Затерянные в лесах

– Спасибо, батюшка лесовик. Скажи, что за лесом чëрным? – спросила Боянка.

– Поля сочные, река журчащая, роща красивая. Далее болото сделал, чтобы медведи не шастали. За ним бор Хазлан на сто вëрст, это уже земля Маркис, там оборотни-медведи живут, – любезно ответил Лесовик.

– Кланяюсь в пояс, батюшка Лесовик.

Боянка низко поклонилась и пошла назад. Сердце стучало в тревоге. Обряд возвращения потерянных душ в мир нави трудный, много сил требует. Знает она его, но никогда не делала. Ночью надо идти, только в это время духи собираются. Боянка уже сейчас слышала за спиной их шипение. Того и гляди, утащат какого-то младенца, поднимут ввысь, да и бросят на скалы.

– Что, любовь моя? – забеспокоился Дарко, когда увидел побледневшее лицо жены.

– Духи неупокоенные по Чëрному лесу бродят. Я должна идти сегодня. Обряд буду делать, – серьёзно сказала Боянка.

– Нет, сестра! Обряд тяжелый. Мама его делала, но это все силы забирает. Если не выдержишь, погибнешь, – возразил Богучар. – Мы же с тобой пойти не сможем. Одна ты должна.

– Если не пойду, все сгинем у этих скал. Молитесь за меня Добрану, хранителю нашему. Воспевайте песнь Велесу и Роду. Приглашайте в помощь Перуна. Береги нашу дочь, Дарко, если не вернусь. Дедушка Лесовик говорит, особенная она.

Боянка подошла к телеге, посмотрела на соплеменников. Потом взяла мамин бубен. Оборотни молчали. Все уже поняли, куда она идёт. Не зря волосы распустила. Не напрасно бубен шаманский взяла. Грядёт что-то страшное. Оборотни посмотрели на небо и завыли все как один, провожая Боянку к краю леса и желая ей удачи великой.

Глава 8

Боянка отошла к самому краю поляны. Потом разделась донага. Ни одного клочка одежды не должно быть на ней. Чистая и живая энергия исходит только от тела.

Ноги тут же кольнуло опавшими ветками и иглами сосен. Она ходила босиком, но лишь по мягкой траве луга, что был недалеко от дома. Теперь же пришлось морщиться от боли, но идти вперед в глубь леса.

Тьма сгустилась. За каждым деревом мерещилось страшное. Боянка видела, что там стояли духи оборотней-медведей. Они уже тянулись к ней, противно шипели или смеялись.

Она не растерялась, начала плясать и бить в бубен. Особая песнь-мантра наполнила лес звуками. Здесь даже птицы не пели и не было слышно животных. Для непосвященного человека тут стояла мëртвая тишина, потому что только Боянка могла слышать духов.

Ей придется танцевать в лесу до самого рассвета, призывая Чернобога и моля его пощадить неупокоенные души и забрать наконец в мир Нави.

В это время Дарко не спал. Все оборотни волновались за Боянку, но всё же смогли лечь и отдохнуть. Он сидел у костра, прислонившись спиной к камню. Вытянул ноги, а на них положил дочку. Вдали слышались звуки бубна. Острый слух хорошо улавливал, как камлает его жена. Дарко только молился, чтобы звуки не прекратились до рассвета.

– Не спится? – к нему подсел Богучар.

– Не спится. Переживаю за нашу мамочку. Без неё нам с Агидель никак, – тихо ответил Дарко.

– Вот и я уснуть не могу. Молю Сварога помиловать её.

– Покровитель волков, великий Добран, не оставит. Столько уже помогал. Интересно, какие боги у кровопийцев? – полюбопытствовал Дарко.

– Так нет у них богов, Дарко. Только Создатель, который всех из воздуха сделал. Моря, поля, реки, живность. И духов у них никаких нет.

– Странные такие. А как же Грибич и Ягоднич? Не задобришь – не будет урожая грибов и ягод. Как же Род и матушка Макошь? Они всех создали.

– На Земле много стран, в каждой верят в своё. Я когда Родину нашу отстаивал, видел и других оборотней. Побеседовать довелось немного. Я от своей веры не отступлю. Правильная она, добрая, – сказал Богучар.

Бубен не переставал звучать. Иногда удавалось уловить тонкий вскрик Боянки. Тревожно было за любимую. Дарко так и не сомкнул глаз. Разговаривал с Богучаром. Тот тоже переживал за сестру. Старался разговорами о битвах и разных городах Хосхарии сон прогнать.

Наконец-то занялся рассвет. Странный. Невиданный доселе. На небе кровавое зарево встало, будто само солнце ранами покрылось и кровоточит. Бубен стих внезапно. И пронзительный крик донëсся даже сюда.

Дарко положил Агидель рядом с соседским младенцем и помчался в лес. За ним с льняным покрывалом бежал Богучар.

– Боянка! – закричал Дарко, но никто не ответил.

– Кровью тëплой где-то пахнет. Туда, – Богучар показал рукой направление.

Следы колдуньи нашлись быстро. На земле были кровавые пятна. Боянка танцевала босиком.

– Кровь, Богучар. Она ранена.

– Как ты хотел, Дарко. Больше пяти часов босыми ногами кружиться по лесу. Таков обряд. Остановишься – смерть твоя пришла, духи за собой утащат, – ответил Богучар, чуть запыхавшись.

Жена нашлась лежащей на раскидистых лапах сосны, упавших с могучего древнего дерева. Она была без сознания. Даже грудь еле вздымалась.

– Чуть-чуть до спасительного дерева не дошла. Поднимай её, прижмём к сосне на несколько минут, пусть силы подпитает, – быстро скомандовал Богучар.

Дарко подчинился. Хоть друг и не имел дара, но всё же был сыном Веданы и многое знал.

Вскоре Боянка задышала лучше, но в сознание так и не пришла. Они уложили её на покрывало и понесли.

На краю поляны Дарко одел жену. Погладил холодные щеки.

– Держись, любимая. Сейчас Богучар травок особых заварит. Ты нам нужна. Не только мне и Агидель. Всей стае нужна, Боянка.

Взялись за концы покрывала и снова понесли. Дарко шёл сзади и видел, как побледнела жена. Губы отдавали синевой. Белые волосы приобрели странный золотистый оттенок.

Многие проснулись. Видно, тоже слышали крик. Подбежали встречать.

– Живая. Силы нужны ей, чтобы встать, – сказал Дарко.

– Волосы позолотило. Солнцем меченая она и луной благословенная. Боги милость свою явили. Не умрёт Боянка. Богучар, травы ей надо особой, что раз в пять лет цветëт.

– У меня есть в запасе, сейчас принесу, – сказала старуха Леся. – На телегу её положите да шубейкой укройте.

– Смотрите, заря стала нежно-розовая, красивая, и лес преобразился, светлее сделался. Получилось у Боянки, – с улыбкой сказал Милад.

Дарко глянул в даль. Да, вчера лес выглядел зловеще. Сейчас птичий гомон слышен. Возвращаются звери домой, а это значит, что им тоже можно тут поселиться.

Через какое-то время Богучар сам поил жену отваром. Она глотала, но глаза так и не открыла. Сквозь платье молоко проступило. Дарко положил жену на бок пристроил Агидель к её груди.

– Доча моя, – простонала Боянка.

– Очнулась. Не шевелись, лежи. Ноги раненые обработали. Подорожник примотали. Еду сюда принесу. Сам с рук кормить буду, – улыбнулся Дарко.

– У меня получилось? – спросила Боянка.

– Получилось, не переживай. Все тебе благодарны, сестрёнка. Я запретил пока тревожить. Но скоро потянутся люди с поздравлением, – ответил Богучар.

– Когда идти сможем, Боянка? – спросил Дарко.

– А чего тянуть. Как поедим, так и в путь. Работы много, спешить надо. К вечеру будем на месте. Сердце так подсказывает. Дедушка Лесовик сказал: за Чернолесьем поля сочные, речка журчащая, бор прекрасный. Остановимся там.

Приготовили мясо на костре, самый сочный кусок Боянке отдали. Народ потянулся с благодарностью. Всем было радостно, что закончился длинный путь. Скоро в новом доме будут.

Глава 9

Протальник – март

Ждана возненавидела проклятого пасынка ещё больше. В начале полузимника ей пришлось уехать за сыном и невесткой в Хосхарию. Жить на чужбине она никогда не планировала и за полгода так и не привыкла тут.

Все слуги в замке были волками. Они ходили в светлых одеждах, что неприятно резало глаза. Любовь волков ко всему яркому поражала. Они даже дома белили снаружи. На козырьке всегда развевались разноцветные флюгеры с ленточками.

Зато её супругу всё было нипочëм. Он радовался, что смог возвыситься. Колдовской наставник самого наместника это не рядовой маг. Кроме того, тут было достаточно крови. Слугам в замке вменили в обязанности делиться ею по требованию хозяев.

Да, теперь она, сын, супруг и сноха с внуком считались тут за хозяев. Ждана подозревала, что их величают так из-за страха перед завоевателями. На самом же деле, до сих пор почитают своего умершего короля Светлояра.

Ждана с гордо поднятой головой прошла в тронную залу. Сегодня тут бал в честь их Создателя. Пригласили всех чиновников и градоначальников, а также местную знать. Она осмотрела всех прибывших, сухо здороваясь, те кланялись в ответ.

По сути Ждана их знатью не считала. Бывшие солдаты, которым за особые заслуги Горан даровал земли, отобранные у богатых оборотней Хосхарии. Ждана думала, что угодья раздадут всем богатым астистанцам, но ненавистный пасынок пошёл другим путём: облагодетельствовал нищебродов. И её даже не волновало, что знать Астистана отказалась идти воевать.

На троне сидел сын в коричневых одеждах, украшенных чëрной вышивкой. Он был доволен до безобразия. Улыбка на лице, глаза сверкают. Как Зоран может веселиться и быть довольным жизнью? Ждана этого не понимала. Она никогда не желала быть номером два. Всегда стремилась только наверх.

Никто не знал, но в своё время для Анадора, наследника трона, сватали её сестру. Правители хотели породниться именно с их семьёй. Ждана подкупила мага и наслала на Ляду временные хвори. Сестра на несколько месяцев покрылась волдырями по всему лицу. Тогда Анадор сказал, что ему не нужна больная жена и выбрал её, Ждану.

Через несколько десятков лет пришлось убить Анадора, чтобы Зоран взошёл на трон, а она стала королевой-матерью – первой женщиной в стране. Не получилось.

Ждана села по левую руку от сына, по правую сидела его жена Гаяна.

– Да начнутся танцы! – крикнул Зоран и пригласил Гаяну танцевать.

Ждана наблюдала за сыном и невесткой. Вот как он так может? Почему не стремится к власти? Давно пора прикончить проклятого Горана и занять настоящий трон, а не эту подделку. Ждана от злости даже кулаком по подлокотнику стукнула.

– Прекрати нервничать, любовь моя. Пусть веселится. Мы своё ещё возьмём, – сказал Самбир, будто мысли её прочёл.

Муж не был настоящим отцом Зорана, поэтому сидел на верхней ступеньке у её ног, как и положено верховному магу. Ждана улыбнулась ему.

– Говорят, Есения родит через пять месяцев, – сказала она нервно.

– Да, это так. Я уже знаю, девочку носит. Больше у Есении не будет сыновей, а женщина, как известно, не может править страной. Её участь быть подле мужа, а не впереди него.

– Спасибо, – сказала Ждана, протянула руку и погладила каштановые волосы супруга.

Самбир, уезжая, изрядно поколдовал. Пришлось даже запрещенные практики применять. Даже Ведагор не должен был пронюхать о том, что у Есении неспроста рождаются дочери. Как маг старик себя постепенно изживал. На покой ему пора, а он никак не уходит.

Вампиры улыбались и танцевали. Все были одеты в тëмные ткани, что безусловно радовало. Дамы выпячивали из себя благородных, хотя таковыми вовсе не являлись. Самбир предложил влиться в их круг, но Ждана не желала кружиться рядом с бывшей челядью. Хотя за одним столом придётся сидеть, тут уж ничего не поделаешь.

Вскоре доложили, что всё готово к трапезе. Зоран и Гаяна пошли в столовую первыми. За ними остальные. Ждана не стала торопиться. Она под руку с мужем вошла в помещение последней. Во главе стола восседали с сын со снохой. Она села рядом с Гаяной. Самбир расположился напротив. Гости молчали. Все ждали знака, чтобы приступить к трапезе.

Стол был буквально завален едой. Тут тебе утка под соусом из брусники, молочный поросёнок, запечëнный целиком, перепела в меду, зимние разносолы. Стояли графины с вином, а в кубках у каждого свежая тëплая кровь.

Зоран поднял свой бокал.

– Выпьем за Создателя, друзья мои. Пусть он и дальше помогает нам, – сказал сын радостно.

– Слава Создателю, – разнëсся нестройный хор голосов над столом.

Выпили и тут же приступили к еде. Ждана скривилась, глядя, как чавкают некоторые гости. Ничего, она потерпит ещё немного, а когда внук подрастёт, можно и в Астистан вернуться.

В это же время на поляне, где жила северная стая, жарился вепрь на большом вертеле. Девицы украшали дерево ленточками, сплетая себе хорошую судьбу. Возносили песнь матушке Мокоши, праздник который праздновали.

В этот день не принято было работать на земле. Все полевые работы прекращались. Девушки садились в круг, внимали наставлениям старших женщин. А ещё ложились на землю и слушали её.

Дарко пошёл искать жену. Увидел, что Боянка лежит на свежей траве, раскинув руки и закрыв глаза. Улыбка играла на её лице. Хороший сегодня праздник, благодатный. Что мать сыра земля нашепчет, так проведешь целый год.

Дарко подошёл к жене, держа дочь за руку. Боянка открыла один глаз и хохотнула.

– Что говорит матушка сыра земля? – спросил Дарко, помогая жене подняться.

– Тяжелый будет год, Дарко, но благословенный. Что заложим до листопада, обернëтся нам добром в будущем. Поработать придётся много. Поля засеять. Дома достроить.

Дарко взял Агидель на руки.

– Поля засеваем потихоньку. Обрабатывать начали ещё в середине первоцвета. Трудно идёт, тут же кроме травы нет ничего.

Боянка подошла, приобняла его и положила голову на плечо.

– Нет, так будет. Не с первого года всё, Дарко. Постепенно. И пшеница заколосится и рожь вызреет. Дитятки новые народятся, – улыбнулась Боянка.

– Ты хочешь сказать… – не поверил своим ушам Дарко.

– Да. Краски вовремя не пришли. Нашептали мне, сын у нас будет.

– Боянка, как же я счастлив. Готов кричать об этом на весь белый свет. Ты моя жизнь, Боянка, и всегда будешь ею, – счастливо воскликнул Дарко

– Десять женщин родят летом. Мужья же с войны вернулись, не удержали удаль молодецкую, – хохотнула жена. – Пойдём ко всем. Скоро обряды проводить. Землю одаривать.

Агидель заëрзала на руках. Дарко отпустил её на землю. Дочка побежала по траве в деревню. Дочери двадцатого протальника год исполнился и она уже хорошо бегала.

Дарко с женой пошли за ней, держась за руки. Прошли мимо коров и лошадей, которые паслись на лугу. Собаки охраняли небольшое стадо, не давая им разбрестись далеко.

Вожак улыбнулся, вспомнил, как осенью пришли на эти земли. Вышли из Чернолесья и им открылся прекрасный вид. Здесь действительно были большие луга. Речка с чистой водой пересекала их, даруя живительную влагу. Вдалеке виднелся бор.

Боянка выбрала место, где нужно ставить дома и, уже на следующий день по прибытии, закипела работа. Поставили несколько срубов, чтобы не замёрзнуть зимой. Сарай для скота, чтобы уберечь его от лютых холодов. Тяжело пришлось, умаялись все: и взрослые, и ребятишки. Зимой стали бревна заготавливать на будущие постройки.

В этом году ещё больше дел: строительство, заготовка сена, возделывание земли. Всё приходится начинать с нуля, но оборотни не роптали, не привыкли как баре на ложе почивать да ничего не делать.

В деревне веселились. Все были одеты в лучшие наряды с вышивкой. Девушки сплели венки из первых цветов и украсили ими волосы.

– Тут теплее, чем в Высокой Горке, – заметил Дарко.

– Всё верно. Тут южнее. За бором страна медведей, – сказала Боянка, – а потом крикнула: – Собирайтесь. Дары матушке сырой земле понесëм.

Девицы тут же запели песни и двинулись в поле. Боянка взяла крынку молока, чтобы им землю окропить.

– Прими дары скромные, матушка. Дай взамен урожай богатый. Не оставь нас в трудный час, – шептала Боянка мантру, поливая землю молоком.

После стали хоровод водить.

– Матушка Мокошь, оберёжные берега. Матушка Мокошь, светлая Рода река. Мать-Лебедия, береги расы красу. Земли святые – Родину славну мою, – затянула Боянка песню и все подхватили.

Дарко держал жену за руку. С другой стороны стоял брат её Богучар. Радостно было сейчас на душе, светло и спокойно. От соплеменников невероятное тепло исходило и доброта. Даже дети, кто ходить уже мог, стояли с ними за руку. Младенцы в кругу сидели и хлопали глазами улыбаясь. Дарко подумал, что не зря они сюда ушли. Не достанут их тут враги, не найдут.

Глава 10

Заутрок – завтрак.

Стряпчий – адвокат.

Боянка встала с кровати и потянулась.

– Чего разлегся, Дарко. Пора вставать. Баню топить. Забыл, Купала сегодня?

– Здраво. А я уже не сплю, матушка, жду когда за травами пойдём, – за полог заглянула Агидель.

– Здраво, Агидель. А ну-ка брысь. Щас тятька встанет, – беззлобно сказала Боянка.

– Ой, пошла остальных будить, – Агидель унеслась прочь.

– Взрослая совсем стала. Пятнадцать лет уже, – улыбнулся Дарко, поднимаясь с кровати.

– Да, дети быстро растут. В этом году краски пошли. Венок на Купалу сплетëт.

– Яр на неё поглядывает. Хороший парень. На год всего старше, – Дарко принялся одеваться.

– За три года глаза не проглядит? – хохотнула Боянка. – Вставай, а мы с Агидель и Тарусей заутрок сделаем.

Боянка вышла на улицу и улыбнулась. Агидель уже стояла у рукомойника. Красивая у неё растет дочь. Волосы с оттенком золота, глаза не голубые, а необычного бирюзового цвета. Таруся пошла в отца, взяла его зелëные глаза и чуть угловатую внешность. Младшей дочке в этом году семь лет исполняется. Ещё у нее родились два сына. Тихомиру было тринадцать лет. Стоимиру исполнилось десять.

Младшие с криком: «Здраво, мама», – выбежали из дома.

– Здраво, дитятки мои, – Боянка распростëрла руки и обняла каждого.

Следом чинно вышел Дарко, чтобы умыться, и дети унеслись к нему.

– Здраво, тятенька.

– Здраво. Идите обниму всех, – улыбнулся Дарко.

Боянка обняла Агидель, а потом принялась умываться, поглядывая на семью. Вот уж семнадцать лет как они с Дарко поженились, а любовь ещё не угасла. Горит костёр в сердце ярким пламенем и не тухнет. Супруг тоже ни один раз признавался, что жить без неё не сможет. Волчат у них четверо родилось. У всех в стае большие семьи. Даже вдовы в своё время младенцев принесли. Стоян с войны вернулся молодой, горячий и не женатый, ни одной свободной юбки не пропустил, пока не остепенился. Никто не порицал. Восполнять стаю нужно.

Боянка вспомнила, как туго пришлось в первое время, но они справились. Сначала коров и лошадей в одном сарае держали. Молоко делили поровну на каждую семью. Потом, когда телята пошли, оборотни стали к домам сараи пристраивать. Баню решили сделать большую, одну на всех, сначала мужчины шли мыться, за ними женщины с детьми.

Вот и сегодня в праздник Купалы принято париться как следует, а потом идти на луг хороводы водить.

Только у Боянки и Агидель ещё дела есть. Издревле говорили, что на Купалу травы имеют особенную силу. В этот день их собирать принято, чтобы потом целый год соплеменников лечить от хворей разных.

Дарко умылся, принял от неё полотенце и сказал, нахмурив брови.

– Милад и Пересвет должны были вчера ещё прийти. Не случилось бы чего. Столько лет никуда не уходили, придумалось же им посмотреть, что на родине делается.

– Вернутся сегодня. Близко уже едут. Не переживай. Я бы и сама заглянула в каждый уголок Хосхарии. Не могу, как вхожу в транс, так будто останавливает что-то. Пойду готовить. Дети голодные.

Боянка зашла в дом, за ней Агидель и Таруся. Младшая дочь уже помогала чем могла.

– Мама, за травами с Агидель пойдете? Меня возьмëте? – спросила Таруся.

– Мала ещё. Потеряешься в лесу. Сами сходим. Тихомира прихватим, он уже разбирается в травах, – ответила Боянка, доставая хлеб с полки.

– Мам, вчетвером же больше соберëм. Я ни на шаг от тебя не отойду, правда-правда, – начала канючить Таруся.

– У тебя и Станимира особая миссия. Корову подою, на выпас её с телëнком отведëте. Коз и баранов тоже в поле надо. Кур покормите. Поросенку отец сам задаст. Не таскай тяжëлое, – строгим тоном сказала Боянка.

– Ладно, – надула щëки Таруся.

– Хватит щëки раздувать. Сбегай на огород, луку да редису к столу нарви. Агидель, не сиди. Достань сало из подпола.

Вскоре все сидели за столом. Хлеб, редис, лук и сало – вот и весь заутрок. На обед пир будет. Мужчины вчера оборачивались, на охоту ходили. Двух больших вепрей загнали. Мяса много будет, всем хватит.

Боянка наелась и пошла корову доить, Агидель тем временем принялась корзинки собирать.

У всех с утра дело есть. Скотину накормить, огород обработать до жары. Потом в поле идти надо, сенокос вовсю идёт. Только сегодня праздник и гуляния, о скотине не забывали, а остальные дела откладывали до завтра.

В деревне воцарилось веселье. У реки на двух вертелах жарились вепри. Вкусный запах разносился далеко за пределы поселения. Боянка в это время шла по лесу, собирала траву и аккуратно складывала в корзину. Вокруг щебетали птицы. Деревья шелестели листвой навевая покой.

Недалеко были Агидель и Тихомир.

Дочь в лесу как дома, будто родилась тут. Ничего не боялась. Различала голоса птиц и даже повторять за ними умела. Слышишь, соловей поëт? Нет, это Агидель его копирует. Боянка понять не могла, как так получилось, но с каждым годом старшая дочь становилась сильнее её самой.

Внезапно раздался злобный рык.

– Прочь! – крикнул Тихомир.

Боянка подбежала к детям и застала картину. Сын встал впереди дочери, защищая от волка. Это не был оборотень. Обычный серый зверь.

– Я сейчас его прогоню, не шевелитесь, – Боянка осторожно взяла палку с земли и на её конце зажëгся огонь.

Агидель взмахнула рукой и пламя тут же погасло.

– Не пугай серого, мама. Лес их территория, не наша, – сказала дочь.

Смело выйдя к волку, она тихим рычанием успокоила его, потом подошла, присела на корточки и обняла.

– Не бойся, серый, семью твою не тронем. За травами мы пришли, – сказала Агидель. – Трехлетка. Первые щенята народились в этом году. Беги к жене и малышам, папочка.

Боянка с удивлением наблюдала, как волк лизнул дочь в щëку и унëсся прочь. Прав был дедушка Лесовик, особенная Агидель.

– Корзинки полные. Идемте домой. Не будем волчью семью тревожить, – сказала Боянка.

– Мам, а вдруг они на кого-то нападут? Так близко от нас волки ещё не жили, – спросил Тихомир.

– Не будет ничего. Я слово заветное шепнула. В этом году дичи много. Зачем им на нас нападать? – сказала Агидель. – И вправду, идёмте. Есть хочется и дядя Пересвет с дядей Миладом вот-вот прибудут. Цокот попыт слышу.

Агидель не ошиблась: как только они занесли травы домой и снова подошли к реке, брод на лошадях переходили Пересвет и Милад. Оба уставшие, лица серьёзные.

На поляне только несколько мужчин следили, как мясо жарится.

Путники спешились и принялись со всеми здороваться. Потом пустили коней пастись, а сами подошли к бочке с квасом, чтобы напиться.

– Хорошо. Скучал по квасу нашему, только он и умеет так жажду утолять, – улыбнулся Пересвет.

– Что там в Высокой горке, братья, расскажите скорее, – нетерпеливо попросил Богучар.

– Не торопись, Богучар. Накорми, напои, в баньке попарь, а потом слово пытай, – хохотнул Милад.

Мужчины пошли мыться, потом пришла очередь женщин и детей. Через какое-то время все собрались на поляне у реки. Расселись в несколько кругов. Стали мясо есть. В середине посадили Пересвета и Милада.

– Поведайте, братья, как съездили? – на этот раз задал вопрос вожак.

– Дома наши бывшие не пустуют. Заселились другие оборотни. Только вожака в стае нет. В деревне вампир командует, словно надсмотрщик, – грустным тоном произнёс Пересвет.

– В городе хоть одном были? – полюбопытствовал Богучар.

– Были. В Брань заехали и в Клянев. Они самые близкие к Высоким горкам. Плохо всё, братья. Кругом вампиры на должностях. Ни одного стряпчего оборотня нет, вот до чего дошло, – сказал Милад.

– Да, не зря мы тогда ушли. Вампиры свою власть везде установили. Сами городничих назначают. Сами, ежели чего, снимают с поста. Волки там сейчас вроде рабов и доноров крови. Религия наша запрещается повсеместно. Говорят, что нет никаких богов, кроме Создателя. Деревянные статуи пожгли. Наши праздники своими заменили. Только столб покровителя северных волков, славного Добрана, каким-то чудом на краю деревни стоит, – дополнил рассказ Пересвет.

Соплеменники молчали. Скорбь по родине ненадолго поселилась в сердцах. Зато стало ясно: возвращаться нельзя. Здесь теперь их дом, навсегда.

– Будет, братья, печалиться. Праздник сегодня великий. Айда веселиться, – Милад встал с травы.

– Девица краса, длинная коса. Сплела венок на Купалу… – затянула песню Боянка и все подхватили.

Стали хороводы водить. Песни звучали над полем и эхом разносились в дальние-дали. Девушки незамужние венки плели. Агидель тоже надела на голову венок, к которому красную ленту привязала.

Все сегодня оделись красиво, в льняные платья и рубахи с особой вышивкой-оберегом. Вечером пошли венки в воду опускать. Потонет – суженый к другой уйдёт. А если поймает его парень, скорую свадьбу играть.