Фатум

Полковник замер на краю спуска, рассматривая уходящие вниз ступени, когда сзади раздался шорох, и чья-то рука резка толкнула его вперед. Увлекшийся разглядывание спуска, Леонид Васильевич не заметил, как  Моня, стоявший неподалеку, тихо подкрался к нему вплотную. Потеряв равновесие, резко и от того громко вздохнув, как перед погружением в холодную воду, Леонид Васильевич судорожно засеменил ногами, выхватывая ими убегающие ступени. На нижних ступенях ноги полковника поехали по неустойчивому песку и тело, так и не нашедшее точки опоры, кубарем скатилось вниз. Произведя невероятный шум своим падением и громким вскриком от боли в ушибленном колене и плече, Леонид Васильевич замер на твердом песке, не смея пошевелиться и до звона в голове вслушиваясь в мир вокруг себя.

Было тихо, как и до его падения. Полковник раскрыл глаза и, увидев песок в непосредственной близости, с удивлением понял, что это вовсе и не песок, в привычном его понимании. Ровные, круглые, один к одному подогнанные дробинки были из золота. Яркие, солнечные. Полковник поднял голову и взглянул в коридор перед собой. Глаза сами собой раскрылись шире прежнего. Весь ярус был освещен горящими факелами, вделанными в стены. В отсутствии ветра, пламя совершено не трепыхалось, яркими клинками освещая невероятный коридор. Весь ярус был выполнен из золота. Стены, потолок, все возможные арки и колоны, обрамляющие входы в ответвления и ниши. Все сияло желтым. А под ногами… На протяжении всего коридора, насколько хватало зрения, лежал золотой песок, ровным слоем покрывающий всю поверхность пола. Ни бугорка, ни ямки, ровный по всей плоскости.

Леонид Васильевич поднял голову на лестницу, с которой только что скатился. Там наверху, не двигаясь, стоял Моня. Увидев, что Леонид Васильевич смотрит на него, он мотнул головой и беззвучно произнес.

– Ну, что там?

– Иди на хер! Мудак! – полковник собрал в пригоршню золотой песок и бросил его в Моню. Тот, отшатнувшись, стал быстро отряхаться. – Бздун херов!

Моня, поняв, что полковник не стал бы себя так вести, если бы в коридоре, что-то было не так, и сам повысил голос.

– Слышь, мент, не трезвонь! Должна же быть и от тебя какая-то польза, – а сам начал медленно спускаться вниз.

Вскоре и вся компания была на золотом ярусе. Восхищение богатством граничило с помешательство. Моня, забыв о своем драгоценном рюкзаке, отставил его в сторону и уселся на пол в центре коридора. Глаза его блуждали по стенам и полу, облизывали и грызли желтый металл, но никак не могли насытиться. Он собрал песок в ладони и медленно высыпал его перед глазами, глядя, как отблески света играют на золотых крупинках. Миха обглаживал руками ближайшие арки, бормотал себе что-то под нос и выглядел весьма увлеченным своим занятием. Лишь Анна с Бесом не выходили из своего поникшего состояни. Они сели на ближайшие выступы и тупо смотрели себе под ноги, не обращая внимания ни на золото, ни на горящие факелы.

– Эй, мент! – Моня с придыханием выпустил очередную струйку золотого песка. – Бросил бы все к чертям? А? Работу свою гнилую, жизнь ментовскую? Ради пары – тройки тонн вот такого пляжа? А?

Леонид Васильевич рассматривал богатства вокруг себя и мысленно достаточно легко соглашался с гопником. Зачем работать, если можно владеть таким количеством золота. Если можно купаться в нем. Только надо унести его отсюда. Выбраться живым. А выбравшись, можно и транспортную проблему решить. Выбраться. Выжить и вернуться. А работа? Да хер на нее! Хер на начальника! Хер на его дочку с ее необъятной жопой! На все Хер!

В голове у полковника поплыло. Какие демоны? Какие инопланетяне? Главное вернуться. С этими придурками или одному. Все равно. Надо вернуться. Сюда.

– Твою мать! – лишь и сумел проговорить он, встряхивая головой и отгоняя дурные мысли. Но отгоняя их, так, вяло, лишь для формы, для того, что бы вернуться к ним чуточку позже. Тряхнул головой еще раз. Помогло. Дышать стало легче, да и тона немного потускнели, сглаживая золотой блеск, и не давая ему затмить разум.

– Значит, бросил бы, – по-своему понял его ответ гопник. – Тогда слушай, что я тебе скажу, мент, – Он перевел горящий золотым блеском взгляд на полковника. – Ты засовываешь к себе в задницу все свои ментовские замашки, все амбиции и служебные обязанности. Помогаешь нам дойти до нашей цели и выбраться наружу. Нас не сдаешь. А мы не сообщаем никому про этот коридор. После возвращаемся сюда и медленно, но верно богатеем, равными долями. Хотя, такое количество! – он весело усмехнулся. – Можешь взять себе шестьдесят процентов.

Леонид Васильевич, молча, смотрел на гопника алчными, широко раскрытыми глазами людоеда, готового сожрать все и всех вокруг, но в ответ на него смотрели куда как более страшные глаза. Уже даже не глаза, а две золотые бусинки, песчинки.

– Ну, вот и договорились, – Моня зачерпнул золотой песок обеими руками, и медленно, с удовольствием высыпал его себе на лицо. Еще раз и еще, чувствуя, как каждая крупинка больно бьет по коже. Ему хотелось кричать от счастья. Их обреченный на безысходность поход становился для него все более обнадеживающим и привлекательным. Перед глазами расцветали картины будущего благополучия и безмятежности. Никаких обвинений, если демон не обманет. Да и обманет. Уже не беда. Мент, сука, жадный. Прикроет, что бы своего не потерять. А там, с таким количеством золота можно купить все и всех. Моня громко рассмеялся, и эхо его чрезмерно возбужденного голоса укатилось далеко вперед, теряясь в богатстве золотого коридора.

Двинулись дальше. Первыми теперь шли Миха с Моней, за ними полковник, а в конце Анна и Бес.

– А кто факелы зажег? – не поднимая голову, тихо обронила Анна, задавая вопрос никому в честности.

– Горят себе, и пускай горят, – весело и дерзко ответил Моня. – Тебе это надо? А? Подруга?

Анна посмотрела на идущего впереди парня. Своего парня. Его гордый вид. Высоко поднятую голову. Он шел так, будто уже был полностью свободен, будто был царем мира.

Он изменился. С каждым ярусом вниз его отношение к девушке становилось все более пренебрежительным, особенно, когда засияло золото. Вполне вероятного его не устраивало ее упадническое настроение и постоянные жалобы. А может он ее просто разлюбил?

– Надо, – тихо ответила девушка. – Это тебе ничего кроме золота не нужно.

– Что? – взбешенно отозвался Моня, развернулся назад и быстрым шагом направился к Анне. От неожиданности и страха, девушка попятилась. – Да мне вообще ни хрена не надо! – рявкнул он на свою подругу.

Анна судорожно сглотнула и обвела взглядом парней в поисках защиты.

– Монь, остынь, – подал голос Бес, двигаясь наперерез другу.

– О, имбицыл заговорил, – зло заулыбался парень, глядя на друга. – Что яйца у себя нашел?

– Заткнись! – Бес выставил вперед руку и с силой толкнул Моню в плечо.

– Да я тебя! – заорал парень, скидывая с плеч рюкзак и бросаясь на Николая.

– Да что с тобой? – щуплый от недавней голодовки Бес еле увернулся от накинувшегося на него Мони.

– Со мной все в норме! – пролаял парень. – Это с вами что? Спелись у меня за спиной? Что ты думаешь, я не вижу, как вы друг с другом шушукаетесь. Ты же на нее уже положил глаз? А? Дружище? – парень еще раз попытался зацепиться за своего товарища, но тот опять вывернулся.

– Ну, как знаешь, – Бес застыл на месте, давая Моне возможность атаковать себя, а когда два парня схватились, то раздался резкий треск, и оба, не устояв на ногах, рухнули вниз.

Бес откатился первым. Моня лежал в золотой песке и немного дергался.

– Что это с ним? – в испуге спросила Анна.

– Шокер, – ответил Бес. – Я с собой взял на всякий случай.

– Я не про это, – Анна закачала головой. – Почему он себя так ведет?

К ним подошли Миха и полковник.

– Золото глаза затмило, – Миха присел рядом с товарищем. – Похлопал его по плечу, потряс за бок. Из кармана олимпийки тонкой струйкой посыпался песок. Миха сунул руку в карман, затем ощупал другие, вычерпывая из них золотые дробинки. – Да, он, похоже, по полной заправился. Вон все карманы песком забил, – Миха задумчиво посмотрел на спутников. – Что делать-то с ним будем? Подождем, пока очухается?

– Давай, – согласились молодые люди.

Вернувшись в сознание, Моня сперва не понял, что это с ним произошло, но, постепенно вспоминая, начал закипать с новой силой. Еще шатаясь, он вновь бросился на Беса. Но тот без труда опрокинул друга на пол.

– Надо связать его пока не оклемается, – предложил Николай. – Что-то с ним не так.

Его инициативу поддержали, особенно после того, как Моня еще раз обматерил Анну, да и Миху в придачу.

Теперь на веревке вели своего. Леонид Васильевич шел, слегка улыбаясь, но все же молчал. Что тут скажешь, поплыл парень.

А впереди замаячил очередной конец туннеля, оформленный в виде огромной резной картины, обрамленной массивной во всю высоту коридора аркой.

– Красиво, – осмотрела стену девушка. – Но спуска нет.

И в самом деле. Коридор, заканчивающийся картиной с непонятным пейзажем, был тупиком.

– Может спуск в одной из ниш? – предположил Бес.

– Может быть, – согласился Миха. – Но пока что предлагаю отдохнуть.

Компания расселась возле стен, переводя дух и обсуждая, что делать дальше. Моня с кляпом во рту, злобно сверкал глазами. А Анна рассматривала картину на стене туннеля. Ее пальцы скользили по резной золотой поверхности, задерживались на извивах и скользили дальше выше и выше.

– Это карта, – неожиданно сказала она.

Разговоры смолкли, и четыре пары глаз уставились на нее.

– Карта чего? – спросил Миха.

– Не знаю. Но это точно карта. Возможно нашего дальнейшего пути. Смотрите, – девушка отошла в сторону, присела на корточки и прикоснулась рукой к поверхности стены. – Видите. Это гора, из которой вьется змейка. Наш спуск.

И впрямь под рукой девушки находилась возвышенность с уходящей вниз змеей.

– Дальше, – и девушка подняла руку выше. – Река в ущелье, – пальцы коснулись большой, покрытой рябью округлой поверхностью. – Озеро, что ли? Смотрите дома и, – девушка замялась. – Наш демон.

Почти на верху картины, обведенная в овал, стояла колонноподобная фигура, вокруг которой находились приклонившие колени люди. Над овалом, под толстым слоем земли с горами и бьющими об их склоны волнами, сияла полная луна в чистом звездном небе.

– Видимо этот спуск далеко не конец нашего пути, – Анна с сожалением похлопала по стене, та отозвалась глухим гулом.

– Постой-ка, – подошел к ней Миха.

Парень подобрал стоящую рядом статуэтку и легонько стукнул ею по поверхности стены. Раздался оглушительный звон. От вибрации, вызванной ударом, задрожал, казалось, сам воздух. Огоньки факелов затрепетали, нарушив свой вековой покой.

– Там пусто, – опустил статуэтку на место Миха.

– То есть, – подобрался к ним Бес. – Это и есть выход. Эта картина.

– Или вход, – ухмыльнулся Миха. – Это, смотря кто и с какой стороны идет.

– И как же за нее попасть? – Анна все водила рукой по поверхности.

– Может толкнуть посильнее? – предложил Миха и легонько толкнул стену. Та не поддалась. Тогда он приложился к ней плечом. Ничего. – Не знаю, – заключил парень и привалился к боковой стене. – Давайте думать.

– Да что тут думать? – полковник поднялся со своего места и пошел дергать за факелы. – Кино смотрели? Где-то должен быть рычаг.

И он угадал. Дергая очередной факел, он услышал явный щелчок, огонек факела погас, а ручка опустилась вниз.

– О, видали? Сейчас дверка и откроется, – Леонид Васильевич в ожидании обернулся к стене с картиной.

Стена осталась на месте. А вот под ногами у полковника началось какое-то движение. Раздалось шипение. Золотой песок взбитый ногами, стал вырисовывать ровные линии вокруг полковника. Леонид Васильевич еще следил взглядом за образующейся змейкой, чертившей вокруг него прямые линии, когда Бес с неимоверной прытью подпрыгнул к нему и сбил с ног, вынося из образовавшегося прямоугольника. Пол громко ухнул и осел вниз, осыпая с себя песок. Место, где только что стоял полковник, исчезло, образовав темный провал.

Бес лежал на Леониде Васильевиче и тяжело дышал.

– Ты что, мент, кино не смотрел?

– Такого нет, – испугано проговорил полковник.

– Давай больше не будешь ни за что дергать? А?

– Не вопрос.

Дна ямы видно не было. Одна из статуэток, маленькая и неказистая, ушла в черный провал, и лишь через десять секунд обозначила свое приземление глухим эхом.

– Метров сто, – прикинул Миха. – Повезло тебе, мент. Ой, повезло.

– Ага, – согласился полковник, держась то за грудь, где бухало в ребра сердце, то за горло, которое отчего очень медленно пропускало воздух внутрь.

– Ну что, у кого еще какие идеи по выходу отсюда? – Анна стояла метрах в пяти от образовавшегося провала.

Леонид Васильевич, вытряхивая из одежды, набившийся туда песок, присел возле стены. Бес, Миха и Анна что-то колдовали возле предполагаемого выхода, а Моня, обездвиженный и обезмолвленный, настойчиво ловил взгляд полковника. Леонид Васильевич посмотрел на гопника, в его маслянистые, блестящие золотом глаза и кивнул ему: мол, чего тебе. Тот же в ответ подмигнул и мотнул головой в сторону рядом с собой.

«Присесть рядом приглашает, что ли?»

Полковник встал, походил по коридору, еще раз заглянул в дыру в полу, приблизился к картине, высказав пару версий по возможности ее открытия, и, не привлекая к себе внимания, уселся рядом с Моней.

– Сказать мне что хочешь? – еле слышно проговорил он, глядя совсем в другую сторону.

Утвердительный кивок головы.

– Ok, – полковник сдвинул со рта гопника повязку, достал бутылку воды, и якобы начал его поить.

– Слышь, Леонид, – еле слышно начал гопник. – А может, это, – он возбуждено посмотрел на стоящих у картины парней и девушку. – Может ну их с их демоном? А? Нам же с тобой только выход надо найти и вернуться. Правда же?

– А они, товарищи твои, как же?

– Да хрен с ними! – зашептал в ухо полковнику гопник. – Это разве товарищи? Вот ты друг, дружище. Да? Они своей дорогой, мы своей. Она же у нас теперь вроде бы совпадает? – парень алчно улыбнулся. – Бросим их. И поминай, как звали.

Леонид Васильевич наклонил бутылку посильнее и гопник, сначала закашлявшись от попавшей в не то горло воды, начал пить.

Полковник понимал, к чему клонит парень. Выйти и вернуться. Без всяких путешествий к демонам. Но блеск в его глазах. Он же свихнулся от возможного богатства. Хочет его сейчас же. И, похоже, что только себе. Вот, друзей своих предлагает бросить. Да ладно если просто бросить. Может и вообще – выбросить.

«Выйти и вернуться? Да. Надо. Но, друг, не с тобой. Ты же и меня. Того самого. Бросишь».

Леонид Васильевич оторвал бутылку ото рта гопника. Не давая возможности сказать ему больше ни слова, заткнул повязку обратно в рот.

– Не-а, – медленно и тихо проговорил полковник. – Не друг ты мне и не дружище. Так, падаль гниющая. Да к тому же и спятившая, – он похлопал дернувшегося парня по плечу и поднялся, направляясь к картине. – Отдыхай, дружище. А потом в дурку.

Анна изучала стену, перемещаясь то к одному ее краю, то к другому. Подсвечивала себе фонариком, направляя свет с разных сторон. Но картина не собиралась открывать тайну своего выхода.

– Что у вас? – Леонид Васильевич подошел к компании.

– Тупик, – протянула девушка.

За недолгий час, проведенный возле картины, девушка как-то преобразилась. Из заморенной скиталицы превратилась в увлеченного исследователя. Да и парни, получив разминку для ума, то же вели себя иначе. Бес наблюдал со стороны, но было видно, что и он заинтересован загадкой. Миха же, после возни с корешем, и, видимо прикидывая, куда может завести постоянное созерцание золота, стал больше общаться с Анной. Подсказывал ей что-то, предлагал свои варианты.

– Ты б, это, полковник, не мешал бы. А еще лучше помог, – Миха краем глаза взглянул на мента.

Леонид Васильевич подошел ближе и еще раз изучил картину, начиная с самого низа и до верха.

– Интересно, – выдал он через минуту.

– Что тебе интересно? – отозвался парень.

– Да змейка эта под горой, – полковник ткнул пальцем в голову змеи.

– Ну и что с ней, по-твоему, не так?

– Ничего. Все в порядке, – Леонид Васильевич почесал себе довольно сильно отросшую бороду. – Нормальная такая змейка с раздвоенным языком.

– К чему это ты? – не поняла Анна.

– Я думаю, может этот язык и наше положение в туннели связаны между собой. Может это два разных выхода. Если мы спускались все время по телу змеи, то и выход должен быть по ней через рот, по языку. – Леонид Васильевич провел рукой по голове змейки. – Направо и налево.

– Хм-м-м, – улыбнулся Миха. – Тогда по такой логике мы еще только во рту у этой змеи. – А язык за ним.

– Не придирайся к словам. Язык он и во рту и за его приделами. Двойственность, как и раздвоение языка, – Леонид Васильевич разглядывал змейку и дорогу от нее. – А вы знаете, что язык у змеи – это самый важный орган чувств.

– И? – подгонял его парень.

– Если искомый ее предмет слева, то левая часть языка чувствует его запах, и змея ползет туда. Если же он справа, то змея соответственно ползет на право.

– Полковник, давай ближе к делу, – не выдержал Миха. – Если есть какие соображения, то излагай. Не тяни.

– Что нужно, что бы змея ползла вперед? – Продолжил Леонид Васильевич.

– Что бы цель ее поисков была перед ней, – ответила Анна.

– Правильно. Если смотреть на картину, то цель змеи, то есть нашего с вами пути, лежит по ходу ее головы. Значит, змея в любом случае ползет прямо. Следовательно, – Леонид Васильевич посмотрел на внимательно слушающих его людей. – Раздвоение языка змеи, я думаю, не является, показателем раздвоения пути, – полковник замолчал, показывая, своим видом, что его мысль закончена.

– Это все? – Миха раздражено посмотрел на полковника. – Ты сейчас так долго говорил только для того что бы сделать заключение о единственной дороге? Хотя начал с ее возможного раздвоения?

Полковник кивнул.

– Вы в ментовке все такие умные и так долго размышляете по каждому поводу? – на всякий случай уточнил парень.

– Подожди, – перебила Миху Анна. – Смысл есть. Как ты там сказал? – обратилась она к полковнику. – Раздвоение и внутри и снаружи. Но если с наружи дорога одна, то раздвоение внутри, то есть двойной язык идет в одном направлении.

– Точно, – подтвердил полковник.

– Нам надо искать другой выход? – Подключился к разговору Бес.

– Может быть, – согласилась Анна. – Но изо рта не может быть два выхода.

– Почему же, – ухмыльнулся Миха. – Как раз два выхода. Спереди и сзади.

– Задний проход, – улыбнулся полковник. – Нам не подходит. Мы через него прошли. К тому же он завален.

– Подождите, – вновь перебила их девушка. – Язык орган чувств, который чувствует. У человека – руки. Две. – Анна чувствовала, что готова вот-вот понять смысл головоломки. – Мы должны что-то почувствовать двумя руками, или с двух сторон. Что-то. Что?

Леонид Васильевич завертел головой, озираясь по сторонам. Его взгляд задержался на черном провале, в который он чуть было не угодил, затем скользнул к опущенному факелу.

– Налево пойдешь – коня потеряешь. Направо пойдешь, – он посмотрел на компанию. – Сам умрешь. А прямо пойдешь – в тупик упрешься.

– Полковник, – обратился к нему Миха. – У тебя случаем жар нет? А то, вон, бредить начал.

– Да нет. В порядке я. Мыслишка одна есть, – и полковник направился к факелу, находящемуся напротив уже опущенного им. – Две руки – два ключа. По одиночке – смерть, а вместе – выход, – помолчал и с уверенностью добавил. – Я думаю так.

– Точно бредит, – тоже утвердился в своем мнение Миха.

Леонид Васильевич без долгих раздумий опустил вниз второй факел на противоположной стене. Тот поддался. Огонек погас. Раздался щелчок. И Леонид Васильевич, представляя, как под ногами исчезает опора, в ужасе отскочил к картине. Но ничего не произошло. Пол не опрокинулся, но и картина никуда не делась.

– Ну что? Идеи иссякли? – поинтересовался гопник. – У тебя все-таки ярко выраженная форма склонности к суициду, мент. Ты хоть предупреждай заранее, прежде чем собираешься что-нибудь дернуть, мы отходить подальше будем.

– Да иди ты, – огрызнулся полковник. – Что-то же произошло. Где-то что-то щелкнуло.

– Ага, – согласился Миха. – В голове у тебя что-то щелкнуло и никак обратно не отщелкнется.

И тут щелкнуло у всех в головах. Да к тому же и пол подпрыгнул на месте.

– Это что за херня? – Миха схватился за ближайшую стену.

Из дальнего конца коридора, откуда они пришли, раздался грохот, а за тем сильно подуло затхлым воздухом.

– Мент, ты что сделал? – не унимался Миха. – А?

– Не знаю, – полковник сам держался за какую-то арку.

Весь ярус трясло. Стены и потолок ходили ходуном, а пол ожил. Взбитый невероятной вибрацией песок, завился по полу, то образуя, то размыкая создаваемые им фигуры и волны. Ветер усилился, и трепещущие под его напором огоньки факелов начали гаснуть. Один за другим. Факелы тухли, оставляя людей в кромешной темноте. Гул и тряска не прекращались. Анна пронзительно завизжала, что-то замычал Моня. Бес, стоя на четвереньках, пытался не упасть в пляшущий песок. Включить фонари в сложившейся ситуации не догадался, да и не смог бы никто. Грохот, ветер, темнота. И вдруг тишина. Все так же резко прекратилось, как и началось. А затем. Когда круги перед глазами исчезли, компания увидела свой выход.

Коридор замер в темноте, но темноте не полной. Леонид Васильевич уже видел подобное. Стены и потолок туннеля светились. Но теперь это были не звезды и планеты. Это были линии, завихрения, волны, ураганы и бури. Все двигалось. Дышало и жило.

– Вы это тоже видите? – дрожащим голосом спросила Анна.

– Мы это должны были увидеть, – ответил полковник. – Это наш выход.

Из глубины коридора по стенам ползли две яркие змеи. Изгибаясь и закручиваясь, они обтекали арки и ходы, заглядывали в ниши и ответвления. Леониду Васильевичу даже показалось, что он слышит шипение и шелест чешуи, идущие от них.

– Мамочка родная, – Замерла у картины Анна.

Змеи ускорились, достигли компании молодых людей, и должны были столкнуться со стеной-картиной, как вдруг их движение замедлилось, и они, уменьшаясь в размерах, закружились каждая на своей половине картины. Затем коснулись друг друга, сплелись вместе, образовав шевелящийся клубок, расцепились и замерли прямо по центру, вытянувшись от пола к потолку. В темноте, подсвеченная арка картины и эти змеи выглядели, как дверной проем с ручками. Потяни на себя и створки разойдутся, пропустив путешественников дальше.

– Потяни на себя, – Леонид Васильевич хлопнул себя по лбу. – Вот дебилы.

– Ты о ком это, мент? – Миха все еще держался за стену, и ошалело смотрел по сторонам.

– О себе, конечно же, – отозвался полковник. – Не о вас же.

Он направился к картине. Протянул руки к змеям. И схватился пальцами, за ели заметный выступ. Как раз под светящимися тварями проходила каменная гряда, вырезанная неизвестным мастером. Но руки легли так удобно и легко, что те и впрямь сейчас казались дверными ручками. Леонид Васильевич потянул створки на себя. Дверь поддалась. Еле-еле.

– А ну помоги, – крикнул полковник Михе.

Тот подскочил, схватился за одну из ручек. И вместе, медленно, но уверено они оттянули двери. Картина разъехалась, открывая черный провал за собой. Темень и пустота. Порыв ветра вновь ударил по молодым людям, но теперь он шел не из туннеля, а из открытого только что проема.

Вновь раздался щелчок. А затем факелы сами собой зажглись, возвращая слепящий свет и убивая им диковинное свечение, живущие только в полной темноте.

Коридор был прежним. Золотым и прекрасным. Черная дыра провала, открытая полковником, отсутствовала. Весь пол покрывала гладь золотого песка.

– Вот это, твою мать! – только и смог проговорить Миха. – Полковник, а ты молодец. Я бы не допер, – похвалили он Леонида Васильевича.

– Да оно и понятно, что не допер бы. Я поэтому и полковник, – а про себя добавил: А ты всего лишь гопник.

Моня валялся на полу, и по его испуганному виду было понятно, что в себя он еще не пришел. Леонид Васильевич, Бес, Миха и Анна стояли у раскрытых створок золотой двери и вглядывались в темный провал перед собой. Ступени, идущие вниз, терялись в клубящейся тьме. Ни поручней, ни стен, ни потолка. Только ступени и пустота.

46. Егор, Антон, Илья, Виктор, Маша, Игорь

– И я, задержав дыхание, вытряхиваю свои шмотки. Двое суток в сумке. Там вонь, мама дорогая, скунс бы сдох. Шорты, майка, труселя. Запах, как будто клетку протухших яиц разбили.

Илья остановился, сморщился, размахивая перед лицом руками, будто отгонял воображаемый запах. Потом  сделал очередной глоток Черного доктора, смачивая пересохшее от чрезмерно эмоционального рассказа горло.