Эффект Динозавра

Зою можно было охарактеризовать одним сочетанием: глиста в скафандре. Какую бы одежду не надевала Зоя, на ней все всегда висело, как мешок. При этом где бы Зоя не появлялась – ее всегда старались накормить. Видимо, что бы по пути назад ее, все-таки, не сдуло ветром. Ела Зоя, примерно, за трех Ань и совершенно не набирала в весе.

Из-за худобы лицо Зои казалось слишком вытянутым, уши слишком большими, губы слишком пухлыми. И, при всем, при этом на нее уже начинали обращать внимание мальчики. Даже, по мнению Ани в их классе были и более симпатичные девочки. Но, на них ни кто внимания не обращал. А, худощавая, ушастая Зоя – считалась просто красавицей.

Зоя бегала быстрее других. «При попутном ветре» – как она сама шутила. Прыгала дальше и числилась любимицей у преподавателя физкультуры. Ее отправляли на соревнования от школы. Сама Зоя физкультуру не жаловала и всячески увиливала от занятий и всевозможных тренировок.

– Привет! Что так долго?

– Да там Глеб опять развыпендривался! – сказала она это нарочито громко, наверное, чтобы Глеб слышал. Он сейчас почти наверняка «навострил уши» у открытой форточки.

– Вечером все в силе?

– Угу, – Зоя кивнула.

– Меня так достал Глеб, что даже самой к себе идти нет ни какого желания. У тебя как дела? – Аня немного помедлила. – Как прошла ночь в доме Сомовых?

– Фигово, – подумав, ответила Зоя. – Я в гостевой. «Зеленая комната».

– Почему она у них «зеленой» называется, там же ничего зеленого нету?

– Я спрашивала у тети Розы. Она сказала, что там раньше зеленые обои были. Обои давно переклеили, а название осталось.

– Зоя и раньше жаловалась на зеленую комнату, – прошептала Анна. – Когда родители Зои разводились. Зоя, наверно, неделю жила у Сомовых. Я приходила к ней в гости и была в зеленной комнате. По мне: комната, как комната.

– Зеленая комната, там всегда что-то шуршит, скрепит. Я полночи зенки в потолок лупила. И, как только начинаю засыпать – где-нибудь что-нибудь начинает шуршать. Днем это – просто комната, но ночью все начинает скрипеть и мне даже при телевизоре страшно. Сегодня, хоть у тебя высплюсь. Блин, хочу домой! – пожаловалась Зоя. – Потом, мне приснилось, что окно находится, не там где обычно, а прямо над кроватью и там кто-то стоит. Я пошла на кухню – попить водички, на кухне горел свет. Там был Роман, мне показалось, что он что-то прятал.

– Зачем ему что-то прятать на кухне? Он же у себя дома.

– Не знаю, – Зоя поежилась. – Они странные. И, еще Аней меня назвал…

– В смысле? – удивилась девочка.

– В прямом: он повернулся и говорит: «Аня, а это ты – Зоя, иди спать, что тебе не спится». Уснешь, блин, тут. Я пошла назад в зеленую комнату, и услышала, что кто-то с кем-то говорит. Это в комнате Дениса.

– Да, все знают, что Денис болтает во сне.

– Я это то же знаю. Но, слышать это – страшно. Он не просто говорит, он, говорит, а как с кем-то. Потом, я пряталась от Романа, который что-то туда-сюда разбегался. Да, и не хотела, что бы меня поймали под дверью комнаты Дениса. Потом вернулась в зеленую комнату и долго лупилась в потолок. И, как только уснула, под утро – Зоя вставай, мама звонит. Кошмар!

– Мне то же приснился кошмар, – помедлив, сказала Аня. – Помнишь, мы это кино, у тебя дома смотрели про посланников?

– Угу, – Зоя кивнула.

– Мне приснилось, что утром, в моей комнате, в углу – стояла женщина. Мне кажется, что она мне что-то говорила, но я не помню. Потом растаяла в воздухе. Так реально было, как не сон.

– Так что это за кино? – спросил Лев.

– Да, не помню я. Если они сейчас названия не скажут, то и не узнаем. У родителей Зои – спрятанные фильмы были ужастиками. Мы знали, где они прячут фильмы, когда у нее ни кого не было дома – смотрели ужастики. До этого, то же не помню, как кино называлось, даже про что – совсем не помню. Но, я боялась мокрых следов, мне про это долго кошмары снились. А, сейчас – мокрые следы, которые появляются из пустоты, чуть ли не в каждом ужастике. Совсем не страшно.

– Палеозойка! – размахивая сумкой, из калитки выскочил Глеб. – Слушайте сюда, девчонки! Будете вести себя плохо – все расскажу вашим родителям! О, том, как вы ужастики бегаете смотреть. А, потом друг другу на плохие сны жалуются… с чего бы? Да?

– Греби отседушко!

– Ни склад, ни лад! Поцелуй Глеба в зад!

– Фу, дурак! Он теперь все родителям расскажет.

– Скажем, что они на стройку лазали, – предложила Зоя. – Мои родители и так знают, что я ужастики смотрю, когда их нет. Их этим не удивить.

– Ну, не знаю, – протянула Аня.

– Теперь хорошие новости: попробую уговорить Севу, съездить с нами вечером на концерт, хотя бы на немножко…

– Севу? – удивилась девочка.

– Он самый такой, – Зоя на мгновение замолчала. – Добрый, отзывчивый. Это Роман – где сядешь, там и слезешь. Денис ни когда ни кого не замечает, он всегда сам по-себе.

– Если тетя Роза поедет, то родители меня отпустят.

– Что-то навряд ли, – пробубнила Зоя – Но, попробовать можно.

– Зоя! – на пороге веранды появилась женщина в теплом халате. – Я тебя уже обыскалась. Ты, хоть говори, когда уходишь. Здравствуй, Аня!

– Здравствуйте!

– Ну, я же – тут! – Зоя махнула рукой на калитку дома Сомовых. – Я всего на пару минут вышла.

– Ну так и сказала бы. Только что видела, как ты на кухню шла, а потом раз – и нет нигде.

– Ладно, Аня, я после обеда зайду, – махнув рукой, Зоя направилась к дому Сомовых.

– Хорошо.

– Зоя, уроки сначала сделай. Мне твоя мама и так все уши прожужжала: смотри, чтобы она поела, чтобы уроки сделала. Так что давай: ешь и делай уроки.

Аня зашла за калитку своего дома, закрыла ее на шпингалет, до которого ребенку было сложно дотянуться, если пытаться открыть калитку с той стороны: – Вот тебе, Глебушко. Поорешь под калиткой.

– Да, ты инопланетянин какой-то! – выкрикнула женщина на кухне, когда девочка уже подходила к двери. Родители всё-таки поссорились. По мнению Ани, естественно, во всем были виноваты шторы.

Аня поднырнула под перила, соскочила с крыльца и, согнувшись, замерла под окном. Естественно, она знает, что подслушивать нехорошо, но что поделаешь? Если родители ссорятся, под горячую руку лучше не попадаться.

– Симпатичная землянка прямо по курсу. Что? Как? Может, сходим куда-нибудь?

– Я замужем.

– Если муж – инопланетянин, то он не считается, – интонация отца звучала как-то странно.

– Хватит, придуриваться. Я с тобой про Зою хотела поговорить. И, вот так всегда: как только я пытаюсь более-менее серьезно поговорить, из него какая-то придурь прет!

Кажется, они не ссорятся. Но теперь она обязана послушать, что они хотят сказать про Зою. Ей-то ведь не скажут…

– Из кого еще придурь прет? В прошлый раз ты мне рассказывала, что бабка Сомовых была из репрессированных и врагом народа. А, это оказалось не правда. Маша, ты взрослая женщина, ты за чем за всеми всякую чушь повторяешь? Я наслушался тебя и в итоге ко мне Роза разбираться приходила. Так, что хватит собирать чушь по углам.

– Прекрати, Стас! – повысила голос женщина. – И не надо говорить, что ты узнал, что мой дед был репрессированным. Это тоже неправда. – Я не знаю, кто из Сомовых, кому перешел дорогу, но этот кто-то решил отомстить.

– Их бабке, какая неожиданная месть, – хмыкнул Стас.

– А, кем были твои предки? Я вот, дальше твоего отца ни кого не знаю.

– Да, без понятия, я же не историк! Инопланетянами! – рассмеявшись, добавил он. – Так, что если что, так и говори: мои предки прилетели из космоса с целью поработить землю!

– И, что пошло не так?

– Да, кто ж его знает! Давно же дело было! Не ту планету выбрали. Ладно, ты серьезно хотела поговорить! – его интонация изменилась, скрипнула половица, отодвинулся или пододвинулся стул. – Я весь во внимании. Кстати, куда Анька делась?

Звук шагов, судя по всему, женщина подошла к окну: – Да, к Сомовым, небось, пошла. Ох, девчонки, – вздохнула она. – По началу, они с Зоей друг друга на дух не переносили. Я столько от Ани жалоб слышала в Зойкин адрес. И дистрофичка, и ушастик губошлепый. А, теперь – не разлей вода.

– Серьезный разговор, – напомнил отец семейства.

– Да, ты мне уже весь настрой сбил! – женщина отошла от окна. – А, вспомнила. Мне звонила мать Анькиной одноклассницы. Сказала, что Зоя уговаривала ее дочь, завтра пропустить школу.

– А! Немедля запретить им общаться! Ты, слышишь, Маша! Не медля! Сейчас придет Анька, так ей и скажем!

Девочка вскочила и побежала к калитке. От ее родителей такого вполне можно ожидать. Им же все равно, что Зоя через несколько дней уедет.

– Аня! – крикнул ей в след отец.

– Отстаньте! – пискнула девочка и выскочила за калитку, едва не сбив с ног Глеба. – Опять ты?

– Что я? – переспросил Глеб.

– Отстань! – она свернула на другую улицу, пробежала мимо стройки, где уже года два, с перерывами, что-то строили. Мимо посадки, где в теплое время года, по вечерам, собирались местные ребята. Дальше, по пустынной улице, через железную дорогу, где в поле одиноко возвышались, давно всеми забытые плиты, которые уже начали врастать в землю.

Она сюда приходила, что бы побыть одна, еще на берегу реки неплохое место было.

– Все-таки это – очень странно. С одной стороны, я могу пережить день из своей жизни и даже вспомнить свои мысли. С другой я чувствую себя как, – она хмыкнула, – комментатор дурацких роликов. Еще мне немного стыдно, за то, что я, вроде, вмешиваюсь в жизнь Глеба, Зои, моих родителей. А, еще мне очень жаль, что я не могу повлиять на собственные поступки, – Анна присела рядом с плачущей девочкой. – Хотя бы дотронуться до нее и рассказать так многое. Попытаться спасти Зою – ведь в тот день это было бы так легко…

– Давайте, на секунду допустим, что вы могли бы спасти Зою, вы бы это сделали? – спросил Лев.

– Да, ни секунды не раздумывая.

– И, были бы счастливы?

Определённо, я всю жизнь сожалела, что мы тогда поссорились, причём так глупо. А всё исправить у меня уже не было возможности.

– Люди начинают очень хотеть всё исправить именно тогда, когда для этого становится слишком поздно. Значит, вы бы спасли Зою, а остальные?

– В смысле? – на мгновение растерялась Анна.

– Сомовы, вы бы попытались спасти только Зою?

– Знаете, я ни когда об этом не думала, – вдруг рассмеявшись, призналась Анна. – Я всегда думала, что проблема в том, что погибла Зоя. Я чувствовала вину. Сейчас вы спросили и я поняла, впервые поняла, что если бы тогда Зоя ночевала у меня и выжила – то Сомовы бы все равно погибли. Нет, я бы попыталась и их спасти.

– Как? Даже если бы у вас была возможность повлиять на прошлое, не думайте, что это было бы так просто. Предупредили бы их анонимно? Вы уверенны, что это бы подействовало? Мы же, все-таки, русские люди. Предупредили бы лично? Ну, если бы вам удалось на что-то повлиять и этого бы не произошло – то вы оказались бы в психушке. А, если бы произошло, то я не знаю где…

– Действительно, – задумалась Анна. – Знаете, я всегда думала, что если бы у меня была возможность на что-то повлиять, то я бы знала, что делать… ну, ведь должен был быть хотя бы один, единственный момент, когда ход событий действительно можно было бы изменить?

– Тогда, возможно, он еще был, хотя, скорее всего, вы, в действительности, ни на что повлиять не могли. Погибнет Кротуш, его документы, которых у него при себе даже не было, каким-то образом окажутся у Севы. Возможно, что бы повлиять на ход событий, нужно было спасти Кротуша, а, может, это то же ни на что бы ни повлияло. Это дело весьма странное: нет ни мотивов, ни орудия убийства, ни подозреваемых. Даже, как кто-то смог пробраться в дом толком не понятно. Под окном "зеленой комнаты" три цепочки следов и одинаковым протектором, ни у кого, кроме Кротуша – таких ботинок не было. Если убийца был один, то как он справился.

– Но, я могла хотя бы спасти Зою.

– Это даже не настоящее прошлое. Это его реконструкция, даже не так – одна из возможных реконструкций. Возможно, мы сможем найти убийцу, но повлиять на события не получится.

– Я понимаю, – протянула Анна.

– Слушайте, невероятное количество народу хотело бы что-то изменить от: как спасти динозавров, до – ну, зачем я тогда заговорил с бывшей? Вы представляете, что было бы, если бы каждый из них мог повлиять на прошлое? В реальности у нас есть только одна возможность повлиять на прошлое – до того, как прошлое стало прошлым. А, потом – вселенной нет дела до ваших сожалений. Какая, в общем, разница сожалеет кто-то о чем-то или нет, если события уже не изменить?

– Я думаю, разница все-таки есть, – тихо сказала Анна, глядя на свою проекцию.

– Есть люди, которые всю жизнь поступают не так, как им хотелось бы и в итоге они все равно поступят не так, а потом опять будут об этом жалеть, – добавила Афина.

– Дурацкая Анька! Ты, здесь? – Глеб застыл в десятке метров от плит. – Анька-подслушайка! Еще на Зойку выделывалась! Сама тут лопухи распустила, аж отсюда видно!

– Я тебя прибью! – фыркнула девочка. – Оставь меня в покое!

– Выходи, давай! Отец сказал: «доставить к месту отбывания наказания».

– Не пойду! – фыркнула девочка. Глеб осторожно начал подкрадываться к плитам.

– А! – Глеб, выскочил из-за угла и схватил сестру за руку. – Не пойдешь ногами, дотащу на попеле! Зою я бы на руках донес, но ты для этого шибко жирная. – Глеб потянул за куртку, пытаясь поднять девочку.

– Сдался ты Зое! – она попыталась его толкнуть. – Отпусти!

– Иди, родители зовут! И, не надо мне тут рожи строить! Чапай! Вперед!

– Ладно, иду, отстань!

– Что-то медленно идешь.

Дорога назад заняла в разы больше времени. За это время девочка думала сбежать, договориться с Глебом, чтобы он сказал, что ее не нашел, и предложить брату взять его с собой, когда они с Зоей в следующий раз пойдут смотреть ужастики.

Дома отец молча открыл перед ней дверь в ее комнату: – Посиди, подумай над своим поведением. Дурацкие песни про зону не петь – не знаю, откуда ты этого нахваталась.

– Ну, папа!

– Сиди и думай. Я ничего не говорю про постоянные стычки с Глебом, иногда ты виновата, иногда – он. Я не говорю про то, что вы с Зоей в тайне смотрите ужастики. После которых тебе кошмары снятся. Но еще и подслушиваешь!

– Мама что-то хотела сказать про Зою. Вы бы мне так не сказали бы.

– Ты даже не понимаешь, что это не твое дело.

– Папа!

– Что, папа? Мы тоже были детьми и отлично понимаем, что Зое до переезда осталось пара дней, конечно, она не хочет идти в школу! И еще я отлично понимаю, что если бы вы прогуляли пару дней школы, это значительно не отразилось бы ни на твоей успеваемости, ни на успеваемости Зои. Она, кстати, получше тебя учится, – рассмеялся мужчина. – Сиди и думай над своим поведением!

– А когда придет Зоя? – девочка села на кровать. Она всегда считала, что у ее отца дурацкий характер. Он может шутить, оставаясь абсолютно серьезным. Или смеяться, когда злится. И черт его разберет когда он шутит, а когда злой.

– А, когда придет Зоя?

– Значит, слушай: когда придет Зоя – я, мама и Глеб, мы поедим на концерт.

– А я? – не поняла Аня. Учитывая характер отца, она действительно вполне могла остаться дома.

– Ты можешь поехать с нами, но ты наказана. Поэтому папа сэкономит на шариках, конфетках и прочей ерунде, на тебе и Глебе, который то же наказан.

– Спасибо, – девочка обняла отца.

– У меня двое детей и оба, в один день, попались на подслушивании. Я вас так воспитывал?

– Нет.

– Ну, вот посиди часок и подумай – как.

– Пап, я просто напугалась, что вы с мамой поссорились. Это – «мрачные шторы», вы всегда ссоритесь, когда они на кухне висят.

– Шторы здесь ни при чем. Семейная жизнь – такая: люди ссорятся, мирятся. Абсолютной идиллии во всем никогда не бывает – это ненормально. Но это не значит, что можно стоять и подслушивать из-за угла. Это понятно?

– Да.

Отец закрыл дверь и вновь открыл ее через несколько секунд: – Если задрыхнешь, отдам твой пирог Глебу!

– Ну, блин!

– Не блинкай, – ответил ее отец из-за двери.

Какое-то время девочка простояла у окна, просто глядя на берёзу во дворе и ни о чём конкретно не думая. Успела пожалеть, что сделала уроки накануне, взялась за самостоятельное изучение следующего параграфа, для удобства улеглась на кровать, всё-таки задремала, чертыхнулась, проснулась. Встала, на всякий случай подошла к углу комнаты, поводила рукой по воздуху, собрала портфель.

Дверь открыла женщина: – Выходи, страдалица – предобеденный перекус.

– Я просто чаю хочу!

За столом уже сидел Глеб и запивал чаем кусок пирога. Странно, что он его еще весь не съел.

Девочка пролезла к окну, пододвинула к себе свою кружку.

– Мама, чай горячий.

Женщина поставила перед ней пустой бокал: – Вон стоит кастрюля с холодной кипяченой водой.

– Так попью, – пробубнила Аня. Она потянулась за ножом, отрезала от одного из кусочков.

– Аня, ты чего это? – спросила женщина.

– Я толстая? – прозвучало ни как вопрос.

– Нет, – ответил Глеб, отхлебнув из кружки. – Ты – жирная.

Девочка отодвинула от себя тарелку.

– Глеб! – шикнула на него женщина.

– Ну, что Глеб? Если я скажу, что она толстая – то, она, может быть, откажется от своего пирога. А если скажу, что нет – то, как бы и мой не съели. На самом деле, Аня, мне, вообще, пофиг толстая ты или нет. Мне ж на тебе не жениться!

– Спасибо, – фыркнула девочка. – То есть ты намерен жениться исключительно на ходящем скелете, вроде Зои?

– А, что бы нет? Худая жена – меньше жрет.

– Да, ты только о том, как пожрать и думаешь!

– Я мальчик – нам так положено, – оправдался Глеб. – Ты будешь есть свой пирог? А, то у меня еще чай остался.

Девочка мгновение помедлила, затем положила на тарелку перед собой, оставшуюся часть своего куска: – Да.

– А, ты готова съесть пирог, который даже не хочешь, только из вредности!

– Мы женщины, нам так положено.

– Подумай о том, как потолстеешь из-за своей вредности!

– Ну, мама!

– В общем-то, он прав.

– Она меня под столом пнула.

– Тут она тоже права, – рассмеялась женщина.

На мгновение Глеб прищурился, глядя на сестру. – Мам, за время заточения, я доделал уроки. Давайте, вы с папой проверите математику и можно, я, уже, пойду к Вовке.

– Отнеси тетрадку папе, он в зале телевизор смотрит, – женщина махнула рукой в сторону.

Перед тем как встать, Глеб еще раз прищурился в сторону сестры.

– Мама я вчера сделала уроки, можно, я пойду к Зое?

– Можно, – кивнула женщина.

Пирог она решила доесть действительно только из вредности, чтобы он Глебу не достался. Но есть Аня не хотела, поправиться из-за этого тоже, поэтому ковырялась так долго, что Глеб успел уйти к Вовке, отец пришел попить чая и вновь ушел смотреть телевизор.

– Аня, хватит растележиваться, – поторопила ее женщина, – давай доедай уже, помой тарелку. Там белье, наверно высохло, гладить надо. Потом, еще же вечером на концерт собрались. Так что долго с Зойкой, не разгуливайте, приходите пораньше.

– Хорошо, – девочка взяла свою кружку, тарелку, пошла к раковине. Пока она мыла тарелку пришла Зоя.

– Здравствуйте, еще раз, – пискнула Зоя, поприветствовав маму Анны.

– Зоя, заходи, хочешь попить чайку, пока Аня собирается?

– Нет, спасибо, я только поела, – отказалась Зоя.

– Зоя, я знаю, что сегодня ночуешь у нас, но, наверное, лучше спросить. Тебя Роза тебя вечером с нами на концерт отпустит? Ну, мы там будем не долго, конечно.

– Если с Севой, то да.

– Ну, с Севой, так с Севой, – кивнула женщина. – Зоя, ну, ты не стой в дверях, проходи. Пока Аня соберется, хотя бы чаю попьешь.

– Зоя, я сейчас переоденусь, – Аня махнула подруге и ушла в свою комнату.

– Аня собирается так долго, что ты еще и проголодаться успеешь, так что проходи.

– Аня, ну, пошевеливайся, – в комнату заглянула женщина.

– Мама, а где мой… а все вижу, – девочка вытащила из гардероба голубую кофту, и накинула ее поверх футболки, в которой ходила дома.

– Аня, шапка!

– Да помню, я, – ответила девочка. – Уже давно тепло, все уже без шапок ходят. И, только ты меня заставляешь шапку одевать.

– Пойдем, – пискнула Зоя, кивнув в сторону. – Надо зайти домой, покормить Мордора покормить.

Лев рассмеялся: – Как звали ее кота? Или это ни кот? Мордор?

– Кот – Мордотряс, – усмехнулась Аня. – Если полностью то: Мордотряс Вездепухович Кабысдохский. Когда она в первый раз сказала, как они кота назвали – я долго смеялась. Ну, а к тому времени привыкла уже.

– А, моих родителей не уговоришь, завести котенка или собаченка, – вздохнула Аня.

– У вас же есть Бим, – напомнила Зоя.

– Да он днями напролет в будке дрыхнет, – отмахнулась Аня. – Даже когда соседский кот орет под окном, ему пофиг. Ну, иногда на него находит потявкать, обычно среди ночи и непонятно на кого. – После Мордотряса Вездепуховича, когда кто-то упоминал ее «Бима», Аня чувствовала себя как-то неполноценно. Почему они своему собакену более заковыристое имя не придумали? «Бим» какой-то…

– Я тоже долго не могла уговорить маму завести кота. В конце концов, дядя привез этого… козла! Козел это, а не кот! Диван драть – в мою комнату ходит, обои в клочья, шторки в дырках, и ни на кухне, ни в маминой комнате, ни в зале – нигде больше ничего не дерет. Мама в нем души не чает: когда она звонит тете Розе, то сначала спрашивает про кота, потом про меня, – пока Зоя описывала достоинства своего кота, девочки вышли за калитку и свернули по направлению к дому Зои.

Возле двери стоял парень, похоже, Денис, он разговаривал с какой-то светловолосой девушкой в плаще, которая стояла к ним спиной. Она редко видела, чтобы Денис с кем-то разговаривал. Если он дома, то торчит в беседке с кучей учебников, чаще всего один. В школе так же: все перемены что-то читает.

– Аня, ну ты слышишь? – Зоя толкнула девочку в бок.

– А, да.

– Куда ты смотришь? – Зоя повернулась в сторону дома Сомовых, ни как не прокомментировав, то, что Денис с кем-то разговаривал. – Пошли, – она потянула Аню за руку.– Этого гада только вчера вечером кормили, он там уже, наверно, все обои, в моей комнате, сожрал! Я хотела сходить раньше, но тетя Роза заставила уроки делать: «да, ни чего с твоим котом не случится, Зоя, делай уроки».

– Ты уговорила Севу съездить с нами на концерт? – спросила Аня.

– А, я тебе говорила, что он самый такой, – ответила Зоя, махнув кому-то рукой.

– Здравствуй, Зоя! – послышался голос из-за забора дома, мимо которого они проходили.

– Денис всегда может просто отказать, у Романа всегда найдется какое-то дело. Тетя Роза – от настроения зависит. А, Сева добрый – с ним главное до конфликта не доводить, – хмыкнула Зоя. А, ты вчера ты говорила, что твои точно на концерт не собираются.

– У меня папа «такой», – ответила девочка. – Если думаешь, что математики – скучные люди, посмотри задачки в учебнике. Так – папа говорит.

– Дом, – девочки повернули на улицу, где жила Зоя. Небольшие, относительно новые домики, подальше от городской суеты. Встретить, здесь кого-то днем, не в выходной день – само по себе редкость. Летом соседи тихо копаются на огородах или и вовсе приезжают по вечерам. – Как я скучаю, я не могу сказать, что у Сомовых плохо, но дом – это дом.

Я тебе не говорила, но если я в «зеленой комнате», то мне кажется, что у меня шевелятся волосы, это ночью. Днем все нормально. Но, всю ночь не проходит ощущение, что кто-то шевелит мне волосы.

Раньше в «зеленой комнате» жил Роман, он говорит, что там спать не мог.

– Почему? Ему то же кошмары снились?

– Нет. Ему кошмары не снятся. Не было причины. Он просто не мог там уснуть. До утра в потолок пялился. А в других комнатах легко засыпал.

Мимо моей комнаты постоянно Глеб ногами шаркает – тоже порой достает. Только задремлешь, вот он – чапает куда-то. Как специально.

Зоя открыла калитку и пропустила вперед подругу. Добежала до входной двери, а вот с замком ковырялась долго. Наконец дверь открылась, Зоя скинула ботинки и с криком: – Морда! – убежала на кухню.

Аня разулась, расстегнула куртку – раздумывая, стоит ли ее снимать, в доме казалось холоднее, чем на улице.

– Аня, иди пока в зал! – крикнула Зоя – Морда! Морда! Кыс-кыс, ты где?

Аня подошла к приоткрытой двери в зал и на мгновение застыла в нерешительности, как будто бы пытаясь что-то вспомнить.

– Аня, кот в зале? – крикнула с кухни Зоя.

– Нет!

– Морда! Кыс-кыс, да где ты? – Зоя проскочила мимо открытой двери в одну комнату, затем в другую. – Я не поняла, а где он? – спросила Зоя, заглянув в зал.

Следующие минут двадцать девочки заглядывали в тумбы, шкафы, под диваны. Везде, где могло спрятаться животное.