Я полюбил тебя в Нью-Йорке

Они оба замерли на месте при виде неё, они были немы, как будто потеряли способность воспроизводить любой звук. На их лицах читался шок. Впрочем, ничего нового! Именно это и ожидалось. Суть оправдывал их состояние шока. Они уже двадцать три года жили думая, что их дочка умерла вместе со своим ребёнком . А тут спустя столько времени на пороге их дома появляется копия их покойной дочери.

– Здравствуйте, – Амелия перебила тишину официальным приветствием. Ответа она дождалась не сразу. Но она их не торопила. Она стояла на своем месте и тоже смотрела на них. Две пожилые люди примерно 60 лет. У женщины морщинки были выражены ярче, чем у мужчины. Возможно, это некоторые жизненные обстоятельства оставили такой след на её красивом лице. Амелия сразу определила – внешне она пошла в бабушку. И никаких доказательств не требовалось. Её лицо было убедительнее всех генетических тестов.

– Аурелия! – через долгие секунды выронилось из уст месье Делоне.

– Аурелия, это ты? – а след за мужем, речь вернулась и к жене.

– Я её дочь – Амелия.

– Как так? – бабушка говорила бессвязно.

– Аурелия. Это же ты ! – не сдавался месье Делоне. Его голос блуждал на грани между эмоциональным срывом и шоком. Он очень любил свою дочь! Это читалось в каждом дюйме его лица. Глаза его покраснели и увлажнились.

– Я дочь Аурелии, – невозмутимо повторила Амелия. От вида своих предков она не испытала никаких чувств. По крайней мере положительных. Всё это время она жила с мыслью, что его дедушка виноват в такой судьбе её мамы. И теперь, она встретилась с лицом с этим фактом.

– Моя внучка, ты жива! – бросилась к ней бабушка.

– Но нам сказали, что ребёнок Аурелии не выжил. Как так получилось? В больнице ошиблись?

– Да, ошиблись, – Амелия дала себя обнять, но сама не спешила раскрывать руки.

– Ты всё это время была жива. Если бы мы знали.. – Пьер говорил по мере того, как приближался к ней.

– Меня удочерила одна американка. Я всю жизнь прожила, считая её своей родной мамой. И только недавно узнала правду. И теперь я здесь.

– Наша внучка. Единственное, что осталось от Аурелии. Ты так на неё похожа, – француженка с блеском на глазах созерцала лицо внучки. Смотря на них, Амелия не смягчилась к ним, а наоборот её злоба выростала. Из-за личных предубеждении этого человека, Аурелия вместо того, чтобы сейчас быть с ней, радоваться жизни, лежала в сырой темной могиле.

– Да, я знаю, что я очень похожа на неё, – Амелия старалась держать себя в руках. Она не хотела в первую же минуту их знакомства начинать с выявления претензии. Пусть это произойдёт чуть позже. – Я приехала, чтобы увидеть её фотографии, её вещи.

– Ты правильно сделала, что приехала к нам. Почему ты этого не сделала раньше? – спросил дедушка.

– Я раньше не знала, что у меня есть бабушка и дедушка во Франции.

– Расскажи нам о себе. Как ты жила до этого? Что случилось ?

Задний сад особняка оказался ещё большего размера, чем казался из окна. Лужайка этого дома попала в мастерские руки садовников-братьев Монпосье. Они вложили душу, чтобы это место напоминал оазис среди каменных джунглей. А скульптуры были возведены здесь давно, в 19 веке.

– Когда моя мама умерла в больнице, меня удочерила одна американка. До августа прошлого года я считала её своей родной мамой. Но моя настоящая мама часто снилась мне во сне. Это были очень необычные сны. И однажды я увидела её лицо. Она была моей копией. И когда она прикоснулась до меня и сказала, что я это она, я ей поверила. Я испытала с ней связь какую не испытывала никогда и ни с кем. Когда проснулась, сразу сделала тест на генетическую дактилоскопию, – Амелия сидела между бабушкой и дедушкой. Её лицо было безэмоциональным. Оно ничего не выражало.

– Она сама тебе снилась тогда, – бабушка была поражена услышанным. Её переполняли чувства. Она как только увидела Амелию не отходила от неё ни на шаг. Впрочем, в прямом смысле. Она, как будто боялась, что Амелия может сбежать или исчезнуть так же внезапно, как появилась всегда была с ней в непосредственном физическом контакте. Не отпускала её руку.

– Да, это была она. Я очень любила свою сводную маму, но это любовь померкла, когда я увидела её .

– Аурелия хотела, чтобы ты узнала, кто твоя мать и она снилась тебе.

– Да, но это не единственная причина подтолкнувшая меня сделать тест, но самая основная.

– Как ты жила все эти годы? У тебя была хорошая жизнь?– с побуждением беспокойства интересовался дедушка.

– У меня была самая лучшая жизнь. Я выросла в любви и достатке. У меня было всё, что я только хотела. Хотя и мой приемный папа умер в тот день, когда я родилась нас обеспечивал мой сводный брат.

– А как умер этот человек?

– Он погиб в аварии. В той аварии, в которую попала моя мама.

– Что? Это он сбил нашу дочку?

– Нет – нет. Моя мама осталась одна ночью, в ливень, в чужой стране. У неё начались схватки и один проезжающий парень подобрал её. Он ехал на большой скорости, чтобы побыстрее доставить её в больницу. Так и случилась авария.

– Значит, Аурелия умерла, а её ребёнок выжил.

– Да.

– Когда мы приехали в Америку, чтобы забрать её тело было у Брюса. Он не отдал её в морг. Мы вместе похоронили её в Стамбуле, рядом с могилой твоего папы, – Пьер сказал это в такой манере, будто это была его идея похоронить маму рядом с папой. Амелию охватила злоба.

– Надеюсь, вы понимайте, что доля вины за её смерть лежит на вас. Если бы вы не заставляли её выйти замуж за сына вашего друга, ей не пришлось бы сбегать от вас и она не попала бы в ту аварию!– Амелия убрала руку от бабушки. Сразу после Камилы, претензии у неё были именно к этим двоим. Эта мысль заедала её изнутри всё это время.

– Амелия, мы ни за что не предполагали, такой исход. Адриан любил её и сделал бы её счастливой, – бабушка взмолвила оправдания.

– Её сделал бы счастливой отец её ребёнка, её муж и её любимый человек. Вы не приняли моего папу. Им пришлось сбежать от вас, чтобы быть вместе. В итоге умерли все двое, – Амелия уже говорила на повышенных тонах. Впервые за восемь месяцев она выражала свои эмоции.

– До того как Аурелия встретила Карима, они были вместе с Адрианом. Когда твоя мама бросила его, ему было очень плохо. Амелия, ты его не видела. Казалось, для него жизнь закончилось без неё. Нам было очень жаль его. И когда умер твой папа и Аурелия приехала сюда, мы хотели выдать её за Адриана для её же блага. А когда она сбежала, нам позвонил Брюс и сказал нам, что она с ним, что он позаботиться о ней, – всё это теснилось в груди Жизель вот уже двадцать два года и теперь находили выход через лужицу слёз. Её слезам нельзя было не поверить. Они были такими горькими, что обжигали ей лицо. – В следующий раз Брюс уже позвонил нам, чтобы сообщить о её смерти.

В этот момент, что-то кольнуло в сердце Амелии. Она почувствовала жалость и сожаления. Она видела свою маму только во сне и на один короткий миг и теперь чувствовала всю боль её утраты, а эта женщина носила её под сердцем, родила, кормила грудью, растила. Что же чувствовала она, когда потеряла её. Амелия не знала, какое чувство сейчас доминирует в ней – злоба или сожаление.

– Вам стоило только принять моего папу, – она рассеяно скорчила лицо.

– Амелия, – поспешно вставил дедушка. – Да, мы не одобряли брак твоего папы и мамы, но мы не хотели для Карима такого конца. Нам было очень жаль, когда мы узнали, что он погиб.

– Кто бы, что не говорил, за свою ошибку мы поплатились по всей мере, – судорожно добавила Жизель.

– Эта одна из тех ошибок, за которую и целой жизни не хватит, чтобы поплатиться, – раздраженно ответила Амелия.

– Ты права, – туманно вставила бабушка. – Никогда не наступит тот день, когда мы почувствуем свободу от этого груза. Мы будем нести его до конца жизни, – её голос знаменовал обреченность. Амелия после этих слов внезапно почувствовала жалость к ним. Она же как никто другой должна понимать их положение. Если бы и она могла исправить свою ошибку.... и если бы ее могли простить.....

Комната Аурелии по своему интерьеру очень отличалась от заданного декора во всем доме. Если все другие комнаты были оформлены в стиле классицизма, характер этой спальней носил совершенно другой окрас, который можно было охарактеризовать тремя словами – модерн, прованс и гармония, то есть гармоничное сочетание мебелей современного дизайна( по меркам тех лет) и стиля прованс.

Всю центральную часть комнаты занимала компактная мягкая кровать с прикроватными тумбочками с обеих сторон, у окна располагался аккуратный стеллаж с книгами и аудио дисками и огромный шкаф напротив кровати.

Амелия открыла шкаф. Там до сих висели вещи её мамы.

– Мы здесь ничего не трогали. Всё как она оставила после своего последнего ухода. Мы даже постель не меняли, – говорила бабушка, наблюдая за внучкой у двери.

На письменном столе стояла семейная фотография прикреплённая к золотистой раме.

Амелия взяла её и впервые увидела свою маму. У неё дыхание чуть не остановилось в этот момент. На фотографии были изображены бабушка, дедушка и Аурелия. Мужчина сидел на стуле, а за ним стояли мать и дочь. Амелия смотрела только на свою маму. Она была такой красивой и такой счастливой здесь. Она улыбалась, её глаза блестели. Да, Амелия была очень похожа на свою маму. И она гордилась своим сходством с ней.

Пятдесят вторая глава

Весна уже дарила последние дни своего солнечного настроения. Она в этом году в столице Франции была сухой и не дождливой. Но зато какие птицы пели под окном спальни Аурелии, где сейчас в нём поселилась Амелия! Правда, Жермен( дворецкий) отпугивал их пистолетом-распылителем и ставил силуэт ястреба, но даже это иногда не срабатывало. Но Амелию это никак не нагнетало. В постели мамы, она чувствовала себя ещё ближе к ней и это чувство ничто не могло испортить, даже доставучие птички- французы.

Амелия носила вещи мамы. И в отличии от неё у Аурелии оказались другие взгляды на счёт содержания гардероба. Он был переполнен модными платьями, брендовыми туфлями, сумками, аксессуарами и конечно же, миллионами беретов. Амелия согласилась со вкусом и взглядами мамы и носила их с удовольствием. Были моменты, когда она находила фотографии Аурелии в разных платьях и сама облачалась также, тогда она становилась её копией и ей нравилось это ощущение.

Пьер и Жизель пошли по классическому сценарию и нашли утешение потери единственной дочери в своей внучке. Они еще не видели прежнюю Амелию, которая сияла улыбкой, была избалованной, милой и доброй девушкой. Они видели только грустную, серьёзную девушку, глаза которой приобретали жизнь только когда она видела вещи своей покойной мамы и когда она слушала истории из её жизни, в остальное время она была задумчивой и тоскливой. Но даже такую её они полюбили. А как не любить, она была копией их обожаемой дочери. Пьер и Жизель чувствовали вину после смерти Аурелии и теперь, кажется, хотели заслужить прощение через её дочь.

Простила ли Амелия своих дедушку и бабушку? Она не знала. Она знала только одно – за свои поступки надо отвечать! Как это сейчас делает она сама. Камила ответила за то, что разлучила двух своих детей от их мам. Она умерла одинокой и всеми брошенной. Пока Аурелия чахла в сырой могиле, Ками радовалась каждым днём материнства и её даже не мучала совесть. Эта мысль выворачивала душу Амелии, разрывала её нервы на атомные частицы. Неужели так и пройдёт оставшаяся её жизнь?

– Артур, спасибо, что приехал. Спасибо, что думаешь обо мне, – увидев его, Амелия поняла, что соскучилась по нему. В прошлый раз в Стамбуле она повела себя с ним не в лучшей манере. А теперь она немного остыла и ей было приятно видеть его в гостиной дома дедушки.

– Как ты? Я вижу Париж пошёл тебе на пользу, – Вульвертон был крайне доволен видеть её в здравии. Быть может, Амелия никогда больше не станет прежней, но по крайней мере, она не проводила больше целые дни в холод и в жару на кладбище.

– Да, я в доме своей мамы. Тебе сказала моя невестка, что я уехала в Париж?

Артур замешкалася, но выдавил.

– Да.

Артур остался в Париже на ещё несколько дней. Они с Амелией виделись каждый день. Он буквально заманил её выйти на улицу. Они гуляли по побережью Сены, однажды даже посетили матч местного футбольного клуба в финале Лиги чемпионов. Но поехать на море в Ниццу Амелия отказалась. Вульвертон не настаивал. Ему было достаточно, что она выходила на улицу и ходила с ним в парк.

– Моя сестра приехала, – Артур отложил телефон в сторону, на край стола, который был заполнен разными деликатесами.

– Какая сестра? – через полный рот спросила Амелия.

– Мия. Она приехала за шоппингом и хочет присоединиться к нам. Ты не против? – он поднял на неё вопросительный взгляд.

– Нет, конечно, – только из-за вежливости ответила она. Если бы люди могли говорить только правду, её ответ прозвучал бы прямо противопоставимо её ответу.

– Спасибо. Просто, мы давно не виделись. То она в разъездах, то я, – оправдывался Артур.

– Ты соскучался по ней?

– Да, я скучаю по ней, когда не вижу долгое время. А что?

– Ничего. Вы так близки с ней.

– Да, это точно. Мою старшую сестру растила бабушка, а мы с Мией росли вместе. Поэтому.

– Ты на семнадцать лет старше неё.

– Да, но это не помешало нам сдружиться. Мия в детстве была пацанкой, это сейчас она такая леди.

« её и сейчас не назовёшь Леди» подумала Амелия.

– А вот и она, – Артур встал с места и встретил сестру ещё со входа в ресторан. Как всегда у этой девушки была взрывная энергия, её смех оглушал весь Монтегоиль.

– Привет, Амелия. Как ты? Давно не виделись. Как жизнь во Франции? Ты стала похожа на настоящую француженку…, – вообще- то эта девушка оказалась очень умной. Она умудрялась задать тысячи вопросов, сделать тысячу комплиментов и замечании, при этом не задевая острые углы. Она их ловко обходила и была крайне политкорректна в вопросе её старой жизни. Амелия же была с ней вежлива ровно в той мере, на какую была способна в своём нынешнем состоянии. Она надеялась и думала, что никогда больше не увидит эту девушку, она надеялась, что никогда больше не увидит ни одного человека из своей прошлой жизни, но Артур был непреклонен. Вообще- то, Амелия на днях собиралась поговорить с ним и попросить оставить её, но всё время откладывала разговор. Кажется, время пришло. После обеда она поговорит с ним.

– Какие у тебя планы на лето? – спросил брат сестру.

– В июле я буду с друзьями на море в Монако.

– Весь июль?

– Нет, конечно. Всего неделю. А потом мы с Майклом поедем в Бразилию, – Мия сидела так расковано, вальяжно откинув спину на сиденье стула.

Амелия резко подняла глаза, но ничего не сказала.

– Майкл едет с тобой? – спросил Артур.

– Да. В этот его день рождения он хочет устроить большой праздник. Так сказать, скомпенсировать две последние скромные дни рождения, – она говорила низким голосом, растягивая слова.

– Как он там? – искоса спросила Амелия.

– Хорошо. У него все прекрасно, – с сочувственным голосом абстрагировала Мия и пожала плечами.

Амелия точно не ожидала услышать такое. Не ожидала или не хотела? А что она хотела услышать? Что он отрёкся от всего мира после ее ухода из его жизни. Нет же! Было бы глупо и наивно думать так.

– Я рада за него, – через фальшивую улыбку выговорила она.

– И я рада за него. Он очень сильный. Он быстро оправился и теперь вернулся к старой жизни и налаживает её личный горизонт. – Амелия дёрнула бровью. Ей казалось еда застряла у неё в горле. Какая же апатия нарастала внутри.

– Личную жизнь говоришь? – она едва сдержала себя, чтобы не вытрясти из неё всю информацию до последнего.

– Да. Ну, ты же знаешь, мужчины не способны долго носить траур, – философским голосом пробормотала Мия.

– А ты знаешь, что Алекс Эмерсон уехал со своим кузеном Эдвардом в Непал.

– Нет, не знала. Но зачем? – Амелия ни о чем не была в курсе. Она не заходила в социальные сети, ни с кем не общалась. Она была полностью отстранена от внешнего мира, в особенности от Америки.

– Он хочет покорить Эверест, – ответила леди Вульвертон.

– Да что ты? – удивленно отреагировал Артур. – Серьезно?

– Да, ты что не слышал? – брат и сестра начали обсуждать его.

– Я закончила. Я пойду домой, – Амелия встала с места и не обращая никакого внимания на своих компаньонов, взяла сумку, телефон и покинула ресторан.

« Блажен тот, кто ничего не ждёт, ибо его никогда не постигнет разачарование» (Бенжамин Франклин)

Амелия была разочарована. Небо над головой сегодня было особенно голубой и радужной, но для неё оно казалось бесцветной и туманной. Париж в момент превратился в пустые руины, а толпы людей на улице исчезли, оставив её одну в пустом мире мрака и бездны. Она чувствовала себя заблудившейся, как будто приплыла к самым отдаленным берегам земли.

Той ночью Амелия не могла заснуть. Она меняла положение от одной стороны в другую. Её душило изнутри. Она чувствовала обиду, которая не находила выхода наружу ни через слёзы, ни через отчаяние или крики. Обида была острой, не имеющей конца и края.

Амелия всегда была лишь малой частью в жизни Майкла. И её уход из нее ничего в нем не поменяло. Он даже не заметил её отсутствия. Какая же она глупая! Сегодня она услышала только констатацию очевидного, всеми известного факта – ему плевать на неё! С этого момента Амелия определила чёткую грань между тем « что есть на самом деле и тем чтобы она хотела чтобы было» . А Алекс не вернулся к старой жизни. Он заглушает свою потерю по ней сумасшедшим поступком. Вот так и распознаются действительно любящие люди. Как же она в них ошибалась…

– Как ты, Амелия? Ты вчера ушла внезапно, – Артур приехал к ней с утра. Он сегодня казался взволнованным, всё время тёр ладони друг об друга, а пока она спускалась по лестнице успел трижды обойти всю комнату кругом.

– Всё хорошо. Просто, мне надо было идти, – Амелия всё ещё была в пижаме. Она поздно заснула и проснулась тоже поздно. Она ещё не успела позавтракать, а время было за полдень. Её живот уже начал жаловаться.

– Амелия, я не могу больше тянуть с этим, – Артур сделал максимальное усилие, чтобы его голос звучал уверенно.

– С чем? – она не могла не заметить его дрожащий голос и это даже навело на неё беспокойство. – Что случилось, Артур? – она повторила свой вопрос.

– Я люблю тебя, – глаза его загорелись как новогодние гирлянды, а стук его сердца раздавался эхом на всю комнату.

От Амелии не было ни звука. Она лишь приподняла брови. Она никогда не предполагала, что Вульвертон может испытывать к ней подобные чувства. Он так аккуратно маскировал их под дружбу.

– Артур, ты не можешь любить меня. Хотя бы просто из-за соображения мужской солидарности, – она так надеялась, что эта шутка. Потому что ей не хотелось разбивать и его сердце.

– Но почему?

– Потому что я всегда была доступна тебе. Ты на следующий день после знакомства пригласил меня на ужин, я сразу согласилась. А потом ты его отменил. А я приехала к тебе в Лондон по первому твоему зову, я приняла твоё приглашение остаться после лечения у тебя дома, я никогда тебе ни в чем не отказывала. Разве мужчины не охотники? Им неинтересны легкодостающуеся девушки. Ты должен был потерять ко мне интерес, – Амелия рассуждала логически, но со своей позиции. А если смотреть на это с его позиции, это прозвучало так:

– Да, ты права. Ты ни разу мне не отказывала, ты всегда была в моей доступности, но физически. В реальности же, я никогда тебя не интересовал. Ты никогда меня не рассматривала как мужчину. Поэтому даже будучи рядом, ты всегда была недоступна для меня, – Амелию поразили его слова. Он прав. Она никогда не смотрела на него как на мужчину. Он был просто Артуром. Воспитанным, галантным, интересным англичанином, с которым ей приятно находиться, но не более. Именно отсутствие у неё к нему интереса как к мужчине и привлекало его.

– И что теперь тебя вынудило признаться мне? Мог бы и дальше играть в дружбу.

– Я не мог больше держать это в себе.

– Артур, у меня аликситимия, – затем она утончила на всякий случай. -Эмоциональный дальтонизм. После того, как я села в тот самолёт в Стамбул у меня умерли все чувства. Они есть глубоко внутри, но я никак не могу их проявить. Ты безусловно мне небезразличен, симпатичен, но я никогда не смогу ответить тебе взаимностью, – потом вдруг она сморщила лицо. – И вообще , когда ты успел в меня влюбиться?

– Я был заинтересован тобой ещё до того, как увидел тебя. Я много слышал о тебе, – затем Артур собирался было сказать что-то, но передумал и пропустил это и заговорил о другом. – А потом увидел тебя в доме Эмерсонов. Ты была самой красивой девушкой, но самой неуверенной в себе. Затем ты согласилась пойти со мной на ужин, приехать ко мне в Лондон, остаться у меня дома после выписки, будучи ни капли незаинтересованной мной, тем самым ещё больше заманивала меня к себе. Ты сама того не зная, использовала меня. Это сводило с ума. Я никому не позволял себя использовать, но ты это сделала,– Амелия анализируя его слова, соглашалась с ним. Она использовала его и сама того не замечала. А он всё это время играл в дурака, но на самом деле прекрасно понимал что к чему.

– В таком случае, ты же всё прекрасно понял, – она многозначно посмотрела на него. – И что ты собираешься делать дальше? – она свела брови домиком.

Артур замер на секунду, как будто ждал именно этого момента. Он достал из кармана пиджака маленькую коробочку и набрал в грудь по больше воздуха.

– Амелия, ты выйдешь за меня?

– Я не знаю! – прямо и четко ответила она, не скрывая, что его предложение сильно озадачило её. Потом начала расхаживать по комнате. Не так она представляла себе предложение руки и сердца, когда была маленькой. Это должен был быть самым прекрасным, романтичным, волшебным моментом в её жизни. Но ничего из перечисленного не подходило под описание данного состояния.

– Артур, я не рожу тебе детей. Я приняла решение, что не оставлю этому миру своё потомство, потому что я сильно в нём разочаровалась и это мое принципиальное решение, – она остановилась на одном месте и предубедила – Ты единственный сын графа Вульвертона, ты должен иметь наследника.

Амелия заметила как у него заметно поблекли глаза. Он замолчал на некоторое время. Кажется, он не был готов к услышанному. Брови его сошлись на переносице и на его лице читалось глубокое размышление. Амелия была уверена, что после этого он отменит своё предложение. Но …

– Хорошо, я пойду на такую жертву, чтобы быть с тобой,– было видно, как тяжело ему давалось это решение, но голос его был уверенным.

– Подумай хорошенько. Это вопрос всей твоей жизни, твоей чести, – она говорила это, как будто подписывала сделку. Ее лицо было серьезным и безэмоциональным.

– Если эта цена, которую придётся заплатить, чтобы быть с тобой, то я готов к нему, – все признаки раздумий исчезли с его лица.

– Артур, ты будешь жить надеждой, что однажды во мне заиграют материнские инстинкты и я передумаю, но этого не случиться. Обручившись со мной, ты похоронишь надежду стать отцом.

– Я согласен, – твёрдо ответил Вульвертон.

Она ему поверила, он был готов на всё, чтобы она стала его. Впервые за долгое время Амелия почувствовала себя нужной кому-то, неодинокой в этом мире. Он не оставил её, даже когда чувствовал, что она ему не рада, приехал за ней. Был настойчив и прятал свои чувства, чтобы не спугнуть её.

– Тогда я согласна. Мой ответ да.

Пятдесят третья глава

Артур Батлер Вульвертон переживал сегодня самый лучший день в своей жизни. А для того, чтобы осуществить этот день он прибегнул к одному нехорошему делу. Он был порядочным человеком и никогда раньше себе такого не позволял, но на этот раз награда была слишком велика и он, не раздумывая, пошёл на этот шаг. И теперь он смотрел на своё отражение в зеркале в номере одного отеля в Париже. Чёрный смокинг от Kiton идеально сидел на его высоком стройном теле. Он всё таки наденет жилет вместо камербанда. Так лучше. Теперь Артур был доволен своим видом. Но самым броским элементом его образа была улыбка, которую он не сумел никуда спрятать. Эта улыбка родилась на его лице две недели назад, и кажется не сойдёт с него больше никогда.

– Сынок, фотографы внизу. Они уже ждут жениха. Пора ехать за невестой, – граф Вульвертон положил на стол полупустой стакан с шампанским и присоединился к сыну, занимая место напротив зеркала.

– Я готов, – сын метнул на своё отражение последний контрольный взгляд, сотый раз поправляя край бабочки.

– Я так рад за тебя, – отец повернул сына себе корпусом и положил руки ему на плечи. – Амелия будет прекрасной женой.

– Самой лучшей в мире, – добавил Артур.

– Она подарит нам красивого и достойного наследника! – Генри похлопал сына по плечу. Но сын еле сдержался, чтобы не дать своей улыбке угаснуть в этот момент. Он ещё не сказал отцу, что у них с Амелией не будет детей. Она ему не подарит наследника. А ребёнка от другой женщины на стороне он даже не смел думать. Он пойдёт на эту жертву, чтобы быть с ней и никогда ни словом не упрекнёт её в этом.