Время Петра

– Ну, иди, Николай, благословлю тебя, – молвил Дионисий.

Зорька подскочил к старцу и склонил голову.

– Христос посреди нас! – Дионисий наложил крестное знамение и протянул руку.

– Есть и будет! – отозвался Зорька, лобзая руку Дионисия.

– Где можно остановиться на постой? – спросил старшина.

Крестьянин поднял глаза:

– Через три версты дом мельника. Добротный, большой дом, всем места хватит.

Басаргин достал из кошеля мелкую монету и протянул ее старику:

– Возьми за помощь. Барина твоего я разыщу и накажу. Пойдем, отче, – Басаргин развернулся и зашагал к возку. – Надобно до темна успеть.

Ночь в доме мельника прошла беспокойно. Басаргин несколько раз просыпался в холодном поту. Снился ему и одноглазый мужик-раскольник Сапыга, и везде сующий свой нос боярин Широковатый, но последний сон, что приснился под утро, никак не выходил у него из головы. Снилось ему, будто оказался он в огромном храме, расписанном фресками невероятной красоты. С купола, уносившегося под самые небеса, исходил божественный свет в виде трех золотых лучей. У алтаря, преклонив колено, стоял человек в золоченой мантии на плечах. В руках он держал корону, усыпанную сапфирами и бриллиантами изумительной красоты, и хотя человек в мантии был далеко от старшины, Басаргин отчетливо видел четкую огранку каждого камня, украшавшего корону.

Человек в мантии совершенно не замечал присутствия постороннего, он обращался к Богу, и чем громче произносились слова молитвы, тем ярче становилось свечение лучей. Вскоре золотистый свет залил все пространство храма. Басаргин прислушался, где-то издалека, вероятно с улицы, доносились крики сражения, нечеловеческие вопли раненых и горькие стенания вдов, хоронивших своих мужей.

Басаргин сделал шаг к алтарю, но человек не оборачивался, будто рядом и не было никого. Сделав еще шаг, он отчетливо услышал слова молитвы и диалога. Человек в мантии с кем-то беседовал. Басаргин никак не мог распознать голоса собеседников. Первый обещал человеку спасение и избавление от позора в обмен на его душу, и звучал он весьма неприятно; второй предостерегал человека, указывая на последствия договора. Человек в мантии колебался, он понимал, что, согласившись с условиями, он спасет свой город, но погубит свою бессмертную душу.

– Базилевс! – в храм вошел человек в доспехах. – Турки взяли восточную стену, они уже прорвались в город.

Император поднял руку:

– Где они сейчас?

– У цирка Флавия.

– Ступай, я скоро приду.

Человек в доспехах поклонился и выбежал из храма.

Басаргин наблюдал за картиной со стороны, словно смотрел представление в театре. Только теперь это был театр теней.

– Самаэль! – тяжело произнес человек. – Я согласен.

Корона в руках базилевса засветилась.

– Отныне, в чьих руках будет сей венец, тот получит власть над всем миром.

Фрески на стенах закружились в каком-то неведомом хороводе, святые протянули друг другу руки, послышалась какая-то небесная какофония. Звуки раздавались со всех сторон, соединялись в одно целое и невыносимо резали слух.

Басаргин проснулся. Сон был настолько отчетлив, что старшина не усомнился в его реальности. Басаргин свесил ноги с деревянной кровати и перекрестился, глядя на киот.

– А ведь, пожалуй, лукавый обманул императора, – прошептал старшина. Турки захватили Константинополь, сделали его своей столицей.

Стоит ли поведать о сне Дионисию? Старец спал в соседней комнате, стрельцы расположились во дворе на сеновале. Басаргин встал с кровати и босиком подошел к кадушке с водой. Запустив в нее деревянный ковш, прежде чем испить, старшина перекрестил воду и сделал несколько глотков. Во дворе надрывались петухи, предвещая наступление утра. За плетеной оградой весело хрюкали свиньи, пожирая свою кашу, намешанную из перемолотых зерен и отрубей.

– Нужно разбудить старца, иначе до конца седмицы не управимся.

Тихонько отворив двери в комнату старца, Басаргин удивился тишине, стоящей вокруг. Дионисий неподвижно лежал на спине, свесив с кровати руку. Подойдя ближе, старшина взглянул на старца, умиротворение и спокойствие отразилось на его лице, а на губах застыла легкая улыбка. Тело старика не подавало признаков жизни. Басаргин положил руку ему на лоб и сокрушенно покачал головой.

– Не довез, – тяжело выдохнул он. – Ушел старец к Богу.

Туда же уходили и его деревенька, и звание полковника.

Но осталась тайна, что успел передать ему Дионисий. Это, пожалуй, стоит не одну деревеньку и звание полковника. Тут на вотчину и боярское звание похоже.

Но старец предупреждал, что не должна корона оказаться в царских руках. А может, и нет никакой короны? Тогда как же сон? Ведь он явственно видел и храм, и базилевса, и корону.

В дверь постучал кучер:

– Пора, ваше благородие.

– Обожди, – крикнул старшина. – Зови сюда стрельцов. Дионисий отошел.

Кучер испуганно взглянул на Басаргина и исчез, медленно закрывая дверь.

– Нужно похоронить, где укажет патриарх! – старшина протянул стрельцу записку. – Повезешь тело на подводе. Поторапливайся.

– А как же вы, ваше благородие? – сделал непонимающее лицо стрелец.

– А я оставлю пару стрельцов, сам доберусь как-нибудь, – с тоской в голосе, еле слышно произнес старшина.

Басаргин смотрел вслед удаляющейся по пыльной дороге подводе, увозящей тело старца, и мысленно прощался с Дионисием.

Глава 9

Венец Базилевса

На линии фронта гулко грохотали снаряды. По позициям немцев бил шестой артиллерийский дивизион, в кратчайшие сроки передислоцированный с Дальнего Востока.

По разбитой бомбежками дороге медленно шла колонна из шести броневиков и двух легковых «Хорьхов».

Заубер Люггер, полковник СС из отдела «Аненербе», сидел на заднем сиденье автомобиля, подняв меховой воротник офицерской шинели.

Командировка из Берлина в грязную, холодную Россию не доставляла ему никакого удовольствия. Шла война, самая жестокая и продолжительная во всей истории. Люггер понимал, что это путешествие может сыграть фатальную роль в его жизни, но приказ рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера обсуждать не положено. Ему пришлось следовать чувству долга каждого немца в это неспокойное время.

Холодный сентябрьский дождь превратил эти дороги в месиво грязи, осколков и человеческой крови, а пронизывающий ветер грозился добраться до костей. «Хорьх» скрипел, словно кривые половицы. Переваливался колесами из одной ямы в другую. На головной машине дали сигнал остановки.

Линия фронта русской армии отступила на десять километров, и теперь эта территория принадлежала рейху, по крайней мере так считал Заубер Люггер. Что же считали рядовые солдаты, сгрудившиеся в крытых грузовиках, его совершенно не интересовало. Их долг – завоевывать победу для великой Германии, а его долг – собирать артефакты, незаконно находящиеся на захваченной территории. Таково было мышление этого эсэсовца, везущего в своем черном кожаном портфеле от руки нарисованную карту.

– Господин офицер! – к машине подбежал фельдфебель. – Впереди партизаны.

Люггер опустил стекло. Холодный ветер ворвался в окно.

– Отправьте в разведку роту солдат и освободите проезд.

Фельдфебель взял под козырек и умчался к машинам.

Солдаты выпрыгивали из кузова и выстраивались в шеренгу, раздался хриплый лай овчарок. Цепь немецких солдат, ощетинившись стволами автоматов, двинулась вперед.

Люггер махнул рукой помощнику:

– Пусть радист свяжется со штабом, мне нужно два юнкерса для поддержки.

Вскоре над разбитой дорогой показались пикировщики и ушли вслед за цепью.

Солдаты возвращались усталые, но довольные, потерь не было.

– Мы загнали партизан в болото, господин полковник. Самолеты сбросили бомбы впереди нас. Путь свободен, – отрапортовал фельдфебель.

– Гуд! – полковник удовлетворенно кивнул.

Колонна миновала сожженную деревушку, от которой остались лишь кирпичные остовы печей да дымящиеся головешки. Скрипя, забралась на пригорок и миновала небольшую рощу.

– Господин полковник, наше путешествие проходит на минорной ноте, – водитель «Хорьха» улыбнулся в зеркало заднего вида.

– Рано радуетесь, Груммер, – оборвал его Люггер. – Эта варварская страна еще преподнесет нам сюрпризы.

В подтверждение его слов из подлеска выкатился русский танк Т-34 и развернул орудие на колонну. Машины резко затормозили. Но было поздно, гулкий выстрел превратил грузовик в пылающую груду металлолома. Машины дернулись и дали задний ход, но горящий грузовик и выпрыгивающие, объятые пламенем солдаты преградили им путь. Оставалось только двигаться вперед. Заубер хлопнул водителя по плечу.

– Гони, – приказал Люггер.

Машина взревела двигателем и рванула по грязной дороге, оставляя за собой остановившуюся колонну.

– Проклятые русские! – выругался Люггер. – Они знают свое дело. Гитлер говорил, что русские не умеют воевать, мы раздавим их, как котят. Лучше бы этот ефрейтор оставался в своей Вене и рисовал картины, – рассуждал полковник, глядя на разбитые военные дороги.

Водитель испуганно посмотрел на своего шефа, откровенность Люггера настораживала его.

– Да-да, Груммер, оставался бы в своей Вене, – повторил Люггер. – Мы воюем уже два года, и все больше погружаемся в эту трясину. Это не Австрия, Груммер. Это Россия, а она бесконечна. Война с ней высасывает все соки из нашей Германии. Мой дед, кадровый прусский офицер, сложил голову в ее бескрайних снегах. Я не хочу повторить его судьбу. Я хочу вернуться в Тюрингию и встретить старость, слушая, как звенит по вечерам колокол на лютеранской кирхе.

Люггер замолчал. Кажется, он выплеснул все, что накопилось у него в душе с того момента, как его самолет пересек границу России.

«Хорьх» притормозил на пригорке. Люггер вышел из автомобиля и достал бинокль. Русский танк был уничтожен, и колонна двинулась догонять «Хорьх».

– Вы всерьез полагаете, господин полковник, – продолжил водитель, – что нам нужно убираться отсюда.

– Да, Груммер! – вскипел Люггер. – И как можно скорее. После выполнения задания ни секунды не задержусь в этой варварской стране.

– Господин полковник, я понимаю, что не имею права спрашивать вас о цели нашего визита в Россию. Но если уж придется сложить голову, то хотелось бы знать, ради чего мы приехали сюда, кроме интересов Германии.

Люггер осторожно посмотрел на своего водителя. Обычно Груммер не задавал таких вопросов.

– Скажу, Груммер, тебе скажу! – неожиданно для себя выпалил Люггер. – Речь идет об одном старинном и магическом предмете. В штабе рейхсфюрера его называют Венцом Базилевса. Это корона последнего византийского императора Константина. Он заключил сделку с дьяволом, и тот наделил эту корону великим могуществом. Венский художник ошибочно предполагает, что венец поможет ему закончить победой войну с Советами и сломить Британию и Америку. Иногда его желания больше похожи на желания шизофреника, чем вождя великой нации.

Груммер пожал плечами. Он не знал, что ответить. Некоторых приказов фюрера он, как и его босс, не понимал.

Но сейчас это было неважно. Они в России. Груммер, как верный пес, следовал за своим хозяином всюду, в какой бы дыре ни оказался господин Люггер. Он никогда не подводил своего начальника, что и произошло в этот раз. Колонна подъехала к «Хорьху». Из кабины грузовика вновь выскочил тот самый грузный фельдфебель и замер у машины Люггера.

– Какие будут приказания, господин полковник? – отчеканил он, глядя в глаза Люггеру.

В этом молодом человеке сразу было видно строгую офицерскую выправку и страсть к строевой технике.

Люггер с удовольствием посмотрел на столь достойного Великого рейха солдата, вытянувшегося по стойке смирно, и дал указание:

– Фельдфебель, чтобы больше в дороге не произошло подобных инцидентов, крайне рекомендую вам выслать двух мотоциклистов впереди колонны. Пусть они встанут у ворот монастыря и проведут разведку. Затем вернутся и доложат по форме.

Фельдфебель взял под козырек и, чвакая по русской грязи сапогами, помчался к грузовикам. Через минуту в сторону монастыря покатили два мотоцикла с установленными на колясках пулеметами MG 30.

Их каски раскачивались в разные стороны, словно в ритм какой-то веселой песенки, что говорило о качестве русских дорог.

– А русские знают об этой короне? – осторожно спросил Груммер.

– Сейчас вряд ли. В одно время при императоре Павле в России существовали масоны, они-то и упрятали корону в монастырь. Эту карту, что у меня в портфеле, мы изъяли у одного из их потомков в Кракове. Наш агент из Польского Сопротивления донес, что в центральной библиотеке города по ночам проводит тайные собрания неизвестная подпольная организация. Руководит ночной оргией бывший польский офицер Радзиховский. Гестапо нагрянуло туда ночью, к счастью, взяли всех, а также нашли много интересных материалов, полезных для Великого рейха. Они связались с руководителями «Аненербе», чтобы доставить все в Берлин, а наши специалисты, в свою очередь, выяснили некоторые, весьма любопытные сведения. Таким образом, Груммер, руководить операцией «Венец Базилевса» поручили мне.

– А если ее там нет? – спросил Груммер.

– Если нет, значит, Гиммлеру нужно лучше работать со своими людьми, – с усмешкой добавил Люггер. – Но то, о чем мы сейчас говорим, должно остаться между нами, мой друг.

Груммер молча кивнул, согласившись с полковником Люггером, ведь проблемы шефа автоматически становятся и его проблемами.

За передвижением немецкой колонны пристально следила в бинокль группа людей в разномастной одежде. Кто-то был одет в ватник, кто-то в старую потертую шинель, но у каждого из них на головном уборе была пришита красная полоска из ткани. Партизанский отряд, вооруженный добытыми в бою автоматами и ружьями, был наспех сформирован из окруженцев и местных добровольцев, способных взять оружие в руки. Связаться с головной частью Красной армии было весьма сложно, но некоторые приказы отряд уже мог получать через изредка применяемую рацию. Линия фронта неизбежно откатывалась на восток.

Капитан Басаргин, некогда бывший строевым офицером РККА, сейчас командовал этим небольшим партизанским отрядом на Ржевском выступе, где шли кровопролитные бои. Немцы рвались к Москве, но появление полковника СС на территории проводимых боевых действий заинтересовало контрразведку.

По сведениям агентуры, полковник Люггер прибыл в Россию с секретным заданием «Аненербе».

Задача командования была предельно простой: любой ценой выяснить истинную цель присланного из оккультного ведомства фашистской Германии Заубера Люггера. Тем временем разведрота, прочесав территорию монастыря, вернулась к немецкой колонне, сообщив о ее безопасности. Благодаря вражеской разведке, Басаргин выяснил, куда именно направляется Люггер, и принял решение окружить полуразрушенные стены древнего монастыря. Партизанский отряд тут же занял позиции вблизи предполагаемого объекта в ожидании немецкой колонны.

Немецкие автоматчики быстро разошлись по монастырскому двору, не замечая следящих за ними партизан. С найденных уцелевших досок и камней наспех соорудили несколько лавочек и расположились на отдых.

Люггер снял кожаные перчатки и, открыв дверку автомобиля, медленно вышел из машины. Окинул взглядом близлежащую территорию монастыря, и ему стало жутко от представшей перед глазами картины: из глубины таинственной тьмы немым укором взирали купола соборов и покосившиеся на них кресты. В некоторых местах железо на крышах было пробито снарядами и, ощетинившись, словно дикие псы, устремило свои клыки-осколки в темную бездну небес; вокруг стояла мертвая тишина, которая сводила полковника с ума.

– Жутковатое местечко, – произнес он, глядя на осыпавшуюся штукатурку стен монастыря.

Люггер достал из портфеля свернутый лист бумаги.

– Судя по карте, артефакт должен находиться в левом крыле храма.

– Здесь сплошной лабиринт, как мы найдем нужное место? – недоуменно добавил Груммер. – Куда нам идти в первую очередь, господин полковник?

– Начнем по очереди, – произнес Люггер и направился к самому большому храму при монастыре.

Следом за ним устремились Груммер и два автоматчика.

– Идите вперед. Груммер, за мной, – отдал команду Люггер и шагнул в пугающую своей таинственностью и темнотой бездну.

Полковник Люггер и его водитель распахнули кованные железом двери храма Святого Георгия.

– Как это символично, Груммер, что Венец Базилевса может храниться в храме Святого Георгия, – обратился Люггер к своему напарнику, но Груммер молчал, очарованный невероятной красотой древних фресок.

– Это невероятно, господин полковник, – выдохнул он. – Непонятно, как варвары могли создать такую красоту. Вероятно, это место окутано какой-то магией.

– Хватит нести чушь, Груммер, вы как Геббельс, верите в любую русскую легенду, неужели два года войны ничему вас не научили. Здесь нет ничего магического.

Внезапно полковник Люггер остановился и устремил взгляд к иконостасу.

– Это невероятно, друг мой. Кажется, мы нашли наш клад, – с невероятной радостью в голосе воскликнул Заубер Люггер.

– Откуда вы знаете, господин полковник?

– Смотри, на карте обозначен крест, а рядом с ним пламя, – Люггер провел рукой по иконе: – Вот оно пламя. Изображение адского огня. А вот и крест.

Рядом на стене была фреска с распятием.

– Еще копье! Должно быть копье, Груммер. На карте было копье, – Люггер с нетерпением оглядывался вокруг себя, пытаясь найти фреску с изображением копья.

Груммер последовал примеру своего шефа.

Наконец он разочарованно опустил руки:

– Нет, этого не может быть. Неужели мы ошиблись? Не может быть. Нет.

Люггер вернулся обратно к двери.

– Копье, копье, – проговаривал он про себя. – Копье! – неожиданно воскликнул он. – Святой Георгий, это он, Грум-мер, как же я сразу не догадался.

Люггер устремился к иконостасу, с полузатертой фрески на него смотрел святой Георгий Победоносец с копьем в руке. Оно указывало в сторону небольшой дубовой двери, украшенной резными вензелями.

– Груммер, идите сюда, кажется, я нашел вход в подвал. Это точно здесь.

Ошарашенный приятной новостью Груммер сию же минуту подошел к своему начальнику, но, осмотрев дверь, печально заявил:

– Господин Люггер, но здесь же нет ни замка, ни ручки. Как же мы ее откроем?

Люггер отошел в сторону, пытаясь найти что-то похожее на ключ.

– Мой друг, древние люди были гораздо умнее нас с вами. Они защищали свою культуру, скрывая главное под тайными замками.

Люггер внимательно рассматривал стену, прилегающую к двери, ощупывая каждый квадратный сантиметр. Его рука медленно сползала вдоль стены, пока не достигла маленького деревянного квадрата с изображением льва. Внезапно деревянный квадрат начал утопать в небольшом проеме стены и вскоре скрылся в глубине отверстия. Раздался грохот открывающейся двери, и перед ними открылся вход в подвал монастыря.

– Включите фонарь, Груммер, – недоуменно и с некоторым опасением произнес Люггер. – Нам сюда.

Полковник указал в сторону зияющей темноты, пропуская вперед двух солдат, они зажгли фонари и стали медленно спускаться по каменной лестнице вниз. Яркие лучи горящих фонарей скользили по старым стенам подземелья, выхватывая из темноты очертания библейских героев и ликов святых. Наконец они вошли в небольшую комнату, заставленную различной церковной утварью.

– Спускайтесь сюда, господин полковник! – крикнул один из них. – Здесь безопасно.

– Светите, Груммер! – скомандовал Люггер и стал спускаться вслед за солдатами.

Оказавшись за спинами солдат, Люггер осмотрел открывшееся перед ним помещение.

– Здесь, господин полковник, – один из солдат навел луч фонаря на небольшой ларец со старинным резным замком. Ларец находился в нише, заключенный под толстыми прутьями кованой решетки.

– Попробуйте сбить ее, – приказал Люггер.

В подземелье раздался глухой, но в то же время весьма ощутимый звук удара, который отражался эхом по всем коридорам этого жуткого местечка.

– Не выходит, господин полковник, эта решетка просто вросла в камень.

– Может, гранатой? – предложил Груммер.

Полковник молчаливо кивнул.

– Идите наверх, – приказал он солдатам. – Сам все сделаю. Оставьте мне пару гранат.

Солдаты поспешили обратно. Люггер привязал гранаты по бокам решетки и протянул веревку через кольца.

– Поднимайтесь, Груммер, – произнес он, тяжело дыша, – или вы хотите быть похороненным в этом каменном мешке?

Груммер быстро поднялся по каменным ступеням подземелья, оставив полковника один на один с непонятным ларцом.

– Ну что, дружок, – Люггер провел ладонью по поверхности решетки. – Какие тайны ты от нас хранишь? Настало время поделиться своим секретом!

Полковник спешно распутывал веревку и в то же время поднимался наверх. Выйдя из подвала, он приказал всем лечь на каменный пол и дернул за веревку. От взрывной волны иконостас, как Везувий, извергал осколки дерева и камня, осыпая ими застывших на полу немцев. Когда пыль, поднятая взрывом, осела, Люггер отправил за содержимым одного из солдат.

В подземелье царила полная тишина, Люггер внимательно наблюдал за удаляющейся спиной солдата, ожидая его скорого возвращения, как вдруг из недр подвала раздался душераздирающий крик. В груди Люггера похолодело.

– Что это было? – испуганно спросил Груммер.

Полковник в недоумении покачал головой.

– Ганс, проверьте, что там!

Солдат тут же подбежал ко входу в подземелье и в ужасе отпрянул в сторону, прямо на него надвигалась странная фигура и тут же исчезла, словно растворилась в пробивающихся лучах восходящего солнца.

Груммер, дрожа от страха, еще несколько минут не мог открыть глаза и лишь тихо поскуливал, вслушиваясь в исчезающее эхо неизвестного существа.

– Успокойтесь, дружок, уже все закончилось, – приговаривал полковник, стараясь привести в чувство своего попутчика.

Ганс, стоящий недалеко от входа в подвал, застыл в стойке, готовый в любой момент открыть автоматную очередь по таинственной цели.

– Отставить! – приказал Люггер. – Я сам спущусь вниз. Груммер, дайте мне ваш фонарь.

Груммер испуганно разжал ладонь. Полковник спустился вниз и поднялся с небольшим сундуком.

– Вот цель нашей командировки в Россию, Груммер, – ухмыляясь, произнес Люггер. – Она здесь.

– Уж не думаете ли вы, господин полковник, что такое сокровище находится в этом сундуке? – с недоверием произнес Груммер.

Полковник осуждающе посмотрел на него:

– Я видел артефакты, завернутые в обычное тряпье, но они не теряли от этого своей значимости.

Откинув крышку ларца, Люггер несколько минут сидел без движения, не издавая ни звука. Груммер приблизился к полковнику и заглянул в сундук. Его веки судорожно задрожали, а глаза наполняли капельки слез, медленно стекающие по щекам.

Корона базилевса горела разноцветными каменьями, играя солнечными зайчиками в ярких лучах, которые пробивались сквозь дырявые монастырские своды. Люггеру казалось, что венец излучает какое-то неведомое тепло, его охватило непреодолимое желание взять корону в руки и водрузить на чело.

– Господин полковник, – Груммер лихорадочно тряс подполковника за плечо, – очнитесь, господин полковник.

– Закройте крышку, Груммер. Мне кажется, что этот венец порабощает мой разум.

Груммер тотчас закрыл ларец и направился к выходу.

Люггер достал белый платок и вытер испарину на лбу.

– Закройте ларец в машине, – дал он указание водителю.

Партизаны, засевшие вблизи полуразрушенных стен монастыря, молча переглядывались между собой, гадая, что так долго делает немецкий полковник в храме. Зачем он вообще сюда приехал. Автоматчики прогуливались по монастырскому подворью, насвистывая старинную австрийскую песенку про Августина.

Двери храма открылись, и показалась фигура водителя с сундуком в руках. Лицо Груммера светилось от счастья.

Фельдфебель, заметив его, тут же подскочил к Груммеру с вопросом:

– Где полковник?

Груммер кивнул в сторону здания и, открыв дверцу машины, бережно расположил ларец на заднем сиденье.

Басаргин махнул своим людям рукой. По немцам ударили пулеметные очереди, перекапывая пожелтевшую траву на монастырском подворье. Немецкие автоматчики отстреливались им в ответ. Груммер бросился к кабине «Хорьха». В дверном проеме храма показалась фигура Люггера с парабеллумом в руке.

«Хорьх» взревел и рванул к храму. Люггер, сделав несколько выстрелов, успел запрыгнуть в автомобиль.

– Вперед! – скомандовал он. – Нам здесь больше нечего делать, этим болванам ничего нельзя доверить.

Длинная автоматная очередь прошила крышу кабины автомобиля, удаляющегося от монастыря; «Хорьх» стремительно несся по ухабистой дороге, увозя немецкого полковника и Венец Базилевса. Сквозь открытое окно Люггер увидел, как сквозь плотную пелену облаков к монастырю устремились две пары юнкерсов. Но ему уже было наплевать и на партизан, и на солдат, и на неудачника фельдфебеля. Он почти завершил свою миссию в этой ужасной стране. К утру Венец Базилевса будет лежать в одном из музеев Германии и, возможно, после войны принесет много пользы немецкому народу.