Мы назовём её Возмездие

– Возможность сделать её не провальной, – спокойно ответил капитан.

– То есть, это вызов? Никто не справился, а вы сможете?

– Дара, я уверен, что участвовать в программе «Мечта о дальних мирах» предлагали не одной вам. Так ведь? – он вопросительно посмотрел на меня, ожидая ответа.

– Да. Почти всему курсу предложили предоставить своё произведение отборной комиссии.

– И сколько человек согласилось?

– Пятеро. Но в итоге с нашего курса прошла я одна.

– Почему согласились вы? – он смотрел на меня, но сейчас взгляд его был гораздо мягче.

– Я поняла, что это действительно важно для человечества, и что я могу быть полезна. Я могу сделать что-то нужное и изменить наше будущее к лучшему.

– Для вас это было вызовом? – в его глазах мелькнула искорка насмешки. – Никто не справился, а вы сможете?

– Скорее, это вызов самой себе, – я невольно улыбнулась, подумав, что это он сейчас расспрашивает меня, а не я его.

– Тогда вы сможете понять, что и я мог выбрать это назначение, потому что уверен, что могу быть максимально полезен здесь, где человечество споткнулось в своём желании осваивать дальний космос.

– И вас не останавливает такое понижение в статусе, в размахе исследований? Здесь вы сами проводку проверяете, команда не укомплектована, за три месяца работы пять лабораторий даже не распечатали. У вас на Владмате было более двухсот человек в подчинении. И к вам Генрих Вайтмас сам летал поздравлять с успехами.

Он несколько мгновений просто сверлил меня взглядом, прежде чем вновь перевёл взгляд на планету и спокойно ответил:

– У каждой миссии свои цели. Количество и качество людей подбирается под конкретные задачи. Двести человек здесь просто не нужны. Но вы правы, команда ещё не до конца укомплектована. Сейчас это не мешает запланированным исследованиям.

– Да уж, после успеха Владматы, о котором трубили все телеканалы, здесь просто скит отшельника.

Он странно отреагировал на мою шутку.

– Перепроверяете информацию? – холодно и невозмутимо спросил капитан, пригвоздив меня своим ледяным взглядом.

– Какую информацию? – не поняла я.

– Дара, вы же всё изучили… или журналистов сейчас по-другому готовят? – в его голосе не было сарказма, только холодная отстранённость, но это всё равно меня задело.

– Нет не всё, – призналась я, недоумевая, чем вызвала столь резкое возвращение к прежнему официально-холодному тону общения. – У меня не было времени.

– Да, конечно. Были более важные дела.

– Мне не дали времени на подготовку, – зачем-то стала оправдываться я. – На следующее утро после моего выступления мне позвонили и сказали, что транспорт сюда уходит через четыре часа.

– Четыре часа, – невозмутимо повторил капитан. – Значит фраза «прошла подготовку для полевой работы» в вашем досье – досадная ошибка? К этой миссии вас не готовили.

– Я не подделывала своё досье!

– Дара, я ни в чём не обвиняю вас. Я, так же как и вы, просто собираю необходимую мне информацию о вас.

– Я не виновата, что вас не предупредили обо мне. Просто всё произошло слишком быстро.

– Вас прислали сюда с нарушением всех установленных норм. Без подготовки, без медицинского контроля, без проверки психологической совместимости с командой станции. И я теперь за вас отвечаю.

– Журналистам часто приходится работать так оперативно. Раз ради этого даже были нарушены правила, значит, Генрих Вайтмас считал скорейшее моё прибытие сюда действительно важным.

Зря я опять напомнила ему о правительственном уровне моей миссии. Но это был единственный весомый козырь в моём рукаве. У него жилы на шее вздулись от напряжения при упоминании имени Генриха. Мне бы тоже было неприятно, если бы мне в лицо тыкали громкими именами министров. Всё-таки, он здесь главная власть. Похоже, я перестаралась с защитой своего уязвленного самолюбия.

– У меня нет никаких сомнений, что вы идеально подходите для целей Генриха Вайтмаса, – его голос словно ледяной стеной его от меня отгородил. – Он всегда безупречно подбирал исполнителей своих замыслов.

Я не успела ответить ему. Сработал вызов его коммуникатора.

– Прошу прощения, это срочно, – остановил меня капитан.

– Капитан, вызов по красному коду, – отрапортовал бодрый звонкий голос.

– Понял. Сейчас приму, – капитан повернулся ко мне. – Прошу прощения, Дара. У нас будет возможность продолжить общение. А сейчас разрешите оставить вас.

Он поспешно направился к своей каюте, оставив меня в растерянности. Странная у него манера отвечать на вопросы. И кто кого в итоге расспрашивал? «Вы идеально подходите для целей Генриха Вайтмаса». Странная фраза. Что он имел в виду? Меня навязали ему на голову, и он теперь всеми способами демонстрирует мне мою ненужность здесь! Ну, понятно, я же не биофизик или специалист по контактам с внеземными формами жизни! Но, между прочим, воспитание молодого поколения, тоже важная задача. Я не просто космотурист! У меня тоже важная миссия! И его начальство это понимает лучше его!

Ну, ничего, я всё равно узнаю всё, что мне надо! Подумаешь, капитан! Может, ещё и не он будет главным героем!

Не вздумай выяснять отношения с капитаном

После общения со строгим капитаном, мне очень не помешала бы доставка заветной коробочки из кондитерской на углу возле центрального сквера. Но на двадцать восемь дней моего заточения здесь, я обречена на полезную гармонично сбалансированную выращенную в идеальных условиях и рассчитанную в идеальных пропорциях, лишённую яркого вкуса, еду. Мамочка будет счастлива узнать, что я, наконец, правильно питаюсь. Но мне точно срочно нужно побаловать себя чем-то, и восстановить баланс хорошего настроения. Пусть даже сбалансированной и полезной медово-яблочной пастилой. И поболтать с кем-нибудь. Но на эти проклятые двадцать восемь дней я отрезана от доступа к сетям и моим подругам. Вот кому душу излить? Этому железному болвану что ли?

– Ну, что ЛИ 7, видел как капитан ко мне придирается?

– Не понял вопроса.

– Он меня ненавидит!

– Кто? – вместо ЛИ 7 поддержала разговор Надежда.

Я совсем не ожидала застать её в столовой, иначе, я бы, конечно, была более сдержана в выражении эмоций. Но теперь, что уж скрывать. Она же психолог, одного взгляда на меня ей хватило, что бы понять моё состояние.

– Капитан, – призналась я.

– Не льсти себе. Кем бы ты не была, капитану, скорее всего, это безразлично.

– Ну, хватит! – не выдержала я. – Кем ты меня считаешь? Дочкой главнокомандующего или агентом спецслужб?

– Откуда я знаю, кто ты такая и почему тебе разрешили прилететь сюда? – она отхлебнула какую-то тягучую тёмную жижу из высокого стакана.

– То есть, раз ты семь лет добивалась права прилететь сюда, а меня просто взяли и прислали с заданием, то я точно любовница министра?

– Ну… избавится от надоевшей любовницы можно и более надёжным способом. Ладно, извини, – смягчилась она. – Но нас же не просто так предупреждали быть поаккуратнее с тобой.

– Кто предупреждал?

– А что ты хочешь? Ты сваливаешься как снег на голову, и думаешь, тебя с оркестром встречать будут? Конечно, капитану это не нравиться! – она сделала ещё пару глотков своего странного напитка. – Ему и так немало трудов стоило сработать нас в команду, а ты даже курс подготовки к миссии не прошла!

– Что за гадость ты пьёшь? – меня передёрнуло от вида этой густой жижи, стекающей каплями по её стакану.

– Сбитень из шарая с полбой, – невозмутимо отхлебнула из стакана она. – Я же с Тургая. Водоросли самая естественная пища для меня. Хочешь попробовать?

– Нет уж, спасибо.

Надежда внешне была подчёркнуто спокойна и невозмутима, но длинные пальцы её нервно подрагивали.

– Я тебе не нравлюсь только потому, что меня прислали так неожиданно? – поинтересовалась я. – Потому что это не моя вина. Меня поставили перед фактом, что я лечу сюда и дали на сборы всего четыре часа.

– Четыре часа. А тебе самой не кажется странно, что тебя прислали сюда таким образом? Без подготовки, не дав даже собраться?

– Почему странно? Я же журналист. Для нас такое типично.

– Потому что это слишком опасно для тебя. И ты ставишь в опасность и всех нас, всю миссию.

Я перевела взгляд на массивный браслет биоконтроля на её руке. А она на мою тарелку.

– Это весь твой обед?

– Нет. Мне просто захотелось сладкого.

Она некоторое время молча наблюдала, как я расправляюсь с пастилой.

– Извини меня. Я не хотела тебя обидеть, – неожиданно сменила тон она. – Я бываю резкой. Я исправлюсь, обещаю.

– Да мне не привыкать, – пожала плечами я. – Журналистов никто не любит.

– Дара, ты только не вздумай выяснять отношения с капитаном, – она одарила меня неожиданно ласковым взглядом, светящимся почти материнской заботой. – Любит, ненавидит – это всё ерунда. Он занят важной работой, и сюрпризы от Генриха его точно не радуют. Не лезь к нему, просто делай то, зачем прилетела.

– Он не очень ладит с Генрихом? – догадалась я, припомнив реакцию капитана на упоминание этого имени. – В этом всё дело? В том, что меня прислал именно Генрих?

– Возможно, – равнодушно пожала плечами она, допивая свою жижу. – Поэтому, ты громкими именами зря козыряешь. Здесь это ни на кого не действует.

– И чем Генрих его обидел?

– Это ты у нас журналист. Я в чужие отношения не лезу. Ладно, у меня ещё куча работы, а конференция уже завтра.

– Какая конференция?

– Приходи в зал совещаний завтра после обеда – узнаешь.

– А мне можно?

Надежда удивлённо оглянулась на меня с порога:

– Уж не знаю, что ещё тебе можно, но это можно точно.

Я тоже могу заразиться?

Надежда тоже считает, что мне здесь быть опасно. А ведь меня никто даже не предупреждал о возможности заражения. Не могли же меня отправить сюда, если здесь действительно опасно? Да ещё и не предупредив. Или об этом было написано в том самом договоре? Нет, не может быть. Я же читала его. Быстро и не очень внимательно, но я бы обратила на это внимание.

Я вернулась к себе в каюту, и засела за изучение материалов по заразившимся на этой станции. Задача усложнялась тем, что отсюда у меня нет доступа к общим базам знаний, к социальным каналам, к каналам телевидения. Не привычно так работать, всё время натыкаешься на информацию, которую нужно перепроверить или дополнить, а взять дополнительную негде. За те два часа между сообщением, что корабль сюда уходит через четыре часа и моим выходом из дома, я успела в спешке сохранить себе не так уж много полезного: официальные досье, немного сплетен, подборки видеорепортажей и статей с упоминанием имён членов экипажа. И по случаям заражения информации у меня было слишком мало. Наверняка можно было бы раскопать ещё что-нибудь, будь у меня время на подготовку к этой поездке. Я развернулась к ЛИ 7.

– Я ведь могу воспользоваться информацией библиотеки станции? – я с вызовом уставилась на моего надсмотрщика, словно мой взгляд мог смягчить приговор его программы. – Или сюда мне тоже доступ закрыт?

– У вас есть доступ к общим файлам. – Подтвердил ЛИ 7.

– Выведи на мой дисплей всё, что есть о тех семи заражённых.

ЛИ 7 пискнул и по моему дисплею побежал список файлов. Эта информация была более конкретна и более специфична, чем та, с которой я привыкла работать. Отчёты медиков, психологов, генетиков, переполненные мудрыми терминами и цифрами отчеты и анализы специалистов по энергетике, ментальному и эфирному анализу личности, спектральный и волновой срез и ещё куча, на мой взгляд, совершенно бесполезных и абсолютно не относящихся к делу исследований. Как этих несчастных только не изучали. Большую часть этих отчётов я даже понять не могла, словно они были написаны на инопланетянском языке. Первые полчаса я ещё честно требовала перевода значения каждого встречающегося термина. Мой лексикон пополнился парой десятков терминов, более похожих на ругательства, чем на слова. Потом я сдалась.

Вообще-то ситуация действительно странная. Потому что никакой связи между ними не прослеживалось. Это доступным мне языком было написано в отчёте каждого специалиста. Семь человек просто сошли с ума по необъяснённым до сих пор причинам. Перестали узнавать близких, потеряли способность разговаривать и стали выделывать со своим телом непонятные физические упражнения. Больше ничего общего между ними не было. Совершенно разные физиологические показания, изменения в гормональном фоне, спектрограммы и прочие показатели жизнедеятельности. У кого-то что-то ускорилось, у кого-то замедлилось, у кого-то и вовсе замерло. И накрыло их приступом внезапно в абсолютно не схожих местах и жизненных ситуациях. Они все заболели необъяснимо и непредсказуемо, мгновенно и невозвратимо.

Неужели доктор прав и я тоже могу заразиться? Нет, не может такого быть. Меня бы не прислали сюда, если бы это было опасно для меня. Меня бы не послали.

Я с благодарностью взглянула на ЛИ 7, когда мой надсмотрщик напомнил о времени ужина и прервал моё погружение в эту бездну отчаяния. Хоть какая-то польза от этой железяки.

Положительный герой, достойный небольшого романа

Я обрадовалась, застав в столовой доктора. Вот уж не думала, что буду радоваться встрече с ним, но сейчас мне необходимо было расспросить его о случаях заражения. Хотя, нет. Честно говоря, мне требовалось, что бы кто-то просто подтвердил, что я не могу заразиться, успокоил меня. А доктор мне этого точно не скажет. К тому же, он не один. Доктор разговаривал с очень щуплым коротко стриженным подростком. Я не сразу сообразила, что это и есть Грейдо. На всех фотографиях в своём досье он выглядел куда круче. Наверно, потому что на фото шевелюра у него была такая вызывающе взъерошенная. А здесь разочаровывающая уставная стрижка. И на фото не было видно, какой он на самом деле невысокий и худой. Нет, для него «худой» – это не достаточно точный термин. Гораздо точнее назвать его тощим доходягой. Готова поспорить, что если бы не плотный форменный комбинезон, на Грейдо можно было бы пересчитать все рёбра, все позвонки, и вообще неплохо изучить строение скелета. Как-то он тоже на героя не тянет. Я невольно вздохнула. Хотя, я и не планировала писать сказку о героическом операторе зондов.

– Да, я выгляжу гораздо компактнее, чем в досье на меня, – улыбнулся мне этот парень, заметив моё секундное замешательство и этим вогнав меня в ещё большее. – Присоединяйтесь к нам, Дарирадость.

– О, простите мою невнимательность, – хлопнул себя по лбу доктор, – вы ещё не знакомы.

– Ну, можно считать, что заочно мы уже знакомы, – успокоил его Грейдо. – Я же не мог не полубопытничать насколько милую девушку так неожиданно пришлют украшать нашу кампанию.

– Это влияние общения с доктором или вы от природы так галантны? – я с удовольствием отметила, что действительно нравлюсь ему.

– Очень хотелось бы создать у вас впечатление, что я положительный герой, достойный небольшого романа, – улыбнулся он. – Если, конечно, ваш парень не сильно превосходит меня в весовой категории. Ну, или хотя бы не бьёт всех, кто рискнёт сказать его девушке, что она полностью оправдывает своё сказочное имя.

– Грейдо, – улыбнулась я, – если уж вы претендуете на положительного героя, может вы раскроете тайну, где вы достали это изумительное пирожное? Что-то я не наблюдала это излишество в меню.

– О! С удовольствием! – просиял он. – Надеюсь, это добавит мне веса в ваших глазах.

Я не смогла не рассмеяться. Ну, хоть кто-то здесь походит на живого человека. Как замечательно, что он здесь есть! Я уже думала, что я засохну от тоски среди этих зануд.

– Я же не только зонды взламывать умею, – заговорщицки подмигнул он мне и развернул к себе панель меню. – Вот если выбрать десерты и голосом заказать творожный бисквит, а при этом одновременно нажать на мусс из водорослей, наш официант получит сбой программы и выдаст вам именно это излишество. Это моя личная подпрограмма, при которой повар готовит по неизвестному ему рецепту и выдаёт несуществующее в меню пирожное.

– Волшебно! – я подарила ему полный искреннего восхищения взгляд и с удовольствием заметила как он смутился и покраснел. Значит, у него не так много опыта общения с девушками, как он хочет показать.

– Наслаждайтесь, – он подвинул ко мне блюдечко со свежесотворённым лакомством.

– Скажите уважаемый маг и волшебник, так можно любое излишество, отсутствующее в меню сотворить?

– Принимаю заказы на внесение сбоев в нашего шеф-повара, – с готовностью принял вызов Грейдо.

– А если капитан узнает?

– Ну, Дара, вы же ему не расскажите? – с наигранным испугом покосился на меня Грейдо.

– Ни за что! – пообещала я.

– Капитан об этом знает, – тихо трясясь от смеха, вмешался в нашу игру доктор.

– Пабло! – возмутился парень, – вы только что разрушили мой образ бунтаря и негодяя! А девушкам всегда нравятся бунтари и негодяи. Теперь моя счастливая личная жизнь под угрозой.

– А что за изменения внесены в ваш коммуникатор? Тоже что-то негодяйско-бунтарское? – я взглядом указала на его непрерывно перемигивающий всеми цветами радуги браслет.

– Нет, – Грейдо мельком взглянул на строчки сигналов, – к глубокому моему сожалению, это всего лишь отчёты сканеров, дройдов и прибывших зондов. О! И вызов от капитана. Прошу простить меня.

– Это так срочно, что капитан вам даже доесть не даст? – это внезапное вмешательство капитана меня разозлило.

– Ну, раз как бунтарь и негодяй я провалился, попробую посоответствовать образу незаменимого и ответственного парня, – наверно, этим подаренным мне взглядом Грейдо попытался выразить страсть, но у него получился милый взгляд несчастного щеночка. – Я до сих пор разрываюсь между желанием послать всё к чертям и остаться с вами коротать этот изумительный вечер и необходимостью внести все исправления до завтрашней конференции. Ох уж этот вечно зовущий долг.

Он наигранно застонал и тряханул головой перед тем как исчезнуть в проёме двери, словно только так и мог оторвать от меня взгляд.

Доктор тихо хихикал.

– Он очарователен, – призналась я.

– Да, изумительный специалист. Его изобретательность просто ошеломляет, – признался доктор, и я с удивлением услышала эмоциональные нотки в его монотонном голосе. – Я безмерно рад, что капитан отстоял его участие в этой миссии.

– Отстоял Грейдо? Его что не хотели пускать сюда? Судя по досье, он просто мастер на все руки. Настоящий клад, а не специалист.

– Видите ли, юная леди, как вы могли заметить, у Грейдо наблюдается недостаток веса, что автоматически отбраковывает его от участия в подобных экспедициях. Он же не приглашённый эксперт, как, например, Поль. Он технический специалист.

– Ну и что? Какая разница?

– Ведь бывают ситуации, когда всех нас укладывают в антиперегрузочные капсулы, а персонал управления станции, как Грейдо, должны продолжать работать. Поэтому, на эти работы не берут тех, кто физически не выдержит допустимых перегрузок. Для таких сотрудников, конечно, разработано множество технических регламентов, антиперегрузочных, спасательных, декомпрессионных костюмов и прочей техники. И вся она рассчитана на определённые параметры физиологических характеристик человеческого организма. И Грейдо, к сожалению, не соответствует этим стандартам достаточно сильно.

– То есть, он просто не будет работать в случае внештатных ситуаций?

– Будет, обязан, но в случае нештатных ситуаций, всё это спасательное оборудование может не подойти для организма Грейдо. Это большой риск для его жизни.

– Он может погибнуть? И Грейдо об этом знает?

– Конечно.

– Но… можно же оборудование перестроить… наверно.

– Да, у Грейдо золотые руки, – кивнул доктор. – И всё же, это дополнительный риск.

– То есть, капитан осознанно рискует жизнью Грейдо? Он вызвал его сюда, зная, что Грейдо может погибнуть?

– Ну, этого милого сорванца силком сюда никто не тащи, – доктор отставил опустевшую чашечку. – Насколько я знаю, Грейдо сам немало сил приложил, что бы уговорить капитана взять его сюда.

– Да, точно. В его досье это было, что ему всё время отказывали.

– Но за миссию в целом отвечает именно капитан. За любой сбой отвечать придётся именно ему. Поэтому я и прошу вас быть максимально осторожной и придерживаться наших правил.

И доктор принялся монотонно перечислять мне установленные на станции стандартные правила, продолжая запугивать меня последствиями нарушений. Я послушно кивала в такт его занудной лекции, раздумывая при этом о том, что с большим удовольствием продолжила бы сейчас общение с Грейдо. И припоминая факты из его досье. Я еле дождалась момента, когда возможно стало тактично распрощаться и сбежать от доктора и его нотаций.

Но, к моему сожалению, общение с Грейдо пришлось отложить. ЛИ 7 сообщил, что он сейчас в шлюзе проверяет какую-то поднятую с планеты технику. Я сделала круг по станции в надежде найти живую душу. Всё заперто. Здесь все заняты работой. И мне везде вход запрещён. И связи с сетями нет. И никаких развлечений. Вот досада! Ненавижу это в миссиях! Я понимаю, что связь с отдалёнными неосвоенными планетами и спутниками не постоянная. Но как современному человеку выжить без постоянного доступа к информационным сетям? Я даже друзьям позвонить не могу!

Проверила расписание. Ну и скукотища тут. Никаких вечеринок, никаких совместных просмотров кинушек. Совещание, работа, конференция. Это весь выбор мероприятий. Скорее бы оперативники приехали, может с ними повеселее будет?

Браслет на моей руке ожил, заговорив голосом доктора.

– Дара, прошу прощения, что отвлекаю. У вас обнаружены антитела к песчаному бронхиту. Как давно вы переболели? В вашем досье нет ни какого упоминания об этом.

– Я не болела, доктор, болел мой брат. А я была с ним в контакте, но не заразилась, – успокоила его я. – Четыре года назад.

– А пищевой аллергии у вас не было? – не успокаивался доктор.

– Нет. Никогда.

– Значит, это реакция на тест, – доктор вздохнул. – Будьте добры, зайдите ко мне сейчас для контрольного теста. Вы уж простите меня за излишнее беспокойство, но это просто непростительная халатность присылать вас сюда без полной проверки. Неужели нельзя было потратить всего два с половиной часа на полное обследование? Это просто возмутительно!

Если бы у меня были эти два с половиной часа! Да я бы и курс подготовки прошла с удовольствием. И всё о миссии изучила бы заранее, обо всех участниках. И капитан не смотрел бы на меня как на вторжение собакоголовых. Но журналисты должны быть готовы к такой оперативности. И нечего такой шум поднимать из-за ваших бюрократических норм.

Все ли на станции люди?

Я вышла из лаборатории доктора с твёрдым убеждением, что вообще-то, он очень милый человек. Если, конечно, не провоцировать его на длинную нудную лекцию на неинтересные темы. Грейдо всё ещё занят. Кольцевая дорожка довела меня до лаборатории Надежды. Закрыто. Ну и ладно. Тогда, вернусь к себе и буду… О, кто-то идёт.

Я задрала голову на прозрачную стену зимнего сада, стараясь сквозь ветви растений увидеть источник шума. Но увидела кого-то, спешащего скрыться от моих глаз гораздо ближе ко мне, чем ожидала. Я опять не успела разглядеть его. Но неприятная дрожь пробежала по моему телу. Жуткое ощущение диспропорции, уродства. Это был не человек. Что-то очень неправильное было в этом… существе. Какое-то ощущение расплющенности, словно я видела его отражение в кривом зеркале. Но это не так! На этот раз стекла между нами не было. Да здесь и нет стекла, стандартное тепловое поле. Ничего не могло так преломлять его вид. И движения его были какие-то странные. Это не может быть человек! Просто не может! Кто это? На станции ведь нет инопланетян. Здесь все должны быть нормальными людьми. Что же это за существо?

– ЛИ 7! ЛИ 7, где ты?

Я в панике едва не налетела на него.

– Отвечай, все ли на борту станции люди?

– Да, Дара.

– Инопланетных форм жизни на станции нет?

– Все присутствующие сейчас на станции являются людьми.

– Может, сбегали зверюги, привезённые с планеты?

– Вопрос не понят.

– Из лабораторий могли сбежать какие-то животные?

– Нет.

– Откуда ты можешь знать? – разозлилась я, – если кто-то сбежал, то могли этого просто не заметить.

– Сейчас на борту нет биологически активных образцов фауны с планеты. Только ископаемые останки и фрагменты растительного происхождения.

– Сколько живых существ сейчас на борту станции? – не унималась я. – Ты можешь проверить информацию по камерам слежения?

– Да, шесть человек. Я могу сообщить местонахождение каждого.

– Шесть. Никого лишнего?

– Вопрос не понят.

– Я его видела! И это не человек! Не человек! Ты видел его?

– Вопрос не понят.

– Там был не человек! На станции есть инопланетная форма жизни!