Последний полет к Пси Октанта

– Только Ольга, моя невеста. Но она не могла…

Дамочке, видно, надоело вертеться перед папой, тем более, что он на нее почти не смотрел, и она плюхнулась на диван рядом с напарником.

– Позвольте нам самим делать выводы! – жестко произнесла она. – Если это не несчастный случай и не самоубийство, а, на мой взгляд, и то и другое крайне маловероятно, то это – умышленное убийство. Самое тяжкое из всех преступлений! И у нас на данный момент только двое подозреваемых – вы и та самая Ольга, которая, по-вашему, «не могла». Кстати, где она сейчас?

– Ольга? – растерянно переспросил папа. – С утра в город уехала.

– И зачем же она уехала в город? – язвительно поинтересовалась дамочка. – Алиби себе добывает?

Голос у нее был довольно резким и не очень сочетался с ее привлекательной внешностью.

– Какое такое алиби! – искренне возмутился папа. – Она каждую субботу в город мотается! Магазины, подружки, салон красоты…

Дамочка лучезарно улыбнулась.

– О, понимаю!

Я снова прочел ее мысли. Судя по ним, отсутствующая тетя Оля вызывала у дамочки откровенную неприязнь, зато папа был ей явно симпатичен. А я, в свою очередь, проникся симпатией к дамочке – за то, что она, как и я, сочувствовала папе и не слишком жаловала тетю Олю.

– Вы с невестой живете вместе? – вновь спросила дамочка.

– Ну, да, – отозвался папа. – Это ведь не запрещено, правда?

– Нет, конечно, – подал голос дядька, а его спутница заметно помрачнела.

– И в котором часу Ольга уехала в город? – вновь задала она вопрос.

– Точно не скажу, – задумчиво отозвался папа. – Я же говорю, что не следил за временем. Может, в половине десятого, а, может, в десять…

– Что ж, проверим, – пообещала дамочка и огляделась. И тут она впервые заметила нас. Ойкнула и подняла руки повыше, чтобы, значит, за палец ее не тяпнули.

– А это что еще за монстры? – испуганно воскликнула она. – Надеюсь, они не кусаются?

Этими словами она разом перечеркнула мою симпатию к ней. Я знаю, кто такие «монстры», недаром же я каждый день смотрю папин телик! Монстрами называют ужасных страшилищ, которые всех вокруг убивают, а то и едят. Так вот, не стоит нас так называть! Пусть мы всего лишь питомцы, но мы не монстры. Даже мои безмозглые соседи достойны лучшего отношения.

– Кусаются? Нет, что вы! – поспешно заверил ее папа. – Это мои питомцы, вывезенные из звездной системы Пси Октанта. И они совершенно безобидны.

Но дама уже справилась с испугом – похоже, она была совсем не робкого десятка. К тому же, ее интересовали не мы, ее интересовал папа.

– А у вас есть на них разрешение? – строгим голосом спросила дамочка, при этом взгляд ее вовсе не был строгим. Было в ее взгляде что-то, что напомнило мне смешные толкания папы и тети Оли. Неужели дамочка тоже хочет потолкаться?!

– Конечно, есть! – ответил папа и достал из шкафчика документы.

Женщина наспех их просмотрела и передала дядьке, который изучал их долго и въедливо. Наконец, он закончил смотреть документы и по очереди обвел нас всех сверлящими глазками.

– Надо же, зверушки из дальнего космоса! – почти мечтательно произнес он. – Представьте, впервые вижу их так, практически рядом. В космосе я отродясь не бывал, тем более, в дальнем космосе. А в зоопарках такие всегда за толстенным стеклом – ни покормить их, ни погладить. Я вот с племянником недавно был в зоопарке, всяких там зверушек насмотрелся, но таких, как у вас, не видел. Любопытные экземпляры! Интересно, а как у них с интеллектом?

– С интеллектом? – удивленно переспросил папа.

– Ну, насколько они умны? – пояснил дотошный дядька.

Папа на минуту задумался, затем неопределенно пожал плечами.

– Сложный вопрос. С нашими животными их сравнивать нельзя, поскольку и анатомия, и физиология совсем другие. У некоторых и мозга-то нет – непонятно, чем они вообще думают. Их, конечно, изучают ученые, да только средств на это выделяется мало. Сейчас на всех планетах Пси Октанта правит бал лопатник, туда и утекают все денежки. От себя скажу лишь одно – ни один из моих питомцев не умнее собаки!

Услышав такое от папы, я очень сильно расстроился. Настолько сильно, что на какое-то время перестал замечать происходящее в доме. Смутно помню, как полицейские ходили по нашему дому – что-то долго выискивали, но, кажется, так ничего и не нашли… После папиных слов мне было уже не до них.

Все оказалось напрасным! Напрасно я мечтал когда-нибудь понравиться папе. Напрасно я выучил все слова чуждого мне языка, надеясь однажды на нем заговорить. Напрасно, тайком от папы, я начал читать его книги. Напрасно разобрал и вновь собрал его видон, да так, что папа ничего и не заметил.

Я знал, что папа считает меня безмозглым, я всегда это знал. Но все же теплилась во мне надежда, что среди прочих питомцев он как-то меня выделяет, что он видит мой потенциал и просто ждет, когда тот полностью раскроется. А оказалось, что ничего особенного он от меня не ждет. Для него что я, что мои безмозглые соседи – все едино! И если даже я однажды заговорю, он вряд ли оценит мои старания. Ведь папа уверен, что я, как и прочие, «не умнее собаки»!

Глава седьмая

Автотакси мягко притормозило на шоссе возле дома Завадского.

Ольга сладко потянулась в откинутом кресле (она почти всю дорогу проспала), с помощью кнопки привела кресло в нормальное положение и приложила карту оплаты к темному кружку на передней панели. Зажегся зеленый индикатор (подтверждение успешной оплаты), и правая дверь машины плавно отъехала назад.

Девушка вышла из машины, обошла ее сбоку и поднесла ту же карту к кружку на багажнике. Крышка багажника сдвинулась вверх, и специальный механизм аккуратно выгрузил из машины тележку с покупками. Подчиняясь заложенной программе, тележка сама покатилась по центральной дорожке к крыльцу дома, въехала по пандусу на крыльцо и остановилась перед входной дверью.

Дверца такси плавно закрылась. Через прозрачное стекло было видно, как бортовой компьютер включил навигацию. Подчиняясь сигналам компьютера, машина развернулась и поехала в сторону города. Если на компьютер не поступят новые заказы, такси вернется на базу.

Вольным движением раскинув руки, Ольга вновь потянулась и по центральной дорожке неспешно направилась к дому, как всегда любуясь им по дороге.

Дом Завадского смотрелся очень стильно —двухэтажный, из модного кирпича серебристого цвета, с панорамными окнами из голубоватого венерианского стекла, с огромной солнечной батареей на двускатной крыше, с небольшой квадратной трубой для камина.

С трех сторон дом был окружен пышными садовыми растениями, многие из которых были отобраны в питомнике и закуплены лично Ольгой. Старалась она, как видно, не зря. Отдельные деревья уже радовали глаз почти созревшими плодами – привычными для средних широт грушами, яблоками, сливами. Среди растений кое-где мелькали специально выведенные сорта финиковых пальм и манго, правда, плодов на них пока не было.

За деревьями, не видимые ни с шоссе, ни из окон дома, располагались вольеры с экзотическими питомцами, которых Иван не рискнул поселить вместе с людьми. К вольерам вела боковая дорожка, на которую и свернула Ольга.

Вольеров было четыре – по числу питомцев. Прозрачные снаружи стены позволяли девушке хорошо видеть животных. Крыша вольеров меняла прозрачность в зависимости от освещения, давая возможность животным укрыться от яркого солнца. День был жарким, но в вольерах царила приятная полутень.

Ламбрикон, как всегда, был в движении, наматывая круги по периметру вольера. С учетом размеров животного, его вольер был самым крупным. Кузя что-то вынюхивал возле почти пустой кормушки. Барсик, лежа на спине, сыто потягивался всеми шестью лапами. Черныш укрылся в маленькой пещерке, недавно сооруженной для него Иваном. Там, внутри, ему казалось, что снаружи его никто не видит. Бедняга жестоко ошибался – снаружи пещерка была прозрачной.

Убедившись, что в вольерах все в порядке, Пименова вернулась на центральную дорожку и вскоре подошла к крыльцу. Привычно коснувшись ладонью панели на раздвижной двери, она подождала щелчка. Щелчка не последовало, и Ольга недовольно нахмурилась.

Из окон второго этажа на нее оценивающе смотрела лейтенант полиции Регина Светина.

Ольга была невысокой и складной, с тонкой талией, округлыми бедрами и довольно пышной грудью. На ней были легкие летние брючки и белая рубашка в полоску (хит нынешнего сезона). Лицо, на взгляд Регины, было простоватым: округлый подбородок, ямочки на щеках, чуть вздернутый нос. Косметики мало: небольшой акцент зеленой тушью на глаза, да прозрачная помада на губах. Светло-русые волосы до плеч абсолютно натурального цвета. В целом, девушка красивая, но неброская, такую в толпе не сразу заметишь.

Ольга оказалась не такой, какой ее воображала Регина. Допрашивая Ивана, она представляла его невесту этакой холеной стервой под метр восемьдесят ростом, с длинными худыми ногами и ультрамодной прической «ночная хищница», а девушка оказалась вполне обычной. И отхватила себе такого классного мужика!

«И что он в ней нашел?» – с завистью подумала Регина, но тут же отругала себя за столь неподходящие мысли. Она же на работе, а здесь не место мелкой женской зависти! «Могла ли эта девушка убить?» – задала она себе новый, более правильный, вопрос.

В своей работе лейтенант Регина Светина нечасто сталкивалась с убийствами. Ее студенческие знания по психологии убийц покрылись изрядным слоем пыли.

С середины прошлого века убийства на Земле отмечались все реже и реже, и тому способствовал ряд причин. Начать с того, что на планете не стало нищих. Конечно, на Земле оставались богатые и бедные, и богатые могли себе позволить кое-какие излишки, о которых бедным оставалось только мечтать… Зато на Земле уж лет сто, как никто не голодал. У всех желающих работать была работа, а не желающим трудиться платили вполне приличное пособие.

Рождаемость взяли под строгий контроль во всех без исключения странах, и максимум двое детей на семью стало общим законом. Уже имевшие двоих детей пары бесплатно получали контрацепцию. Никто на это не роптал и не жаловался, поскольку просвещенность населения была весьма высока.

Бывало, что случались осечки, и наступала третья беременность, которую обычно прерывали на самом раннем сроке. Но если пара упускала момент, и прерывать беременность было поздно, рождавшийся ребенок изымался из семьи и отдавался в фонд усыновления, откуда его забирала какая-нибудь бездетная пара.

Система школьного образования везде была довольно жесткой. На базисных знаниях зиждилась цивилизация, в них были основы всей жизни общества. Базисные знания должен был усвоить каждый, и правительства всех стран за этим строго следили! Усвоил основы, а дальше уже по желанию: хочешь – иди в институт, хочешь – на производство или в обслугу, хочешь – мечтай, читай, путешествуй (насколько позволит пособие и помощь родителей). Главное – закон не нарушай!

О войнах человечество давно забыло, и границы между странами во многом были условны. Мировую экономику контролировали корпорации, для которых не было ни границ, ни запретов.

Социальные достижения не прошли даром, и люди стали убивать друг друга реже. Никто давно не убивал ради куска хлеба или крыши над головой – еда и кров теперь были у всех. И все же убивать продолжали – из зависти, из жадности и даже просто ради развлечения.

Проблему долго изучали ученые-психологи всех стран, и их выводы во многом совпали. Общий вердикт был таков: объективных причин для убийств в современном обществе нет, все причины убийств глубоко субъективны. Все убийцы изначально порочны, и даже долгие тюремные сроки их вряд ли исправят. Зато современная медицина исправит, причем, как говорится, раз и навсегда!

Лет тридцать назад международной лигой государств, куда, кроме России, входили США, Объединенная Европа, Индия и Китай, был принят новый уголовный Закон. Любой человек, совершивший умышленное убийство, подлежал обязательному исправлению.

Исправления боялись гораздо больше пожизненных сроков. Пожизненные сроки отбывали в дальних космических поселениях, где жизнь была суровой, драматичной, но все-таки своей. Исправление оставляло убийцу на свободе, в привычных вроде бы условиях, но при этом меняло решительно все.

Регина Светина была почти ровесницей Закона, и на себе убедилась в его действенности. Убийств стало мало, реально мало, за десять лет службы в отделе «особо тяжких» она сталкивалась с убийством всего лишь в третий раз.

«Могла убить – не могла, не стоит гадать! – решила в итоге Светина. – Как там нам говорили на лекциях? Опираться не на вероятности, а на факты, и исходить из предпосылки, что убить, в принципе, может любой, кроме того, кто уже „исправлен“. Так и поступим!»

Дверь, как обычно, оказалась не заперта, и Пименова просто отодвинула ее в сторону. Не подозревая, что за ней наблюдают, Ольга пропустила вперед самоходную тележку, лихо покатившую прямо на кухню, и вошла в дом.

– Ваня, я приехала! – громко объявила она и вслед за тележкой прошла на кухню. Тележка остановилась возле холодильника. Ольга открыла холодильник и стала выгружать купленные в городе деликатесы из искусственного мяса, по запаху и вкусу ничем не отличимого от натурального.

Искусственное мясо выращивали из культуры клеток в специальных лабораториях, что было проще и дешевле, чем содержать стада реальных животных. Ольга слышала, что где-то в дальних космических колониях люди едят настоящее мясо, но сама это мясо, как и большинство землян, ни разу не пробовала.

Выгрузив продукты, она снова крикнула:

– Ваня, ты где?

В этот момент в дверном проеме возник немолодой мужчина в полицейской форме. Ольга в недоумении уставилась на него.

– Старший лейтенант Борис Беркутов, – сухо представился полицейский. – Вы – Ольга Пименова?

И было в этом коротком вопросе нечто такое, что заставило девушку мгновенно побледнеть и напрячься.

– Да, а что случилось? – роняя упаковку с мясом назад в тележку, спросила она. И вдруг, не дождавшись объяснений, громко выкрикнула: «Ваня! Ваня! Иди сюда сейчас же! Ваня, здесь полиция!»

Борис Беркутов остался внешне невозмутимым.

– Послушайте, девушка, давайте без истерик! – строго сказал он. – Иван сейчас занят, он беседует с моей напарницей. А я, если вы не против, пока побеседую с вами.

Она так и осталась стоять возле тележки – бледная, напряженно-испуганная.

– Извините, пожалуйста! – произнесла она одеревеневшими губами. – Я просто очень испугалась. Подумала, что что-то случилось с Ваней.

Полицейский понимающе улыбнулся.

– Жив ваш Ваня, жив и здоров, – ободряюще произнес он. – Чего, увы, не скажешь о его приятеле Михаиле…

Ольга невольно вздрогнула.

– А что случилось с Мишей? – испуганно мерцая продолговатыми серо-зелеными глазами, спросила она.

Михаил Рыжкин убит, – буравя собеседницу острым взглядом, ответил полицейский.

Ольга застыла, часто моргая, затем как-то неловко улыбнулась.

– Вы не шутите?

– Нет, не шучу, – мрачно ответил Беркутов.

Его цепкий взгляд все так же не отрывался от Ольги.

Миловидное лицо девушки отразило вереницу чувств – растерянность, недоверие, внезапное осознание, потрясение, испуг. Наконец, она еле слышно спросила:

– Как это случилось?

Полицейский молчал, продолжая в упор смотреть на Пименову. Под тяжелым взглядом Беркутова она почувствовала себя преступницей. И не в силах больше выносить этот взгляд, Ольга выпалила:

– Вы Ваню подозреваете, да? Больше ведь некого, он один был с Мишей! Да только я ни секунды не верю, что Ваня мог кого-то убить. Тем более Мишу! Зачем ему убивать друга? Они никогда не ссорились, по крайней мере, при мне, а если и ссорились по пустякам, то тут же мирились. Такие ссоры вовсе не повод для убийства. Нет, это точно не Ваня. Лучше уж поищите среди этих!

– Кого вы имеете в виду? – заинтересованно произнес Беркутов.

Ольга набрала в грудь побольше воздуха. Сейчас он, конечно, поднимет ее на смех, но это можно пережить.

– Неземных питомцев Завадского, – четко произнесла она.

– Вы это серьезно? – с невольной ухмылкой спросил полицейский.

– Абсолютно, – насупилась девушка.

«Интересно, что ею движет? – убрав ухмылку, подумал Беркутов. – Пытается выгородить жениха, или всерьез подозревает „этих“? Хозяин дома утверждает, что все его питомцы не умнее собаки. Выходит, невеста с ним не согласна?»

– Интересная версия! – нараспев произнес он. – Что ж, алиби у этих тварей нет, но есть одна загвоздка. Убийца неплохо разбирался в технике, а для этого нужны хорошие мозги. Например, как у вашего всесторонне образованного жениха. Не удивляйтесь, прежде чем ехать к вам, я навел о Завадском справки. Он ведь окончил высшую школу астронавтики? О, это всемирно известный брэнд, тупиц туда не берут даже за взятки. Да тупица и сам туда не пойдет, зачем ему эта головная боль! Итак, нам нужен умный гаденыш, знакомый со сложной техникой. А насколько, по-вашему, умны питомцы Завадского?

Чувствуя себя полной дурой, Ольга пролепетала:

– Возможно, они умнее, чем кажутся.

И поспешно добавила:

– Но Ваня с этим ни за что не согласится.

Беркутов тем временем быстро осмотрел кухню. Из всей кухонной мебели его заинтересовали лишь вращающиеся кресла на колесиках. Подойдя к ближайшему, он тяжело плюхнулся в него. Хлипкое с виду кресло легко выдержало вес грузного мужчины.

– Присаживайтесь! – предложил он девушке, указав на кресло рядом с собой. Приглашение прозвучало так, словно хозяином дома был он, а Пименова просто зашла к нему на чай.

– И у вас есть доказательства их ума? – удобно расположившись в кресле, поинтересовался Борис.

Присевшая рядом с ним девушка отрицательно качнула головой.

– Скорее, интуиция. Знаете, когда я в доме, я все время что-то такое чувствую. Словно за мною кто-то наблюдает… Кто-то из них!

«А у нее, часом, не паранойя?» – подумал Беркутов, а вслух спросил.

– И кто же это, по-вашему?

Пименова растерянно развела руками.

– Не знаю. Они все такие странные, так не похожи на земных животных! Если вы их видели, то поймете.

– О, да! – легко отбрасывая казенный тон, воскликнул Беркутов. – Я видел их там, в гостиной. Жуткие создания! Особенно меня потрясла шерстистая змея с ручками. Не понимаю, зачем змее эти маленькие ручки, да еще две пары… Она ведь просто ползает, я сам видел, для чего же ручки?

– Это Канат, змеехвост с планеты Таон, – с видом знатока сообщила Ольга. – Ручками он удерживает пищу. Вообще-то он вегетарианец, так утверждает его хозяин, а с ним я спорить не могу. Только зубки-то у Каната о-го-го! Совсем не как у вегетарианца. Признаться, он меня сильно пугает.

– Да, эти ручки плюс острые зубки дают ему немалые возможности, – признал Беркутов. – А он сообразительный?

– Возможно, – многозначительно произнесла Ольга.

– Возможно, невозможно! – недовольно пробурчал Борис. – Все это только слова, а мне нужны факты. Например, он выполняет какие-нибудь команды? Ну, хотя бы элементарные. Скажем, «лежать» или «к ноге»?

– Команды? – вновь растерялась Ольга. – Не знаю. Об этом спрашивайте у Ивана.

Достав из кармана салфетку, Беркутов вытер вспотевшее лицо. День был жарким, а кондиционером в доме Иван принципиально не пользовался. Работал лишь потолочный вентилятор, но толку от него было мало.

– Странно! – бросив смятую салфетку на стол, произнес Борис. – Насколько я понял, вы уже давно живете в этом доме. Года два, не меньше?

– Без малого три года, – смущенно ответила Ольга.

– И вы ни разу не пытались пообщаться с этим… Тросом или как его там?

– Пообщаться с Канатом?! – возмущенно хмыкнула девушка. – Нет уж, увольте! Он меня не просто пугает, он мне физически неприятен. Я, видите ли, с детства боюсь змей. Даже ужей, хоть они и безобидные. Для меня Канат – та же змея. Когда он в комнате, я вообще стараюсь на него не смотреть.

Беркутов вытащил новую салфетку и промокнул ею лысину.

– Прекрасно вас понимаю, – ослабив застежку форменной рубашки, продолжил он, – я и сам змей боюсь. Ладно, бог с ним, с Канатом. Как насчет забавного мохнатого мячика? Уж он-то вам наверняка симпатичен!

Он ждал улыбки, но Ольга лишь нервно потерла руки.

– «Забавного мячика» зовут Чухендра, она тоже с Таона. Я лично не вижу в ней ничего симпатичного. Странное животное, дикое какое-то. Даже на свою кличку не реагирует.

Обрюзгшее лицо Беркутова расплылось в улыбке.

– А, может, ей просто не нравится кличка? Чухендра – это что? Кого вообще можно так назвать?!

– Не думаю, что дело в кличке. Этой твари не нравлюсь я. Михаил ей, кстати, тоже не нравился.

Беркутов удивленно глянул на Ольгу.

– Почему вы так думаете?

– Год назад она его укусила, причем безо всякой причины. Хорошо, что в доме был лопатинил. Иван обработал им Мише рану, и все обошлось.

Борис еще больше ослабил застежку рубашки и полез в карман за новой салфеткой.

– И чем же ей так досадил Михаил? Может, он как-то над ней измывался?

– Ну, разве что подшучивал… Но дело не в этом. Он не любит этих тварей, и они это чувствуют. Вернее, не любил…

Вспомнив о смерти Рыжкина, девушка внезапно замолчала.

– Продолжайте, продолжайте! – бесцеремонно поторопил ее Беркутов. – В вашей гостиной были еще две твари: одна похожа на большую студенистую каплю, другая – на зубастую синюю сову. Что вы скажете о них?

– «Капля» – это мегапротей, или попросту «амеба», – очнувшись от своих печальных дум, заговорила Ольга. – Ваня (вот ведь чудак!) назвал ее Розалией. Он привез ее с Миманта. Очень странная форма жизни. Между прочим, способна к мимикрии, может ненадолго принять форму какого-нибудь предмета, например, брошенного тапка или цветочного горшка. Однажды она превратилась в футбольный мяч, который выглядел ну очень натурально. Иван чуть ногой по ней не заехал, вовремя отползла. Завадский считает мимикрию защитным инстинктом, но я иногда сомневаюсь. А вдруг ее мимикрия – это попытка контакта? Одно могу сказать наверняка – в отличие от Чухендры, она совсем не проявляет агрессии.

Ольга искоса взглянула на Бориса, словно проверяя, произвел ли впечатление ее рассказ. Лицо полицейского было непроницаемым.

– Что касается «зубастой совы», – продолжила она, – то это зубокрыл с Таона. Кличка Антей. Не могу сказать, что зубокрыл агрессивен, но зато он хитер и склонен к воровству. Недавно схватил мой серебряный браслет и куда-то спрятал. Искали по всему дому с металлоискателем. Так вот, браслетик мы так и не нашли!

Полицейский удивленно хмыкнул.

– Он его что – съел?

На что девушка загадочно улыбнулась.

– Может, и съел. А, может, просто где-то бросил, а съел уже кто-то другой. Иван говорит, что многие твари с Таона способны переваривать металл, а в доме живут сразу три такие твари – Антей, Канат и Чухендра.

– Значит, в доме живут три твари с Таона и одна с Миманта, – подытожил внимательный Беркутов. – Но, насколько я знаю, у Завадского есть и другие питомцы.

– Да, еще четверо, – подтвердила Ольга. – Они довольно крупные, и поэтому находятся снаружи, в вольерах. Например, один из них размером почти с лошадь – разве такого в дом приведешь?

– А те, что снаружи, подозрений у вас не вызывают? – с хитрой улыбкой спросил полицейский.

– Признаться, нет, – простодушно ответила Ольга. – Как бы вам это объяснить?.. Они более понятны, что ли… Более предсказуемы. К тому же, они заперты в вольерах, а там сенсорные замки. Замки реагируют только на прикосновение моей или Ваниной ладони.

Беркутов на секунду задумался, затем спросил.

– А те, что живут у вас в доме, разве могут выйти наружу? У вас, я вижу, все окна закрыты сетками…

Ольга иронично покивала.

– Окна-то закрыты, а входная дверь лишь прикрыта, ее можно запросто отодвинуть. Ваня свято верит, что никто из его питомцев с этим не справится, и запирает дверь только на ночь, или когда мы оба в отъезде.

– Очень интересно, – промолвил Беркутов. – Так, может, Завадский и вольеры не запирает? Кто из вас там делает уборку?

– Мы делаем ее по очереди, – поспешно пояснила девушка, – и после Вани я всегда нахожу вольеры запертыми.

Беркутов достал очередную салфетку и тщательно промокнул лицо и лысину. Ольга, наконец-то, догадалась предложить ему воды с тоником, и полицейский благодарно кивнул.

– А зачем вообще Завадскому этот странный зоопарк? – отхлебнув воды, спросил он. – Ваш жених так любит животных, или тут что-то иное?

– Любил бы животных, завел бы собаку, кошку или попугая, – с усмешкой ответила Пименова. – Тут – иное. Как бывший заслуженный астронавт, Иван тоскует по дальнему космосу. Он еще в отличной форме, мог бы летать и летать. Но четыре года назад их с Рыжкиным списали в запас.

– А почему так рано? – удивился Беркутов.