Натурщица

Она встала и молча пошла к двери. Потом вернулась, так же молча выложила из сумочки ключи, положила их на стопку фотографий и снова повернула к выходу.

– Постой, – было бросился за ней Валентин. – Зачем ты все так обрываешь, так же нельзя…

– А так, как ты, можно? – она обернулась, секунду посмотрела на него, застывшего побитой собачонкой посреди комнаты, и продолжила свой путь.

Вот и все.

Не сказать, чтобы у него и Симы была особенно сильная любовь. Так, привязанность. Но привязанность тоже с годами может перерасти в нечто более глубокое. Но не в этом случае.

Ребенок перевесил отношения с необременительной и бездетной Симой. Она не стала выяснять у Валентина, что бы он делал, если бы Сима забеременела тоже. Если бы да кабы во рту росли грибы. Не забеременела же…

Два года. Внутри у Симы словно все смерзлось. Это не было острой болью, но, несомненно, подкосило ее настолько, что она не смогла этого выдержать.

«Я какая-то порченая, – крепло в ней убеждение. – Что-то во мне явно не так. Сергей… Валентин… все от меня уходят».

Что «не так» вовсе не с ней, а с этими мужчинами, Сима даже не думала. Вот она, привычка брать всю вину на себя. Молодая женщина почувствовала, что должна сделать что-то достаточно серьезное, чтобы привести себя, свою душу и нервы в порядок. А что?! Не из окна же выпрыгнуть.

Даже посоветоваться ей было не с кем. Подружек не завелось у нее и на новом месте, а маму Сима беспокоить лишний раз не хотела. Тем более у той начались серьезные неполадки со здоровьем. Мама частенько жаловалась на боли в суставах, но потом отшучивалась – мол, «побегаю еще». Долг маме с отчимом Сима уже вернула и нет-нет да подкидывала им денежку, не забывая делать и себе «запас на черный день». Она уже могла себе позволить выполнять обещанное – «закрепиться» и помогать.

А кто поможет ей, Симе? Не деньгами. Частичкой души. Пока что ожидания ее лопались как мыльные пузыри. Было очень горько и почему-то совестно. Порядочные люди всегда почему-то испытывают не злость, а неловкость, если кто-то совершает по отношению к ним подлость. Им стыдно – но не за себя, а за другого человека.

И, не в силах справиться с душевным непокоем, Сима, как и когда-то, несколько лет назад, решила сжечь мосты. Сняться с насиженного и с таким трудом обжитого места и… нет, не вернуться домой. Сима давно оперилась и вылетела из родительского гнезда, но она переросла уже и свой поселок, в котором ей делать было совершенно нечего. Москва большая. И возможностей для спокойного человека с головой в ней, конечно, гораздо больше.

– А я с головой? – спросила себя Сима. – Посмотрим…

Сима хотела обновить буквально все, чтобы ничего не напоминало ей о фиаско на личном фронте. И для начала она решила именно «что-то сделать с головой». Записалась в один из самых дорогих и крутых салонов в центре, села в кресло и попросила:

– Сделайте, пожалуйста, мне стрижку покороче. И совсем другую. Чтобы это была не я. То есть я, но… другая. Лучше.

– Переформатирование? – понимающе спросила мастер.

– Полное, – серьезно кивнула Сима, уже знакомая с некоторыми компьютерными терминами и тем, что они означают.

Да, она и сама была парикмахером, но сейчас, сидя в кресле дорогущего салона, она вдруг совершенно точно поняла, что не собирается возвращаться в профессию. Как отрезало.

«Как? – спросите вы. – Но ведь это все, что она умела!»

Так да не так. Сима помимо профессиональных навыков научилась не бояться круто поворачивать сюжет собственной жизни. Ну, строго говоря, не так уж круто. Она не стала учиться, к примеру, поварскому искусству, оставив его исключительно для домашнего пользования, и решила остаться в той же индустрии красоты. Разве что по другому профилю. Совершенно неожиданно, увидев умопомрачительно красивый маникюр на стригущих ее руках в модном салоне, спросила, где можно серьезно и профессионально, до тонкостей, выучиться маникюрному делу. И мастер довольно охотно поделилась с ней двумя адресами ближе к центру.

Сима решила обучиться в обеих студиях и изучила условия. Да, дорого. И материалы, и само овладение мастерством. Но оно того стоило. И экзамен предстоял серьезный. У нее вообще всегда был очень обстоятельный и серьезный подход к любому делу.

Когда она пришла писать заявление об увольнении, заведующая не скрывала огорчения. Она сознавала, что недоплачивает своей безукоризненной работнице, но никак не ожидала, что та покинет ее. Сима вдруг оказалась незаменимой! И в самом деле, поди поищи замену…

– Симочка. Подумайте. А что, если я подниму вам проценты от работы… – чуть ли не заискивающе произнесла заведующая, прекрасно видя, что в Симе, кроме потрясающей ее стрижки, и не из их парикмахерской, появилось что-то еще. Возможно, внутренний стержень, который стал крепче.

Сима подивилась, как, оказывается, бывает в жизни – они практически поменялись ролями, и теперь в роли просительницы была не она…

– Простите, пожалуйста, – мягко, но твердо сказала Сима. – Очень серьезные семейные обстоятельства.

Заведующая отступила. Что ей еще оставалось делать… А Сима поняла про себя еще один нюанс – она действительно может настоять на своем, когда ей это нужно. Порой это умение важнее, чем хорошая зарплата, – осознание своей собственной внутренней силы.

Вот и Валентин. Он звонил ей несколько раз, но она не брала трубку. Каждый звонок его был для нее болезненным, и она занесла его номер в черный список. Больше он не мог ей позвонить и потихонечку выветривался из ее памяти.

Уже во время обучения оказалось, что у Симы верный глаз и хороший вкус. Пригодились ее кропотливость, аккуратность, усидчивость и внимание к мелким деталям. Она ведь с юного возраста любила вырисовывать в блокнотиках какие-нибудь узоры, орнаменты или бабочек и птиц. Никогда не знаешь, что может пригодиться тебе в жизни…

Не отвлекаясь ни на что, она училась, практикуясь на соседках и квартирной хозяйке – первый раз бесплатно.

– Золотые у тебя руки, – ахали они. – А теперь, благодаря тебе, и у нас.

Экзамены она сдала великолепно.

Следующим этапом у «обновленной Симы» был переезд в другой район, о чем она заблаговременно предупредила хозяйку. Та, конечно, тоже была огорчена – дисциплинированные, скромные и аккуратные жильцы тоже попадаются не так уж часто. Но Сима уже все для себя решила. Да, привыкла, да, насиженное место, да, потеря клиентуры и да, жизнь практически с нуля.

Глава 3

Лиловая дама

В этот раз Сима подходила к выбору жилья более обстоятельно, а не с бухты-барахты, лишь бы куда-нибудь. И остановилась на Измайлово. Когда-то она рассматривала в интернете фото «далей Москвы», то есть «не центра». Куда, интересно, раньше смотрели ее глаза?! Вот же! Красотища немыслимая – Измайловский кремль, Измайловский парк, галерея «Измайлово», которую, как Сима узнала позже, москвичи почему-то предпочитали именовать «Вернисажем»…

Просматривая объявления, она наткнулась на свежее: «Срочно! Сдам комнату 19 метров! От собственника, в трехкомнатной квартире! Удобства все! Строго одной женщине без вредных привычек! Взрослой! На СМС не отвечаю! Звоните! Звоните долго, могу не услышать! Коммунальные платежи входят в стоимость, кроме счетчиков!»

Обилие восклицательных знаков и почти приказной тон объявления подивили Симу. «Интересно, кто это так написал, – подумала она. – Военный, что ли? Глухой…»

Присмотревшись к цене, Сима ахнула. Сколько?! Не может быть, это почти даром, да еще коммуналка включена…

Она немедленно позвонила.

И ей немедленно ответили, вопреки предупреждению о глухоте.

– В услугах риелторов не нуждаюсь, – неприветливо раздалось из трубки.

Сима не сразу определила, что это за тембр – высокий мужской или низкий женский.

– Я… э… не риелтор, я по объявлению, – не очень уверенно объяснила она.

– Что вы мямлите! – еще менее приветливо рявкнула трубка – несомненно, голос женский! Но Сима почему-то улыбнулась, вместо того чтобы испугаться или расстроиться:

– Подумала, что ошибка, очень низкая цена…

– Так вам нужна комната или нет?!

– Нужна, конечно, нужна! – радостно закричала Сима. – Когда можно посмотреть?!

В трубке ворчливо продиктовали адрес и рекомендовали поторапливаться. И Сима поторопилась.

Дверь ей открыла удивительная дама – сухонькая, в темно-лиловом длинном халате, с волнистым каре белоснежной седины и цепким внимательным взором. Необыкновенной строгой красоты и прямой осанки, несмотря на ее более чем преклонный возраст. Возможно, ей было около семидесяти или чуть больше.

– Куришь? – без предисловий спросила она.

– Ох… нет, – помотала головой несколько обомлевшая и бесповоротно проникнувшаяся ее обликом Сима.

– Тогда не буду тебя травить, потом покурю, – решила та и пригласила: – Проходи в кухню.

Сима смущенно улыбнулась и повиновалась. Почему-то лиловая дама нравилась ей все больше.

– Ты откуда приехала? – с ног до головы окинула ее взглядом хозяйка квартиры.

– Я жила в Выхино, а сейчас… – заторопилась Сима.

– Я не о том спрашиваю, – прервала дама. – Ты в Москву ОТКУДА?

– Из деревни Каменка, – призналась Сима и, как загипнотизированная, полезла в свою сумочку за паспортом. Словно правду из нее выудили, направив ей в глаза мощный прожектор.

Прожектором были глаза лиловой дамы. Та пошуршала листочками паспорта, удовлетворенно кивнула: «Разведена», отдала документ обратно и протянула руку для пожатия:

– Ну, и будем знакомы тогда. Полина Андреевна.

Пожатие было крепким.

– А я Сима, – робея, как новобранец перед генералом, пролепетала та, вскользь отметив профессиональным оком, что рука чистая, но необихоженная. И пообещала себе, что сегодня же предложит Полине Андреевне сделать ей маникюр. Бесплатно, конечно…

– Дети есть?

Сима отрицательно помотала головой.

– У меня из-за раннего аборта тоже нет, – заметила спокойно Полина Андреевна. – А сейчас уж тоже без шансов.

Сима неожиданно для себя издала смешок и осеклась, потому что это с ее стороны было верхом неприличия. Но громов и молний не последовало.

– А ты хочешь детей?

Полина Андреевна расстреливала ее вопросами, как следователь, но Симе почему-то не было неприятно или страшно. Было как-то… азартно. Ей нравилось отвечать лиловой даме со всей откровенностью, как под сывороткой правды.

– Хочу… – после паузы прошептала Сима, чувствуя, что краснеет.

– Ну, будут еще, – прикрыв глаза и помолчав секунду, спокойно сказала Полина Андреевна. – Не бойся, я не экстрасенс. Просто по моим прогнозам все сбывается.

Сима сглотнула. Она, конечно, не произнесла вслух, что давно поставила на себе крест, а ни в какую магию не верит. Хотя назвала про себя Полину Андреевну лиловой дамой – это прозвище ей очень шло.

– Ну, чудненько, – снова кивнула Полина Андреевна, разглядывая ее, будто так и нужно. – Теперь, почему такая дешевая комната. Я хоть и крепкий орешек, однако ж раскалываюсь потихоньку. Поэтому иногда помощь нужна. В уборке особенно. Не очень-то я уже могу раскорячиться полы помыть. И готовить терпеть не могу. Ем я немного, но привыкла к хорошим продуктам. Не набегаешься. Я уж год отсюда никуда не выхожу. Да и не очень тоже побегаешь в восемьдесят-то с лишним лет.

– Вам восемьдесят?! – вполне искренне поразилась Сима.

– Восемьдесят пять, – без тени кокетства уточнила дама. – Была у меня жиличка, Антоновна, я ее Антоновкой звала… а теперь вот я одна осталась, уже две недели как. И только сегодня дала объявление, а ты уж и прилетела. Если берешь на себя помощь по хозяйству, уживемся.

– Беру! А предшественница моя где? – полюбопытствовала Сима и рискнула пошутить: – Не ужились?

– Померла она, – коротко ответила Полина Андреевна, но, увидев моментально округлившиеся Симины глаза, утешила: – Не переживай так, не здесь это было. Она в свои шестьдесят похлипче меня оказалась – поехала к себе в деревню сына-алкаша навестить, и там ее инфаркт прихватил. Там и похоронили десять дней назад. А алкаш этот жив. Он и позвонил. Деньги какие-то требовал. Я его, как понимаешь, послала куда подальше. Ладно, идем комнату смотреть.

На самом деле Сима была бы готова перебраться сюда, даже если б ей сдали какой-нибудь чулан. Но комната – как и вся квартира – ей действительно понравилась. Дом старый, потолки высоченные, окна большие – комната вся залита светом. И мебель. Старая, не такая, как сейчас делают, а «с душой». Шкаф пузатый, этажерка резная, кровать с высоким изголовьем. Даже большое старинное зеркало имелось. И картины на стенах – настоящие, маслом. Два пейзажа и натюрморт с сиренью в стеклянной вазе.

– О чем задумалась-то? – поинтересовалась хозяйка. – Решай уже, остаешься или…

– Остаюсь! – борясь с желанием встать по стойке «смирно», отрапортовала Сима. – Давайте подписывать договор.

– А на кой он нам черт? – искренне удивилась «крепкий орешек». – Вон там, в прихожей, ключница деревянная, там комплект ключей. Перевози вещички. Да, если ключи посеешь, сама делать будешь.

– Постараюсь не потерять! – пообещала Сима, поспешно вытащила из сумочки деньги за первый месяц, положила их на стол и убежала за вещами.

На этот раз у нее снова было два чемодана, только свой старый она отдала квартирной хозяйке для дачи, а себе купила еще один новый, более вместительный. И содержимое их было куда солиднее. Впрочем, половину чемодана занимали профессиональные принадлежности.

Так Сима познакомилась с Полиной Андреевной, вдовой полковника юстиции в отставке, бывшего следователя в отделе тяжких преступлений, много лет прослужившего на Петровке. И прикипела к ней «с первого взгляда». Кажется, это было взаимно. Да и маникюр, сделанный в первый же вечер, лиловой даме очень понравился.

– Давненько я ногтями не занималась, – задумчиво рассматривая свою старческую, но красивую руку с тонкими пальцами, пробормотала та. – Да, нам, престарелым девочкам, тоже нужно быть красивыми – хотя бы для себя…

Потом Сима даже упросила Полину Андреевну разрешить ей «приводить работу на дом» – ее ведь пригласили работать маникюршей в одном из салонов красоты, где она проходила обучение. Это удивительно, но зарплата там оказалась выше, чем обе ставки в Выхино. А впоследствии некоторые ее клиентки по маникюру «перетекли» к ней на дом. Правда, поначалу лиловая дама слегка ворчала по поводу «каких-то непонятных теток», периодически посещающих ее жилище. Потом довольно быстро перестала. Сима ей нравилась, и Полина Андреевна прекрасно понимала, что у ее новой жилички работа – «как потопаешь, так и полопаешь», и разрешила «топать». Только не очень громко.

– И мужик если заведется, тоже приводи иногда, – великодушно разрешила она. – Мужики ведь они как. Где кормят, там они и заводятся. А готовишь ты замечательно, надо признать.

У самой хозяйки квартиры было совершенно не так, она никого не «заводила», наоборот, гнала. Всю жизнь она любила только одного мужчину – мужа, с которым прожила всю жизнь. Она вышла за него замуж в неполных двадцать, он был старше ее на одиннадцать лет и ушел во сне через два дня после того, как они справили золотую свадьбу. Ему был восемьдесят один год, ей – под семьдесят…

Ухажеры за ней таскались до глубокой старости, но ни один не мог составить конкуренции ее Мишеньке. Даже кандидатуры не рассматривались.

Полина Андреевна, выходя курить на балкон, часто брала с собой его фото в рамке и ставила рядом на круглый стеклянный столик. Смотрела на него, прищурясь, молчала и курила одну за одной. Ни слезинки. Она была женщина-кремень. А он чем-то походил на Штирлица, даже фамилия у него была созвучная – Исаков. «Настоящий полковник». Да, такого можно любить всю жизнь.

Он же, по ее признанию, сдувал с нее пылинки.

– И в конце концов оставил одну, – тихо заключила Полина Андреевна. – Давай пока больше не будем об этом. Ну, может быть, когда-нибудь расскажу поподробнее.

А сама Сима после катастрофических отношений с Валентином решила на какое-то время в принципе «завязать» – так она и объявила Полине Андреевне, с которой они отлично поладили.

– По одному жуку и трусу не суди, – заметила та.

– По двум, – невесело усмехнулась Сима, снимая чайник с плиты. – Муж-то… Первый мужчина, называется. Он еще жучее был!

– И что? – возразила лиловая дама. – Мой первый тоже был сволочь еще та – я от него-то аборт и сделала. От однокурсничка по меду, сына высокопоставленных родителей. Вот детей и нет… Возьми пряники, там, в верхнем шкафчике. Нет, не там, слева!

– Получается, ваш первый тоже был жук и трус, – покачала головой Сима.

– Допустим. Но, увы, родить может только женский организм. Ты свой не портила, значит, надежда есть всегда. А я свой испортила, именно я, – сжимала губы лиловая дама. – Винила себя каждый день. А Мишенька говорил, что виновата не я, а моя молодость и отсутствие опыта… Он знал, в чем причина. Рассказала я ему – и он все понял. Таких мужчин больше нет да и не будет.

– Как же так, почему так все в жизни? – горько восклицала Сима, разливая чай по старинным чашкам. Никаких кружек в этом доме не было – вся посуда еще советских времен.

– Риторический вопрос, – отзывалась Полина Андреевна. – Это просто жизнь. А она – штука несправедливая. И коротка слишком, и устроена неудачно. Ты только-только разобралась в себе, избавилась от ненужного, научилась не тратить силы и нервы попусту, отделять важное от неважного, кажется – самое время наконец-то начать жить. А некогда – надо восьмидесятилетний юбилей праздновать.

– Вы шутница, – улыбнулась Сима.

– Это я у Миши научилась, – усмехнулась лиловая вдова. – Он ко всему с юмором относился – и к хорошему, и к плохому. К плохому – вдвойне.

– Хорошо, когда у мужчины есть чему поучиться, – вздохнула Сима. – А меня Валентин только уколы ставить научил.

После этих слов Полину Андреевну так скривило, что Сима даже испугалась:

– Что, чай невкусный?

– С чаем все в порядке, – назидательно произнесла хозяйка квартиры. – А вот «ставить уколы» больше никогда не говори. Это неправильно. Ты больше не в деревне, ты в Москве – следи за своей речью. Ставят банки, градусник, капельницу и клизму. А уколы и прививки делают. Так, и только так. Поняла?

– Поняла, – смущенно кивнула Сима. – Больше не буду так говорить… И еще меня Валя научил вывихи голеностопа вправлять. Рассказывал, где какая косточка – большеберцовая, малоберцовая и таранная, а я запомнила, интересно было… Знаете, даже на практике довелось проверить. У нас там упал один пожилой человек в салоне, на ступеньке оступился. Шуму было… Я рискнула посмотреть – а там вывих, и косточка выпирает, и отек сразу начался… Вот я дура с куражом. Взяла и дернула. Ведь могла хуже сделать! А там что-то щелкнуло… В общем, когда «Скорая» приехала, врач сказал, что вправила грамотно, но чтобы больше никогда! И повезли того человека долечивать. А я решила, что и вправду больше никогда не возьмусь за такое, слишком опасно. Я же не врач.

– Они тоже когда-то делают все первый раз, – заметила Полина. – «Записки юного врача» Булгакова читала?

Сима пристыженно покачала головой.

– Эх ты, тьма египетская, – проворчала хозяйка. Тяжело поднялась из-за стола, сходила в свою комнату, принесла книгу и сунула ей: – Читай, стыдоба моя!

– Да я как-то… Не очень люблю читать книги, – решилась признаться Сима.

– Учись, – хмыкнула лиловая вдова. – Это полезно. Даже необходимо. Еще ни один человек в мире ничего не потерял оттого, что прочитал книгу. Бывало, что приобретал не то, что надо… Но это уже другой вопрос. А по поводу мужчин не зарекайся, молодая еще.

– Да где ж молодая, – махала рукой Сима, прижимая к себе книжку. – Уже за тридцать перевалило.

– Девчонка, – улыбалась Полина Андреевна.

– Да еще и не нравится мне никто. – Сима говорила чистую правду – после Валентина ее никто не цеплял.

– Все у тебя еще будет, – говорила Полина Андреевна. – Ты только гляди в оба, не прозевай свое. Жизнь – она, знаешь ли, как поезд. Едешь, едешь, ждешь свою станцию… А потом бац! Конечная. И выясняется, что все свои станции ты так и проехала.

Сима неопределенно пожимала плечом, но книгу Булгакова прочитала от корки до корки. Ахала, переживала очень, даже всплакнула однажды – но о том, что прочла, нисколько не пожалела.

Она работала, отношений по-прежнему не заводила, хотя за миловидной женщиной несколько раз пытались приударять. И приходящий в салон электрик явно клеился, и в метро пытались знакомиться, и в ближайшей пекарне, куда она ходила за ватрушками, не давал проходу какой-то прыткий старичок. После этого Сима стала ходить в другую пекарню.

Через неделю после того, как Сима поселилась в Измайлово, ее навестила мама.

– Доча, я ненадолго. С Виктором Семеновичем по делу приехали, – робко улыбнулась она, переступая порог, тяжко опуская на пол набитые снедью сумки и неуверенно оглядываясь. – Вот так в хоромы ты забралась!..

– Мамуля! Да зачем же ты надрывалась-то так, мамочка! – всплеснула руками обрадованная ее появлением Сима.

– Хоромы эти мне дочь ваша помогает в таком состоянии держать. Хорошую дочку воспитали, – появилась на пороге комнаты Полина Андреевна – невысокая, но величественная, в лиловом халате. Другом уже халате, конечно, но неизменно лиловом. Все ее домашние одеяния были в этой гамме…

Выяснилось, что родители приехали ни по какому не «делу», а проведать дочь. Виктор Семенович помог жене донести сумки до квартиры и скромно ретировался к своей родственнице на Савеловскую, чтобы не пугать и не стеснять никого. Под прямым спокойным взглядом лиловой вдовы и под точными ее вопросами было невозможно утаить правду.

– Я ж не кусаюсь, – усмехнулась Полина. – Завтра с мужем заезжайте.

– Да мы на три денька тут, – совсем оробела Екатерина Сергеевна.

– Вот и ладненько, – спокойно ответила квартирная хозяйка. – Тут есть где погулять и что посмотреть. А я за три дня вашего гостевания не помру.

Мать и дочь переглянулись и заулыбались. «Видишь, какая она хорошая», – говорили глаза Симы. «Вижу. Спокойна я за тебя», – ответили мамины глаза.

– Проблемы с ногами? – как бы невзначай спросила Полина Андреевна.

– Ой, а что, так видно? – испугалась Екатерина Сергеевна.

– Мне – видно, – сказала как припечатала лиловая вдова. – И нагрузка на суставы большая, смотрю.

– Да, надо, надо вес сбрасывать, – спрятала глаза Симина мама.

Она никогда не была обжорой, но, к сожалению, как и многие вышедшие на пенсию женщины, обзавелась «спасательным кругом» в виде боков и животика. Свежие плюшечки на ночь, шоколадные конфеты во время телевизора… И вот сейчас этот круг ее не спасал, а скорее топил.

Три дня прошли ярко. Днем мама с отчимом гуляли по столице, а по вечерам все вчетвером ужинали, пили чай, беседовали и пару раз даже сыграли в «дурака».

– Хорошая у тебя семья, – сказала Полина Андреевна.

С тех пор так и повелось – все свободные вечера Сима коротала вдвоем с лиловой дамой. В «дурака» они больше не играли, но разговаривали много. Сима начала привыкать к тому, что с любой своей заботой или сомнением может прийти к квартирной хозяйке – и та выслушает, поймет и даст толковый совет.

– Перестань морочиться из-за того, что кто-то там может о тебе подумать, – говорила она, когда Сима рассказывала о каких-то сложностях в отношениях на работе. – Живи по своим законам, как сама считаешь правильным. Если ты не оправдала чьих-то ожиданий, то это их проблема, а не твоя. Разберись, что в твоих убеждениях действительно твое, а что тебе навязали, выброси чужое – и будет тебе счастье.

Нередко целые часы напролет они просиживали вместе перед компьютером – смотрели фильмы и спектакли, посещали виртуальные музеи и выставки, даже совершали целые путешествия по другим городам и странам.

– Великая сила – интернет, если им пользоваться с умом, – говаривала Полина Андреевна.

– А кто вас научил им пользоваться? – как-то полюбопытствовала Сима.

– Начали еще вместе с Мишей, – отвечала та со вздохом. – В девяностые. Ему по работе приходилось, и я тоже захотела учиться – за компанию. А потом втянулась, сама многое освоила – я въедливая. И форумы, и чаты, потом соцсети… Ссылки интересные и даже мемы знакомым иногда шлю. Чушь собачья, конечно, эти мемы, но иногда смешно.

– Потрясающая вы, – признавалась Сима. – А я вот до сих пор не особо и разбираюсь в соцсетях. Наверное, толком и не разберусь никогда.

– Значит, не особо тебе и нужно. А всегда говорила: если ты считаешь, что чего-то у тебя никогда не будет, значит, тебе это просто не очень-то надо. Мне тоже сначала было не нужно, но аккаунты у меня в нескольких есть, – чуть-чуть гордясь, сказала лиловая дама. – Сама завела, когда меня на Таро потянуло.

– Куда?! – ахнула Сима.

– Карты Таро. Слышала о таких?

– Конечно.

– Ну вот. Я даже курсы окончила, – подтвердила Полина. – Было жутко интересно. Делаю теперь расклады – сначала были тренировочные, для себя, потом для подруг, потом сарафанное радио заработало. Между прочим, неплохо получается. Ко мне и теперь обращаются за консультацией – так, удаленно.