Натурщица

От прогресса, стремительно входившего в обиход не избалованных прежде россиян, Сергей старался не отставать. Он страшно гордился тем, что идет в ногу со временем. Вся бытовая техника у них была современная, мощная, машина, разумеется, иномарка. Едва ли не раньше остальных своих друзей Сергей обзавелся мобильным телефоном, купил такой же жене и ворчал в ответ на ее недоуменное «Да зачем он мне?». Постепенно, конечно, Сима привыкла и даже оценила удобство «карманного средства связи», но острой необходимости в нем по-прежнему не видела. Правда, компьютером, тоже последней модели, с выделенным интернетом, пользовалась с удовольствием.

– Что с внуками-то не торопитесь? – невзначай поинтересовался отец Сереги на пятый год их совместной жизни.

– Для себя пожить хочется, – пожимал плечами тот. – Да наше от нас не уйдет…

Еще через год Екатерина Сергеевна, не выдержав, приступила к «допросу»:

– Он не хочет, да? Скажи правду-то, я же мать, я пойму…

– Да мам, – отмахивалась Сима. – Все у нас нормально.

– Да где ж нормально, – начинала сердиться та. – Нормально – это когда через девять месяцев лялька!

– Ну, мам. Будет лялька. Наверное…

Но «лялька» почему-то не появлялась. Хотя Сергей, как и собирался, через два года после свадьбы построил двухэтажный дом. С бассейном. С бильярдной. Диковина. Друзья приходили играть. И пить, конечно. Но все прилично, культурно, «как в кино». Если кто-то перебирал, таких Серега попросту выставлял: «У меня приличный дом! И нечего тут». Его слушались, он был в авторитете не только среди сверстников, но и для поколения постарше. На него смотрели с уважением и завистью.

– Для себя-то нажились, наверное, – поджимала губы свекровь. – Тебе бы провериться.

Сима подумала и в самом деле пошла к врачу. Тщательная проверка здоровья будущей матери – а супруги всерьез озаботились этим вопросом – показала только то, что ее здоровье в норме. А время шло…

– Принимайте витамины, – разводила руками врач. – Так бывает.

– От витаминов ребенок не появится, – начинал сердиться свекор.

– Бесплодная, – вынесла вердикт свекровь.

– Что за чушь – «бесплодная», – рассердилась и Екатерина Сергеевна. – Сына бы своего проверили лучше…

Любой разлад в семье – пусть и со стороны родителей – уже звоночек тревожный. Сами молодые тоже начали проявлять беспокойство.

Сима, привыкшая брать вину на себя, поехала на консультацию в Тверь. В сверкающей чистотой и белыми стенами частной клинике ее обследовали с головы до ног, но ровным счетом ничего не нашли. «Практически здорова», – резюмировала немолодая, опытная терапевт, подытожив заключения специалистов разного профиля, а гинеколог подтвердила и вздохнула – вот бы ей такое здоровье.

– Чует, что в ней самой причина, вот и засуетилась, – резюмировала свекровь.

Эта ее позиция до глубины души задевала Симину мать. А Сима чувствовала только свою вину. Хотя тверские специалисты тоже ничего криминального по части Симиной детородности не обнаружили, и Екатерина Сергеевна все чаще намекала дочери, что та, как жена, имеет право требовать у мужа, чтобы он тоже прошел врачебную проверку.

– Нет, и точка, – рубил свекор. – У нас в роду пустоцветов отродясь не водилось! И ничего тут проверять!

До открытых конфликтов не доходило пока, но шепотки по людям уже поползли. Однажды Серега ошарашил Симу хмурой сплетней:

– У матери на работе языки бабские длинные. Перемывают тебе кости – мол, до меня гульнула где-то, а потом аборт сделала, вот и не можешь забеременеть.

Сима лишилась дара речи. Потом наконец нашлась:

– Ты сам-то в это веришь?!

– Я-то нет, – все так же хмуро сказал Сергей. – Но, как говорится, дыма без огня не бывает.

Сима всплеснула руками:

– Какого дыма? Какого огня?! Я все время у тебя на глазах!

Она не могла поверить своим ушам. Что такого с ним произошло, что он пусть даже и не верит, но повторяет эти чудовищные измышления?

– Да это надо сумасшедшей быть, чтобы такое придумать, – все не могла успокоиться Сима. – Кто это вообще начал?

– А что ты так засуетилась? – прищурился Серега.

– А ты бы не засуетился, если бы про тебя начали такую ерунду сочинять?

– Я бы – нет, – отрубил тот. – А про меня и не сочиняют.

Он развернулся и вышел из их нового дома, оставив Симу в полном недоумении – возмущенную, растерянную, напуганную.

Ночное возвращение Сереги напугало ее еще больше. Словно она снова оказалась в кошмарах своего детства с «дядькой папой» – от Сергея разило водкой и какими-то чужими резкими духами, душными, липкими.

– Ну что, шалава, догулялась? – бросил он ей с порога.

Это слово, страшное слово из ее было забытых снов! Оказывается, ужас догнал ее через столько лет…

– Сережа, что ты говоришь? – бросилась к нему Сима, но он оттолкнул ее. Оттолкнул так, что она упала.

Упала, правда, на мягкий диван, но ощущение у нее было, что она разбилась вдребезги. Это разбилось вдребезги ее представление о нормальной семейной жизни. Сима сжалась, ожидая удара, – как это было с ее мамой. Почему у нее должно быть иначе? Второй брак ее матери – какое-то счастливое исключение…

Удара не последовало. Сергей, оттолкнув жену, скрылся в их общей спальне и затих. Через некоторое время Сима услышала храп. Сама она так и не смогла заснуть – лежала на диване, трогала обивку, вспоминала, как сама выбирала ткань, как гордилась, что смогла сэкономить при выборе модели. Эти воспоминания защищали ее от более болезненных – как они сидели с Сережей на бревнышке на берегу реки, смотрели на звезды.

Была ли она влюблена в него? Скорее всего, она влюбилась в свои представления о нем. Даже не о нем, а о том, каким должен быть настоящий мужчина, за которого девушка может выйти замуж и прожить беспечальную жизнь, варя ему борщи, стирая рубашки и рожая детей. И Сережа как нельзя лучше подходил под эти представления. Да, Симе не хватало романтики, но из нее супа не сваришь. Романтики было хоть отбавляй в фильмах, которые она смотрела, в ее тайных наивных мечтаниях, а Сергей был серьезным, надежным, прагматичным – каким еще должен быть глава семьи?

Семья. Для того чтобы семья могла быть настоящей, нужен был ребенок. Конечно, Сима мечтала о ребенке. Как будет носить его, как он будет брыкаться у нее в животе, как можно будет угадывать, чем он пытается изнутри привлечь мамино внимание – локотком или пяткой. Как он родится. Он – или она. Сима не знала, как это бывает, только читала иногда статьи в журналах. Читать она в принципе не очень любила, хоть и училась старательно, и все, что надо было по школьной программе, конечно, проштудировала, поражаясь, сколь разными идеалами жили люди, начиная с древности. С трудом осилила «Анну Каренину», но умилилась записочкам, которые писали друг другу Левин и Кити. Надо же, угадывать содержание по одной букве, вот это любовь! Настоящая…

А у нее что, не настоящая? Она бы хотела, чтобы у нее в жизни было что-нибудь подобное, но – нет. В жизни были обязанности, которые она старательно и честно исполняла, а теперь вот эта страшная, невозможная сцена, после которой Симе только и оставалось делать, что лежать, сжавшись, на диване и думать о том, в чем же она провинилась и что ей теперь делать дальше. «Все смешалось в доме Облонских»…

Под утро она все же заснула, опустошенная, точно выпотрошенная, пытаясь выгнать из себя осознание того, что семья их начала неотвратимо распадаться.

Первое, что она увидела утром, был хмурый Сергей, сидящий рядом с ее диваном в кресле. Сима сжалась в ожидании новых упреков и жестоких слов, но Сергей проронил только:

– Прости, стрекоза. Я вчера круто взял, это да. Не помню почти ничего. Только как был зол.

Сима молчала.

– Но ты и меня пойми, – повысил он голос. – Достали все! Мать, отец, начальник его тоже – отец от него зависит, не поспоришь. Реально весь мозг продолбили, почему потомством не обзаводимся! Я, что ли, им рожать буду?! Куры эти еще с работы материной. Кудахчут, хрень несут какую-то…

«Однако ж, ты эту хрень слушаешь и повторяешь. И откуда эти запахи водки и чужих духов? И почему шалавой ты называешь меня, а не ту курицу, чьими духами ты вчера вонял на всю комнату?!»

Так надо было бы сказать Симе. Но она не сказала. Только испытала небывалое облегчение – он попросил прощения! Он понял, что был не прав. А раз понял, то разве ему придет в голову повторить это еще раз?! Зачем?

И, чтобы не обострять, Сима тихо сказала:

– Сереж, если хочешь, я еще раз съезжу к врачу, в Тверь. К другой, не к той, к которой до того ходила. Хотя, в целом, три раза уже была и все анализы сдавала, тоже три раза. Они сами не знают, почему так, но говорят, что такое бывает. Все в норме, а беременность не наступает. Говорят, стресс или другие причины… Медицинских ведь патологий нет!

– Стресс, – покрутил головой Сергей. – Вот почему мужики не беременеют – из стрессов не вылезают… Ладно, хорош дуться. Пошли делать бэбика.

И он притянул ее к себе.

Сима перевела дух – семья не развалилась, все наладится. Но внутри ее с того дня поселилось отчуждение. Все чаще она смотрела на мужа новыми глазами. И эти глаза подмечали все то, на что раньше они закрывались. На его грубоватость. Ограниченность. Прижимистость – не сказать жадность. Экономия в семье – это нормально, но Сергей явно перегибал палку. Зарабатывал он прекрасно – вот ведь и дом построили, и удобства в нем все сделали. Не хуже, чем у людей, как говорится, а во многом и гораздо лучше.

В доме был компьютер, и Сима потихоньку изучила, как им пользоваться. Оказывается, интернет – это такое окно в мир! Причем социальные сети совершенно Симу не привлекали. В основном она рассматривала фото природы других стран. Стран, в которых она не побывала и, наверное, уже и не побывает… Но некоторые идеи по интерьерам – простые, но очень стильные – Сима там подсмотрела. Быт Сима всегда держала на высоте.

Питание – лучше не бывает. Сергей даже наел животик уже за три года супружества. А что ж не наесть, если жена обожает готовить и делает это отменно. Да не скучно, а с выдумкой – вечно какие-то мудреные салатики и пирожки помимо прочих сытных обедов. Выпечка – такая и сякая – любая.

– Мужики на работе завидуют, – периодически довольно замечал Сергей, которому жена каждый день снаряжала вкусно пахнущие судочки.

Сима была довольна тоже. Но все чаще муж рассказывал ей о детях коллег – о тех, что пошли в детсад, в школу или только что родились. Последние два года от этих рассказов Сима внутренне сжималась, и Сергей, чувствуя это, осекался и переводил разговор на другую тему. Но все чаще после «шалавной ссоры» (Сима так это про себя и называла) муж, вскользь упоминая о чужих детях, мрачнел и уходил в себя. Один раз даже преодолел свою страсть к экономии и практичности – это ведь нужно было им обоим! – и отправил жену в санаторий для лечения бесплодия. Бесплодия не обнаружили и там. Но и после санатория Сима не беременела…

– Пусть Сергей сходит к врачу, – не переставала подзуживать Екатерина Сергеевна. – Пока не поздно. Не молодеете, чай!

Это был бег по замкнутому кругу.

– Мам, ну оставь ты-то меня в покое, – безнадежно отмахивалась Сима. – Видимо, просто нельзя, чтобы все было хорошо. Или далеко не у всех так. И муж любящий и непьющий, да чтобы с деньгами, и домом, и со здоровьем все в порядке… Обязательно какая-нибудь ерунда будет мешать. Или не ерунда.

– В конце концов, некоторые живут и без детей, – грустно говорила мама. – Это если любят друг друга. Доченька, у вас все хорошо?

И Сима замолкала. Она не знала, что на это ответить.

Ведь поначалу все хорошо у всех. Мечты, совместные планы, розовые очки, да просто обычные бытовые надежды. Сима прекрасно понимала мужа. Он, как и все, мечтал о стандартном налаженном быте, о семье. Чтобы «как у всех и на уровне». Когда мужчина не может обеспечить этот уровень материально, у него копится недовольство собой. Увы, частенько это недовольство может вылиться на того, кто ближе всего, – на вторую половину. Но в их случае материальная и бытовая сторона была на высоте. Значит, кто слабое звено в их ситуации? Сима. Кто виноват? Сима. На кого все шишки упадут в случае чего? На Симу…

Сима безропотно сносила попреки и придирки со стороны мужниной родни. Но на другой день после того, как произошло это событие (было ли оно «событием» для мужа, Сима не знала), она совершенно безотчетно в конце дня отложила часть своей прибыли от работы в парикмахерской в конверт и спрятала его в своей старой сумочке. «Это начало конца?» – спросила себя Сима и не нашла ответа.

Ответом была сама жизнь. Текли дни, один безрадостнее другого, и потихоньку тек скудный ручеек пополнений в «стыдный конверт», как она его про себя называла. Она никому не говорила о нем, даже маме. На что она откладывала? Сима не знала. Но точно не на новую сумочку… На черный день. А дни пошли один чернее другого.

Та странная пьяная мужнина выходка была, увы, первой ласточкой. Потом полетели другие.

С одной стороны, это было закономерно – Сима так и не беременела, и ситуация никоим образом не разрешалась. Сергей все чаще приходил домой позже, и от него пахло алкоголем и незнакомыми запахами. Он отмалчивался, а Сима ничего не спрашивала.

Потом стало еще хуже – пошли претензии и упреки. Пьяные дебоши мужа, когда он не просто повышал голос, а по-настоящему пугал ее своим свирепым перекошенным видом. Она боялась, что он ударит ее. И не знала, что муж просто боялся своего отца. А тот, как и тогда, в девятом классе, припугнул, что ему не нужны проблемы с «приносом в подоле», сейчас предупредил отпрыска: «Хоть только синяк попробуй на ней оставить. Хоть раз услышу, что руку на нее поднял. Мне судов не надо, заруби на носу!»

Сима перестала узнавать в муже того уверенного в себе спокойного Сергея, которым он был в первые несколько лет после свадьбы. Теперь он уже не просто задерживался с работы, а порой и вовсе не возвращался. Демонстративно перешел спать в другую комнату. Симе казалось, что она попала даже не в кошмар, а в непрекращающийся бред. Ночные скандалы, которые наутро иногда разрешались ленивыми и почти издевательскими извинениями.

– Ох, смотри, загуляет он от тебя, – щурила глаза свекровь.

– Он уже давно гуляет, – отводила глаза Сима.

– А ты видела? Свечку держала? – нападала та.

– Для этого даже не надо держать свечку, – безнадежно отворачивалась Сима. – Ведь это не к вам он приходит после работы пьяным и пахнущим чужими духами!

– Допрыгалась, – злорадно констатировала свекровь. – Мужа удержать не можешь, детей ему не рожаешь – и какая ты после этого жена?!

Увы, сплетни тоже удержать было невозможно. Ведь через Симины руки, точнее, ножницы в этих руках за день проходило немало женщин, и среди них попадались и односельчане. Они и просветили молодую парикмахершу в том, что ее муженек таскается с некой Светланой, работающей в винном отделе продовольственного магазина. Сима ее даже вспомнила – она ведь иногда тоже заходила в этот магазин – довольно вульгарного вида блондинку, громкую и хамоватую.

– А ты ей волосенки-то обесцвеченные выщипли, – советовала работающая в том же магазине пожилая уборщица, которая пришла к Симе подстричься, а скорее всего, подпитаться сплетнями. – Уж до чего девка наглая, так к твоему и липнет! Титьки вывалит и ржет, как кобыла, губищи красные навыкате, смотреть пакостно, тьфу!

Вот, значит, какие ее Сергею нравятся… Доступные. Слышать такое в разгар работы было не просто неприятно – невыносимо. Что же он не на ней женился, а на Симе? Светлана ему вряд ли стала бы котлетки и плюшечки каждый день готовить. Зато наверняка в постели умеет штуки откалывать.

Воображение быстро нарисовало Симе картину – как она сама, в обтягивающем латексе алого цвета, в прыжке с разворотом выбивает сопернице зубы высоким и острым каблуком, и те вместе с фонтаном крови веером разлетаются вокруг них.

Вот как в таком состоянии наводить красоту?! Спохватившись, что чуть не отхватила клиентке ухо, Сима собрала остатки воли в кулак и, через силу улыбаясь, достригла уборщицу. А потом позвонила клиентке, которая должна была приехать через полтора часа на окрашивание, и, извиняясь, сослалась на очень плохое самочувствие.

Конечно, она теряла в деньгах, но какая уж тут сегодня работа?!

По всем законам жизненной логики у этой истории должен быть финал. И он, разумеется, настал – в лучших, а точнее, в худших традициях.

– Светка беременна, – выпалил Сергей неизвестно с чего победным тоном. – От меня! Так что у меня-то, как видишь, все в порядке.

– Вижу, – сухо сказала Сима, удержавшись от ехидного: «Вас поздравить?»

Больше ни слова не говоря, она взяла свою старую сумку с заветным конвертом и вышла из дома.

Глава 2

«В Москву! В Москву…»

– Мама, я развожусь с ним, – горько сказала Сима маме и, не выдержав, разрыдалась, уткнувшись в родное плечо.

– Девочка моя, – гладила ее мать. – Да давно пора было. Видела я, что тебе с ним несладко. А что я сделать-то могла? Бессловесная ты у меня…

– Мам, а что слова, – всхлипывала Сима. – Все одно к одному. Не любит он меня! Да и я его, наверное. Я вообще не знаю, что такое любовь!

– Любовь-то – она всякая, – растерялась мать. – Лишь бы лад был.

– Мам, ну это опять только слова!

И она рассказала матери все, о чем молчала раньше.

– Восемь лет прожили, и вон оно как, – растерялась мать. – У вас лада, получается, и не было… Если он в самом начале есть, то он никуда и не девается потом.

– Но поначалу-то все было хорошо! – плакала Сима.

– Так это по молодости, – вздыхала Екатерина Сергеевна. – А потом взрослеют, притираются друг к другу. А если вот такая грызня начинается да столько лет продолжается без просвету, то прекращать все надо. Даже если он и рук не распускает, как твой отец. Сколько уж ты мучаешься, а? Кому это надо? Я в свое время с отцом твоим так уж намучилась, что мне за радость просто покой. Может, покой – любовь-то и есть.

– Мам, да какой тут покой! – воскликнула Сима, у которой слезы лились, не переставая. – У меня на работе руки дрожать стали. Если я еще стричь начну вкривь и вкось, я и заработка последнего лишусь! Поедом они меня все едят из-за этого ребенка… Откуда я знаю, почему не рожаю, и никто не знает, ни один врач! А какая же это семья – без детей!..

– Ну, ты уж тоже, – тон Екатерины Сергеевны стал строже. – Не повторяй за другими ерунду. Вот у нас с Виктором Семеновичем нет детей не потому, что там что-то со здоровьем у нас или в семье что-то плохо. Душа в душу живем и без детей. Ты у нас есть, доченька! И Виктор Семеныч за тебя, как за свою. Вот это, я считаю, и есть нормальная семья, потому что мы заодно с ним. Уходи ты от своего Сергея к чертовой матери!

– Мам, так я ж к тебе приду, – фыркнула и одновременно всхлипнула Сима. – То есть получается, что ты чертова мать… а я вообще черт… чертовка!

Она подавилась смехом, и мать и дочь захохотали в обнимку.

Так их и застал Виктор Семенович.

– Вы что это, девушки, с ума сошли? – осведомился он, глядя на них с порога.

Те расхохотались еще пуще:

– Мы не девушки, мы чертовки!

– Поня-я-ятно, – махнул он рукой. – Веселитесь, я не мешаю. Пошел ужинать в гордом одиночестве.

Но ужинать в гордом одиночестве ему, конечно, не дали – помимо котлет «на десерт» главбух скушал известие о предстоящем Симином разводе.

– Давно пора, – припечатал он. – Промежду прочим, вот вам слушок о том, что у свекра-то твоего рыльце в пушку. Это я про его финансовые махинации в особо крупных. О продаже леса на сторону, еще кой-чего… Не прищучили покуда, да и своя рука в администрации есть, но по краю ходит.

– Откуда такие сведения? – прищурилась Екатерина Сергеевна.

– От верблюда, – построжел Виктор Семенович. – Меньше будешь знать, дольше не состаришься. Подавай, дочка, на развод. Сама. Основание есть – измена! И пусть только попробуют что-то вякнуть!..

…Бракоразводный процесс дело всегда неприятное. А Симин развод усугублялся тряской на людях грязного белья. Без суда, хоть и не было детей, все равно не обошлось. Свекровь зашла так далеко, что на слушании вылила на невестку не один ушат словесной грязи, и люди в зале стали шепотом обсуждать услышанное – и мнимые «загулы» невестки, и ее ранний аборт, повлекший за собой бесплодие. Сима была так потрясена этой наглостью, что чуть не заплакала, но им повезло с судьей – та на корню пресекала всяческие попытки очернить истицу.

– В материалах дела фактов об этом нет, – строго сказала судья. – Свидетели есть у вас, которые могут так или иначе подтвердить ваши слова?

– Нет, но… – растерялась свекровь.

– В противном случае суд может привлечь вас за клевету, статья сто двадцать восьмая УК РФ, – предупредила судья, и свекровь немного попритихла.

На развод – вследствие измены мужа – подавала именно Сима, чем глубоко возмутила всю мужнину родню. По их мнению, невестка должна была по гроб жизни быть благодарной мужу за то, что он «вытащил ее из нищеты», а вместо этого, будучи виновной во всех смертных грехах, посмела… А вот Сергей-то про беременность своей придуманной подруги, оказывается, пошутил! Нет никакой подруги и нет никакой беременности, а Сергея очернили. Ведь, в самом деле, никто свечку-то не держал!

Дележка совместно нажитого имущества была и того хуже. Оказалось, что почти все – и дом, и машину, и даже мелочь вроде стиралки или телевизора – родители Сергея оформляли на себя. И по закону Симе принадлежало так мало, что на эту часть даже смешно было претендовать. Сима все ждала, что встанет отчим и победно выложит факты о делишках ее свекра, чтобы, так сказать, нанести ответный удар и реабилитировать падчерицу, но не дождалась. Она было расстроилась, но вовремя поняла, что ее развод никакого отношения к делишкам свекра, который вот-вот станет бывшим, не имеет. Поэтому приходилось помалкивать, покуда родственницы со стороны мужа разливались соловьем.

А свекровь не постеснялась даже перечислить затраты на санаторное лечение невестки.

– Все для нее, все для нее, – стенала она. – А она…

Сима решила ничего не требовать и на вопрос судьи, имеются ли имущественные претензии, сказала, что претензий нет. Она и так уже чувствовала себя достаточно выпачканной, впору в баню идти. Или хотя бы в душ…

– Вот это и есть самый черный день в моей жизни, – выходя из суда, сказала обессиленная Сима маме и Виктору Семеновичу. – Ничего мне не надо, только забыть бы это поскорее.

– А вот фиг ему – «самый черный день», не дождется, – имея в виду Сергея, сверкнул глазами Виктор Семенович. – Праздновать будем. Хороший день сегодня у тебя, дочка. Прощание со старой жизнью.

– Праздновать развод – это уж как-то чересчур, – с сомнением сказала Сима.

– Самое то, – убежденно возразил отчим и без колебаний повез их в ресторан – не так давно они с матерью позволили себе машину, и он очень гордился, потому что хоть она была и старенькой, но на хорошем ходу. – Пить много не будем, нечего пример с бывшего брать. Но тебе просто-таки нужно одну-две рюмашки махануть. И закусить как следует. Истаяла вся, как свечка. И все молчком, молчком…

– Гордая она у меня, – тихо заметила ему Екатерина Сергеевна. – Тихая, но гордая.

Сима грустно усмехнулась. Она была очень благодарна за моральную поддержку в такой тяжелый для себя период. Там, за столом, и состоялся их небольшой семейный совет.

– Мне двадцать семь лет, – с горечью сказала Сима. – Считайте, ничего не достигла, просто на месте топталась. Ну, стричь научилась, и вроде как неплохо. Ну, готовлю хорошо. Идеальная жена, но это было никому не нужно. И я хочу начать жизнь совсем с чистого листа. Уехать в Москву. Потому что это… Как на другую планету. Но и на другой планете стричься хотят.

Родители переглянулись.

– Я на первое время накопила, – продолжала Сима. – Начала давно, сама не зная, на что. Когда почувствовала, что земля из-под ног уходит… Копила долго. Может, для Москвы это и капля в море, конечно. Но, думаю, на первое время – на аренду жилья, пока работу ищу, мне хватит даже там. А потом посмотрим. Другие же не пропадают, и я не пропаду.

Родители снова переглянулись.

– Круто взяла, – крякнул Виктор Семенович и решительно налил себе рюмку. – Это надо отметить. Но, знаешь ли, кто не рискует, тот и не выигрывает. Я считаю, ты молодец. Умная, симпатичная, скромная, воспитанная, молодая, без дури в голове – не должна ты пропасть. И мы в любом случае подсобим, чем сможем.

– Ох, дочка, – покрутила головой Екатерина Сергеевна и тоже, поморщившись, выпила рюмку. – За тебя, за твое решение… Переживаю я, но ты меня не слушай. Делай, как задумала. Сбережения у нас есть, мы на первое время тебе подбросим. Чтобы не за МКАДом жить, а где поприличнее.

– Я отдам. Я там обязательно закреплюсь, – твердо сказала Сима. – А потом сама буду вам помогать.