Эдгар и Маргарита

Игорь Кондратьев

Эдгар и Маргарита

1. Королевская охота

Белеет снег в полях безбрежных,

Река покрыта коркой льда,

Деревья в полушубках снежных

Гурьбой собрались у огня.

Вокруг костра народ ликует:

Гитары звон и бубенца,

Вино несут, где торжествуют,

Где смех и песни без конца.

Охота кончилась успешно,

На вертеле тут жарится кабан,

Прислуга вьется хлопотливо,

В угоду знатным господам.

Покой сей трапезы усердно охраняет

Отважных рыцарей воинственный отряд,

Вкруг пиршество по двое объезжают,

О чем-то меж собою говорят.

– И что, король одним ударом,

Свалил на землю кабана?

– Молва о нем трубит недаром,

Его рука еще сильна!

Покрыт он славой с головой!

– Сейчас в лучах вниманья свиты…

– Мужчин вниманье для одной,

Принцессы Маргариты.

Она сегодня, как всегда,

Сидит поодаль от отца,

И снова герцог рядом с ней

«Свои» стихи читает ей.

Она смеется! Как всегда,

Обворожительна, нежна

И недоступна, как звезда.

Каким огнем горят глаза…

И все смеются, все ликуют…

Вот лицемеры! Знают, чуют,

Другому честь быть мужем ей.

Я слышал, что король о ней

С заморским принцем говорил.

Тот окрыленный укатил

В свои далекие владенья

Ждать на помолвку приглашенья.

– Судьба ее, выходит, решена?

– Иная мысль просто смешна,

А два «гамбургских петуха»

И здесь сидят как два врага:

Один смеется, другой зол…

– О ком ведешь ты разговор?

– Да вон о князе, что сидит

Напротив герцога.

– Сердит!

– Еще бы, вместе с герцогом они

В принцессу нашу влюблены.

Меж ними вечная вражда.

Пред ней соперники ж всегда

Хотят друг друга обойти,

В расположенье чтоб войти.

Любовь их, видимо, с ума…

– И не одних! Таких здесь тьма.

А к слову, я тебе скажу,

Я тоже раненый хожу.

– О, Поль! Как мог ты оступиться?

В принцессу рыцарю влюбиться!

– Ах, Эдгар, сердце не кремень,

Ты просто рядом не был с ней.

Бьюсь об заклад, в глаза взгляни –

Уверен, влюбишься и ты.

Одна, мой друг, у нас беда:

В сравнении с ней мы нищета.

Кто рыцарь для нее? Слуга.

А слуг не любят господа!

Затем немного помолчали

И вновь дозор свой продолжали.

А пир в разгаре, и, гремя,

Под звон бокалов льются песни,

Звучат тосты в честь короля

И в честь чарующей принцессы.

2. Похищение

Вмиг крики, топот, ржанье лошадей

Окрестность всю оборотили адом.

Скрывая солнца луч, из леса на людей

Метнулись стрелы черным водопадом.

Переполох, лишь рыцарский отряд

К врагу пустился с гиканьем навстречу.

Залязгали мечи, сметая все подряд,

И лес наполнился отборной бранной речью.

Пир превратился в страшную резню,

Сам воздух стал от крови будто красный …

Убитые валялись на снегу,

Живые ж создавали вой ужасный.

В ту пору местные леса

Немало беглых укрывали.

Те собирались иногда,

Разбойничали, убивали.

Ну, на обозы нападут

Иль на почтовую карету,

Но чтоб напасть на короля?

И мысль не знали эту!

Ходили, правда, слухи там,

Что в тех местах озорничает

Какой-то «черт», не то «шайтан»,

Да бог его там знает.

Что много сброду всякого

Собрал он в шайку под начало

И что народу разного пропало уж немало.

Сюда, хоть лакомый кусок,

Рискуя, он явился.

Не видеть он дозор не мог,

Быть может, разум помутился?

О! Так и есть, сошел с ума!

Добычей стала Маргарита!

Прикрытый боем, сатана

С принцессой скрылся уж из вида.

Но, к счастью, рыцарь молодой,

Эдгар, о ком в начале говорилось,

Заметил, что в тот миг случилось.

Вскинув копье над головой,

Рванул узду

И, жеребца не пожалев,

Так шпоры в бок вонзил ему,

Что тот от боли, захрипев,

Встал на дыбы, что птица, взвился,

Да, с места бросился в галоп.

И долго поднятый искрился

На хладном солнце снежный сноп.

Погоня! Вор стрелою мчится.

Все ближе к лесу, напрямик.

Успеет в лес – там сможет скрыться.

Погоня! Дорог каждый миг!

Пред ним река, совсем уж близко,

Каких-то лошади две-три.

Беглец замешкался не слишком

И все ж решил на лед идти.

Но прогадал, поторопился,

Весна уж скоро – тонок лед.

И конь в пучину провалился,

Храпит, ногами воду бьет…

Бандит увидел: плохо дело,

Все бросил да с коня на лед…

В сей миг копье пронзило тело,

И труп теченье унесет.

А Маргарита от испуга

Вцепилась в гриву жеребца,

А их под лед уж тянет – худо.

Конь ржет в предчувствии конца.

Не растерялся рыцарь, с ходу

Соединив себя с конем

Веревкой прочной, прыгнул в воду.

Принцессу обхватил, потом

Он крикнул верному коню,

Как шпоры в бок, вонзив ему:

«Но-о! Друг, давай скорей, не стой!»

И в тот же миг на брег пустой

Их за спасительный аркан

Конь вытащил и тут же стал.

Одежда их ледком покрылась.

Чуть успокоилась река,

Уж в полынье она не билась,

Как зверь разбуженный, рыча.

Спаситель бережно берет

Принцессу на руки, несет…

И тут… глаза их встретились,

Сердца в единый ритм слились.

И пусть стояли, пусть молчали,

И пусть мороз уже крепчал,

Развеяв мысли и печали,

Огонь любви их согревал.

И миг сей вечностью казался,

Но грез возвышенный туман

Печальной дымкой расползался…

И вот опять мирской обман.

Бежит к ней сам отец-король,

В тулуп песцовый одевает,

А рыцарю, сказав «Изволь!»,

К ногам «дешевый грош» бросает.

Тот поднял кошелек уныло.

Печальный взор свой на карету устремил.

Карета тронулась, а сердце так заныло,

Что целый свет ему вдруг стал не мил.

3. Болезнь

Купание даром не прошло.

И в тот же день ее знобило,

И кашель, страшный до чего,

Как в лихорадке тело било.

Собрались лучшие врачи,

И днем, и ночью с ней сидели.

Что нужно было, все учли

И делали все, что умели.

Как результат, за две недели

Она смогла уже вставать,

Ходить, пока вокруг постели,

Да на балкон весну встречать.

С восходом к ней являлись силы,

И солнце теплое весны

Радужным светом озаряло

Ее прекрасные черты.

Природа пела в упоенье…

Однако в глубину души

Закралось томное сомненье

О мимолетной той любви.

И грустный взгляд, тоску на сердце

Не излечил весны дурман.

И с каждым днем то чаще сердце

Стучит, предчувствуя обман,

То вдруг тоскливо замирает,

Когда в сознанье юном вновь

Любимый образ возникает.

Горят уста, в глазах любовь.

– О, где ты, друг, спаситель милый.

Мне трудно справиться с собой.

Явись ко мне, мой рыцарь дивный.

Но, может быть, беда с тобой?

Или, боюсь тому поверить,

Ужели ты забыл меня?

Или не любишь? Я не верю!

О, где же ты? Любовь моя!

А может, у тебя другая?

Меня прекрасней и умней…

О, ревность, ревность – боль тупая,

Змеей вползаешь в душу к ней.

– Да что я, право, успокоюсь,

Ведь я принцесса, а он кто?

Но я люблю его! Не скрою.

Так что мне делать? Ждать его?

Или не ждать, себя взять в руки

И потушить огонь в душе.

Невыносимы эти муки,

О, боже! Дай же силы мне.

В подобных мыслях заплутавшись,

Грустя, покинула балкон.

Но, в одиночестве оставшись,

Опять все думала о нем.

4. Свидание

Под утро, только рассвело,

Проснулась Маргарита и в волненье,

Нетерпеливо распахнув окно,

Его увидела. О провиденье!

Ей что-то подсказало, что он здесь.

Недаром сердце вечером так билось,

Как будто загодя уж знало эту весть.

Предчувствие не обмануло, и свершилось.

Наспех одевшись, взяв скорей перо,

Записку пишет, вся сгорая страстью:

«Любовь моя хранима для того,

Кто спас меня в тяжелый час несчастья».

Через служанку передав письмо,

Она назначила свиданье

В своих покоях, чтоб никто

Их не тревожил воздыханье.

Томителен был ожиданья день.

Душа пылала знойным нетерпеньем.

Условный час, как хладостная тень,

Явился к ним желанным наслажденьем.

Служанка через черный ход

В покои провела Эдгара,

Закрыла дверь за ним, и вот

Принцесса милая глазам его предстала.

Их счастью не было конца.

Они смотрели друг на друга

Так упоенно, что сердца

Стучали в такт. Все плыло кругом:

Дворец и парк, фонтан, балкон,

Все плыло прочь, куда-то в беге…

То явь была, иль был то сон?

Они одни на диком бреге.

Стояли молча, долго стиснув руки,

Очами страстными впиваясь в милый лик,

И будто не было печали и разлуки,

Лишь счастье долгое, что длится только миг.

От чувств, нахлынувших волной прибоя,

От счастья, что переполняет грудь,

Хотелось петь, кружить, не знать покоя,

Но здесь нельзя, услышит кто-нибудь.

Тогда, обняв ее – трепещущий цветок,

Вдыхая аромат, припал губами

К ее губам, так нежно, мотылек

Не обращался мягче с лепестками.

Погасли свечи, лишь огонь сердец

Из глаз струится радостным сияньем.

Померкло все пред ним, и только лунный свет

Их освещает сумрачным мерцаньем.

Спадают ниц шелка одежд, вуали,

И первозданность красоты

Во всем величье, без оков морали,

Им предстает для ласки и любви.

***

Любовь, любовь – владычица земли,

Тебе подвластны нищие, подвластны короли.

Ты в естестве своем навряд ли с чем сравнима,

Тебе подчинены и красота, и сила.

Ты добродетель, ты и злой тиран.

Порой душа, намучившись от ран,

За счастье смерть принять уже готова,

Но ты душе угасшей даруешь силы снова.

Ах, как людей, любовь, ты хитро мучишь,

Такою мукой врядли, ты наскучишь.

Ты всем приятна, хоть и гложешь сердце,

Надежды руша, оставляешь дверцу,

Ты топишь в море, оставляя плот,

А безрассудству вдруг запретный даришь плод.

***

Рассвет забрезжил. Песня петухов

Влюбленным возвестила о конце свиданья.

И будто пробуждаясь от любовных снов,

Старался Эдгар отдалить минуту расставанья.

О время! Бег его неумолим,

Оно, как вихрь, проносится над нами,

И коль отстал, уж не поспеть за ним,

Как не поспеть птенцу в полете за орлами.

И вот, поцеловав принцессу на прощанье,

Эдгар с тоскою удалился в сад,

Но в мыслях оставался на свиданье,

Что рай сулило, а возможно, ад.

С каким же нетерпеньем он будет ждать отныне

Минуты новой встречи. А будет ли она?

Какой сюрприз судьба-злодейка им подкинет,

Иль рок безжалостный минует их пока?

5. Междоусобица

И снова дым, огонь и гаснут судьбы.

Сквозь пепел солнце кажется луной.

Как призраки, стоят вокруг хоругви,

Что здесь творится, боже мой!

В безумной схватке люди очумели,

В их лицах, гнев, жестокость, злоба, месть

И ненависть переплелись, как лозы хмеля,

И с состраданьем глаз ты не увидишь здесь.

Где свой, чужой, едва ли различают,

Рукой безжалостно противника разя,

Как звери, в бешенство кровавое впадают.

Едино все: свет жизни, смерти тьма.

Вот меч обрушен грозной силой, адом,

На плечи юные, хрустальные мечты,

И вмиг разбит весь мир пунцовым градом,

Фонтан кровавый грянул из груди.

Там в стороне, отброшенный копытом,

Лежит и корчится пока еще живой

Какой-то воин с черепом разбитым,

В истерике рыдая над судьбой.

Вот ров глубокий, город осажденный,

А с лестницы, приставленной к стене,

Вниз воин падает, стрелой врага пронзенный,

За ним другой, со смолою на лице.

Проклятья шлют все матери и вдовы,

Чьих сыновей уж не поднять с сырой земли,

Не прекратить ни сердца рев, ни стоны,

Не возвратить отцов, мужей с войны.

***

Король встревожен был ужасно,

Узнав, что герцог Олбанской,

На почве ревности, как часто,

На князя Паули шел войной.

– Междоусобиц я не выношу,

Об этом всех предупреждал.

Виновников примерно накажу.

Святой отец?

– Уже послал.

С отрядом рыцарей граф Терский.

– Он на язык уж больно дерзкий!

– Да, мой король, немного есть,

Но в этом деле ему честь.

Он ссору кончит наконец,

Соперников доставит во дворец.

– Удвоить надо с них налог,

Пусть это будет им в урок,

Да и другим на изученье

И от любви дурной леченье.

6. Бунтовщик

Граф оказался молодцом,

Утихомирив в три недели,

Неспешно весть послал с гонцом,

С красоткой нежася в постели.

А город в праздничных огнях,

Уже забыв о страшных днях,

Гуляет с шумом и весельем,

С задорным рыцарским похмельем.

Лишь в свете тусклых, грустных звезд

Один, как рак-отшельник старый

Под впечатленьем сладких грез

Скучает Эдгар – рыцарь славный.

Ничто не радует так взор,

Как образ милый, но далекий.

И сердце рвется на простор,

Где место чувствам лишь высоким.

Ни ветерка. И лист всю ночь не шепчет,

Как будто тайн не хочет разглашать.

Старинный дуб прикинулся, что дремлет,

Стесняясь думы сердца распугать.

Вдруг крик прорвал ночную тишину,

Как молния седую плесень тучи.

О помощи взывают то к нему,

Забудь о думах, поспеши-ка лучше!

Тропинка быстро вьется меж берез,

За холм свернула, и в сей миг картина:

Завязан рот, глаза блестят от слез,

Над честью надругается детина.

Но рыцарь вовремя на помощь подоспел,

Мерзавца в сторону отбросил, стукнув в темя.

Тот глухо охнул, замертво осел.

И наступила тишина на время.

Рыданье девушки прогнало вновь ее.

В лохмотьях платье, нагота святая.

Листом осиновым дрожит душа ее.

– Куда же ты пойдешь теперь такая?

Сквозь слезы голосом дрожащим:

– Я к отцу… отец… к отцу сейчас пойду я.

– А далеко ли он, давай я провожу?

– На площади закован, я еду… еду ему несу я.

– Он вор? Убийца? Добрый человек,

Что без вины не раз уже наказан?

– Он бедный, бедный мой отец.

Наш дом сожгли за несогласие с указом.

Народ он честный по дорогам собирал,

Чтоб землю нашу же вернуть себе обратно.

Предатель, видно, был, его продал…

Потом тюрьма. Избит неоднократно.

За речь такую языка теперь лишен,

И напоказ всем выставлен на площадь.

– На площадь? В кандалах? Так это он?

И тотчас же вскочил верхом на лошадь.

– Садись скорей, давай спасем его.

И рядом аккуратно усадил ее.

По темным улицам, развратным и хмельным,

Как свежий ветер над зловонием болота,

Они неслись с желанием одним:

Отца скорей избавить эшафота.

Вот крайний дом и площадь пред дворцом,

Там на помосте, в кандалы закован,

Сидит невольник, стражей окружен…

– Как звать отца?

– Тайлер, Тайлер Донован.

– Охраны мало, пара человек.

Ты спрячься в тень, вот здесь, за угол дома.

Сам под прикрытием сумерек

Хотел тайком, но конь, увы, подкован.

И застучал по мостовой,

Как колокольчик звонкогласый.

– Так что ж мы мешкаем с тобой.

Вперед, мой друг, ты видишь, труд напрасный!

Холодной сталью меч блеснул в руке,

От крика стража разбежалась в страхе.

– Тем лучше, меньше грех в душе,

Лишь кандалы разбить теперь на плахе.

Подняв охраной брошенный топор,

Он рубит цепь – звено, другое – и распалась.

Свобода! Душа, как птица, рвется на простор…

Напрасно Дженни волновалась.

За город конь доставил скоро их.

У леса тихо, молча распрощались.

Пожали руки крепко, обнялись,

Друзьями верными навек теперь остались.

Светает. Скоро уж восход.

Поля покрыты белою росой.

Прохладно. Конь едва бредет

И лакомится сочною травой.

7. Сорванное свидание

Поход окончен. Рыцари в седле.

Стрелою вьется путь теперь обратно,

А сердце Эдгара давно уж во дворце

И в ожиданье замирает непонятно.

А как приехали, направился он в сад,

Там средь дерев фонтан шумит высокий,

В ветвях под вечер птицы говорят

Да соловей в ночи трезвонит одинокий.

Но сердце бьется не от песен соловья,

А от предчувствия с принцессой скорой встречи.

Вот два окна горят, балкон, но тишина.

И снова грусть спускается на плечи.

Напрасно ждал до полночи ее,

Напрасно мысленно взывал к богине счастья.

А может, сердце зря стучит его?

Не ожидал такого он несчастья.

Надежда гаснет, как последняя звезда.

Вся ночь бессонная – одно лишь ожиданье.

– Скорей бы утро, зоренька-заря…

Вновь тишина внушает упованье.

Настало утро. Солнце вновь взошло

И, осветив балкона камень серый,

Лучом чела коснулося ее

И разбудило птичьей трелью первой.

Проснувшись, сразу вышла на балкон

Набраться сил природы пробужденья.

Вдруг тень к фонтану – это, верно, он!

Перехватило дух от удивленья.

Когда? Откуда? Любит или нет?

Вопросов тысячи, а вот спросить опасно,

Услышать могут, встали уже все.

Доложат быстро, у стен есть уши, ясно.

Записку пишет – и служанке: «Побыстрей,

Но об одном молю, будь осторожна.

Записку уничтожь скорей,

Коль видишь, что беда возможна».

Посланье спрятав тайно на груди,

Элиза с трепетом покинула покои,

А двери, лестницы оставив позади,

К стене прижалась, сердце успокоив,

Направилась к фонтану, где давно

Уж рыцарь дожидается ее.

В служанку ту дворецкий был влюблен

И в сад зашел сегодня, как некстати,

А тут увидел с рыцарем ее,

Записку видел, спрятала за платье.

– Кому? О чем? А может быть, любовник?

Нет, ерунда, зачем тогда письмо?

И действует сейчас он как охотник:

В засаду встал и ждет в тени ее.

– Идет обратно, вот момент хороший…

Попалась птичка – голубь почтовой!

Записка? Здесь! Какой денек погожий,

Не правда ли? А может, прогуляемся с тобой?

– Пусти меня! Отдай, подлец, записку!

– Ну-ну, спокойно! И зачем кричать?

Руки назад, а в зубы кляп ей втиснул.

– Попробуй, милая, чего-нибудь сказать?

– Ага – о-у!

– Ну, не шуми, напрасно!

Читает.

– Боже! Как мне повезло!

Да ей цены нет, значит, мне… Прекрасно!

Удастся получить кое-чего!

Записку спрячем и пошалим с тобой.

Ведь ты прекрасна, золотце мое.

Какое декольте! Но мелкое, постой,

– Снимает лямки. – Углубим его.

И, усладив минутное влеченье,

Забыл он даже про любовь свою,

В честь грязных денег он идет на преступленье,

Вминая в грязь любовь чужую и свою.

В слезах служанка бросилась к принцессе

И все ей рассказала, как было на духу.

У Маргариты сердце екнуло от вести.

– Вот кара божья за любовь мою!

Отец узнает все! Про Эдгара узнает…

Мне надобно скорей его опередить.

Посланье с перстнем милому бросает,

В котором и спешит его предупредить.

Эдгар все понял, сделав знак рукою,

Жалея, что нельзя ей о любви сказать,

Исчез в саду, скрываемый листвою,

Решив несчастье это переждать.

Все будет хорошо, но надо затаиться,

Чтобы король забыл, а там уж поглядим.

Опять для нас луна в ночи засеребрится,

Огненной страсти нас одурманит дым.

8. Тет-а-тет с королем

– Ваше величество! Позвольте уделить внимание.

Дворецкий протянул записку королю.

Тот прочитал любовное послание.

– Ты – молодец, – и бросил золотой, – хвалю!

Дворецкий вышел, он добился своего.

Король же тотчас приказал капралу

К нему доставить рыцаря того,

Чтоб дерзость наказать его по праву!

Звучит труба, ворота на замке.

Один со стражей справиться не в силах,

Наш Эдгар оказался в западне,

Но кровь кипит в его могучих жилах.

Сверкает меч, как молния, огнем,

Но впрямь один не воин в поле боя…

Цепями связанный, предстал пред королем.

Какой же путь ему судьба готовит?

– Ты спас принцессу, помнится, зимой?

За это был вознагражден по праву.

Но ныне недоволен я тобой.

И не надейся на былую славу.

Как ложка дегтя бочку меда опоганит,

Так ты своим поступком славу осквернил.

Принцесса впредь тебе писать не станет.

Достал записку и над свечой спалил.

О мой король! Пред богом и пред вами

Клянусь, что помыслы мои чисты.

Принцесса меня любит, вы убедились сами.

Прошу в покорности у вас ее руки.

– Да, ты наглец, каких не видел свет,

И вот тебе отцовский мой ответ:

Пока я жив, принцесса никогда,

Не выйдет замуж за простого мужика!

– Я не мужик! – Но ты и не король!

– Я дворянин с глубокими корнями…

– Сухому дереву в лесу иная роль:

Лишь на дрова, и то же будет с вами.

– Мой знатен род, хотя и беден ныне…

– Хотя? Да, в этом-то и соль!

Не смей равнять теперь себя с другими

И от генеалогии уволь.

Король взглянул на рыцаря в упор.

Тот был спокоен, взор сосредоточен,

Как будто думал он о чем-то о своем,

Вид говорил, что разговор окончен.

– Бесстрашный воин – это моя сила,