На одном дыхании. Сборник мини-рассказов

Теперь – о спиртном.

В основном, грузины пьют вино. И свои знаменитые тосты говорят, в основном – под вино. А чача – это побочный продукт, получаемый из виноградного жмыха, остающегося после изготовления вина. И отношение к чаче, во всяком случае в Ахалсопели, было немного пренебрежительное, что ли. А может мне тогда показалось… На столе было, разумеется и вино и чача, но наливали всем чачу. То ли решили, что для нас крепкий алкоголь привычнее, то ли из за того, что мы уже на винзаводе изрядно надегустировались. Будучи наслышан о грузинских застольях и будучи уже под хмельком, я пред тем, как сесть за стол тихонько спросил у Вано – не будет ли неприличным с моей стороны, если я буду пить аккуратно, по –половинке, чтобы, с непривычки, не напиться раньше времени и в полной мере насладится праздником.

– Конечно, дорогой! – сказал Вано – можешь отпивать сколько хочешь. У нас нет русской традиции – обязательно выпивать до дна. Главное, чтобы к очередному тосту твоя рюмка была вновь налита до краев.

Первый тост был за дорогих гостей, т.е. за нас с Ткачевым. Я решил, что с первого тоста половинить не буду и выпил рюмку до конца. Потом пошли тосты за дружбу, за матерей, за всех женщин, за прекрасный Ленинград и прекрасную Грузию – один тост пафосней другого. Как вы понимаете – такие тосты немыслимо было не пить до дна! Это было бы просто кощунство и неуважение какое то! Излишне говорить, что мой план не напиться был обречен на провал.

Говорил и Ткачев. Как обычно красиво и много и в конце пригласил всех присутствующих в Ленинград. На тот момент он был готов всех с комфортом разместить в своей однушке на проспекте Шверника.

Рядом со мной сидел очень толстый дядька – как мне сказали – бывший чемпион Грузии по чидаоба. Это национальная грузинская борьба. А я, должен вам признаться, любил раньше побороться на руках, и довольно часто побеждал. И вот я уговорил борца побороться, уж простите за тавтологию. Не буду утомлять читателя скучными подробностями поединка, скажу лишь, что закончился он мгновенно.

Больше ничего о том застолье сказать не могу. Не помню.

Проснулся я от солнца, которое уперлось мне в морду – я спал на открытой террасе на втором этаже. Итак солнышко грело, птички пели, жужжали пчелы и, несмотря на похмелье, жизнь была прекрасна. Внизу, на кухне Ткачев пытался о чем- то побеседовать с Дали. Я спустился, и меня накормили завтраком. Вано уже с самого утра уехал на работу. Как, после такого застолья он это смог сделать, учитывая характер его работы – для меня загадка. А чтобы в его отсутствие мы не скучали, за нами заехал один из его друзей, и повез нас купаться на маленькое озерцо на окраине села, похожее на искусственное, с теплой и прозрачной водой. Пока мы купались, он прямо на багажнике своей машины организовал фуршет: фрукты, кусок сулугуни и пластиковая канистра, ни за что не угадаете с чем! Стрелка указателя «счастье» легла на правый бок.

Когда мы вернулись, Вано уже был дома и нас сразу позвали обедать. Стол был накрыт прямо во дворе под большой яблоней. По двору бродили куры. Под лавкой понуро сидел петух. К его ноге была привязана веревка, длиной около метра. Она не мешала ему ходить, но он не ходил, а обреченно смотрел в землю.

– Зарублю вечером – поймала мой взгляд Дали – он это чувствует.

Утром в курятнике, прежде чем выпускать кур, она привязала веревку ему к ноге, чтобы потом не гоняться за ним по всему двору, а просто наступить на веревку – и готово, попался.

Дали сидела за столом вместе с нами. Грузинские женщины только во время торжественных мероприятий не сидят за одним столом с мужчинами – дань традиции. А в обычной семейной жизни – полное равноправие. На столе, помимо разнообразной еды и кувшина с вином, стояла большая миска меда и вокруг нее, да и вокруг нас всех, с жужжанием вились пчелы, на которых никто не обращал ни малейшего внимания. Иногда неосторожная пчела увязала в меду, и тогда Вано бережно и неожиданно ловко вытаскивал ее своими большими, заскорузлыми пальцами и укладывал рядышком на стол, чтобы пчела могла очиститься и лететь себе дальше.

– Грузинские пчелы – самые лучшие пчелы в мире! – со свойственным грузинам пафосом заявил Вано. На мою просьбу обосновать столь смелое утверждение, он объяснил, что пчелы собирают пыльцу с высокогорных цветов, тычинки у которых находятся глубоко внутри лепестков, и поэтому у них самые длинные хоботки, что, как понятно каждому, делает их лучшими в мире.

Ткачев опять завел разговор о том, когда же Вано с семьей приедет в Ленинград.-

–Э! Зачем ехать? Ну может потом, как – нибудь – спохватился Вано, дабы не обидеть Ткачева. А я обвел взглядом двор, утопающий в зелени, большой и уютный дом с винным погребом, красавицу Дали, сидящую рядом, зеленые горы в синем небе. Слушал пенье птиц и жужжание пчел, ощущал теплый ветерок, пропитанный фруктовыми и цветочными ароматами, и сама мысль, что кому-то захочется отсюда уезжать, показалась мне нелепой.

–Эрмитаж посмотрите – не сдавался Ткачев.

–Да видел уже, давно, правда…

–Ну хорошо, ты видел, а дети то не видели?

–Ну да, дети…..хорошо…..как нибудь… – сказал Вано, явно, чтобы отвязаться.

Ткачев на бумажке написал свой Ленинградский адрес и телефон и вручил Вано.

– Вот. Как соберетесь, обязательно позвони и все организуем.

Да, спасибо, дорогой – Вано взял бумажку. Но я сомневаюсь, что она сохранилась хоть сколько-нибудь долго.

И потом, когда разговор крутился вокруг этой темы, и Ткачев стал рассказывать о своих приятелях-грузинах, живущих в Ленинграде, какие они замечательные люди, Вано пренебрежительно сказал – Э! Человек, которого уважают дома, никогда никуда не уедет.

Утверждение спорное, поскольку у меня тоже есть друзья, приехавшие из других городов и даже стран по самым разным причинам, нисколько не связанным с уважением или неуважением – хорошие, честные и порядочный люди. Но фраза была произнесена и я ее запомнил.

После обеда Вано повез нас показывать свой новый дом, который он строил сам в течении нескольких лет, и который был уже почти готов. Дом располагался неподалеку и был поистине огромен – 15 комнат, как сказал Вано.

–Немножко большой получился – с показным огорчением произнес он.

Потом он отвез нас на свои плантации инжира. Три небольших аккуратных участка, на которых росли три разных сорта : зеленый, фиолетовый и белый. Мы ели их прямо с кустов.

Это же сколько нужно труда, чтобы содержать большой дом с хозяйством, фруктовые плантации, строить еще один дом, да еще и работать в колхозе?! Мало жить в прекрасном климате, необходим ежедневный упорный труд всей семьи, чтобы потом можно было вот так, с легкой небрежностью, показывать всю эту красоту. Я думаю, Вано был рад нашему пришествию, в том числе, и как возможности сделать законный перерыв в ежедневном, тяжелом труде. Потому, что гостеприимство – это непреложная данность на Кавказе.

Мне запомнилась фраза Ткачева, что грузины сами устают от своего гостеприимства.

Разумеется, гостеприимны многие народы, но на Кавказе гостеприимство гипертрофировано. У грузин даже есть такая шутка:

– Если к тебе в дом пришел твой враг – накорми его, напои, уложи спать, утром дай еды в дорогу и проводи. А потом можешь догнать и убить.

В общем, следуя этикету, по которому у гостей не должно быть ни одной минуты свободного от празднований и развлечений времени , только вернувшись с экскурсии по владениям Вано, мы сразу стали собираться на шашлык. Куда ж без него!

А шашлык Вано собрался сделать в горах, на том месте, где они познакомились с Ткачевым.

Поехали на трех или четырех машинах с женщинами и детьми. Ни мангала, ни дров, ни шампуров с собой не взяли, только корзины с провизией, да бурдюки с вином. Остановились на живописной лужайке посреди леса. Пока женщины раскладывали еду на большом покрывале прямо посреди поляны, дети наломали каких- то сухих прутьев, кажется кизил, но могу ошибаться. Они были очень сухими и ровными, как камыш. Их сложили ровной стопкой между двух плоских камней. Они мгновенно вспыхнули и также быстро погасли, превратившись в идеальные угли, жара от которых хватило на приготовление шашлыка. В качестве шампуров использовали те же прутики. На них нанизали мясо и просто положили на камни. Воистину сама природа здесь благоволит человеку!

Распространяться о вкусе барашка, маринованного в грузинских травах, жареного на кизиле и окропленного белым вином не буду. Вы уже догадались, кто бы мог попытаться описать…

Чачу Вано не взял. Зато вина было столько, и тосты звучали так часто, что ваш покорный слуга, был вынужден пару раз незаметно (на что очень рассчитывал) отлучаться в темноту, ибо его желудок просто не успевал перерабатывать подобные объемы.

На следующее утро Вано, как ни в чем не бывало, уехал на работу, а его сын повел нас за грибами. В горы. С похмелья. Тот еще квест получился.

Сыну Вано было лет 13 и он совсем не говорил по – русски. Я вообще заметил, что русский знали только мужчины, отслужившие в армии. Женщины почти не говорили, так несколько фраз, выученных в школе – примерно, как я по –английски.

Наш маленький молчаливый проводник увел нас на склон горы, поросший лесом. Он махнул рукой, показывая направление, в котором нужно было двигаться, и первым полез по склону. Уклон был градусов в 30 и мы почти ползли вверх. Зато не нужно было нагибаться – грибы росли прямо под носом. Грибы попадались вполне обычные: маслята, моховики, сыроежки и какие то грибы, напоминающие белые, но с рыжей шляпкой. Минут через сорок, когда я уже набрал почти целую корзину, пацан подал знак, что пора спускаться. Спуск дался нам тяжелее подьема – приходилось удерживать равновесие на крутом склоне и несколько раз я шлепался на пятую точку, рассыпая при этом грибы из корзины. Уже внизу наш проводник осмотрел наши корзины и, не говоря ни слова, повыкидывал все грибы, кроме тех, что напоминали белые. Мы были слишком измучены, чтобы протестовать.

Вано вечером, когда вернулся с работы, рассказал, что они употребляют в пищу только этот гриб. Его называют Царский, т.к. по легенде, в этих краях бывал сам Александр Македонский и пришел в восторг от вкуса этих грибов. Грибы и в самом деле оказались замечательно вкусными. Дали пожарила их с какими то приправами.

Это был наш последний вечер в Ахалсопели и провели мы его у Вано дома в кругу семьи, без друзей и соседей. Пили вино, травили анекдоты. Есть множество смешных анекдотов про грузин. Встречаются и такие, где они предстают в не самом презентабельном и благопристойном виде. Но мы придумали способ, как их рассказать и, при этом никого не обидеть – просто заменили грузин на армян. Вы бы слышали, как Вано хохотал! Вечером, уже перед сном, мы попрощались с Вано, так как рано утром ему было нужно опять на работу. Благодарили за оказанный прием, снова и снова зазывали в гости.

Пока мы были на грибалке, Дали купила нам билеты на автобус до Тбилиси, как мы просили. Деньги за билеты Вано брать наотрез отказался. Я тайком прокрался на кухню и оставил их на полке комода.

Утром, после завтрака, прощаясь, Дали вручила нам каждому по гостинцу – аккуратному чемоданчику, сделанному из плотного картона и перевязанному веревкой с удобной деревянной ручкой. Внутри чемоданчика были две трехлитровые банки – с чачей и медом. Когда она успела?!!? Дали проводила нас до автобусной остановки, и мы поехали в Тбилиси, где у нас были заранее куплены билеты на самолет до Ленинграда.

Вот и вся история. Ценного в ней только то, что она полностью правдива и, если я, например, написал, что банки были трехлитровыми, то они именно такими и были, а не двухлитровыми или вообще литровыми.

А если серьезно, то это история о простых, хороших и бескорыстных людях, которых я почему-то все реже встречаю сейчас.

P.S. А Вано так и не собрался. Ни – в Ленинград, ни – в Петербург.