как народ разбрелся по берегу и рыбачил в отдалении друг от друга. Оперировал, разумеется – Димка, уже вполне ощущавший себя хирургом. Прошло не так гладко, как со мной – крючки глубоко впились в мясо и пришлось даже немного повырезать их ножом под горестные вопли потерпевшего – но он и тут справился. У кого –то еще – о чудо! – оставалось немного водки, ранки прижгли и забинтовали.

В итоге, и тут все закончилось благополучно, ладони не загноились и потом благополучно зажили, но шуток по этому поводу было гораздо больше, чем в случае с моим глазом. Правда, ни одну из них я здесь привести не могу.

РИСКОВОЕ ДЕЛО

НМатвей был человеком конкретным и обстоятельным, и не начинал никакого дела, не обдумав его всесторонне и неторопливо. Вот и сейчас, он потратил три дня на сбор информации и план был уже почти готов. Оставалась одна дилема – идти одному или взять напарника. Дело было рискованным, и напарник был нужен, чтобы было на кого свалить вину в случае провала. Кандидатура уже была найдена – Ринат. Матвей не сомневался, что тот впишется, не задумываясь, Ринат был, как говорится в поговорке- «Герасим- на всю фигню согласен». И если дело пойдет не так как планировалось, можно будет назначить его зачинщиком, и, учитывая репутацию и послужной список последнего, не приходилось сомневаться, что поверят именно ему, Матвею. Он надеялся, что до очной ставки не дойдет. Но с другой стороны, придется делиться, а этого Матвею ой как не хотелось. Но, поразмыслив еще денек, и решив все- таки подстраховаться, Матвей предложил Ринату дело. Как и ожидалось, тот согласился без долгих раздумий.

Итак, в назначенный день, в точно выверенное время, подождав, когда затихнут шаги и голоса, подельники, тихонько отворив окно, выбрались наружу. Ринат спрыгнул легко и бесшумно, Матвей спускался долго, спиной вперед, кряхтя и сопя по – стариковски. Огляделись. Вокруг было тихо. Осторожно, перебежками, лавируя среди кустов, они двигались в нужном направлении. Впереди им предстояло пересечь широкое открытое пространство, и они залегли в кустах, прислушиваясь и осматриваясь. Вокруг было по –прежнему тихо и безлюдно. И тогда они рванули. Ринат, естественно преодолел расстояние за считанные секунды, Матвей – значительно медленнее, но все прошло гладко и их не заметили. Теперь они были уже у цели. Оставалось только перепрыгнуть неширокую канаву, по которой стекала вода из душевой. Ринат перепрыгнул легко, а Матвей хоть и сумел преодолеть препятствие, но не удержался на ногах и с шумом упал, едва не скатившись в воду. Оставалось только надеяться, что из-за журчания льющейся воды их не услышали. Но их услышали…

Вера Некрасова наслаждалась жизнью, летом и молодостью. Студентка четвертого курса педагогического института она уже вторую смену работала вожатой в пионерском лагере им. Макаренко и была вполне счастлива. Необременительная возня с мелюзгой ей даже нравилась. А еще больше ей нравился столь же необременительный и легкий роман с красавцем – физруком. Жизнь текла по расписанию – до обеда пионерские мероприятия, после обеда, во время тихого часа – скорые любовные утехи в каморке физрука, а затем купание в пустом и свободном от орущей детворы, бассейне. Вот и сейчас, выйдя из бассейна, она отправилась в душевую и стояла обнаженная под теплыми лучами солнца и прохладными струями, ощущая приятную усталость после разнообразных физических нагрузок.

Услышав шум, она обернулась, и в вырезе у самого пола, где мыльная вода стекала в канаву, увидела две пары жадных мальчишечьих глаз.

– А ну пошли вон отсюдова! – насмешливо крикнула она и швырнула в них мочалку.

ЧЕМПИОН

НКубок Мира по биатлону традиционно завершался этапом в Ханты-Мансийске. В этом году в соревнованиях мужчин интриги не случилось и к последнему этапу победитель и призеры были уже известны, так, что заключительные гонки могли повлиять только на распределение мест внутри второй пятерки. Однако, несмотря, на относительно формальный статус этих соревнований, приехали все сильнейшие. В том числе и без пяти минут обладатель Кубка Мира, легендарный немец Свен (а фамилия его слишком известна, чтобы ее называть). Он вообще мог не приезжать – никто из ближайших преследователей уже не мог до него дотянуться – но он был Спортсмен с большой буквы и не мог позволить себе пропустить состязания. Учитесь, молодежь!

Но если для Свена, предстоящая гонка уже не имела турнирного значения, то для нескольких наших спортсменов (чьи фамилии называть также не будем), она была крайне важна для финального распределения кубковых очков, а соответственно и премиальных.

И тут одному околобиатлонному и авторитетному (в самом широком смысле этого слова) господину – будем звать его Инициатор – пришла в голову идея, как помочь нашим парням. Он пригласил известную в определенных кругах, красавицу Марину и поставил задачу. Если с нормами морали у Марины, возможно и были какие-то разногласия, то по части патриотизма она могла заткнуть за пояс добрую половину Государственной Думы.

– Яволь! – отрапортовала Марина, внимательно выслушав инструкции, и отправилась выполнять ответственное задание Родины.

Спортсмены разных национальностей, мотаясь из страны в страну по этапам Кубка Мира, прекрасно знают друг друга и общаются не только на лыжне. Некоторые даже приятельствуют. И в вечер перед завершающей гонкой, спортсмены разных стран непринужденно общались в уютном кафе при спортивной деревне. Пили чай, смотрели MTV, обсуждали последние спортивные события, кто-то играл в бильярд. Марина, в простом, но предоставляющим обширные возможности для фантазии платье, появилась незаметно. И также незаметно, но вполне естественно оказалась за столиком, где в числе прочих находился и Свен.

У сурового тевтонца, беспощадно уничтожающего всех своих соперников, не было ни единого шанса против хрупкой Марины. Вдали от родины, в бескрайних русских снегах, уставший от бесконечных гонок и тренировок, от осточертевшей спортивной диеты, он был повержен первым же, украдкой из-под ресниц, брошенным взглядом.

Если бы кому-то пришло в голову просмотреть записи с камеры видеонаблюдения на этаже, где жила немецкая команда, то он бы увидел, как ночью в комнату Свена (куда он пригласил Марину посмотреть его коллекцию медалей), несколько раз, воровато озираясь, заходил коридорный, принося тихонько позвякивающие пакеты.

Под утро взъерошенная Марина тихонько выскользнула из номера. Правда «выскользнула» – не совсем то слово, поскольку двигалась она не вполне уверенно, и как- то странно переставляла ноги. Лицо тоже выглядело странным, на нем застыла тихая задумчивая улыбка.

– Ну как? – слегка поморщился от запаха перегара Инициатор – нейтрализовала фашиста?

– Натюрлих! Думаю, он не скоро из номера выйдет. Зверюга… – тут она осеклась и с той же тихой застывшей улыбкой уставилась в пол.

Старт был назначен на десять утра. Инициатор в прекрасном настроении расположился в VIP-ложе, предвкушая успешную гонку. В связи с отсутствием основного конкурента, у наших парней появлялись реальные шансы заехать в призы.

Каково же было его удивление, когда Свен, как ни в чем не бывало, появился на стартовой поляне. Выглядел он слегка помятым, и рожа была румянее, чем обычно. А еще он единственный из всех тридцати спортсменов оказался без шапки и перчаток. В минус двадцать…

Если отсутствие шапки никого особо не удивило – некоторые спортсмены даже в морозы иногда бравируют отсутствием головного убора – то выступать в мороз без перчаток, это был нонсенс. Как можно точно стрелять с окоченевшими на морозе пальцами?!

Но видать Свен получил такую порцию тепла ночью, что не нуждался в дополнительном обогреве.

Думаю, вы уже догадались, кто победил в гонке?

– Хорошо тебя – суки под Москвой в 41-ом не оказалось – восхищенно выругался Инициатор.

ВЕЛИКАЯ СИЛА ИСКУССТВА

Студенческие годы, идем с Олегом на очередной сабантуй. С собой бутылка водки. Приходим, гульбище уже разгаре, толпы шляются по квартире, густой туман табачного дыма, треньканье гитары в одной комнате, рев Deep Purple – в другой. В общем – все как обычно. Но есть одна проблема – мы заявились в разгар гулянки, когда все спиртное уже выпито, его разумеется не хватило, а денег на добавку (что тоже разумеется) – ни у кого нет. И если мы сейчас засветим наш пузырь, то он уйдет в момент и нам достанется, в лучшем случае – по паре стопок. Такой сценарий нас не устраивал, и мы решили для начала, уединиться в каком–нибудь укромном уголке и принять немного для создания праздничного настроения. А потом уже можно будет и поделиться.

Закрылись в ванной, только сделали по глотку, как стук в дверь.

– Эй, а вы чего там заперлись? Бухаете что ли? – у Сани какое- то сверхъестественное чутье на подобное.

– Да нет, Олегу плохо стало, я помогаю – крикнул я через дверь – скоро выйдем.

– Как помогаешь, психологическую поддержку оказываешь? – не поверил Сашка.

– Давай быстренько еще по глоточку и выходим, а то достанет – шепнул я Олегу – и делай вид, что тебя тошнит. Мы глотнули по разу, и Олег стал издавать характерные звуки, чтобы убедить бдительного Саню, что никакого жульничества нет и ему на самом деле очень плохо.

– Или ты ему свои два пальца арендуешь? – не унимался Саня.

– Проваливай, бесчувственный ты человек! – я сделал Олегу знак продолжать. Олег встал в театральную позу, выпучил глаза, развел в сторону руки и, высунув язык, исторг целую палитру разнообразных и узнаваемых звуков.

Получилось вполне правдоподобно, Саня успокоился и от двери отошел.

И тут я вижу, как у Олега меняется лицо. Сперва из озорного оно становится озабоченным, затем – вопрошающим, потом просто изумленным, а потом его тошнит самым, что ни на есть натуральным образом, прямо в раковину. Вот, что значит – вжился в роль! Бедолага.

– Перевоплотился, бля – пробормотал Олег – только продукт зря перевел.

Неизвестно, поверил бы Олежке Станиславский, но собственный желудок ему поверил безоговорочно.

Зато, по выходу, он с чистой совестью встретил Сашкин подозрительный взгляд.

ДЕЛО ПРИНЦИПА

Жил в городке П. журналист, назовем его Шурик. Трудился он на телевидении репортером и был довольно известным в городе человеком. Был он красив, остроумен, смел и талантлив. Информационная программа, что он вел, выгодно отличалась от скучных, однообразных новостных программ, что шли тогда по ящику. Ежевечерняя десятиминутная передача освещала самые яркие и скандальные события, случившиеся в городе, от криминальных разборок, до спасения котенка, свалившегося в канализацию. Сейчас таких передач по нескольку штук на каждом канале, а тогда – на заре перестройки – это было ново и свежо. Неугомонный и бесстрашный репортер отважно бросался в гущу событий. Буквально лез с камерой наперевес под пули и даже получил огнестрельное ранение во время очередной бандитской разборки. Правда злые языки утверждали, что это была инсценировка, чтобы добавить популярности и ореола и рана была бутафорская, но мы не станем обращать внимание на всяких завистников.

Итак, Шурик был личностью известной и, поскольку городок у нас небольшой, знаком со многими влиятельными людьми, а с некоторыми из них – даже дружен. Приятельствовал он и с директором городского мясокомбината. А мясокомбинат у нас был большой, со славной и долгой историей, и приближалась очередная круглая дата. Отмечать решили с размахом. Собрались на правлении, дабы составить план праздничных мероприятий. После недолгих дебатов согласовали такой: сперва – выступление директора перед трудовым коллективом, награждение передовиков памятными подарками, потом праздничный концерт, а после – обязательный банкет.

– План рабочий, но все это уже было в прошлые годы, хочется чего-нибудь нового, яркого – задумался директор.

– А давайте закажем документальный фильм, про наш комбинат – предложил Главный Инженер – небольшой, минут на 10-15, такой духоподъемный, рассказывающий о наших успехах и достижениях, чтобы вызывал чувство гордости! Ведь нам и вправду есть, чем гордится! Покажем его перед Вашим выступлением, что скажете?

– А что, это мысль! – воодушевился директор – у меня и связи на телевидении есть.

На том и порешили, согласовали бюджет мероприятий, и перешли к другим вопросам.

Вечером того же дня директор позвонил Шурику и обрисовал задачу.

– Подскажи, с кем мне связаться у вас на телевидении, чтобы договориться о съемках?

– Зачем с кем – то связываться, я тебе сам все в лучшем сниму, в частном порядке, так сказать. Наликом мне заплатишь и дело с концом – и он назвал сумму.

– Мне бы, конечно лучше официально – крякнул директор – чтобы расходы списать, но ладно, чисто по – дружбе, поговорю с бухгалтером, что-нибудь придумаем.

Уж не знаем, как Шурик договорился с телестудией, но вскоре на комбинат приехал телевизионный автобусик с оператором и всей аппаратурой, и работа закипела. Все закончили в срок.

И вот наступил торжественный день. Большой актовый зал был полон. На сцене, украшенной цветами, в президиуме, за длинным столом под красным бархатом, восседало правление во главе с директором. Погас свет и начался фильм.

Шурик блестяще выполнил заказ. Фильм наполнял гордостью и звал вперед. Под бравурную музыку тридцатых годов, перед зрителем проходили светлые, просторные цеха, работники в белоснежных халатах, аккуратные гирлянды сосисок, стеллажи колбас и окороков. Проникновенный голос за кадром поражал зрителя цифрами и фактами.

Вот глянцево-блестящие шкуры коров, с достоинством идущих на бойню.

Вот розовые свиньи, весело похрюкивая, мчаться по узкому железному коридору. Они счастливы, они знают, что несут людям радость, и поэтому толкаются, каждая стремится быть первой, и они иногда застревают в тесном проходе. (Правда истинная причина их энтузиазма – хмурый мужик, подгоняющий несчастных электрическим шестом – в объектив не попала.)

Вот лица работников крупным планом. Многие узнают себя и коллег – по залу прокатывается гул и смех.

А голос за кадром все сыплет и сыплет цифрами – столько-то тонн колбас, столько-то миллионов рублей, а завтра – еще больше…!!! И далее, в том же духе… Некоторым зрителям, хочется прямо сейчас закатать рукава и ринуться обратно на работу, наплевав на предстоящий банкет.

Вот фильм заканчивается и в зале вспыхивает свет, у многих – слезы на глазах. Растроганный директор приглашает Шурика на сцену. Зал аплодирует. Автору вручают презент – целую корзину мясных деликатесов. Особая гордость комбината – колбаса твердого копчения «Праздничная», в состав которой входит конина и семилетний коньяк. Провожая Шурика за сцену, директор протягивает пухлый конверт – Спасибо, дорогой, порадовал.

Вечером, дома Шурик отрезал тоненький пластик колбасы и положил на язык. Он прикрыл глаза, тонкий аромат конины был бесподобен. Он погонял пластик во рту, пытаясь найти коньяк, но тот не раскрывался. Чтобы помочь ему, Шурик плеснул в рюмку коньяку и стал по капельке втягивать его к колбасе. Получалось просто замечательно. Он отрезал еще кусок – побольше, отправил его в рот и открыл конверт с гонораром. В конверте лежала туго перетянутая резинкой пачка рублей. Не разжевывая, он проглотил колбасу и пересчитал деньги.

Дрожащей от ярости рукой, набрал директорский номер – Ты зачем мне деревянные втюхал, мы же на баксы договаривались! – почти прокричал он в трубку.

– Побойся Бога, какие баксы? Откуда у меня баксы, я ж госучреждение, я рубли то тебе еле наскреб, да и разговора у нас о баксах не было – ты сумму назвал, я –заплатил.

– Бля, так я ж про доллары говорил!!!

Короче, мы так и не узнаем, как случился такой казус, и кто виноват в этом недопонимании, но только Шурик повесил трубку, как в нос ему шибанула противная колбасная отрыжка. А сразу затем острая боль пронзила грудь – конина! – они убивают лошадей, этих прекрасных, благородных животных!! Наверняка, варварски убивают! Сволочи!

А через неделю вышел очередной выпуск его телепередачи. Он был целиком посвящен мясокомбинату. На экране мелькали те же кадры, но звуковой ряд изменился кардинально. Вместо бравурных маршей звучала пронзительная трагическая виолончель, вместо бодрого оптимистического, бархатного голоса диктора, вещал скрипучий, дрожащий от праведного гнева голос самого Шурика, описывающего зверства и издевательства над бессловесной скотинкой. Бегущих по загону свиней теперь сопровождало не радостное похрюкивание, а страшный, душераздирающий, предсмертный вой, и мужик – загонщик, вдруг занял свое место в кадре.

Появились и новые кадры – целая гора тощих лошадиных трупов – по версии ведущего именно из этих трупов и делали хваленую «Праздничную» колбасу.

– Нас кормят падалью! – звенел Шурик.

Правда, трупы эти почему – то лежали в чистом поле и были слегка припорошены снегом, при том, что комбинат находился в черте города, а за окном стоял июль. Но, это мелочи, и передача получила мощный общественный резонанс.

– Ой, я больше никогда в жизни не стану есть колбасу. Вообще – никакую! – пролепетала жена.

– Ну, знаешь дорогая, это уже ханжество – усмехнулся Шурик, смакуя очередной кусочек.

ВЫБОР

Коротко чиркнув широченной покрышкой по обочине, ярко-желтый Форд Мустанг, не вписавшись в поворот, на всем ходу проломив придорожный кустарник, влетел в лес и врезался в березу.

Сидевший на пассажирском кресле Илья, разбив головой лобовое стекло, пролетел несколько метров и приземлился прямо на большой муравейник, который смягчил удар и уберег от серьезных повреждений, он отделался разбитой головой, сломанной ключицей и сотрясением.

Сашке повезло меньше.

Они дружили с самого детства, еще с детского сада, где ходили в одну группу. Потом школа, секция картинга – все вместе. Даже ухаживали за одной девушкой, но и пресловутый любовный треугольник не смог нанести урон их дружбе – предмет их воздыхания вместе с родителями убыл за границу. Только после школы их пути ненадолго разошлись, Сашка пошел в армию, а Илья – в институт.

И страсть у них была общая – спортивные автомобили. Накопив и назанимав, они вскладчину купили семилетнего красавца – ярко-желтый Мустанг, которым пользовались по очереди. По выходным они иногда ездили вместе, устраивали соревнования – поочередно, на время проезжали по узкой загородной малолюдной дорожке с множеством поворотов. И вот в один из таких поворотов, Сашка не вписался…

В больнице у него диагностировали множественные сложные переломы позвоночника, он был без сознания. Илья почти все свободное время проводил у постели друга. Время шло, состояние Сашки не менялось, визиты Ильи становились все реже, а через несколько месяцев и вовсе прекратились, он только изредка звонил Сашкиной матери справиться о состоянии. Но новостей все не было…

Прошел год.

Илья положил трубку, он только что заказал такси в аэропорт на 06 утра. Он летел в Москву.

Разбитый Мустанг восстановлению не подлежал, и Илья целый год копил деньги на новую машину. Он задался целью купить точно такую же – это стало навязчивой идеей, символом, что он сильнее и никаким превратностям его не остановить, как надежда на лучшее. Что Сашка поправится. Он даже представлял, как тот увидит машину и не поймет, что это уже другая машина……

И вот необходимая сумма была собрана, Мустанг найден в Подмосковье и если состояние машины окажется таким, как обещал продавец, то уже через день он верхом на ярко-желтом жеребце примчится домой.

А вечером зазвонил телефон. Мать Сашки, сбиваясь, рассказала, что она только что вернулась из больницы, у Сашки наметилось улучшение и есть вероятность, что операция сможет если и не полностью поставить его ноги, то хотя бы вывести из комы. Проблема заключалась в том, что операцию эту нужно делать в Германии и стоимость ее была для одинокой женщины совершенно неподъемной. У нее есть небольшие сбережения, но этого все равно недостаточно, и вот она обзванивает всех друзей и знакомых – как говорится, с миру – по нитке, и вот звонит ему,-вдруг сможет чем помочь, но если не сможет, то она, конечно, все понимает и всякое такое, и она заплакала, извинилась, попрощалась и повесила трубку.