Я тебя нашёл

Оох!

– Здравствуй, Эрика – и его глаза снова вернулись к брюнетке. – Талия, – слегка склонив набок голову, поздоровался парень. Ещё раз.

– Здравствуй, Джулиан.

Немного неловко, мы явно с рыжей были лишними в эту секунду. Лишней была Эрика, меня Джулиан даже не заметил.

– Четвёртый этаж практически не пострадал, в двух комнатах выбиты окна, – обратилась к Джулиану спускавшаяся по лестнице женщина.

Она подошла к нам и, обведя взглядом, приветливо улыбнулась и замахнулась полотенцем. Шлепок пришёлся на голову парня.

– Ох, к тебе гости! И не похоже, что мы тебя замечательно воспитали, – подходя ещё ближе и замахиваясь полотенцем снова, продолжила: – раз девушки стоят у порога.

– Хорошо, хорошо, – смеясь, он поднял руки, защищаясь от нового удара полотенцем. – Миледи, – склонился в поклоне Джулиан, – прошу вас, следуйте за мной.

Развернувшись, он двинулся в сторону коридора, и тут уже головы склонили мы.

– Красивый вид, да? – улыбаясь, как волшебный кот, на нас смотрела женщина.

– Архивы, видимо, нужно часто переносить? – поинтересовалась я у Эрики.

– Ага, стеллажи в высоту по десять метров каждый, поподнимайся по лестнице раз сто за день… накачаешься.

– Я… А я промолчу.

Даже не стоит смотреть в сторону Талии, жар от её щёк я ощущала с расстояния.

– Знаете, если бы Джулиан в таком виде работал в архивах, то на историческом прибавилось бы студентов.

– Истина! – поддакнули мне девчонки, и мы пошли за накаченной попкой в глубь помещения.

Нас привели в небольшой салон, где стояли игральные столы. В комнате витал остаточный запах табака, а с открытых настежь окон заплывал цветочно-медовый аромат иланг-иланга. Обои цвета сосновой хвои, великолепные бронзовые канделябры с позолотой в виде девушек с гроздьями винограда, тёмные дубовые столы и кресла, обтянутые в изумрудный бархат, создавали атмосферу тайны и великих замыслов.

– Чаю, кофе, вина или что покрепче?

– Чай, спасибо.

Джулиан удалился, оставив нас одних. Мы с Эрикой поставили локти на стол и подперли ими подбородки, с улыбкой в тридцать два зуба глядя на Талию.

– Что вы так на меня смотрите?

– А парнишка-то в тебя влюблён.

– Ещё с распределения. Тебя ж не было, когда он заикаться начал, взглянув на неё.

– Ммм, миленько. Воспользуешься моментом?

– Нет. И вам известно, почему. – Талия сделала глубокий вдох. – Каким бы замечательным, добрым, внимательным и заботливым ни был бы Джулиан, мы не будем вместе никогда! Родители просто этого не позволят, а я не готова дарить надежду ему и себе и впоследствии склеивать разбитое сердце.

– Смею предположить, что сёстрам уже подобрали женихов? – вздернув брови, поинтересовалась огненная рысь.

Глаза княжны заблестели.

– Да, я через пару недель принесу приглашения. Пожалуйста, поддержите меня, без вас я там утоплюсь в озере. Даты будут на начало и конец августа.

– Уууи, светское мероприятие. Напыщенные рожи будут соперничать с холёными.

Повисло недолгое молчание. Я рассматривала картины и окружающую обстановку. Действительно, место для элиты общества.

Я решила прервать тишину.

– Скажите, у меня видимое только мужчинам клеймо на лбу? Или меня прокляли? Вот назовите хоть одного парня за семь лет учёбы, кто приглашал меня на свидание?

Девушки, посмотрев на меня, задумались.

– Твоя правда, Фейт, – признала Талия, осматривая моё лицо.

– Эйдан проявляет к тебе симпатию, правда, больную какую-то.

– Как так получается, что мистер «попа наливное яблочко» увидел Талию, стоящую за мной, а я, между прочим, стояла за Эрикой, но поздоровался он только с вами, а меня не заметил. Вот как это работает?

Эрика только развела руками.

Дверь тихонько заскрипела, и с двумя подносами в руках вошёл Джулиан.

– Простите, немного задержался. Надеюсь, вы не откажетесь попробовать и оценить пирог, что я приготовил.

Сам готовил. Да варись ты в Адском котле! Нет, конечно, я такого ему не желала, но захотелось пристукнуть парня чем-нибудь тяжёлым за то, что он замечательный, добрый, воспитанный и милый, а ещё Талию, за то, что не может быть с ним. Пристукнуть себя, за то, что мне нравятся те, кому я безразлична, хотя я безразлична, кажется, всем. Напоследок пристукнуть рыжей, ей просто так, хотя нет, ей за то, что ищет любовь и не может найти, за то, что не сдаётся. За то, что верит в себя. Правда, здесь мне остаётся только аплодировать в восхищении.

Вырвал меня из размышлений вопрос Эрики, и уж лучше б я не выныривала из прострации.

– Джулиан, а что за погром на улице? Вчера была масштабная драка?

– Ох, здесь в квартале частенько бывали драки, ревностные ухажёры, взыгравшие гормоны, не поделённый выигрыш, но чтоб до применения магии доходило, такое впервые.

– То есть кто-то воспользовался магией, чтобы …. Что?

– Не просто магией, это тебе не взмах руки и всё врассыпную, у нас бушевал вихрь. Я вообще думал, что здание вырвет с корнями, и нас унесёт.

– Торнадо посреди квартала, вот это я понимаю размах, прямо, так сказать, королевский!

Эрике явно нравилось происходящие, а вот Талия была бледнее салфетки, которую теребила в руках. Мне стало интересно, вопрос давно вертелся на языке, ещё с самой первой минуты, как мы оказались в борделе, но задавать было страшновато, однако надо.

– А есть подозреваемые в этом бардаке?

Джулиан пару раз моргнул глазами и, словно очнувшись от морока, посмотрел в мою сторону, как будто впервые увидел.

Талия напрягалась, Эрика перестала цедить чай, а я, скрестив пальцы под столом, мечтала услышать отрицательный ответ.

– Нет, – покачал головой Джулиан. – У всех в заведении было спокойно. Никаких буйных или пьяных, недовольных или ревнивцев. Народу в вечернее время в преддверии выходных здесь больше, чем на ярмарке, так что отследить магию почти невозможно.

– Вот так кому-то свезло. – Эрика подскочила со своего места. – Однако нам пора, спасибо за чай и пирог, все было очень вкусным.

– А зачем вы, собственно, приходили?

– Я хотела спросить, всё ли в порядке, и мы тут как раз мимо проходили, поэтому, думаю, дай-ка зайду, уточню.

– Ясно, всё в порядке. Что-то нужно? – Джулиан смотрел на Эрику, они вели свой диалог, понятный только им.

– Сейчас нет. Проводишь нас?

«Наливное яблочко» поднялся. Рубашку он, конечно же, надел, когда ходил за чаем, – жаль, а вот обтягивающие штаны не переодел – это не жаль. Он распахнул дверь и, немного склоняясь, вытянул руку, предлагая нам пройти вперёд. Джентльмен. Эх, что со мной не так?

Мы шли к выходу из игрального дома.

– Хорошо, что ураган вас практически не затронул.

– Это так, нам повезло больше всех. Ты останешься в Академии на следующий год? – обратился Джулиан к брюнетке.

– Год практиканта, да, мне бы этого очень хотелось. Надеюсь, мне разрешат остаться.

Эрика и я постарались ускорить шаг, чтобы дать парню поворковать с нашей милашкой.

Талия права. Им не по пути, и парень это тоже прекрасно понимает. Городу хватило наглядного примера.

Любовь – прекрасное чувство, и вот несколько лет назад оно коснулось старшей из дочерей княжеского рода Десаи. Лель поразил сердце юного барда, что выступал на празднике в честь Русальной недели в усадьбе князя. Стихи под балконом, цветы, объятия и нежные поцелуи; одним Небесам известно, как он пробирался к ней среди ночи. Поддавшись порыву любви и страсти, прекрасные создания решили сбежать. Далеко им уйти, конечно, никто не дал. Через сутки вернули беглянку домой, а парня неделей позже нашли с пробитой головой в районе, куда лучше не соваться даже днём. На вопрос родных, «что их сын мог забыть в этом небезопасном месте?», стражи порядка разводили руками: «подрался, переоценил свои силы». Парнишку этого Талия прекрасно знала, он учился в Академии на несколько курсов старше, изучал литературу и искусство; был славный малый, на праздниках его можно было слышать и видеть в актовом зале. Люди шептались, смотрели косо, обходили Талию стороной, но свидетелей по делу нет, зацепок нет, предъявить нечего.

Талия знала, что отец никогда ей не даст дышать полной грудью, и то, что семь лет на неё смотрели сквозь пальцы, а она радовалась жизни, учась в Академии, было заслугой исключительно бабушки, которая, к сожалению, в прошлом году отошла к прародителям. Сёстрам нашли подходящих их статусу партнёров, а значит, близится и её час.

Талия ни за что не даст рисковать жизнью ради неё. Просто не позволит! Она захлопнет своё сердце, обмотает длинной цепью и повесит с десяток замков, а ключи утопит в реке. Она будет страдать, в одиночестве и от одиночества, плакать ночью в подушку, но на утро с гордо поднятой головой, нежной улыбкой на лице и превосходной осанкой впорхнёт в аудиторию.

– Вас проводить за пределы квартала?

– В этом нет необходимости, всего доброго, Джулиан.

– И тебе всех благ, Талия.

Стоя поодаль, мы с Эрикой помахали парню рукой и двинулись к двери в стене.

Я взглянула последний раз на разрушенный квартал, на Джулиана, который разговаривал с мужчиной, что убирал остатки того, что было, возможно, столом, и вошла в проём.

Когда-нибудь нам повезёт.

До музея, куда мы решили направиться после района досуга, остался один перекрёсток. Но уже с такого расстояния были слышны завывания, то ли ветер свищет, то ли волк скулит, то ли полуденницу занесло не туда.

Каменные ступени перед музеем были пропитаны слезами старого архивариуса. Субтильный старичок верещал не хуже сирены и завывал почище банши. Куцая борода сияла проплешинами, ибо служитель музея то и дело рвал из неё волосы. Подойдя ближе, мы уловили смысл истерики:

– Люди добрые! – выл он на одной противной ноте. – Что же это делается? Среди белого дня! Под носом учёных…

Его так штормило из стороны в сторону, что я придержала более любопытную Эрику за корсаж. А вдруг это заразно? Талия, чуя и без того накалённую обстановку, жарче, чем в тигле, жалась ко мне сбоку.

Блаженный, что ли?

– Любезный…– несмело обратилась я к нему. – А что случилось?

Это я зря, конечно. У пенсионера глаза выкатились, норовя сбежать с насиженного места. Он судорожно сглотнул, от чего шея конвульсивно дёрнулась, а кадык выпятился. Мне это краем глаза напоминало эпилептический припадок, но с первой помощью я была незнакома, поэтому отодвинулись на шаг.

– Вандалы! Расхитители! Святотатцы!

Негусто.

Эрика склонила голову набок, словно примеряясь, как бы сподручные огреть припадочного, но Талия успокаивающе погладила её по предплечью.

– Ночью… – дедок опять сглотнул, как бы намекая, что рабочее горло не грех и промочить. Мы остались глухи к просьбе. – Ночью бандиты вскрыли заговорённый стеллаж и выкрали лиру самого Орфея!

Лира у нас наличествовала. Память – нет, но это не помешало покрыться всем троим холодной испариной.

– Любезный, подробнее, – сдунула огненную прядь со лба Эрика и многозначительно перекатила в пальцах медную монету. Архивариус оживился, подобрался и родил-таки страшную историю ночного набега варваров на музей.

Когда солнце скрылось за горизонтом, охрана обошла всё здание и села, по обыкновению своему, гонять чай с «вот такуусенькой» ложкой травяного бальзама. Далеко за полночь в одном из залов послышался громогласный хохот. Поскольку тот господин, что имел при себе оружие, спал беспробудным сном, отправились делать работу, собственно, наш знакомец и ключник. В потёмках они не смогли разглядеть «полчища чудовищ» и «орду воров», посему смело решили, что там не меньше десятка разбойников. Как водится, храбрость – это товар штучный и идёт на развес. Максимум, на что хватило смотрителей музея, так это проследить, как похитители сначала неумело бренчали на лире, потом зачем-то перебрались в зал Нежитеведения, где и стали распевать частушки, используя инструмент уже в качестве ударных, то есть хлопая по оному ладонями. И репертуар подобрали наипошлейший.

Я летала на метле

И была навеселе.

Демона схватила

И потом растлила.

Верю иль не верю я

В эти суеверия?

Блаженный пропел этот кусочек, неуклюже притопывая ногами по ступенькам. А мы втроём стояли и поджимали губы. Большего наше состояние полного непонимания не заслуживало.

Отойдя в сторонку от припадочного, Талия бескомпромиссно заявила:

– Мы должны вернуть лиру на место.

– А давай подкинем… Ну, скажем, в каморку охраны её? – несмело предложила Эрика.

– Или вообще ночью вернёмся и положим на порог? – Я с надеждой посмотрела на одну общую совесть нашей компании, но, наткнувшись на непримиримый взгляд Талии, поняла, дело – дрянь и не выгорит.

Мы вошли в музей с лицами божественных агнцев. Талия для правдоподобности читала какой-то экскурс в историю. Навстречу попадались такие же посетители, но, когда мы приблизились к ленте, огораживающей зал, где коварные полчища мародёров устроили разгул, у всех засосало под ложечкой.

– А может, ну его? – заикнулась я. Но не успела договорить, как к нам приблизился мужчина в форме стражи.

– Я могу чем-нибудь вам помочь? – бархатно осведомился страж, а мы залипли, как мухи в мёд, хотя сейчас уместно другое сравнение. Эрика очухалась первая и решила броситься грудью на амбразуру, в прямом смысле.

– Конечно, господиннн… – протянула она, намекая на то, что они не представлены.

– Господин Руфь. Адрио Руфь, старший офицер…

– Старший офицер… – Эрика шагнула навстречу мужчине и так многозначительно прогнулась в талии, успешно выставляя под тонким корсажем свою грудь, что даже я загляделась. – А что здесь произошло? Нам стоит опасаться?

Самая беспроигрышная тактика, дамочка в беде. Стоит только намекнуть о том, какие мы хрупкие и несчастные, и счастливые и сильные так и норовят распушить павлиний хвост перед милой половиной человечества.

– Ну что вы… – расплылся в улыбке страж, облизывая взглядом декольте подруги. А она так усердно хлопала глазами, что, не знай я рыжую, подумала бы, что она всерьёз заигрывает.

– Такие милые девушки могут не опасаться…

– Так вы расскажете мне, что произошло? Наедине?

Офицер, не помня себя от выброса тестостерона, выпятил грудь и стал многозначительно улыбаться. Эрика, заведя руку за спину, показала нам жест, дескать, бегом, дурёхи…

Талия поднырнула под ленту и ползком пробралась к постаменту.

– Заклинание отвода глаз…– зашипела я на одной ноте, вытряхивая из сумки инструмент. Когда подруга добралась до стенда, я перебросила лиру ей в руки. А если учесть, что Талия была невидима, то пропажа, можно сказать, материализовалась из воздуха.

Привалившись спинами к одной из стен общественного туалета в здании, мы пытались отдышаться. Через пару минут к нам присоединилась Эрика, которая с непередаваемым набором матюгов тёрла батистовым платком руки.

– Как тебе удалось? – не выдержала я.

– С трудом, – провыла рыжая и, плюнув на платок, засучила рукава и включила воду. – Он такой наивный, так распинался, так намекал на ужин, так пыхтел… Но главное ж, вы вернули лиру? Теперь уже можно отправиться к тебе?

Дом встретил родным запахом сушёных трав. Девочки сели за стол, а я принялась колдовать на кухне. Жареная картошка и яйца, сыр, масло и хлеб. Нарезала мяту с лимоном, добавила ложку мёда и залила смесь горячей водой.

– Послушай, Фейт, – у Эрики между бровей залегла складка, – если карга спросит тебя, как прошла наша гулянка, то ответь ей, что всё было замечательно. Посидели и разошлись по домам.

– Ты думаешь, это дело рук профессора Фреи? – оторвавшись от готовки, спросила я рыжую.

– И да, и не совсем. Что-то не так было на поляне. И, скорее всего, дело в тех грибах, что мы ели.

– Но Фейт не могла ошибиться, верно? – спросила Талия. – Ты же лучшая на курсе по травологии и смогла бы отличить съедобные грибы от ядовитых.

– Я принесла съедобных опят и немного вешенок. Я уверена в этом.

– А я не уверена в том, что мы ели именно их. В любом случае, это профессор направила нас в лес, и наверняка неспроста. Понять бы, зачем!

– Ты думаешь, она желала нам зла? – недоверчиво спросила Талия.

– Невозможно.

– Нет, я так не думаю, но что-то странное в этом есть. Присмотрись к ней, Фейт, хорошо? И ещё, с неделю назад в архивах магистрата я обнаружила странную вещь. От неё фонит магией, очень мощной.

– И чем это оказалось?

– Мы пока не выяснили. Я отнесла деду, и вместе с магистром Агриппой мы изучаем предмет в его кабинете. Круглая, как тарелка, с семью вращающимися дискам и множеством символов. Это магический артефакт, но что он из себя представляет, мы без понятия.

Странно это всё.

Девочки покинули меня, как только стемнело. Придя к общему мнению, что пока не стоит появляться на людях, мы решили отсидеться с неделю дома.

Я вздрагивала от каждого скрипа калитки, всё ожидая, когда нагрянет комиссар, но прошла неделя, а за ней следующая, и никто так и не пришёл, что не могло не радовать. Отпросилась у профессора, сказав, что очень много дел в лавке. Собственно, я не соврала. Лето – пора заготовок. Нужно собрать и высушить травы, накопать кореньев и вырастить на грядках множество различных ингредиентов.

Фрея не поинтересовалась, как прошла моя встреча с девочками, а я не стала поминать былое.

Странно, что нас никто не заметил, пока мы чудили в городе.

С переводом древнерунического текста всё обстояло намного сложнее, но я старалась.

Так в обещанный четверг, ближе к сумеркам, я направилась к дому Фреи. В окнах горел свет, слышались голоса. Профессор была не одна. До меня долетали обрывки их фраз.

– Я не ожидала, что даже внешность будет та же.

– Всё равно считаю, что ты совершила ошибку. Столько времени прошло, стоило что-то менять?

– Ты его не видела, Эмерента, даже спустя столько времени, как будто это было вчера, передо мной всплывает его взгляд, словно все миры рухнули, и он остался один, а в ушах звенит его вой, так кричит умирающее дикое животное. Материнское сердце такого выдержать не может. Так скажи мне, ты бы хотела такой участи своим детям, пусть даже не родным?

Решив, что мне не стоит больше подслушивать, постучала в дверь.

– Войдите!

За столом в кухне сидела Фрея, в платье цвета серебра, как всегда, с идеальной осанкой, волосы убраны в пучок. Гостем оказалась женщина, не молодая, от пятидесяти пяти до шестидесяти. Каштановые волосы с проседью, карие глаза и оливкового цвета кожа. Женщина смотрела на меня, слегка прищурившись и оценивающе, и, кажется, увиденное ей не нравилось.

– Здравствуйте!

– Проходи, Фейт, и знакомься, моя давняя подруга Эмерента.

Я слегка поклонилась. Женщина ж не ответила вовсе и демонстративно отвернулась к профессору.

– Фрея, я останусь на ночь у тебя, надеюсь, тебя не затруднит такая просьба.

Это была даже не просьба, а утверждение. Женщине палец не клади в рот, откусит по локоть.

– Конечно, я пойду приготовлю для тебя комнату, а ты, Фейт, проходи в кабинет, дорогу ты знаешь.

– Ох, вы занимаетесь в оранжереи? Я там чувствую себя как дома, вы же не против, если я к вам присоединюсь?

Профессор только коротко кивнула и скрылась за дверью.

Как-то неловко.

Я пошла в кабинет, а за мной следовала гостья. Расположившись за столом и разложив конспекты, переводы и книгу, ощущая при этом на себе взгляд Эмеренты, принялась усердно делать вид, что вчитываюсь в текст.

– И как вам история?

Как же мне не хотелось смотреть на эту женщину! Можно было что-нибудь ответить, уткнувшись в книгу, но это проявление неуважения и в первую очередь к профессору, это её гостья и её подруга.

– Вам известно, чем закончилась эта сказка? – поинтересовалась я.

– Ох, вы даже представить не сможете масштаб последствий.

– О чём вы?

Наш диалог прервала Фрея, войдя с белым бочонком в руках.

– Я подумала, что нам неплохо скрасит вечер благородный напиток.

И разлив по бокалам янтарную жидкость, предложила каждому по бокалу.

– Как обстоят дела с переводом, Фейт?

– Я перевела больше половины, профессор. Конечно, текст получился не полноценный, но что-то я дописывала по смыслу.

– Вот и замечательно. Пусть первый тост будет за это!

Две женщины смотрели на меня с приподнятыми бокалами в ожидании первых слов, я взглянула на старинную книгу в кожаном переплёте. Отражаясь от звёздного неба, мерцал серебряный замочек в виде подснежника, а ниже были рунами нацарапаны строки.

Я подняла бокал.

– За тысячу лет и одну ночь!

Глава 6. Тысяча лет и одна ночь назад

Сумерки начали сгущаться.

Звук, словно раскат грома, пронзил мёртвую тишину улицы, пространство озарило ярким светом.

Я выпрыгнула из портала и огляделась по сторонам. Глаза расширились от неподдельного, живого ужаса. Руки дёрнулись к губам, чтобы сдержать вырывающийся крик.

«Соберись!» – повторяла я, как заклинание, в своём сознании.

– Ес …– голос предательски сорвался, и я зашлась кашлем.

Как быть храброй, когда колени дрожат, словно сотни диких мустангов несутся по льду? Как быть сильной, когда ты …. Слабая!

«Не стыдно быть слабой. Стыдно ей оставаться».

Развела руки в стороны, сделала глубокий вдох и со всей силы ударила себя по щекам. На лице начали проявляться алые узоры. Набрала побольше воздуха в лёгкие и что есть мочи прокричала: – Есть кто живой?

Трупы. Запах гари. Раскуроченные улицы, дыры в земле, разрушенные и сожжённые дома, стрелы, мечи и посохи, остаточная магия заклинаний, разбросанные вещи и тела.

Всюду тела – разорванные, переломанные, пробитые, сожжённые. Трупы всех мастей: ангелов, людей, демонов и фейри. Трупы всех возрастов: стариков, юношей, дев, детей, мужчин и женщин.

– Кто-нибудь живой?

«Хоть кто-нибудь», – молилась про себя.

Война!

Ангелы против демонов. Демоны против людей. Люди против ангелов. Ангелы против фейри. Люди против людей.

Война…

Свет против скверны, лёд против пламени, знания против невежества, смерть против жизни, идеи одних против идей других.

Вдалеке послышался взрыв. Я подняла голову и увидела, как столп огня взмыл в воздух. На окраине города продолжалась битва.

Стали появляться тёмные силуэты.

«Жнецы», – подсказало сознание.

В последний раз обвела глазами площадь.

– Пусть ваши души обретут покой, – склонившись, приложила руки к земле и начала шептать первородные слова, а из-под сплетённых пальцев полился белый свет.

Здесь мне уже никому не помочь.

Развернувшись на звук идущей битвы, я побежала в темноту улиц.

***

Тени двигались бесшумно среди лежащих тел, останавливаясь только чтобы жестом пригласить душу следовать за ними.

– Цветы? – удивился жнец.

– Не просто цветы, – сказала Смерть, – символ надежды на счастливое будущее.

Жнец обвёл взглядом торговую площадь и вздохнул.

– Мы закончили, Владыка, – с поклоном обратилась тень.

Жнецы и Смерть продолжили свой путь.

Они не вписывались в это место – белые бутоны среди чёрного пепелища. Такие крохотные и слабые, единственные, что дышали жизнью среди того, что кануло в Лету.

Владычица ночи, прекрасная полная Луна, показалась из-за облаков, заливая серебряным светом город, и ей в ответ белым мерцанием на чёрной от гари площади отвечали подснежники.

***

Я бежала, а в голове так назойливо кричали мысли: «Что было бы, если бы я смогла появиться раньше? Смогла ли кого-нибудь спасти?»

Иордин запретил целителям покидать Серебряный город. Дар врачевания был очень редок, поэтому тех, кто мог исцелять, можно пересчитать на пальцах одной руки, и их берегли как зеницу ока.

«Вы будете главной мишенью и первыми, от кого избавятся враги».

Перечить архангелу я не могла. Выслушав его речь и согласившись, что есть в ней доля смысла, я всё же не собиралась ей следовать.

Когда во мне открылся дар целительства, в Серебряном городе в присутствии десяти архангелов я дала клятву, что буду почитать жизнь, помогать нуждающимся и вырывать умирающих из рук жнецов, будь то любое живое существо.

Поэтому, будучи в Серебряном городе, я сжала в руке мерцающий синий кристаллик и, представив, куда хотела переместится, исчезла в ярком свете.

В первую очередь, в мире людей я решила направиться в храм. Я была там частым гостем и называла его вторым домом. Исцеляла больных, делилась знаниями со служителями, обучала желающих высшей речи, гуляла с детишками по рыночной площади, где часто устраивались представления и проходили ярмарки. Сёстры показывали, как заваривать чай и какие травы они используют в лечении.

Храм Ойлистрей встретил паникой, криками и стонами раненых.