Цена момента

ー Милая Кэтрин, вы, как всегда, выше всяких похвал. – сказал он, поцеловав её руку.

ー Томас, я больше чем уверена, что этот комплимент вы делаете каждой девушке в этом городе, но признаюсь – слышать такое довольно приятно.

ー Надеюсь, сегодня я смогу узнать вас гораздо лучше. – произнёс Томас, пригласив даму к столу.

Вино, фрукты, неловкие прикосновения – всё это создавало вокруг иллюзию того, что они наслаждаются обществом друг друга. Скорее всего, Томас именно так всё это и ощущал, а вот для Кэтрин сегодняшняя встреча была своеобразным вызовом. Осознание истинных мотивов спутника, перспективы отношений и возможность как-либо чувств между ними, делало её маленькой девочкой: девочкой, которая не понимает, как ей жить в большом мире взрослых проблем. Да, Томас действительно был очень мил, обходителен, но при всём желании он не соответствовал роли человека, ради кого стоит изменить всю свою жизнь. Разумеется, сам он придерживался несколько иного мнения, из раза в раз убеждая себя в том, что его одиночество – это лишь результат скромных масштабов города, которые не могут предоставить достойного выбора.

Свидание неумолимо подходило к концу, вынуждая кавалера просить разрешения проводить даму до её дома. Стоит отметить, что данный жест не имел под собой никаких тлетворных мотивов, а был необходимым поводом для продления этой и без того неоднозначной встречи. А потому, принято оно было с некоторыми оговорками, имея под собой понимание, что весь происходящий спектакль исполняется исключительно для того, чтобы не ранить чувств одного-единственного зрителя.

ー Ответь честно: тебе нравится мои борода и усы?

ー Если честно, то я бы оставила только бороду, а усы сбрила. И ещё бы начала за всем этим ухаживать в салоне.

ー Я так понимаю, что это был намёк на то, что выгляжу я не очень хорошо.

ー Нет, просто я считаю, что следить за собой обязаны не только женщины, но и мужчины.

ー В любом случае я тоже думаю о том, что без усов мне будет гораздо лучше, но пока так и не решаюсь их убрать.

ー В таком случае могу тебе дать небольшую мотивацию: хочу при следующей нашей встрече увидеть что-то новое в твоём образе.

ー Думаю, что это вполне возможно. Как раз на завтрашний вечер отменилось выступление, и если ты не против, то я бы…

ー Я понимаю, что ты хочешь сказать, – прервала его Кэтрин. – но завтра у меня назначено несколько встреч, и я не смогу провести это время с тобой …

ー Тогда, может быть в субботу? Или на следующей неделе? Я бы заранее составил график так, чтобы у нас было побольше возможностей побыть вместе.

ー Мне понравился вечер, который ты мне устроил, но мою работу очень сложно совмещать с личной жизнью. Поэтому я бы не хотела давать тебе лишних поводов на мечты и надежды, которым, вполне возможно, совсем не суждено сбыться.

ー Я считаю, что мы знакомы уже достаточно долго, чтобы я мог предложить что-то большее. Наши мимолётные встречи в баре, я всегда жду с особым трепетом, и каждый раз не могу подобрать слова, чтобы выразить чувства. Но я всё равно хочу, чтобы ты знала: сегодня был едва ли не лучший день в моей жизни! Но если тебе нужно время, чтобы всё обдумать – я не стану тебя торопить.

Конечно, Томасу не хотелось ни с кем делить новоявленную возлюбленную, тем не менее поступить по-другому он не мог. Что касается самой Кэтрин, то её реакция была совершенно символической: она обняла его на прощание и отправилась в бар, надеясь успеть на окончание заседания женского клуба. Однако в этот раз её планам не суждено было сбыться: войдя в такую знакомую дверь, Кэтрин успела застать только Элизабет, убирающую столы и Чарли, который помогал прибирать посуду. И хоть и не сразу, но смогла обратить внимание на Шарлотту, которая сидела за барной стойкой и пила чистый джин, закусывая его вишнёвым пирогом.

ー Бармен, налей мне немного виски и добавь ей немного джина за мой счёт. – сказала Кэтрин, присаживаясь за барную стойку. – Предлагаю выпить за паршивые встречи, которые хоть и заставляют нас испытывать стыд и смущение, но вместе с тем делают нас сильнее, назло всем злопыхателям!

ー Правильно! Да катись он к чёрту этот ваш женский клуб! – проревела Шарлотта, опуская бокал. – Я всего лишь хотела понравиться, а они опять выставили меня полным посмешищем перед всеми. Ну чем я заслужила такой судьбы? За что они так со мной? Почему я недостойна жить как они? Я ведь всё для этого сделала, неужели нужно ещё что-то…

ー Не мне судить о таких вещах, но для меня все ваши удачные браки – это не больше чем обыкновенное везение, а не упорный труд, за который следует ожидать награду. Ты можешь сколько угодно пытаться быть похожей на Эмму и её приближённых, но тебе никогда не стать одной из них. И всё потому, что в этой жизни нельзя дважды произвести первое впечатление…

ー Но ведь ты с ними, тебя они уважают и …

ー Для меня это не больше чем повод скоротать вечер. – перебила её Кэтрин. – Моя единственная подруга – это Лилиан, и даже ей никогда не найдётся место в таком обществе. С Эммой действительно бывает интересно общаться, но не рекомендуется выслушивать её бесконечные жалобы на жизнь более двух раз за месяц. И к тому же если бы она ввела ограничения на еду и напитки, то после этого я бы всерьёз задумалась о дальнейшем пребывании в данном обществе…

После этих слов Кэтрин допила остатки виски в бокале и заплатила по счёту, оставив немного чаевых сверху. И, казалось бы, уже покинула заведение, как вдруг остановилась и вновь обратилась к Шарлотте с прощальным манифестом: “Гоняться за чужим вниманием – это напрасная трата времени, а вот научиться его привлекать – настоящее искусство. Подумай об этом на досуге”.

Ненависть

Услышав глухой стук в дверь, хозяйка дома сперва решила, что ей всё это снится, и можно просто перевернуться на другой бок, надеясь на продолжение сна. Но инцидент повторился, и вот тут уже пришлось незамедлительно на него реагировать. В результате из дома слышалась недовольная брань, которая сопровождалась тяжёлыми шагами. Отперев два из трёх замков, в голове хозяйки промелькнула мысль о том, что неплохо было бы спросить: “Кто пришёл?”, однако желание поскорее плюнуть в лицо нежеланному гостю оказалось куда как сильнее. А потому, и последний замок был незамедлительно открыт.

ー Доброе утро, мисс Диккенс! – поприветствовал кудрявый юноша.

ー А, мистер Фирсон, я не ждала вас так рано. – произнесла мисс, не в силах сдержать зевоту. – Входите, пока нас обоих не продуло.

В доме Нэнси никогда не было большого количества гостей. Быть может именно поэтому в нём было довольно чисто, хоть и не так уютно: невзрачный фасад, потёртая мебель и въевшийся запах табака – вот те самые условия, в которых мисс Диккенс провела лучшие годы своей жизни. Генри прошёл по небольшой прихожей, которая переходила в кухню–гостиную, где ему и было предложено занять место. Нэнси села возле него и закатала рукав сорочки. После чего ему понадобилось всего несколько минут, чтобы взять анализ крови, сделать пару мазков и измерить давление.

ー Результаты придут через несколько недель. А до тех пор я рекомендую вам хотя бы попробовать воздержаться от алкоголя и сигарет. Кто знает, может быть, вам даже понравится жизнь без пагубных привычек …

ー Разве это жизнь? – иронично произнесла Нэнси. – Да я ненавижу эту жизнь! А за что, спрашивается, мне её любить? Любила ли она меня все эти годы, чтобы теперь получить мою взаимность? Или вы думаете, что я от удовольствия день за днём давлюсь дешёвым алкоголем, курю без остановки?! Да я просто хочу, чтобы всё это побыстрее закончилось. Но вопреки всем ожиданиям, я каждый день просыпаюсь с осознанием того, что я трусливая курица, неспособная сделать всего–навсего одно решительное действие. Неужели именно за это я должна быть благодарна жизни? Раз так, то да, я благодарна за полуразваленный дом на окраине, блошистого кота, больные ноги, лишний вес и прочие радости моих будней. И конечно, я не могу не отметить благодарностью возможность каждый день приходить в придорожную забегаловку, в которой я могу надевать застиранный и не единожды заштопанный фартук официантки. И всё для того, чтобы потом весь день прислуживать хабалкам и пьяницам, которые не стоит и мизинца на моей ноге.

ー Мне кажется, вы преувеличиваете: у каждого человека есть что-то хорошее в жизни в целом и в работе в частности. То, что можно любить …

ー Да вы хоть раз смотрели на этих животных со стороны? Как они монотонно нажираются до такого состояния, что забывают не только о кошельках и верхней одежде, но даже о собственном имени. После такого, их слюнявая рожа уже не может быть удостоена понимания, а заслуживает хорошего удара с ноги промеж глаз. – на этом моменте Нэнси остановилась, чтобы немного перевести дух и выпить воды, что была налита ещё с вечера. – И как в таком окружении можно думать о любви, не говоря уже о том, чтобы чувствовать нечто подобное. Нет, любовь – это слабость, которую мне помогли преодолеть много лет назад… И пока мы не начали копаться во всём этом с ещё более откровенными подробностями, я бы хотела сказать спасибо за уделённое время, и попросить покинуть пределы этого дома …

Учитывая тот факт, что день Генри подразумевал вполне вальяжный распорядок, ему не составило особого труда, без малейших колебаний, встать и отправиться уверенным шагом к выходу. После чего он предпочёл выбрать направление в сторону парка, где надеялся немного перекусить перед следующим визитом к пациенту.

К его удивлению, не смотря на разгар рабочего дня, там было весьма многолюдно: кругом, то и дело, раздавались детские крики, лёгкий женский трёп и, конечно же, возгласы уличных торговцев. Выбрав из числа последних наименее противного, Генри занял место в очереди, не подозревая того, что женский трёп уже касался и его персоны.

ー Да говорю тебе, этот тот красавчик с юбилейного вечера! – уверенно произнесла Кэтрин.

ー Мне кажется, что тот был немного выше. Хотя с другой стороны, это всё равно не имеет никакого значения. – равнодушно подметила Лилиан.

ー Давай позовём его к нам … – ударила её в плечо Кэтрин.

ー Ау! – одёрнула руку Лилиан. – О чём нам с ним говорить? Таким мальчикам неинтересны замухрышки вроде меня, но если он тебе так понравился, то забирай его себе!

Признаться, Кэтрин была немного удивлена подобному предложению от Лилиан, однако, и поводов для отказа от него, она не искала. Тем более что это было похоже на вызов, а мисс Волтерс не привыкла отказываться от пари, если в нём есть все шансы одержать победу. Воодушевившись подобной дерзостью, Кэтрин произнесла победное: “И заберу!” – после чего начала приводить себя в боевую готовность. Она поправила причёску, поставила на место грудь и слегка отряхнула шелковое платье, попутно оголив одно из плеч. Убедившись в собственном совершенстве, она лёгкой походкой от бедра, направилась прямо к цели. К тому времени мистер Фирсон уже наслаждался своим горячим и ароматным сэндвичем за уютным столиком в тени. И надо сказать, что даже с расстояния двухсот ярдов, можно было заметить его выражение лица, которое явно говорило о том, что он не планирует делить драгоценные минуты покоя с малознакомыми личностями.

ー Здесь свободно? – присаживаясь, уточнила Кэтрин.

ー Не сказал бы … – опешил Генри, вытирая соус с уголков рта.

ー Меня зовут Кэтрин, Кэтрин Волтерс. Мы встречались с вами на юбилее Нэнси Диккенс в прошлый вторник.

ー Доброго полудня, мисс Волтерс. К сожалению, не припоминаю нашей встречи. Чем обязан такому вниманию к моей персоне?

ー Странно… обычно встречи со мной надолго остаются в памяти мужчин. – прощебетала Кэтрин, пытаясь скрыть своё возмущение. – Видите ли, мистер …

ー Мистер Фирсон.

ー Мистер Фирсон, мы с моей подругой Лилиан хотели немного освежить сегодняшний день, но не смогли открыть бутылку вина, что принесли с собой. Я начала оглядываться по сторонам, и надо сказать, едва не потеряла надежду увидеть сильного и порядочного мужчину. Как вдруг мой взор зацепился за вас, и мне сразу стало ясно, что вы именно тот, кто не откажет даме в помощи.

С каждым произнесённым словом Кэтрин старалась как можно ближе подобраться к руке обескураженного мистера Фирсона. Остановившись в тот момент, когда с завершением фразы она смогла положить свою ладонь на тыльную часть запястья незнакомца. Впрочем, успех был не более чем мимолётным стечением обстоятельств: Генри аккуратно выдернул руку, прожевал остатки сэндвича и попросил дать ему пару минут, после которых он пообещал прийти и помочь разрешить сложную жизненную ситуацию двух хрупких девушек.

ー А я говорила! – довольствовалась неудачей Лилиан.

ー Ну и чёрт с ним! Не хватало мне ещё за мужиками бегать! – подытожила Кэтрин. – Через пару минут он подойдёт, чтобы открыть бутылку вина – можешь делать с ним что хочешь! А я, с вашего позволения, спешу откланяться, пока мне вновь не пришлось испытывать унижение от какого-то мальчишки. Там, кажется, Томас звал на свидание – надеюсь, его комплименты помогут мне забыть этот, во всех отношениях, позорный момент.

Оставшись в одиночестве, Лилиан продолжила делать записи в ежедневник, совершенно не заметив, как рядом с ней оказался юноша. Вблизи он был ещё прекраснее: кудрявые рыжие волосы, перламутрово-зелёные глаза и совершенная улыбка. Глядя на всё это, невольно хотелось задаться вопросом о том, а нужно ли вообще что-то ещё, чтобы понравиться девушке?! И, судя по всему – ответ был отрицательным, раз от одного только взгляда, Лилиан была не в силах даже в мыслях сложить фразу, не говоря уже о том, чтобы суметь что-то произнести вслух.

ー Добрый день, мисс. Девушка в красном платье сказала, что вам нужна помощь. – произнёс Генри, присаживаясь на траву.

ー Что простите? Девушка… – растерянно произнесла Лилиан.

ー Только что ко мне подходила девушка, Кэндис, кажется. Она сказала, что вам требуется моя помощь с открытием бутылки вина.

ー А, Кэтрин. Да, Кэтрин ушла, а вино вот тут. Можете открыть. – ответила Лилиан, не отводя глаз от собеседника.

В ответ Генри смог только посмеяться. Переведя взгляд с часов на слегка заикающуюся спутницу, он быстро понял, что сегодня у него есть весомый повод задержаться. И пусть в самом начале Лилиан испытывала лёгкое смущение, однако, пропустив пару бокалов, она уже могла себе позволить обуздать никому не нужную конфузность. После чего, они с Генри спокойно смеялись, говорили о жизни, из-за чего совершенно забыли о времени, и о всём, что их окружало.

Нельзя сказать, что это была любовь с первого взгляда, но вот симпатия была безоговорочной. И оттого, все те сомнения и угнетения, что преследовали Лилиан долгие года, сейчас казались ничем иным, кроме как преступной оплошностью, из-за которой она могла навсегда лишить себя удовольствия быть желанной.

ー Я обратил внимание, что на протяжении всей нашей встречи, вы не выпускаете из рук эту бордовую записную книжку. – подметил Генри.

ー Я записываю туда свои стихи. Откровенно говоря, это не всегда стихи, чаще отрывки, которые я очень часто не могу довести до чего-то серьёзного, но они по тем или иным причинам кажутся мне интересными.

ー И, если не секрет, давно ли вы пишите?

ー Наверное, с самого детства… – остановилась Лилиан, на мгновение поддавшись воспоминаниям. – Если быть откровенной, то в какой-то момент, творчество стало для меня определённой отдушиной. Порой мне даже кажется, что это единственное, что помогло мне не сойти с ума. Я никогда не была излишни открытым человеком, думаю, вы это уже заметили, а потому, в моём детстве было много жестокости со стороны сверстников: меня обзывали, меня били, откровенно обходили стороной, как прокажённую. В какой-то момент я даже задумывалась о том, что мне лучше не жить, чем жить вот так. И только творчество смогло помочь мне справиться со всеми испытаниями. Свой первый стих я написала, когда мне не было и девяти лет. Глупый, не до конца складный, немного пошлый, но зато мой. И со временем я смогла научиться оставлять все самые тяжёлые эмоции и воспоминания на листе бумаге. Правда иногда там находится место и для чего-то хорошего, но это скорее исключение, чем правило.

Генри сел поближе, чтобы приобнять Лилиан. Набравшись смелости, он даже смог попросить прочитать ему один из отрывков, понимая, что это едва ли не самая интимная вещь в её жизни. Найдя в себе силы, преодолеть смущенье, Лилиан открыла ежедневник, пролистала пару страниц и неожиданно остановилась.

Мне говорили много разО том, что я позор для всех.И отголоски этих фразОстались в сердце насовсем.

ー Кто знает, возможно, я когда-нибудь его допишу и закончится он чем-то более позитивным. – иронизировала Лилиан.

ー Вы прекрасны как в творчестве, так и в жизни. – сказал Генри, посмотрев ей прямо в глаза.

ー Быть может, последний бокал вина был лишним, но, мне кажется, что мы с вами можем перейти на более неформальное общение.

ー Я думаю, что мы с тобой можем перейти даже к чему–то большему…

Генри почти вплотную приблизился к лицу Лилиан: медленно двигаясь навстречу, они успевали не только смотреть друг на друга, но и преодолевать поток ожиданий, и сомнений. И вот они уже буквально чувствовали дыхание друг друга, как вдруг…

ー Мистер Фирсон! – окликнул его молодой возглас.

На холме стоял Чарли, придерживая за талию Элизабет. Прося прощения, Генри покинул Лилиан, оставив её в растерянных чувствах: с одной стороны, она до конца не могла признаться себе в симпатии к юноше, а с другой, её губы почти дотянулись до заветного первого поцелуя. В любом случае причины прерваться были вполне справедливы, а это означало, что шанс на благополучное завершение их непроизвольного начала есть.

ー Слава богу, мы вас нашли. – переводя дух, произнёс Чарли. – Элизабет упала посреди зала. Сперва предположили, что это обморок, но может быть и ещё что-то. А потому, Роберт отправил к вам. И только по случайному стечению обстоятельств, мы прошли этой дорогой, на пути к вашему дому.

Генри жил в нескольких минутах ходьбы от парка, поэтому дорога не отняла много времени. Чарли было предложено остаться в холле, пока врач занимается осмотром девушки. Проверив основные рефлексы и поговорил с Элизабет, Генри с филигранной точностью выставил диагноз: “Переутомление!” – порекомендовав уйти хотя бы на трёхдневный больничный, поскольку для неподготовленного организма, работа по двенадцать часов на ногах – это совершено не то, что идёт ему на пользу. Оставив Элизабет дремать на диване, Генри вышел в холл, чтобы перекурить с Чарли и обсудить детали состояния пациентки.

Вернувшись, они обнаружили, что комната пуста. Кликнув Элизабет, стало понятно, что она добралась до кабинета. Её застали возле книжного шкафа с маленькой коробочкой, издалека напоминающей нечто похожее на футляр для наград. Окружающим понадобилось всего несколько мгновений, чтобы пронаблюдать на лице Генри переход от удивления до гнева, который он не смог скрыть, даже если бы всем сердцем возжелал этого.

ー Что вы здесь делаете! – возмутился Генри, выхватывая коробку из рук Элизабет. – Кто вам позволил разгуливать по дому и брать всё, что заблагорассудиться?!

ー Простите, что взяла это без спроса, но … – попыталась оправдаться Элизабет. – Я очнулась, никого не было рядом и да, мне захотелось осмотреться. Эта коробочка подпирала книжный стеллаж, и мне показалось, что такая вещь не может быть простой…

ー Это не вам решать! – перебил её Генри. – Не вам меня судить! Вы не имеете ни малейшего понятия о том что попало в ваши руки! А теперь – уходите; берите Чарли и уходите отсюда. Всё, что было в моих силах, я уже сделал.

Оказавшись за порогом дома, Элизабет неожиданно проронила слезу. В непонимании произошедшего ей было проще обвинить себя, чем понимать истинные мотивы собеседника. Её любопытство никогда не доставляло ей такого неудобства, как сейчас. И только обняв Чарли, она смогла взять себя в руки и отправиться в пансион, оставив дом мистера Фирсона, из которого продолжали доноситься приглушённые звуки. Для них, всё произошедшее выглядело, как обыкновенная неурядица, что неоправданно была так бестактно трактована. Однако Генри не мог себе позволить настолько наивные представления. После того как по кабинету были разбросаны бумаги, а на стене появилась пара новых вмятин, он, наконец–то, смог забиться в угол комнаты, уставившись в пустоту…

В дороге Чарли и Элизабет разговорились: там не было душевных откровений, романтичных признаний или грязных обсуждений. Это была непринуждённая беседа, которая помогла отвлечься от событий последних часов и настроиться на то, что всё в итоге будет хорошо. Безлюдье в пансионе позволило Элизабет перевести дух в зале, пока Чарли обсуждал все подробности с Робертом.

Тишина была прервана, когда в бар зашли Кэтрин и Лилиан, которые весьма экспрессивно обсуждали события дня. Заказав пару салатов, они заняли так полюбившийся им дальний столик, чтобы уединённо всё обсудить. Впрочем, для всех окружающих в этом не было особого смысла, поскольку их звонкие голоса были слышны даже на соседней улице.

ー А он что?

ー А что он: приготовили обед, поговорили о жизни, немного выпили и случилось то, что случилось. Впрочем, удивило меня совсем не это. Удивил меня тот факт, что после всего свершившегося, мне не захотелось никуда уходить, как это обычно происходит. Вместо этого мы лежали, обнимались, и в какой-то момент я поймала себя на мысли, что всё даже слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он так старается ради меня; старается быть кем-то большим, чем просто любовником. И тут мне стало так не по себе, что я хотела всего лишь его использовать, не допуская ни единой мысли о чём-то большем. Но сегодня всё изменилось: я поняла, что могу хотя бы попытаться дать волю чувствам. Сегодня я согласилась стать его девушкой…

ー Прими мои поздравления, Кэтрин. – прослезившийся произнесла Лилиан. – Зная, сколько лет ты была в одиночестве, я понимаю, как нелегко было тебе решиться на этот шаг. Разве что остаётся вопрос о том, как же ты теперь будешь работать?

ー Пока не знаю, но одно понятно точно – он до безумия ревнив. Мы ещё не обсуждали эту тему всерьёз, но, скорее всего, именно так будет выглядеть закат моей карьеры. Спустя столько лет, я, наконец-то, узнаю, каково это – принадлежать всего лишь одному мужчине. – усмехнулась Кэтрин. – И что мы всё обо мне, да обо мне: как прошла твоя встреча с прекрасным юношей?

ー Я вела себя как полная идиотка, но, похоже, именно это и нужно было для того, чтобы привлечь его внимание. В какой-то момент мы практически поцеловались, но нас отвлекли. – ответила Лилиан, доставая бордовый ежедневник из сумочки. – Он ушёл, а я написала пару строк, находясь в объятиях вдохновенья:

Твой взгляд рождает лёгкое смущенье –Он создаёт неистовый букет:Из ярких чувств, с оттенком возмущения;Повязанный надеждой на дуэт…

Элизабет, будучи невольным слушателем этого произведения, не смогла сдержать себя, чтобы остаться к нему равнодушной. Захлопнув дверь своей комнаты, она рухнула на кровать и зарыдала. Те любовные чувства, что она питала к доктору все эти недели, оказались растоптаны четырьмя строчками. Инсценированный обморок, письмо с признанием, что было оставлено на столе в кабинете – всё это больше не имело никакого смысла. Теперь оставалось только гневить небеса, за ту боль, что была рождена собственными ожиданиями…

Возмущение

Порой в нашей жизни нет места жалости и состраданию, особенно по отношению к самому себе. Нас учат быть сильными, заставляя скрывать и не показывать свои слабости на людях. И хоть в отличие от мужчин, у женщин есть некоторые привилегии в этом вопросе, с годами можно увидеть, как и эти границы неминуемо стираются под воздействием пороков, пагубных привычек, и всевозможных неврозов на почве душевных переживаний.

Придя в себя, Генри принялся возвращать все вещи по своим местам. Сложнее всего оказалась разгребать завалы на столе, ведь там и до эмоционального всплеска было столько всего понакидано, что вопрос уборки возникал от каждого неловко брошенного взгляда. Усевшись поудобнее в кресло, Генри принялся просматривать кучу макулатуры, выкидывая все ненужные листы на пол. И в тот момент, когда он уже предвкушал сладость окончания работы, вдруг обнаружил в своих руках безымянный конверт, которому просто неоткуда было взяться. Недолго думая, Генри вскрыл находку: внутри оказалось письмо, в котором с первого взгляда можно было узнать женский почерк и романтичное признание в любви. Дочитав его до конца, он состроил на своём конопатом лице ироничную улыбку, сминая клочок бумаги, который уже через несколько секунду летел в сторону остального мусора…