Заветы Велеса. Славянские мифы и сказания

№№№№№

Проснулась раньше всех в Ирии богиня Лада, взглянула как обычно на землю и глазам своим не поверила, что там такое, вместо зеленых листьев чернота одна повсюду.

Стала она Даждьбога будить.

– Не знаю, что там у них случилось, приключилось, но что-то точно есть, – говорила она.

Тот пробуждался долго, но когда осветил он лес, то еще темнее и страшнее сделался он. Черной дырой с небес показался, так, что содрогнулись они от накатившего ужаса.

Переглянулись боги. И могли они уже разглядеть, как, любуясь сделанным, отплясывали Тугарин вместе с Чернобогом. На их улице праздник появился тоже.

Но вскочили на колесницу Лада вместе с Даждем – хранителем света, и стали они золотистые краски разводить, не спал и Перун в это время, он тоже свои молнии достал, чтобы как-то все переменить, не собирался он такого терпеть.

И хотя с солнечными богами ссорился Громовержец часто, но уж на поводу у Чернобога идти тоже не собирался. Из двух зол он всегда меньшее выбирал. Сначала парочку стрел он по ним пустил. Задымились одежды на Тугарине и Чернобоге, но ничего им не сделалось, они только погрозили громовержцу, да и убрались в черный лес, где их не видно было особенно. И стал метать по деревьям молнии свои Перун. И там, где пролетали они, задевая черные листья, становились те то оранжевыми, то багряными, уже не так страшно и мрачно было. Только не мог молниями одними расписать лес Перун, тут никаких молний не хватит. Тогда и разлили золотистую краску Даждьбог с Ладой, и кружились они, расписывали листья до того времени, пока ни одного черного не осталось больше, и засверкали они.

Духи и глазам своим снова не поверили, такими яркими и красивыми стали их деревья, а сам лес еще краше, чем прежде был, сделался. И только к полдню спустилась к ним Лада, отыскала Чернобога и строго взглянула на него.

– Попробуй только еще что-то сотворить.

Посмотрел Чернобог на Тугарина, тот вообще только тяжело вздохнул да глаза в сторону увел. Ведь это на нем шапка горела, потому что он все и затеял.

А Чернобог при всех пообещал, что он пробовать ничего не будет, хотя так хотелось ему сорвать все эти листья, чтобы деревья голыми оказались, и не был лес таким красивым. Но не решился бы он этого сделать.

В то время Стрибог, старший сын Сварога – повелитель ветров, был за лесами и за морями, и рассказали ему теплые ветры летние о том, каким красивым в одночасье лес заповедный сделался. И так захотелось ему взглянуть на него, да узнать, что там такое творится, что и бросился он туда во всю свою прыть.

Сильным был Стрибог, да что там, могучим просто казался, и когда летел он туда, то стали листья на деревьях обрываться, кружиться в порывах ветра и падать вниз. Удивились духи такому повороту, и хотя красиво было это все, но не хотели они вовсе, чтобы красота эта облетала.

– Это не я, я не виноват, я не срывал ваших листьев, – кричал Чернобог, бросившись к Ладе, он боялся, что богиня на него и подумает.

Она улыбнулась только, потому что уже увидела Стрибога, который порхал, как огромная птица, и на лес любовался. Но и он не мог знать, что полетят листья, зеленые-то крепко на ветках держались, а эти от краски тяжелыми и не такими крепкими оказались. Когда спустился он на землю, то и там золотистые листья уже вокруг были.

– Красота-то какая!!! – радостно воскликнул он.

А листья все кружились и падали, и снова к небесам взлетали.

Так первая осень на земле и наступила. А потом, в это время каждый раз, чтобы полюбоваться на золотистый лес, спускались боги, да и разрисовывали его в разные цвета. И радовались тому, что у них получалось, а потом звали Стрибога, чтобы он листопад для них устроил. И хотя после пляски его деревья стояли голыми, и уже не было такой красоты, как прежде, но не очень огорчались духи, ведь им скоро в Пекло надо было уходить на всю зиму. А перед этим такой славный праздник никому не помешает

Так черти и узнали, что они тогда прозевали, и как в мир этот осень в первый раз и пришла.

Только откуда кот мог эту историю знать, ведь его тогда еще и не было здесь. Но они его ни о чем не стали спрашивать. А кот потом былину сочинил, и распевал ее, и очень красивая, как и сама осень, былина появилась у Баюна

Чародей явился в час урочный,Черный плащ в порывах ветра стыл.Кисть он взял, и стало днем, как ночью.В ярости он краски разводил.Стали листья там еще темнее.– Золота хотели? Получай.В страхе мир смотрел на чародея,Как он лес и землю отмечал.И Даждьбог пробиться не желая,Сквозь туман и тьму уплыл куда-то.И природа, словно не живая,Все ждала за страсть свою расплаты.И тогда в ладье своей явилась,Ирий оставляя снова, Дева,Перед ним в экстазе закружилась,И о чем-то ласково запела.Отпуская кисть, смотрел устало,И поверить он не смел, и видел,Как от танца солнце заблисталоИ огонь лежал на черных листьях.И они отчаянно сверкали.Черноте еще сопротивлялись.– Осень, милый, места нет печали,Лада и богини улыбались.Подхватили снова Чернобога,Унесли, смеясь его куда-то,И очнулась мертвая природа,И была душа тогда крылата,Только где-то все еще темнелиЧерные полотна с высоты.Там, где золотились и алелиНового художника черты.Так и было в призрачную осень,Каждый оставлял свой штрих во мглеЖивописцы, яростные оченьВсе стремились к вянущей земле.И в сиянье тихо угасалиСтрасти лета, но в пылу опятьСветлые богини танцевалиЧтобы грусть и темноту унять.

Радуга страсти

Когда богиня страсти и любви,В его объятья с неба отпускалась,То радуга, горевшая вдали,Цветами страсти их переливалась.Ярился муж, обманутый в ночи,И молнии метал в леса густые,Но страсти не унять и высоты,И вот они в порыве том забыли,О том, что тайны вечные хранитПереливаясь разными цветамиТам Лады пояс, и опять горит,В слепой ночи ее звезда над нами.

Звезды в небе сияли в ту лунную ночь, когда Перун бросился к своей вечной возлюбленной Ладе.

И не нашел ее в чертогах. Она же только что говорила с Мокашью. Сурова в тот миг была богиня судьбы.

– Он любит тебя, да и как тебя не любить. И Арес любил Афродиту, у них там война с любовью всегда рядом шли, но у нас совсем другой мир, и подумай хорошо, прежде чем в объятьях Перуна оказаться. Стоит ли страстью вашей множить не только любовь, но и вражду. Тебе ли не знать каков он.

– А если я откажу ему, что будет? – вопрошала ее Лада.

Слова богини судьбы и для нее были решающими.

– Ничего хорошего, – согласилась она, только хуже не будет, чем тогда, когда ты согласишься быть с ним.

Это и стало той последней каплей, переполнившей чашу Сварога, когда они смотрели на воду в ней, и только после этого принимали решение.

Решение было и на этот раз принято.

И прежде с тоской и горестью взирала Лада на Велеса – вечного возлюбленного всех богинь. Когда-то в ярости его не просто сбросил Перун на землю, но заставил весь день в медвежьей шкуре ходить. И только ночь, когда не могли красоты его видеть женщины на земле, и богини на небесах, только тогда и позволял он ему до рассвета от шкуры той избавляться.

Знала о том чародействе Лада, как не знать. Но когда Мокашь позволила ей быть с ним, или, если не позволила, то и не противилась, тогда и закружилась от восторга Лада, что-то сказала Лелю, развязала свой разноцветный пояс и на небеса его закинула. И быстро, стремительно сбежала в лес заповедный по этой радуге, где и обитал красавец -медведь уже успевший человеческий облик принять. Он готовился отправиться к хороводу, чтобы на молодежь полюбоваться, но задержался, когда радугу в небесах узрел, только смотрел на нее и поверить не мог, что это она, наконец, решилась к нему на землю ступить.

А серебристый плащ Лады уже мелькал между деревьями, и, сбросив его на ходу, она бросилась в его объятья, плакала и смеялась, и говорила обо всем сразу. А он только молча вытирал ее слезу на щеках, и любовался ею.

Какие тут слова. Да ради такой ночи он готов был и шкуру и все остальные наказания терпеть, никогда не понять воинственному сопернику его, что такое страсть, пусть и на земле, и в заповедном лесу.

Но он даже и не понял- этот грозный Перун, когда на землю его бросал, что только здесь он и сможет почувствовать и насладиться ею в полной мере.

На небесах, среди туманов и великолепия ничего такого не пережить.

А она уже горела от нетерпения, и все дальше его увлекала. И тела были обнажены, и объятий никакая сила не разорвет.

В тот момент и прошмыгнула где-то рядом первая молния Перуна. Осветила ее прекрасное тело в миг соединения, так, что Велес замер от восторга, да и пропала. И только по тому, как визжали девицы с одной стороны леса, а черти выскакивали из своих омутов с другой, и понятно было тем, кто ничего не видел и не слышал, что шуму Перун натворил немало.

Беспечны и веселы были они, и разноцветный пояс ее сверкал на звездном небе. Какая беспечность. Но когда и о чем влюбленные задумывались?

№№№№№№

Какая беспечность, подумал в тот миг бог влюбленных Лель, когда увидел тот пояс, и молнии, в беспорядке метавшиеся. Сначала он сорвал и спрятал пояс, а потом и к Перуну направился.

– Сварог отдыхает, смотри, новые молнии не скоро получишь, а что ты без них делать станешь, как чертей и людей пугать будешь.

И хотя Лель разозлил его еще больше, но он здраво рассуждал, потому и остановился Перун. Сначала думал он, что у него в глазах потемнело, а потом понял, что это просто радуга на небесах пропала, пока этот хитрый тип заговаривал ему зубы, ее стащил кто-то.

Сначала он решил, что это Лада вернулась, но чертоги ее были по-прежнему пусты. Тогда стал он ее на земле искать, ведь плащ ее светился во тьме, но там столько костров полыхало в разных местах, что попробуй, рассмотри, где и что, нет, без радуги он точно ее отыскать не сможет.

Лель и не знал, что делать, если бы бог всех ветров Стрибог не пролетал мимо, и не рассмеялся громко.

– А что творится у вас тут, что это молнии мечутся, как угорелые, уже и черти замертво падают от страха.

– Ты бы все о чертях пекся, что с ними сделается, там Лада.

И вдруг лицо его осветила тусклая луна, и он понял, что делать нужно.

– Ты вовремя сюда пожаловал, что бы я без тебя делал, усыпи Перуна, окутай его ветрами своими, пусть забудет он о том, что было этой ночью.

– А зачем мне это, не многого ли ты хочешь.

– Ты богиню любви готов ему на растерзание отдать?

Лель всегда умел уговорить, убедить, заставить.

Свистнул по-молодецки Стрибог, ветры буйные со всех сторон налетели, им давно хотелось с Перуном посчитаться, и закружился он, и погрузился в сон-забвение, так, что и не помнил ничего, кое-какие молнии ветры собрали и принесли Лелю, чтобы пропажа была не так велика. А тут и рассвет наступил.

Взглянула еще раз Лада на Велеса, еще раз к прекрасному телу его прильнула, пока в шкуру медвежью он не обрядился, в тот момент радуга на небесах и загорелась снова.

Поднялась она по ней в Ирий свой, и сразу же с Лелем встретилась. Он не стал ее ни в чем упрекать, видя, как она счастлива, только потребовал, чтобы она слово дала, что не станет ночью спускаться к Велесу.

– А днем он не сможет отыскать тебя. Попроси у Яги, чтобы на время ваших свиданий расколдовывала она его. Старуха не так слаба, как кажется на первый взгляд, она сможет если захочет.

– Если захочет, – задумчиво произнесла Лада.

Она вспомнила, как Ясуня когда-то любила Велеса, только когда это было, да и кто его не любил, но все меняется в этом мире, теперь пришел ее черед.

Так оно и случилось, только днем по радуге своей к своему любимому теперь спускалась Лада, и назад она до темноты еще возвращалась.

И метался ревнивый Перун, да нигде они их отыскал не мог, и был уверен в том, что в это время остается вечный соперник его по его велению в медвежьей шкуры.

Никто не осмелился Перуну сказать о том, что в тот момент когда на небесах радуга, а Лада в его объятьях, что как плащ ее серебристый, и шкура его валяется в высокой траве, а юные и прекрасные тела льнут друг к другу.

Плохо земля с небес видна, не мог такой мелочи разглядеть грозный Перун, да и не надо было ему всего этого знать, ведь когда мы знаем меньше чужих тайн, то и живется нам спокойнее. А грозному богу во все времена покой только снился, потому и не волновали его особенно другие духи, никто ему это тайны так и не открыл, вот в неведении он и оставался.

А Лель смотрел на радугу и улыбался. И вся природа торжествовала и улыбалась вместе с ним.

Но чтобы он ее не отыскал,Красавец -Лель тот пояс ночью прячет,И где-то там, в бездонности зеркал,О дивной страсти снова ветер плачет,И счастлив Велес, и летит во мрак,Стрела той ревности, но в ней ли силаИ радуга с рассветом в небесахСияет, и она идет счастливая,Все остальное только миражи,Но страсть и нежность в небе торжествуютИ радуга прекрасная дрожит.И вся природа дивная ликует.

За Ягой по тропинке лесной

Только месяц осветит дорогув этот дивный таинственный лес,И идем мы по тропке во мраке вэто царство стихий и чудес.Нас ведет она, Старая, снова,чтобы мы не плутали вдали.И пути не хотели иного,в лес Надежды, Мечты и Любви.Мы уходим от шумного мира,прикасаясь к сказаньям и снам.Как нам стало и пусто и сиро,только с нами Яга и Луна.На опушке нас Леший встречает,и русалки давно заждались.Сколько дивных историй и таинств,все послушать опять собралисьИ кота Баюна и Кикимор,и лениво нас встретит луна.В этом мире, навеки любимом,никогда я не буду одна.И в тени заповедного леса,вечно духи и сказки живут.И сегодня расскажет про этоКот Баюн. Разместился он тутплут известный, и дивный сказитель,Он явился, чтоб нам передать,от богов свой наказ и в обительзаповедного леса позвать….Пусть красивые сказки и лики,будут с нами в тиши до утра.Не забуду любимые лица,и в тиши освещает лунаЭтот мир, он в душе остается.Он проснется внезапно от снаСказки вязь и слепящее солнце.Возвращаться сюда я должна

Старуха ковыляла по тропинке. Она про себя усмехалась, вспомнив, что именно ей люди добрые и недобрые приписывали полеты в ступе, и какие-то там еще чудеса.

Может, и было такое, только она позабыть успела и шла на своих больных ногах, потому что была стара и немощна, и была самой настоящей Ягой.

И шла она к избушке на курьей ноге. А та вот именно, к лесу задом, а к человеку передом проворно поворачивалась. Только тогда и можно было войти в нее и расположиться поудобнее, свежих блинов отведать, а они всегда у Яги в запасе были, с пылу с жару, потому что без блинов не то, что дела никакого не делалось, но и сказка не сказывалась никогда, да и просто беседы получиться не могло.

Старуха род свой вела от племени великанов, во что сейчас было трудно поверить, но это так, Они хранителями мира и оставались во все времена. И единственное, что требовалось от нее, это сохранить те самые предания, которые и были великим даром и огромным богатством, с ним никакое золото и серебро сравниться не может. Только не ценили люди этого, они вообще ничего не умели ценить, ничем не интересовались особенно, и только небылицы про нее сочинять и горазды были. И все только чтобы серость свою да убогость оправдать.

Но Яга не сердилась на них, она давно на них не сердилась. Вот ведь нашелся один, тот самый, кому можно доверить все ее сказки и предания. Она помнила те времена, хотя со счета сбиралась, когда это было и быть могло, когда сама вот так отправилась к дракону, уже каменевшему от старости, чтобы послушать и запомнить все, что он ей рассказывать станет. А то, что рассказать не успел, прочитала она на камнях высеченных, потому что научил он ее читать, знал, что всего рассказать не успеет. А потом хранила она все, что узнать и понять сумела. Ему -то что, он записать может, да еще и размножить, а вот она столько веков подряд готова была все оставить, чтобы только не затерялись, не пропали бесследно, не исчезли сказания те. И уселась старуха около перепутного камня – того самого, который на перекрестке всех дорог лежал, только здесь можно было перенестись в то время, какое тебе надобно, и увидеть то, что было тогда и как это было в те времена. Ведь слово всего не передаст, да и память запутать все может. А вот если коснуться ладонью камня, то это совсем иное дело. Люди догадывались о таком, только знать и применить на деле не могли. Недаром они восклицали :

– Если камни могли говорить, а они не только говорить, но и показывать все могут, что вздумается.

Сначала пожаловал кот Баюн, куда без него в лесу заповедном, и уселся с ней рядом. Это был Баюн, тот самый кот ученый, о котором еще поэт много лет назад сказку сочинил, да где он тот поэт, а кот живехонек и целехонек, да и что ему сделаться может, он еще всех тут переживет. Да и пусть сказки свои сочиняет и рассказывает, это важнее всего на свете.

А Яга вспомнила не такие старые времена. Только то пара сотен лет прошла с тех пор, когда рассказал ей кот о каком-то поэте особенном, который будто может услышать и записать на свой лад их сказки. Она и поверила ему, и во сне привиделась ему и сама в тот лес и пригласила. Так же они к поэту когда-то выходили. И о многом поведала ему Старая. А он только слушал и записал « И кот ученый свои мне сказки говорил». Баюн потом на разные лады распевал эти стихи и гордился тем, что в сказки его попал. Еще гусиным пером написал он свое творение. Да столько от себя туда прибавил, что она только рукой махнула, половины понять не могла из всех его домыслов и рассуждений. Да и мало что в той жизни она смыслила. И в грядущее не особенно и заглядывала, ей бы с прошлым управиться, а уж о грядущем, что и говорить. Она знала, что если за двумя зайцами погнаться, то точно ни одного не поймаешь. Но этот, хотя и тоже Алекс, очень дотошный парень он сделает все, как надо и, наконец, она сможет успокоиться. Да и отдохнуть немного, не думая ни о чем важном более. Ведь и для нее когда-то отдых быть должен. А если бы вам довелось не одну тысячу лет на земле прожить, тогда бы еще посмотреть можно было. Но вот уже высокий, немного сутулый человек появился на опушке, и Яга успокоилась. Она не сомневалась в том, что он появится, и все-таки как-то тревожно было на душе.

– Ну, здравствуй милок, – усмехнулась старуха, – присаживайся, дорогой. Сначала блина и пирожка моего отведай, а потом и за дела приниматься станем.

Какими же вкусными были ее блины. А пироги еще вкуснее.

Так все и начиналось тогда

Ясуня и Велес

Богиня или ведьма?

Славянская баллада о страсти

И дочь Святогора его повстречала однажды.Мила и прекрасна была великанша в раю.Не мог не пленить ее муж сей лихой и отважный.И вот перед Сваргом они в одночасье встают.И странно смотрел Повелитель Огня в эти лица.Не мог отказать им, ведь были они влюблены.– Но если останетесь вместе, то горе случится.И вам разлучиться придется до новой весны.Ясуня молчала, а Велес твердил удивленно,Что он не оставит любимую, нет, никогда.Огонь полыхал, опалил он и души влюбленных,И странные сны стали сниться богине тогда.И видела землю, и лес заповедный во мраке.Избушка какая-то в чаще на тонкой ноге.Его обнимала, и знала о страсти и драме.Но только не верила даже ему и Судьбе.– Что будет, то будет, – спокойно она говорила.-Земля и изба, там не стану я меньше любить.И дочь Святогора однажды все махом решила.И Парка с усмешкой рванула отчаянно нить.И после во мраке все видит слепая старухаКрасоты и райские птицы так сладко поют.А Велес с другою, его не коснулась разруха.Ему, как и прежде по яблоку в год выдают.И он не откажется, так же силен и прекрасен,И девы младые проходу ему не дают.Яга засыпает к рассвету, закончился праздник,И в лес заповедный невест своих снова ведут.А было когда-то, да только не верится в это.И все-таки было, сам Велес ее обнимал.Куда все исчезло, и где она Доля, и где тыКрасавица Лада. И вечно печален финал.– Скажите ей после, что я ни о чем не жалела,Сама выбирала и мне никогда не забытьТе ночи шальные, о стройное сильное тело.Меня он любил, а ее не посмеет любить.И хмурится Лада, и долго молчит вечерами,Когда с высоты своей видит, он снова с другой.И яблоко бросит в огонь, лишь прелюдия к драмеТам грустная песня у Леля, но где ты, любовь?Она молода и прекрасна, она-то богиняНегоже старухе смеяться над девой опять.И смотрит на землю, там Велес все ночи с другимиПроводит в экстазе, и страсти его не унять.Посмотрит устало, и в озеро снова с разбегаЛюбая русалка дороже ему, чем она.И плачет богиня. Свою ощущая победу,Заснула старуха. Она до сих пор влюблена..

Старуха закончила свою песню. И начала рассказ

– Давно это было, о, как давно. Тогда все мы на небесах оставались. Чудесный сад с птицами, о таком только и можно было мечтать. И так там тихо и красиво все было, и места всем хватало. Ничего прекраснее Ирия в мире этом не было, да и не могло быть. Только иногда с небес на землю поглядывали боги и пока не собирались они туда отправляться. Только мало ли кому чего хочется. А получается порой совсем по-иному. Любовь – это страшная сила, сокрушительная и беспощадная, а уж когда страсти разгораются из-за бога какого, так и жди беды, это только в начале радость несказанная, а потом…

Когда встретила Ясуня Велеса, то больше уже ни о ком другом и думать не могла. И он ее полюбил, да так, что и дня без нее про жить никак не мог. Жить бы им рядом и радоваться, да не одни они в Ирии благоуханном оставались.

Не могло это Ладе, старшей ее сестре, никак понравиться. Правда молчала она, губы поджав, но чтобы ее младшая сестра была с тем, кого она больше жизни любила, не бывать этому.

Только Ясуня и слушать ничего не хотела. Она улыбалась и к своему Велесу летела, даже и, не прислушиваясь к словам да упрекам никаким. Тогда и перестали они говорить, а потом и вовсе ужиться рядом не могли.

И даже представить себе не могла Ясуня, на что способна сестра ее страшная.

Змей ползучий вокруг нее увился, когда появился Велес – сокол ясный прилетел. И увидел он, что изменяет она ему, да с кем, со Змеем самим коварным соблазнителем вечным. А ведь тот клялся ему недавно, что невеста его станет Змеевой женой. И по-всему получалось, что не обманул его Змей.

И никак не могла она убедить любимого тогда, что ничего такого не было., что все это только зависть и коварство сестры ее творит.

А уж когда Змееныши народились, совсем худо стало, тогда она и должна была встать перед ними, перед всеми – боги такого бесчинства не стали бы терпеть. Сварог сам ничего слушать не хотел. Они вообще ее не слушали никогда – только Лада им и нужна была в те времена. А уж она умела всех удивить, обольстить, а то и запугать, если потребуется. Ясуня же была проста и наивна, никаких хитростей не знала и не ведала вовсе.

Только Лада и стала светом небесным для всех.

Молча слушала приговор Ясуня, все еще ничему не веря. Молча стоял перед ними Велес, Перун усмехался, и говорили они о том, что отправится она на землю, в лес дремучий, и там будет мир живых и мертвых охранять.

Разрыдалась Ясуня, да сразу и поняла, что слезами делу не поможешь, неумолимы и жестоки боги оказались. Только усмехнулась Лада, а Велес, он остался с ними. Он не пошел за ней тогда. Да и обиду никак не мог в душе своей пылкой погасить, как ни старался.

Так и оказалась она в одночасье на земле в том самом лесу. И вскоре поняла, что нет худа без добра.

Леший избушку ей соорудил на курьей ноге, такую, как и требовалось, чтобы сразу два мира она видела. Кот тут же пожаловал, больно ему избушка приглянулась. И поняла Ясуня, что жить везде можно. А дремучий лес, тогда он еще не был заповедным, это лучшее место, чтобы всех ее родичей – богов не видеть и не слышать. А особенно Велеса не хотела она вовсе знать, да забыть старалась. И все бы ничего, если бы Лада не забыла ей яблоко молодильное на землю передать. Забыла, да она специально так сделала. И все для того предприняла, чтобы серому волку, или черту рогатому, а не ей то яблоко досталось.

В том самом году, когда изгнана была и осуждена Ясуня не получила яблоко, и потом тоже. А потом уже никакое молодильное яблоко не смогло бы ей помочь.

Она стала стареть. Сначала это было незаметно, но жизнь на земле быстротечная, и когда Ясуня прожила одну человеческую жизнь, и взглянула на себя в отражение в воде, то она ужаснулась. Такого страшного создания, вероятно, не было больше в мире. Но Змей в ссоре и выложил ей, что и смерть ей не грозит. В этом и есть для нее самое страшное наказание.

Правда от Мокаши и прях она узнала то, что утаил Змей – в подземном мире она останется всегда юной и прекрасной, и как только спустился туда. Но она не хотела спускаться. Пока. Еще не пришло время.

№№№№№

Как жила на земле Ясуня все время, сказать трудно, только все-таки все духи в заповедном лесу были во власти ее, все души на том и этом свете тоже. Они-то помнили, что в теле сгорбленной и безобразной старухи душа богини скрыта