Эффект Динозавра

Дверь в дом оказалась открытой, на кухню Глеб не заглядывал, и тела Сомовых старших он не видел. Он нашел мертвого Романа и кинулся искать Зою. Только потом прибежал домой, чтобы взрослые в милицию позвонили, потому что, когда он сам звонил из дома Сомовых, ему не поверили.

– И никаких улик, – напомнил Гена. – Машина, которую никто, кроме какой-то там соседки, не видел. Отпечаток протектора ботинка под окном Зои. Такие же были у Кротуша, вот только тогда это были популярные ботинки, и продавались они везде. Были еще подозреваемые, но… Дело так и не сдвинулось.

Глава 2. Посланники

– Лева, подойди сюда, – в голосе Гены звучала неуверенность.

– Секундочку, – Лев уже устроился на диване рядом с Зоной наблюдения. И его ответ прозвучал бы как: какого рожна тебе надо? Но к Гене ему пришлось подойти: – В чем дело? Я думал у нас уже все готово.

– Сюда смотри, – Геннадий показал на столбцы цифр на другом мониторе. – Снова это?

– Что «это»? – к ним подошла Анна.

– Ии показывает, что на момент начала шага в вашем доме, с высокой вероятностью, есть кто-то еще. Вот ваша семья, – Лев указал на монитор с какими-то расплывчатыми фигурами. – Вы, ваш брат, родители. А вот это кто-то еще, – он указал на очертания фигуры, которая спонтанно появлялась в разных частях дома. – Но оно туда не проникло, оно там просто есть, – спешно добавил Лев, искоса глядя на Анну. – То же самое в доме Сомовых. На момент начала шага в доме, с высокой вероятностью, кто-то есть. И, этот кто-то ни как не определяется.

– А, может попробовать другое время для начала шага? – недовольным тоном предложила предложила Афина. – В Зоне наблюдения всегда багуется несколько домов. Подобным образом.

– Всегда? – переспросила Анна.

– В этом городе – всегда.

– Я забыла отключить будильник. Он заведен на восемь тридцать. Я хочу оказаться там в восемь двадцать девять.

– Зона забаговалась, – Афина говорила тем же недовольным тоном. – Придется перезапустить генерацию. Это не всегда так, – продолжила она, глядя на Анну. – Это только в этом городе. С любыми другими делами обычно все нормально. Но здесь всегда что-то не так.

– Давайте так попробуем, – предложила Анна.

– Если Зона наблюдения изначально загрузится с ошибкой, то она ни куда не денется. Эти ошибки будут только нарастать.

– Ии говорит, что все так и было,– хмыкнул Гена.

– Не локализующийся объект – это не нормально, Гена, – чуть ли не побуквам проговорил Лев. – Это, как если кто-то будет говорить, что он там живет, но он там не живет. Перезапускай генерацию, сотрем этот баг.

– Загружайте так, – настаивала Анна.

Ну, конечно, а потом в рапорте напишет, что их проект ни на что не годен.

Что Ии по какой-то причине не способен правильно сосчитать сколько человек в их семье. И, как специально выдает за жильца их дома кого-то еще. Не понятно кого, ведь с ними больше ни кто не жил.

– Ии сейчас в процессе обучения, а проект на стадии разработки, – напомнила Афина. – У него где-то есть успехи, да. Нам удалось благополучно раскрыть несколько нераскрытых дел. И посмотреть на ход расследования нескольких известных дел. Ии показал себя неплохо.

Но он показывает вероятности. И это программа. И у него есть, ну, бывают свои баги. «Склейки» – это когда события почему-то запаздывают или, наоборот, начинают опережать действия. «Распады временных рамок» – страшная вещь, когда события происходят не в нужном порядке.

– Не надо перезапускать генерацию, – настаивала Анна. – Сейчас сами увидите, то, что у вас, не локализуется. Нет, это – не член семьи, – ответила она на взгял Льва, – И не дополнительный жилец дома. У нас таки не было. Я всегда думала, что это был призрак…

– Что серьезно? – удивилась Афина. – Призрак?

– Да, только я в призраков не верю. Но, может это и засчитывает Ии? Кстати, что будет в мире Зоны наблюдения с объектом, который ни кто не видит?

– Ничего, – ответил Лев. – Этих объектов не существует.

– А если это человек?

– То же самое.

– То есть, если есть какой-то человек, которого никто не видит, то у Ии он будет определяться так же, как сейчас?

– Возможно, – кивнул Лев. – Только… странные вопросы.

– К чему это? – как-то слишком серьезно спросил Гена.

– А, у нас в городе такая страшилка была, – отмахнулась Анна. – Про людей, которые могут становиться невидимыми. Зоя в это верила. Я считала, что это глупость. Просто страшилка, что бы дети с незнакомцами не разговаривали.

– И что делали эти «невидимые люди»? – Гена повернулся к Анне.

– Заставляли признаваться в чужих грехах, портили карму и жизнь, вынуждая страдать вместо кого-то другого. А тот, кого таким образом заставили взять на себя чужой грех, потом только смутно помнил, что говорил с кем-то. У нас во всем считались виноватыми эти «невидимые люди».

– Странная страшилка, – Лев смотрел на Гену, тот, наверно, тоже сейчас невидимых людей во всем винит. Иногда он воспринимает что-то слишком серьезно. А, потом очередную конспирологическую теорию придумает. – У нас были более обычные страшилки. Но, значит, вы считаете, что тогда в вашем доме действительно был «невидимый человек» или призрак?

– Да. Поэтому можно, даже еще пораньше…

– Подождите, вы в это действительно верите? – рассмеялся Лев. – И как же эти «невидимые люди» попадали в дома?

– Не знаю, – Анна, кажется, обиделась. – Вы говорите, что Ии определяет, что-то, как какой-то нелокализованный объект. Я говорю, что всю жизнь считала, что видела тогда призрака. И, у нас в городе действительно была страшилка про "невидимых людей". Вы все еще считаете, что баг? Давайте посмотрим.

– Хорошо, – согласился Лев. – Просто неожиданное признание, про призрака. Я, конечно, много историй знаю про призраков, но никогда не встречал тех, кто бы с ними встречался. Но, если вы говорите, что это ни баг, и вы действительно тогда кого-то видели…

– Какое время? На минуту раньше будильника? – уточнил Гена. Включилось оборудование. В Зоне наблюдения появилась комната: стены, мебель, окна.

– Офигеть! – прошептала Анна, сделав шаг вперед. – Моя комната. Цвета, конечно, не те, какое-то все немного размытое, но это моя комната.

– Анна! – Лев повысил голос. – Не ходите туда! Это не ваша комната, это Зона наблюдения.

– Ну да, – выдохнула девушка. – Я помню. Но как Ии генерирует всё? Откуда какая-то программа знает, какие у меня были обои?

– Это наш секрет, – хмыкнул Гена.

– И что теперь? Мы будем просто сидеть здесь? – Анна подошла к дивану.

– Ну, можете вокруг побегать, если вам так хочется… Кхе, я пошутил.

– А, теперь вот это, – Афина протянула Анне странного вида очки.

– А, почему ни кто не предупреждал? Ни где по этому поводу ни какой информации. Я до последнего думала, что это – лазерное шоу.

– Можем и так, – ответил Лев. – После нескольких успешных заказов в частной сфере…

– Вроде: изменяет ли мне моя жена? – уточнила Афина.

– И жалоб. Инвесторы, которые уже увидели потенциал, разработали это. Теперь на качество не жалуются, – Лев сел на диван. – Но, теперь нас засыпают частными заказами, чтобы их новшества окупились. Это-то всё, – он махнул на оборудование, – мы сами собирали, из подручных материалов и за копейки.

Анна взяла очки: цвета казались ярче , картинка становилась более четкой, но некая размытость все равно оставалась. Анна увидела себя, еще ребенком, спящей на кровати в углу и будильник, который вот-вот должен был зазвенеть.

– Видите, в углу шкафа надпись карандашом: «Серёжа – козел»! Я ее только накануне сделала. Откуда Ии может это знать?

– Таковы вероятности, – загадочно пробубнил Лев. – Проекция считает, что она это – вы.

– А почему мы в зеркале не отражаемся? – Анна махала рукой, так чтобы ее рука отразилась в зеркале, стоящем на столе.

– Там нет зеркала, – напомнил Лев.

– Ну да, – Анна присела на диван. – Я забыла.

– Почти у всех такая реакция, когда они зеркала или другие отражающие предметы видят, – успокоила ее Афина. – А почему я там не отражаюсь?

– Упыри среди нас, ничего не поделаешь, – философски протянул Лев.

– Лева, за это на тебя в прошлый раз пожаловались, – напомнил Гена.

– Я – программист, но я должен смотреть на чужие свадьбы, разводы и выяснять, кто кому изменяет.

– А ты сделай так, чтобы это без тебя работало. Это вероятное прошлое, – напомнила Афина. – Все может быть не совсем так, как вы помните.

– Моделирование завершено, – буднично пробубнил Гена.

Шторы на окне, которые, вдруг стали, словно пористыми и воздушными, начали пропускать свет. Скрип половиц за дверью и шарканье ног, мяукающий где-то кот.

– Реалистично, – прошептала Анна. – Если бы вы знали, какую гамму чувств, я сейчас пережила. Вот, это – аттракцион.

– Это – не аттракцион, просто те, у кого есть деньги любят превращать все в аттракцион, – кажется, обиделся Лев. – Шептать не обязательно. Проекции вас все равно не слышат, давайте: орать, скакать и махать руками. Некоторые даже пляшут прямо по середине Зоны наблюдения.

– Воздержусь, – обиделась Анна. – Все, сейчас, – Она замерла в ожидании.

Включился будильник, из-под одеяла высунулась тоненькая детская ручка, в синей пижаме: – Черт, забыла, – сонно пробубнила девочка. – Блин, хорошо хоть родители не слышали.

На мгновение девочка спряталась с головой под одеяло. Затем потянулась, развернувшись на другой бок, и закричала, глядя в противоположный угол комнаты.

Лев с опозданием повернулся в ту же сторону, всё, что он успел рассмотреть: тающий в воздухе женский силуэт. Дверь в комнату распахнулась, на пороге появилась молодая женщина в криво застегнутом халате и мужчина с топорщащимися в разные стороны волосами. Мужчина остался стоять у двери, с подозрением осматривая комнату. Женщина кинулась к девочке: – Аня, что случилось?

– Там была какая-то женщина, – девочка указала в угол комнаты.

С секунду помедлив, женщина все-таки посмотрела в указанном направлении: – Милая, там никого нет. Тебе приснилось.

– Мне не приснилось, там была женщина! Она что-то говорила.

Выдохнув, мать Анны подошла к указываемому месту и, на всякий случай, провела рукой по воздуху: – Видишь, никого.

– Но, она там была! Я ее видела! Как – привидение.

– Так не бывает! Раз уж проснулась то – давай, вставай. Ладно, пошли! – она вытолкнула мужчину из комнаты. – Опять, небось, с Зоей ужастиков насмотрелись.

– Оставь дверь! – крикнула девочка и накрылась одеялом с головой: – Это – посланники! Точно! Будет что-то плохое!

– Что за посланники? – прошептал Лев.

– Мы накануне с Зоей кино посмотрели: не помню ни названия, ни сюжета. Помню, только, что там являлись какие-то «посланники», как духи, какие-то. Надо было что-то выяснить или найти, если тот, кому явились эти посланники, ни чего не делал, то в течение нескольких дней происходило что-то плохое. Как-то так…Вы же то же видели этого чертового призрака?

– Н-да, – нехотя признался Лев. – Видел. Я не понял, что это, но я это видел.

– Да, – кивнула Афина.

– Гена, какова вероятность того, что в доме кто-то есть?

– Прямо в тот момент, как дверь открылась, начала стремиться к нулю.

– Скажи, если что-то изменится.

– Что за ор? – шаркая ногами, по коридору прошел мальчишка в майке.

– Твоей сестре кошмар приснился, – ответил женский голос.

– В выходной, утром… – мальчик вновь зашаркал ногами по коридору и через мгновение появился на пороге комнаты: – Анька! Мам, кажется, она – спит.

– Ну, ладно, пусть спит, дверь прикрой.

– Что значит: пусть спит? Всех разбудила, а сама – пусть спит! Дурацкая, Анька! – мальчик прикрыл дверь и вновь зашаркал тапками по коридору.

– Она действительно спит? – спросила Афина. – Я бы сейчас под одеялом тряслась от страха..

– Действительно спит, – хмыкнув, ответила Анна. – В детстве я моментально засыпала.

– То есть: «ААА» – там какая-то женщина всех перебудила, это – посланники и спать?

– Что вы смеетесь? – Анна обиженно отвернулась, – Что такое бессонница я только после тридцати узнала. До этого у меня не было проблем со сном.

– И, долго вы будете спать?

– Долго Глеб не даст , – пожала плечами Анна.

– А, когда вы проснетесь, то будете думать, что это вам приснилось? – поинтересовался Лев.

– Нет, я всегда буду думать, что действительно видела там призрака или «невидимого человека». Здесь было не видно и не слышно, но мне казалось, что она мне что-то говорила, но я не помню, что именно.

– Ну, если так, то это может быть, где в вероятностях, – Лев поймал себя на мысли, что он так и смотрит в тот угол, хотя сейчас там ни кого нет. – Вы не находите, что это странно: утром, девчонка видит, какую-то «призрачную бабу», извините за выражение. А, вечером, кто-то убьет семью Сомовых, не оставив ни каких улик, так что даже орудие убийства не найдут.

– Это посланники? – Афину, каким-то призраком не проймешь. – Знаешь, нас ведь видят животные, может быть, примерно так же?

– Лева, а мы сами можем быть проекциями? – ну, Гена, как всегда.

– Нет, ИИ в стадии разработки, можно сказать. Кому, нафиг надо смотреть, как мы пытаемся узнать что-то новое в давно забытом деле Сомовых.

– Не такое уж оно и «забытое». Лева, а если это происходит не сейчас? – Не унимался Гена. – А, когда-то потом?

– Гена, иди ты на фиг! – не выдержал Лев.

– Но ты же знаешь, как всё устроено? Если бы мы были проекциями, мы бы этого не знали.

– Включи программу для поиска устойчивых алгоритмов. Так мы узнаем: проекции мы или нет. Может, и «призрачную бабу» вычислим.

– То есть: мы не можем понять являемся ли мы частью программы, но ИИ может? – решила уточнить Анна.

– Да, мы вносили такие корректировки. У ИИ есть множество устойчивых алгоритмов, и он может понять, является ли он частью самого себя. Вернее, проекцией.

– Включил, – обрадовал Гена.

– Подождите, – забеспокоилась Анна. – Если та "призрачная баба", как вы говорите, была человеком, то для ИИ она проекция?

– Да.

– А, если нет?

– То – нет… Мы не встречались с призраками. Я не знаю, что тогда будет, – признался Лев.

В комнату заглянула женщина: – Аня, вставай, завтракать.

– Еще чуть-чуть, – сонно пробубнила девочка.

– Сейчас, подниму! – в комнату зашел мальчик. – Анька! Проснись! – он сдернул одеяло, выдернул подушку из-под головы девочки, с размаху ударил ее подушкой по плечу. – Вставай! Зараза, такая! Не надо было всех будить!

– Ну, не хочу! – девочка попыталась отвернуться. – Рано еще! Хочу спать! Глеб, отстань! Ну, мама!

– Вставай уже! – фыркнула женщина. – Будильник не отключила, всех перебудила и спать улеглась, замечательно!

– Я просто забыла его выключить, – попыталась оправдаться девочка.

– Тебе только вчера раз десять говорили.

– Там правда была какая-то женщина. На самом деле!

– Аня, хватит! Там никого не было! Тебе просто приснился кошмар! Это потому, что вы с Зойкой ужастики втихаря глядите! У тебя почти после каждого «мы сходим к Зое» кошмары.

– Вы же говорили, что у вас не было проблем со сном? – вспомнил Лев.

– Проблем не было. Я моментально засыпала. Кошмары – были.

– Ни чего мы не глядим! – пробубнила девочка.

Глеб повернулся к проекции сестры и состроил рожу: – Мам, он мне рожи корчит! – тут же пожаловалась девочка.

– Глеб!

– Я ничего не делал, она придумывает.

– Мам, ну опять!

– Всё, хватит! Идите завтракать! – женщина ушла. – Глеб, сколько раз говорить – не строить рожи?

– Мам, но я этого не делал, она придумывает! – мальчик запустил подушкой в сестру и выскочил из комнаты.

– Козел, – едва слышно прошептала Аня. Девочка встала, подняла подушку, бросила ее на кровать. Подошла к углу комнаты, провела рукой по воздуху. – Она была здесь. Прямо здесь стояла, потом исчезла.

Минут через двадцать все семейство собралось на кухне. Девочка, протиснулась между стеной и стулом, на котором сидел мальчик к кухонному диванчику возле окна. – Опять – мрачные шторы.

– Почему: «мрачные»? Шторы как шторы, – спросил Лев, глядя на золотистые шторки с красными полосками и бахромой.

– Не знаю, – пожала плечами Анна, – их отец так прозвал. Они ему не нравились, но, кажется, нравились маме. Может, это глупо, но в детстве мне казалось, что каждый раз, как мама вешает эти шторки, они с отцом ругаются и почти всегда на кухне. Кстати, в темноте всегда казалось, что эта дурацкая бахрома шевелится. Вечером на кухню я старалась лишний раз не ходить.

– Стас, – женщина с укором посмотрела на отца семейства.

– Что, Стас? – спросил тот. – Может, кому-то и кажется, что эти шторы выглядят празднично, но, по-моему, они мрачные.

– Мама, чай горячий, – пожаловалась девочка, отодвинув от себя кружку с изображением какой-то мультяшки. Зато пододвинула ближе тарелку с бутербродами, отвернув от себя ту часть, где лежала порезанная колбаса.

– Вот, – женщина поставила перед ней прозрачный бокал с холодной водой.

– Ну, мама, со стороны Ани на бутербродах больше повидла, – пожаловался мальчик, – так нечестно.

Женщина повернула тарелку бутербродами к нему.

– Ну, мама, я не ем колбасу! – женщина повернула тарелку как было.

– Ну, опять, – обиделся мальчик. – У вас все всегда для Ани!

– Глеб, не придумывай!

– Мама, чай все равно горячий! – Женщина встала, взяла бокал у девочки, вылила часть содержимого в раковину, долила холодной воды из бокала.

– Теперь холодный!

Мальчик повернул тарелку бутербродами к себе.

– Ну, я не ем колбасу!

– Нет, колбасы, нет проблемы, – отец семейства взял с тарелки оставшиеся кусочки.

Женщина взяла с тарелки два бутерброда один положила перед мальчиком, другой перед девочкой.

– У Ани больше повидла!

Вздохнув, женщина пододвинула к мальчику небольшую баночку с повидлом.

– Вот, теперь все честно, – признал тот, потянувшись за чайной ложечкой.

– Да, ну? Да, у вас все всегда для Глеба!

– Аня не придумывай! – женщина пододвинула банку к ней.

– Мама! – Глеб ударил ложкой по столу.

– Так! – мужчина встал. – Завтракайте молча и оба наказаны!

– Опять же Зойка придет, что бы это пережить мне нужно много сладкого, – через пару минут пожаловался мальчик.

– Что значит: «опять»? Я даже не помню, когда она приходила.

– Зато я помню.. Мама, папа, вы, может, и не знаете – но они там полночи прыгали, как коровы.

– Он меня коровой обозвал? – обиделась девочка.

– Может, как лошади? – подзадорил отец семейства.

– И, ржали, как лошади, – согласился мальчик.

– А, теперь – лошадью… сам ты лошадь.

– Мама¸ я ее не обзывал, я сказал: «как». А, она меня обозвала.

– Сам ты – «как» лошадь, – прошипела девочка. – Ну, почему этот дурак – родился моим братом? Или, как говорит мама: «в капусте нашли». Зачем вы его, вообще, искали?.

– Я мальчик, я – как жеребец! Мам, она меня под столом пнула!

– Он меня первым обозвал!

– Она не хотела, что бы я родился!

– Так, прекратили, оба! – повысил голос отец семейства. Следующие пять минут прошли спокойно.

– Мама, он дразнит Зою – Палеозойкой, – пожаловалась девочка.

– Ябеда! – шикнул мальчик.

– Скажи, ему, что бы так не делал. Ко мне и так девочки не любят ходить – появляется Глеб и начинает их дразнить и поиграть спокойно не дает.

– Мама, они меня то же дразнят. «Глебушко – греби отседушко». Ладно, они так в детском саду – дразнились, но сейчас, даже обидно и не в рифму. Зачем вы мы меня Глебом назвали? Вот, Аня! Ни одной нормальной рифмы не подберешь. А, к «Глебушко» – их очень много, – обиженно протянул мальчик.

– Мам, раз ему так нравится, давайте его Аней называть, – предложила девочка. Отец семейства поперхнулся чаем и с минуту пытался откашляться.

– Ну, мама! Папа! Вот, видите! Всегда так! Это – язва мелкая! К тебе девочки не хотят ходить, из-за тебя! С тобой ни кто дружить не хочет! Только Зоя, потому, что она не как ты!

– Глеб, успокойся, твоя сестра пошутила, – женщина скрывала улыбку.

– Меня зовут – Глеб, а не Аня! – насупился мальчик.

– Только что тебе не нравилось, – напомнила девочка.

– Это она из-за повидла бесится…

– Да, нужно мне твое повидло!– Девочка, откинулась на спинку дивана, сложив руки полочкой.

– Аня, прекрати! Будете продолжать в том же духе – будете завтракать отдельно!

– А это точно наказание?

– Глеб!

– Слушай, Глеб, – наконец-то откашлялся отец семейства. – Меня зовут Стасик, ты не представляешь, как меня в детстве дразнили. И в большинстве случаев дразнила меня ваша мать. Она мне, в общем, проходу не давала. Такая противная была, сил нет. Я ее в детстве ненавидел.

– Ваш отец тоже не отставал: «Машка…» – женщина рассмеялась. Сейчас это кажется смешным, а тогда я его убить была готова.

– Это вы еще меня не видели, – улыбнулась Афина. – У меня было три сестры. Сначала выживать приходилось мне, а потом – им.

– А у меня были нормальные отношения и с сестрой, и с братом, – сказал Гена.

– Гена, что там с программой?

– Пока ничего.

– Мама, можно я к двенадцати в Вовке пойду, мы с ребятами встретиться договорились? – Глеб, наконец-то отодвинул от себя баночку с повидлом. – Я так понимаю, десерта, мне можно не ждать?

– Можно, но, сначала сходи в магазин – твоя очередь идти за хлебом и сделай уроки.

– Ну, блин!

– Не блинкай.

– Ну, мам!

– Не мамкай!

– Ну, пап!

– Делай уроки!

– Ну, блин… я понял вы – сговорились. Ну, я вечером сделаю.

– Я знаю, как ты вечером будешь делать уроки, делай сейчас!

– Ну, мне только математика осталась.

– Вот, сделай только математику и иди.

– А, пирог будет? Или все опять только Аньке?

– Это ни я тут только что полбанки повидла съела! – обиделась девочка.

– Ой, прям – полбанки! Да, у тебя на бутерброде было больше…

– Если у тебя трудности с математикой – обратись к папе, – посоветовала женщина.

– Ну, да у нас же в семье папа хорошо учился, а мама была хулиганом. Мне до сих пор не верят, что в прошлый раз папа задачу решил: «Глебушко, как тебе врать не стыдно? Твой папа очень хорошо учился – он бы решил задачу». Ну, да решил…

– Там были невнятно отображены условия задачи, – оправдался отец.

– Другим родителям, это – не помешало.

Глеб привстал и выглянул за штору: – Вон, Палеозойка машет.

– Зоя? – Девочка выглянула в окно. – Мам, можно я пойду?

– Иди.

– Пусть уроки делает!

– Аня уроки сделала!

– Она инопланетянка. Нормальные дети перед выходными и праздниками уроки не делают!

– Да, подвинься! – прямо перед тем, как она встала, Глеб пододвинул стул поближе к стене. – Мама, ну, ты видишь? Он все специально делает.

– Мама, ну ты видишь, она меня всегда во всем обвиняет! Что бы не случилось – виноват Глеб. Я здесь как сидел, так и сижу, я ее даже не трогал. Села завтракать – завтракай! Что за беготня?

– Подвинься! – девочка попыталась протиснуться за стулом.

– Глеб, прекрати!

– Придут к тебе твои друзья я тебя в твоей комнате закрою! – прошипела девочка, толкнув мальчика в бок.

– Ладно, – мальчик встал и отодвинул стул. – Нет, мам, ну, ты просто видишь? Ни тебе: «Глеб, пожалуйста», ни «Глеб, спасибо». Только: «Придут твои друзья я тебя в комнате закрою». И, в этом вся Аня.

– Я ему должна «спасибо» говорить, за то, что он встать соизволил?

– А, «пожалуйста» – за то, что он своим стулом – пол кухни перегородил?

– Ой, иди уже, – отмахнулся мальчик. – А, то Зоя от старости помрет.

Мальчик выглянул в окно и помахал Зое. Знаками показывая, что Аня сейчас выйдет. Изображая Аню, он приставил к голове пальцы, как рога.

– Будешь выпендриваться, я скажу Зое, что она тебе нравится.

– Только посмей! Я всем твоим куклам бошки, – мальчик, на мгновение замолчал, видимо вспомнив, что на кухне находятся родители. – Волосы порасчесываю и на место поставлю. Ты же за ними, совсем не ухаживаешь! Иди, уже, – мальчик натянуто улыбнулся. – Что я распереживался? Зоя, все равно не поверит.

– Аня, шапку надевай, – смеясь, сказала женщина.

– Хорошо, – недовольно буркнула девочка. Она выскочила в коридор, накинула куртку, быстро обулась, взяла шапку и выскочила на улицу. Куртку застегивала на ходу, пока шла к калитке. На кухне открылось окно, из него выглянула женщина: – Аня, я тебе сказала – шапку надень!

Вытянув вверх руку, девочка показала шапку. Потом нарочито медленно надела ее на голову: – Довольна!

– Теперь – да! Здравствуй, Зоя! – женщина отошла от окна, но оно так и осталось открытым.

– Здравствуйте! – пискнула в ответ девочка.

– Привет! – Аня подошла к калитке.