Фатум

Полковник юстиции вскочил на ноги, но выпрямившись, понял, что с его ребрами что-то не то. Резкая боль, куда как сильнее, чем испытанная им при падении, заставила его согнуться пополам и схватиться руками за бок. Тут же за спиной раздался еще один шорох. Это последний парень спрыгнул на карниз. Леонид Васильевич попытался развернуться ему на встречу, но его затылок обожгло горячим и сознание вслед за опорой под ногами поплыло в сторону, погружая мир в темноту и безвременье.

42. Антон, Егор и Илья

У причала стоял скоростной катамаран ярко желтого цвета. Егор с тоской смотрел на забитый до отказа морской транспорт. Он, конечно же, предполагал, что людей будет много, но не рассчитывал, что шпротам в консервной банке будет куда как просторнее, чем пассажирам на этом катамаране.

– Мы на этом поплывем? – обратился Егор к стоящему рядом Антону.

– Другого транспорта нет, – Антон сделал маленький шажок вперед, что означало, что кто-то уже сошел на палубу катамарана, и очередь до входа чуточку сократилась.

Егор чувствовал, что внутри у него была готова рвануть бомба, и искрящий во все стороны фитиль почти вплотную подобрался к ее запальному отверстию. Час расплаты, лелеемый парнем, вновь отодвигался дальше. Да, не так представлял он себе это путешествие. А эта посудина? Катамаран. Огромный загон для множества людей. К борту не подойти. Открытая площадка лишь на втором этаже. Но это отдельная плата и, конечно же, Антон не удосужился купить билеты туда. Но, в принципе, и купи он туда билеты. Что толку? Людей битком. Здесь не то, что скинуть кого-нибудь незаметно не получиться, тут сморкнуться без палева не выйдет.

– Твою мать, – раздражено процедил Егор.

– Ты опять не в духе? – Антон грустно посмотрел на товарища. – А вчера, вроде бы даже радовался этой прогулке.

Егор дернул щекой.

– Радовался, – согласился он. – Только не предполагал, что народу будет столько.

– А чего ты хотел? Курорт. Люди отдыхают, – Антон невесело хмыкнул. – А хочешь один плавать? Так вон нанимай личный катер. И в путь. Только сколько ты за это заплатишь? Вопрос.

– До х… – начал зло отвечать Егор, но гудок проплывающего мимо корабля заглушил его брань. – Много. Одним словом.

– Много, много. Так что, извини, но бюджетный отдых требует экономии и расчета. Нам еще в Крыму где-то перекантоваться надо будет и обратно вернуться.

– Это да.

Медленно, маленькими шажками парни продвигались к входу на желтый катамаран. И когда под ногами закачалась слегка влажная палуба судна, то Егор окончательно попрощался с планом мести, по крайней мере, в этом путешествии. Порядка двадцати рядов по двадцать кресел в ряду. Консервная банка, в которую пачками набивались люди.

– У нас места хотя бы не по центру? – спросил Антона Егор.

– Нет, здесь лучше, – Антон улыбнулся. – По правому борту. Так что побережье посмотрим.

– Ну, хоть это хорошо, – Егор позволил себе улыбнуться легкой саркастической улыбкой.

43. Бродяги и мент

– Ты как живой? Руки, ноги целы?

Моня склонился над зашевелившимся Бесом.

– Эй, алле! – он провел перед лицом товарища горящей зажигалкой. – Слышишь меня?

Выпучив глаз, Николай непонимающе таращился, то на Моню с его зажигалкой, то на замерших у противоположной стены Анню и Миху, то на лежащего связанным какого-то мужика, который, хлопая глазами, что-то сипел в тряпицу, затыкающую ему рот. По виску у мужика на пыльный каменный пол стекала яркая красная струйка. Очень уж яркая для такого плохо освещенного зала.

Бес перестал шарить взглядом по товарищам и попытался осмотреть помещение, в котором они находились, но его попытки родили больше вопросов, чем дали ответов. Темная, небольшая, примерно четыре на четыре, пещера с черной точкой лаза справа от сидящих товарищей. Купол, свод, или что там у нее было, висел над компанией метрах в шести, и свет от импровизированного факела в руках Михи еле доставал до его поверхности. Легкий щелчок по голове заставил Беса повернуться и осмотреть пространство за спиной, которого, как оказалось, и не было вовсе. Он лежал у подножья завала, по которому то и дело скатывались песок и мелкие камешки.

Парень перевел уже более осмысленный взгляд на добивающегося его внимания Моню.

– Ну, очухался?! В который раз спрашиваю: слышишь или нет? – Моня все водил зажигалкой перед лицом друга.

– Слышу, – сдавлено проговорил Бес. – Где это мы?

Моня ухмыльнулся, а потом с что-то шикнув, затряс рукой с зажигалкой, кнопка у которой слишком раскалилась и обожгла пальцы парню.

– Да чтоб ее! – Моня плюнул на обожженный палец и пристально посмотрел на товарища. – Где мы? – повторил он только что заданный ему вопрос. – Это ты нам должен ответить, друг мой. И куда нам теперь идти?

– Я? – удивился Бес. – С какого это перепуга, Я?

– Вот вам и здрасти, приехали. Тебе что башку совсем повредило? – Моня щелкнул пальцами перед носом у Беса. – Значить, как нас сюда со своим демоном тащить он вот он, тут как тут, а как дальше вести, так он ничего не понимает. Давай, давай, приходи в себя.

– Демоном?!

Глаза Беса вновь округлились, и он вспомнил все то, что так хорошо выбила из его памяти эта кратковременная амнезия.

Моня уловил изменения в лице кореша и, улыбнувшись, добавил:

– Вспоминаешь, я смотрю. Ну, давай, давай. Вспоминай.

Бес же все сидел с округлившимися глазами, и, замерев, ждал, что вот-вот сейчас на него вновь навалится и вся тоска и страх и безразличие, которые безотрывно преследовали его на всем пути служению демону. Но секунды летели прочь, дым от почти догоревшего факела Михи, так же безвозвратно рассеивался в сгущающимся над компанией сумраке пещеры, а с Бесом ничего не происходило. Не было контроля, не было приказаний и угнетения. Он вновь был самим собой. Вновь чувствовал жизнь, как тогда в последний раз, когда добрался до своих товарищей за тысячу километров, и когда они сами согласились на сделку с дьяволом.

– Полегчало? – Моня все так же сидел рядом с корешем.

– Есть немного, – все еще сдавлено проговорил парень. – Как мы здесь оказались? Не помню с момента как пришли в горы.

– Да очень просто. Забрались, как ты указал, на эту скалу. Как там она называется?

– Чуфут-Кале, – подсказала, сидящая у стены Анна.

– Вот-вот. Она самая. Там экскурсия еще проходила, и спустились со склона на небольшой выступ, от которого в гору была выдолблена приличная такая пещера, возможно, что когда-то она была жилищем какого-нибудь пещерного человека. – Моня замолчал на секунду, как будто бы что-то вспоминая, ухмыльнулся, а затем продолжил. – Ну, вот спустились мы, значит, – парень кивнул головой на лежащего связанным мужика. – Пассажира вот этого подобрали, точнее он сам к нам причалил. Хотели его, того, со скалы скатить, но подумали, что не нужны нам лишние трупы на руках, а дальше ты нам речь ночью толкнул, да такую, что у меня желание было самому со сколы скатиться. Помнишь?

Бес отрицательно покачал головой.

– Еще бы, помнил, – мрачно усмехнулся Моня. – Ты как начал говорить, я тот час понял, что не ты это. Ну, ты понял меня. Не ты слова эти говоришь, но говоришь так, что охота повеситься. Так это было, что ли проникновенно, откровенно и так одновременно угнетающе и страшно. Как будто душу мою кто-то раскрыл, даже не раскрыл, разорвал двумя грязными, холодными крючьями и начал туда гадить, медленно так, прицельно. Попадая по самому дорогому, самому важному, что у меня есть. Выть аж захотелось, но и дыхание замерло вместе со мной. Не пикнуть, не ойкнуть. А ты все говоришь и говоришь. У Анны аж кровь из ушей пошла, по полу каталась, корчилась. Не помнишь? – Моня на мгновение замолчал, всматриваясь в лицо товарища с неожиданно появившейся неприязнью и злобой. – Миха, на что уж крепкий парень, так и то его, когда сам очухался, у самого края карниза поймал. Сигануть хотел. Еле успокоил. Этот вот, – Моня вновь указал на связанного. – Только он лежал и ржал, глядя, как нас колбасит. А ты мирно уснул, – Моня приподнял брови, подводя итог своей речи. – Вот так ты нам рассказал об очень важном теперь в наших жизнях.

– Что рассказал-то? – чувствуя неопределенную вину, спросил Николай.

– Да что мы ничто! – выдвинув вперед нижнюю челюсть, зло просипел Моня. – Куски мяса, с каждой секундой гниющие все больше, что мы даже не пища кому-либо или чему-либо, мы отбросы, грязь под ногами, и удел наш – сдохнуть поскорее! – глаза Мони начали наливаться кровью. – Что мы живы только благодаря тому, что тебе необходима помощь! Потому что и ты ничто, и сам не справишься! Не доверяют тебе, Коля! Не верят! – Моня уже начал откровенно кричать на товарища, одной рукой, сам того не замечая, шаря по полу в поисках камня потяжелее и поудобнее. – Что по дурости своей мы связались с тем, отчего до конца дней своих не отмоемся, да и после них тоже! А если откажемся, то раньше, чем спустимся с горы, нас навечно упрячут за решетку за то, чего мы не совершали! Понял?!

Лежавший связанным мужик издал звук похожий на смех.

– Моня! – Анна наконец-то встала с пола и, подойдя к парню, нежно опустила свои руки ему на плечи. – Моня, ты как? – она с опасением косилась на зажатый в руке парня камень. – Воды не хочешь?

– Воды? – приходя в себя, переспросил парень. Затем, избавляясь от наваждения, отбросил в сторону камень, как нечто гадкое, противное и со страхом посмотрел на девушку, мол: Что? Я? Нет! Не я! Нет! – Воды, – уже утвердительно сказал парень и встал со своего места.

– Посадят, – промычал связанный мужик и вновь засмеялся. – Всех.

– Кто он? – не обращаясь к кому-то конкретно, спросил Бес.

– Хрен его знает, – оторвавшись от баклажки, ответил Моня. – Мусор какой-то, нас на склоне узнал. Главное на границе, нас и не видели даже. А тут с первого взгляда, – Моня вновь приложился к бутылке. – Мент, однозначно.

– Все. Финита ля комедия, – подал свой голос Миха, и факел в его руках потух окончательно. – Переходим на фонарики.

Свет в его руке вновь появился, только теперь он был белым и холодным. Светодиодный фонарик ярким мертвым лучом уперся в казавшийся до этого таким далеким потолок, вылавливая на его поверхности все трещинки и неровности.

– А здесь-то мы все же, как оказались? – Бес окинул взглядом стены вокруг себя.

– А это, друг мой, тоже целиком и полностью твоя заслуга, – Моня опустился к стене рядом с занявшей свое исходное место Анной. – Твоя или твоего демона. Когда после своей речи ты благополучно заснул, а мы начали приходить в себя, а над горами стало всходить солнце, то ты, друг мой, не открывая глаз, поднялся, причем не шатался, ровненько так встал, лунатик хренов, подошел к дальней стене нашей пещерки и несколько раз с силой ударил в основание стены. Ладно, хоть нас бы сначала предупредил, ан нет. Долбанул и все, посыпались. Самого вон чуть не придавило, – Моня подобрал лежащий рядом камешек и швырнул его в сторону черного лаза. Посмотрел на Беса и вновь перевел взгляд на дыру. – Это, наверное, и есть наша дальнейшая дорога. Ты как думаешь?

– Других ходов не вижу, – не нашелся, что ответь Бес. – Видать, она.

– Да еще кое-что, – сделал паузу Моня. – Твой демон сказал напоследок, что ждать он нас будет или внизу, если мы справимся с заданием, или наверху в случае, если мы его провалим.

– И? – не понял Бес.

– Что «И»? – огрызнулся Моня. – Думаю, ты свободен от него до конца нашего мероприятия.

44. Егор и Антон и Илья

Плыли долго. Егор, стараясь не обращать внимания на галдеж сидящих вокруг людей, постепенно успокаивался. Море плавно раскачивало катамаран, то поднимая, то опуская его на волнах. Прибрежный ландшафт, хотя и был по сути своей однотонным, все же приковывал взгляд, заставляя всматриваться в разрушающиеся под натиском моря горы. Города и городишки со своими бухтами и пляжами, попадающиеся по пути, внимания Егора не занимали, он, вообще, последнее время чувствовал жуткое отвращение к людям и местам их сборищ. Смотрел на улыбающихся, общающихся между собой курортников, и видел не смех и улыбки, а только лицемерие и предательство, и у каждого за спиной нож, который тот готов вонзить в спину собеседника, появись хоть одна малейшая возможность. Свой же нож, спрятанный до нужного случая, он при этом оправдывал необходимостью и своей личной правдой.

Антон, в своей прежней манере, пытался разговорить Егора. Пару раз пошутил, пару раз, что-то вспомнил, попытался пофилософствовать на тему вечного и прекрасного, плескающегося вокруг их желтого катамарана, но, не найдя поддержки у собеседника, умолк и стал мирно пялится на проплывающие мимо горы, обрывы, лесистые берега и бесконечное число человеческих тел разной степени прожарки, томно пропекающихся под лучами южного солнца, кто так, на сухую, а кто до костного мозга промаринованный местным коньяком, вином и чачей.

Егор несколько раз задерживал свой взгляд на Антоне. Всматривался внимательно и брезгливо. Пытался увидеть ту гниль, которая питала парня во время теракта. Пытался понять, как и за что он смог обречь на гибель и муку столько людей, а главное, его самого заставил выполнить атаку. Всматривался в отвлеченные и увлеченные морем и горами глаза, и не видел ничего: ни алчного прищура, ни глумливой усмешки, ни страха, ни совести, ни жалости. Перед ним сидел простой парень, просто Антон, немного вальяжный, расслабленный и наслаждающийся морской прогулкой. И Егору от этого становилось не по себе еще больше. Все острее разгоралось желание удушить этого человека, прямо здесь на месте. Разорвать ему лицо, выдавить глаза, превратить шею в обмякшую тряпицу. Сорвать с него маску и увидеть истинное лицо дьявола. Ведь это не по-человечески. Не человек пред ним. Монстр. Как можно, сотворив такое, сидеть спокойно, расслаблено, и самозабвенно любоваться красотами береговой линией. Как можно забыть и не помнить крики о помощи и предсмертные хрипы обреченных тобой же людей. Как можно проходить мимо тонущих в слезах и горе выживших, держащих на изодранных коленях своих родственников, друзей, или просто незнакомого человека, который на последнем дыхании, из последних сил протягивает руку за помощью, желая остаться среди живых, желая зачерпнуть у них немножко жизни и себе.

Егора затошнило. Толи от раздумий, толи от качки. Мысли, мысли. Своим тошнотворным потоком они насыщали парня, пропитывали его злобой. И не имея возможности выплеснуться, эта злоба пожирала его, воспламеняла и сжигала, заставляя во всем видеть только худшее, только грязь, только низость и предательство.

– Смотрите! Дельфины! Дельфины!

– Где?

– Вон! Да вон же!

Люди, мирно сидевшие на своих метах, всколыхнулись не хуже того же моря, и оторвавшись от созерцания береговой линии, ломанулись к другому борту, заставив катамаран нервно дернуться и накрениться на один бок. А там за плывущим невдалеке тралом, тянущим за собой полупустые сети, показали свои темные спины несколько дельфинов. Окруженные ореолом кружащих над водой чаек, они, то выпрыгивали, вызывая у глазеющих на них курортников крики возбужденного одобрения, то погружались в воду, заставляя людей затаить дыхание в ожидании нового появления над водой блестящих спин.

Защелкали спуски фотоаппаратов. Но, что можно было сфотографировать на таком расстоянии, да еще без должной фокусировки, стоило лишь догадываться. Профессиональной техники здесь ни у кого не было.

Трал прошел мимо, увлекая за собой свою свиту, и люди расселись по местам, еще некоторое время увлечено обсуждая увиденное.

– Прикольно! – Антон все еще оборачивался назад, пытаясь увидеть, уже далекий трал.

– Что? – нехотя спросил Егор.

– Да вот трал этот с дельфинами и чайками.

– А что прикольного? Ну, трал, чайки, дельфины?

Антон непроизвольно напрягся. Вообще поведение друга его начинало раздражать. Придирчивость, злоба во взгляде, немногословность и постоянная брезгливость в этих кратких словах. Но доктор сказал, что поведение может быть временами неадекватное. Поэтому Антон лишь судорожно сглотнул. Медленно вдохнул и выдохнул свежий, наполненный солью и влагой воздух, придавил всплывающую из глубины души злобу, но придавил не полностью, позволив ей немножко высунуться из-под груза самообладания, и раздраженно продолжил.

– Да просто прикольно, Егор! Море – прикольно! Прогулка эта – тоже прикольно! Трал с сетью – прикольно! Чайки и дельфины! Особенно дельфины – прикольно! Потому что в Москве, нет дельфинов, Егор! Их нет нигде кроме, как на море. И в некоторых случаях в каких-то дельфинариях и цирках. Прикольно, что плывешь в километре от суши и видишь, то, что дома можешь увидеть лишь по телевизору. Вот это, по-моему, прикольно! Ты не согласен?

Егор, не разжимая губ, усмехнулся. Он, только что думавший, что рядом с ним сидит монстр, не знающий ни жалости, ни сострадания, весьма удивился такой сентиментальности парня в отношении дельфинов и телевизора.

– Ладно, – согласился Егор. – Пусть будет – прикольно. Может даже смешно. Что рыбы и птицы…

– Дельфины не рыбы, – перебил его Антон. – Дельфины – млекопитающие.

– Да хрен с ними с твоими дельфинами, будь они хоть рыбами, хоть млекопитающими, да хоть пташками небесными. Похер на них! – неожиданно взорвался Егор. – Ты говоришь прикольно? Но я не вижу ничего прикольного в том, что эти твои млекопитающие и птицы стали постояльцами свалки человеческих отходов! Бомжами, подбирающими и доедающими, то, что вываливается через слишком большие ячейки человеческих сетей! То, что валится из уже обожравшихся, но не сбавляющие темпов жора ртов! Или то, что мы уже не можем съесть, и выкидываем за ненадобностью. Неприкольно! Антон! Не-при-коль-но!

Антон от такого напора даже чуть подался назад. Слишком уж громкой и эмоциональной получилась речь у его товарища. Да и Егор, отчего-то вспыливший, неожиданно налился красным, уголки губ его начали судорожно подрагивать. Он, как видел Антон, уже не злился, он был в ярости, вскипел буквально на пустом месте.

Люди, сидящие рядом с парнями, с любопытством стали поглядывать на них. А Антон, видя, что его товарищ обращает на эти взгляды внимание, заметил и то, что Егору под ними становилось не комфортно, будто они раздражали его еще больше, будто каждый взгляд обжигал его, заставляя дергаться, в попытке уклониться и увернуться.

– Егор, ты конечно утрируешь, – решил сбавить напряжение и перевести тему разговора Антон. – Но в принципе же, это нормально, так жить и питаться. Разве нет? Люди и сами так живут. Давно так живут. Кто может, ест сыто, кто сидит рядом ест вдоволь. А те, кто ниже и еще ниже, само собой не доедают. Но не доедают, лишь потому, что сами решили, что этого им достаточно. Их устраивает жить и ждать подачки, устраивает ни за что не отвечать. Устраивать материть и тут же благодарить того, кто сидит выше.

– Люди по сущности своей – твари, лишь и могущие жрать и гадить. Загаживающие все. Не обращающие внимания на мир вокруг.

– В этом некого винить кроме нас самих, что и сами мы и весь мир кормимся с помойки. Но вообще я не про это сказать-то хотел. Ты знаешь, я, даже увидев сытого и довольного дельфина на помойке, удивлюсь и скажу прикольно, потому что я его вживую и могу увидеть только там. Вот поэтому прикольно. А засроность мира? – Антон улыбнулся. – Ну, пойдем в Гринпис. Будем спасать животных и природу вокруг.

– А на людей похер? – не смог не спросить Егор.

– Да людям самим на себя похер, – шутливо и беззлобно ответил Антон. – Живут, жрут и дохнут, как хотят. Как там говориться: спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

– И поэтому они должны были умереть?!

Сказанная фраза и ярость в глазах Егора заставили Антона замереть в непонимании и страхе. Парень физически ощущал готовность товарища броситься на него. И не мог понять, за что и на что такая реакция. Он заметил, что и люди, сидящие вокруг, смотрел на них теперь не с интересом, а с осторожностью.

– Ты вообще, о чем сейчас? – осторожно спросил Антон, делая вид, что не замечает состояния Егора.

– О жизни! – выкрикнул ему в лицо Егор. – О всех их жизнях! – он обвел рукой сидящих вокруг пассажиров. Люди неодобрительно загалдели, стали искать глазами службу безопасности, которой почему-то не было видно. – Или может их тоже всех туда?! А?! – он с силой ударил кулаком по ладони. – Всех разом! И нет! – брызнул слюной Егор.

– Егор, ты чего.? Успокойся, – примирительно затараторил Антон, пугаясь за друга, и понимая, что его куда-то понесло. – Ты может это, водички? – протянул он пластиковую бутыль.

– Да иди ты на хер со своей водичкой! – Егор выбил баклажку из протянутой руки, и та пару раз кувыркнувшись воздухе, рухнула за борт. – Здесь ее и так до хера, воды твоей!

– Да успокойся же ты. Успокойся. Ты чего так из-за дельфинов что ли? Тогда ты прав – не прикольно. Я согласен, – Антон был готов пойти на попятную во всем, лишь бы утихомирить разошедшегося не на шутку друга, пока охрана и в самом деле не подошла. Но та уже показалась со стороны носа катамарана.

– Да пошел ты! – прошипел сквозь зубы Егор, замечая охрану судна и сжимая руками боковую рукоять сиденья, а сам представлял, что на ее месте шея Антона, хлипкая и мягкая. – Успокойся! Я успокоюсь! – он с ненавистью и яростью посмотрел в глаза парню, мотнул головой, как будто сбрасывая что-то у себя с шеи. – Попозже успокоюсь! Вместе упокоимся! – закончил он и отвернулся от товарища, тяжело дыша и не сводя взгляда с танцующих на солнце волн.

– Хорошо. Егор. Все будет хорошо, – не зная, что отвечать и что делать, проговорил Антон.

– Да пошел ты! – еще раз тихо прошипел Егор.

– Молодые люди. У вас все в порядке? – вот и доблестная охрана.

Антон перевел взгляд с них на Егора, который никак не отреагировал на заданный вопрос. Вновь посмотрел на представителей службы безопасности, улыбнулся, развел руками и ответил.

– Да все в норме. Так разошлись немного во мнении, – он еще раз улыбнулся, хотя сам никак не понимал всего того, что здесь произошло.

– Еще раз поднимите шум, высадим в ближайшем порту.

Антон с пониманием кивнул, а про себя молился, чтобы его заведенный товарищ не ответил им ничего колкого. Егор молчал, не оборачиваясь и все еще тяжело дыша. Охрана постояла еще секунду и, не найдя к чему придраться, пошла прочь, оставляя незащищенных граждан рядом с парой неадекватных по их мнению парней.

Люди вокруг все шушукались и огладывались на товарищей. Но продолжения не было. В итоге все успокоились и принялись за дальнейшее созерцание красот и красоток в бикини, уставших сидеть на местах и начавших прохаживаться от одного борта к другому, позируя друг другу на камеры и сотовые. Инцидент же, похоже, остался для всех лишь еще одним интересным представлением, спектаклем, одной из множества уже случившихся и еще множества предстоящих сцен, свидетелями которых они могут стать: море, горы, дельфины и тралы, скандалы и ссоры. Что там еще приготовила им их морская прогулка?

***

До Феодосии добрались молча. Пересели с желтого катамарана на облупившийся голубой теплоход, и двинулись дальше, наблюдая за пейзажами крымского полуострова. Но любоваться ими уже не приходилось. Даже не из-за каменистого, обделенного растительностью берега возле Судака, а просто из-за произошедшего инцидента, после которого ни один из парней так и не решился начать разговор. Егор, молча, скрежетал зубами, а Антон не знал с какого бока подойти к товарищу и клял себя вообще за инициативу взять друга с собой на отдых.

Время шло, берег становился все зеленее, все чаще теплоход причаливал к нему, и люди неуемной толпой бежали в город, успеть за пятнадцать минут осмотреть что-то там. Что можно осмотреть за пятнадцать минут? Купить стакан пива и детям мороженное?

Егор сидел на месте, не оборачиваясь на гудящую у берега толпу. Антон с начала тоже оставался, а потом в сердцах плюнул на все, и в одиночку поплелся на пляж, смотреть что там и где.

И так, за причалом причал, они, молча, продвигались к Ялте. В Алуште стоянка была подольше. Антон покинул теплоход, оставив Егора предоставленного самому себе и своей непонятной злобе, а сам пошел пройтись по прибрежному парку.

Поездка выходила, конечно, отвратительная, и это притом, что даже середины пути не было пройдено. До Ялты вон еще пиликать и пиликать, а потом обратно.

Парень раздраженно пинал камешки у себя под ногами.

– Эй, хорош пыль поднимать! – чей-то зычный окрик, раздавшийся за спиной у Антона, явно был адресован именно ему.

Антон мельком глянул назад, обдумывая, что же ответить, а шедший за ним здоровяк, а парень был именно крупным здоровяком, уронил на плечо Антона свою массивную, тяжелую руку, заставив парня сбить шаг, да и вообще сильно накрениться в сторону.

– Ну, кто будет пыль подметать? А? – и тут же хозяин голоса неудержимо расхохотался и выпустил Антона, согнувшись пополам от рвущегося из легких смеха.