Диверос. Книга вторая

Носатый повесил голову и смахнул с прищуренного глаза слезу.

– Ну, хорошо, – сокрушенно вздохнул он, так и не дождавшись ответа. – Только из моих к тебе и твоим друзьям отцовских чувств. Скину я тебе…

– Половину.

– Треть! И не монеты больше! Хочешь – иди к другим, держать не буду. Да только они тебе на дом цену снизят, а за обстановку втридорога заложат. Вот тогда ты и вспомнишь как горсть монет пожалел!

– А ты, значит, не заложишь втридорога?

– Да чтоб мне пусто было, если я когда-нибудь так поступлю! – возмутился гельд. – Будет вам обстановка! И садовники за мой счет, так уж и быть! Если ты прекратишь уже унижать старика… Ну что, минус треть – и договорились?

Он протянул руку.

Девирг покачал головой.

– Умеешь ты торговаться, старый. Ладно, уговорил!

Сделку скрепили рукопожатием. Гельд торжественно вручил ему связку ключей, напомнив еще раз, что все товары в его лавках в их полном распоряжении и с хорошей скидкой. После чего все отправились в городское хранилище, где, щурясь от удовольствия, носатый получил из рук в руки целую кучу тяжелых мешочков с кеватрами и тщательно пересчитал монеты («Не вздумайте себе воображать, что от недоверия! Исключительно для порядка» – повторял он при этом).

Закончив, он раскланялся с новыми хозяевами дома, отпустил несколько комплиментов всем присутствующим дамам и отправился домой в сопровождении Девирга и Кин Зи, взявших на себя роль носильщиков и охранников.

Через несколько дней на повозке прибыл весь оставшийся скарб из Диверта. Тэи Зи выбор дома одобрил, а сестры так вообще были в абсолютном восторге. И, честно сказать, было от чего.

Всем досталось по комнате, и каждый обставил ее по своему вкусу, не забыв о мягкой и удобной кровати.

– Что Грей, муки выбора? – ехидничал Девирг, когда Грейцель часами бродила по залу, рассматривая готовые кровати и не зная, на какой остановить взгляд. – Может, лучше пару креслиц? Так-то привычнее будет.

Порой разглагольствования выходили ему боком и за слова свои бывал он бит, хоть и без злобы, но, видимо, чувствительно, потому что хоть шуток и не прекращал, но какое-то время держался от девушки на безопасном расстоянии, потирая втихаря бок или затылок.

Были в доме и большие ванные комнаты, отделанные прохладным полированным камнем, с большими металлическими ванными и душем. Совместно было решено, что одна комната отдается в распоряжение девушек, а вторая достается мужчинам, но как-то так получилось, что в первый же вечер занятыми оказались обе, и в течении нескольких часов доступ в них был закрыт. Тэи Зи отнесся к этому абсолютно равнодушно, а Девирг и Кин Зи получили в ответ на свои претензии вопросительный и недоумевающий взгляд четырех пар глаз.

В зале на первом этаже было обустроено собрание трофеев, которых, как оказалось, уже успело накопиться немало. На подставках под специально заказанными прозрачными крышками лежали добытые в разное время и в разных местах редкости, среди которых нашлось место и небольшому куску креланита, в память о происшествии в Пещерах.

Была также оборудована библиотека, которая постепенно начала заполняться книгами разной толщины, различного содержания и на разных языках. Рядом с ней, в комнате, стены которой были отделаны деревянными панелями, обустроили гостиную. Здесь на больших окнах висели тяжелые, плотные портеры, которые даже в самый жаркий день могли создать прохладный полумрак. Пол в этой комнате застилал толстый ковер. Напротив камина стояли два удобных дивана. Вдобавок Мэй Си лично заказала большое количество мягких подушек разного размера, так что каждый мог устроиться с одинаковым комфортом как на диванах, так и на полу. Центром гостиной стал большой камин, у которого, как и в Диверте, каждый вечер собирались все обитатели дома.

Рядом с гостиной, в комнате с большими окнами, разместилась столовая. Массивный деревянный стол, установленный здесь изначально, было решено сменить на что-нибудь менее монументальное, более приспособленное для комфортного ужина, чем для многолюдных пиров. Поэтому неподъемный старожил был приговорен к обслуживанию пикников и переехал на лужайку заднего двора, а его место занял небольших размеров стол из светлого дерева, за пару дней сделанный собственноручно Вейгой и Вингой.

За обстановку кухни взялись Девирг и увлёкшаяся кулинарией после визита на Инцмир Мэй Си, объявившие, что на свою кухню они чужих не пустят. Большой котел и кастрюли переехали сюда из Диверта, а вот наборы тонко изготовленных столовых приборов, скатерти, подсвечники и прочие предметы сервировки и украшения закупили под руководством сестер у местных мастеров.

Впрочем, практически вся эта красота пока ожидала своего часа, лежа в коробках, поскольку обедать и ужинать все предпочитали по-прежнему просто, шумной компанией за одним столом, обсуждая новости и планы.

Зелень, окружающая дом, тоже требовала заботы. Понятно, что трава на лужайке, аккуратные кусты, живая изгородь, огораживающая задний двор, и кроны деревьев не сами за собой ухаживали: раз в несколько дней, рано утром, от Закиля приходили несколько работников, которые приводили всю растущую зелень в порядок. Работу свою они выполняли быстро и умело, и денег не брали, говоря, что «за все заплачено».

– Закиль, конечно, хитрый торгаш, и глазом моргнуть не успеешь – обдерет до исподнего. Но вот слово он свое всегда держит. Сказал – значит, все будет в лучшем виде, – заметил по этому поводу Девирг.

Возникали поначалу и неудобства. Сначала Грейцель несколько раз пригласили в Старый Город, где проницательные мужчины в белых плащах битый час задавали ей разные вопросы, явно пытаясь связать внезапное улучшение ее благосостояния с тем, что произошло прошлым летом в Пещерах. Вопросы были безукоризненно вежливыми, совершенно ненавязчивыми, но неприятными. Впрочем, когда Грейцель потребовала прямо объяснить ей, чего от нее собственно хотят и в чем обвиняют, бывшее начальство замахало руками, извиняясь и желая всех жизненных благ, с чем и отпустило ее восвояси.

Правда, вскоре некто в белом плаще посетил Инцмир и поинтересовался у Дикфрида – не известно ли ему, откуда у его дочки и ее друзей вдруг взялись дома в столице и долговые расписки с подписями Ховскоодов на много лет вперед. В архивы не попало, что ответил Дикфрид, который на дух не переносил, когда кто-то пытался лезть в жизнь его семьи, но более его также не беспокоили.

Случилось и еще кое-что, и было это куда как неприятнее всего прочего. Однажды утром работники, ухаживающие за зеленью, на некоторое время задержались, и Кин Зи заприметил на лужайке странные следы. Изучив их, он нахмурился и позвал Тэи Зи и Девирга: по всему выходило, что пара неизвестных бродила ночью около дома, всячески стараясь скрыть это от хозяев. Более того – окажись трава подстрижена вовремя, им бы это вполне удалось.

– Ваши предложения? – поинтересовался Кин Зи.

Девирг почесал подбородок:

– Странно. Давайте сделаем так: я поговорю кое с кем… из своих старых знакомых. А потом будем решать.

Вернулся со встречи он хмурый и, не ходя вокруг да около, объявил – на дом положили глаз. Знакомые обещали навести справки и выяснить подробности, но вот будет ли от этого польза, сами уверены не были.

– Времена такие, друг, – неторопливо говорили они, честно глядя в глаза. – Рыбешки мелкой много развелось, всю не соберешь. Законов не уважают, правил не знают, творят что хотят. Так что, сам понимаешь.

Вкратце объяснив, что теперь, кроме самих себя, им надеяться не на кого, Девирг добавил:

– Я немного знаком с местными… специалистами. Можете быть уверены – замки нам не помогут.

– Что теперь, посты на ночь выставлять? – поинтересовалась Вейга.

И тут произошло крайне редкое событие – Тэи Зи улыбнулся. Он поднялся с кресла, в котором устроился было с книгой, и размял пальцы.

– Не нужно никаких постов. Что-нибудь придумаем. Да, Мэис?

Он посмотрел на Мэй Си, и она ответила ему точно такой же улыбкой.

– Конечно, придумаем. Дайте нам полчаса и посмотрим, что получится. Никто же больше никуда сегодня из дома выходить не собирается?

– Вы что задумали? – забеспокоилась Грейцель. – Только-только Белые Плащи отвязались…

– Не волнуйся, – Тэи Зи, прищурившись, посмотрел в окно, освещенное лучами почти ушедшего солнца. – Ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться. Ну что, Мэис, пойдем?

– Пойдем.

Этой ночью обитателей дома разбудили пронзительные крики, несущиеся со двора. Подскочив с кроватей кто в чем был, они бросились к окнам и увидели внизу феерическую картину: рядом с входной дверью на земле растянулся какой-то нежданный гость в черном. Тело его тихо подергивалось, объятое голубоватым мерцающим светом, в котором пробегали яркие искры.

Неизвестный явился в гости не один: двое его друзей, дико тараща в темноту глаза и вопя во весь голос, ползли на задах, вцепляясь в землю пальцами, вырывая с травой комья земли и швыряя их перед собой. В столь неудобных позах они добрались до края лужайки, и, вскочив на ноги, сломя голову устремились в разные стороны, оглашая окрестности громким криком, полным тоскливого ужаса.

В окнах соседних домов начал загораться свет. Похоже, неудачливые визитеры подняли на ноги всю окрестность.

– Тэи, что происходит? – испуганно спросила Грейцель у Тэи Зи, который, как оказалось, и не собирался ложиться спать, еще с вечера удобно разместившись в кресле у окна так, чтобы с улицы его в темной комнате было бы невозможно заметить.

Сейчас на его лице было написано абсолютное удовлетворение.

Девушка показала на лежащего у дверей:

– Вы что с ним сделали?

– Ничего мы с ним не делали, – ответил санорра таким тоном, будто бы речь шла о валяющемся на дороге камне. – Мэис дверной замок прикрыла посильнее, чем оконные, вот он и получил побольше остальных.

– Он жив, надеюсь?

– Да что с ним будет? Вон, смотри, шевелится.

Действительно, окутывающее беднягу голубоватое свечение заметно угасло. Он медленно перевернулся на бок и осторожно сел, мотая головой и опираясь руками о землю.

– Он тоже будет орать на весь город? – спросила Винга.

– Сейчас узнаем.

В этот момент сидящий резко обернулся, словно услышал что-то из темноты. Затем рывком отшатнулся в сторону, раскрыл рот и выпучил глаза.

– Да, будет, – сказал Тэи Зи.

Несчастный заорал так, что в доме зазвенели стекла. Он не стал ползать на ягодицах по лужайке, а, перекувыркнувшись, на четвереньках дополз до края парапета, рухнул вниз, на камни мостовой, подскочил на ноги и, не разбирая дороги, ринулся в темноту, вопя во все горло.

– Лужайке потребуется серьезный ремонт, – заметил Кин Зи, глядя на истоптанную, вывороченную из земли траву.

– Завтра садовники придут, приведут все в порядок… – начал Тэи Зи.

– Завтра к нам из Старого Города придут! – перебила его Грейцель. – И хорошо, если после такого нас не попросят из Аверда! Что вы устроили?!

– Да ничего мы особенного не устраивали, Грей, успокойся, – улыбнулась Мэй Си. – Пара легких ловушек и все. Никто же не пострадал.

– А почему они орали-то так? И бежали так, как будто за ними кто-то гонится?

– Потому что за ними гнались. И до утра будут гоняться.

– Кто?!

– Загонщики. И их псы. Те, что на Болотах у Диверта. – Тэи Зи поднялся с кресла. – Идемте спать. Больше ничего интересного не будет. Что с вами?

Грейцель, Девирг и сестры смотрели на него с широко раскрытыми глазами без кровинки в лицах.

– Да вы что, успокойтесь, – поспешила сказать Мэй Си. – Это же иллюзия, только видимость! Через несколько часов видения рассеются, и все с ними будет нормально. Ну, если не считать синяков и царапин. Зато сюда их точно после этого больше не потянет.

– Вы ненормальные! А если их патруль сейчас скрутит?! Что с ними в закрытой камере будет?!

– Не будет с ними там ничего, – махнул рукой Тэи Зи.

– Казармы Храмовой Стражи все обвешены мощными охранными знаками, поставленными посвященными со всего Дивероса, – пояснила Мэй Си. – Они сразу разрушат любое воздействие на разум.

– Так что успокоятся и лягут спать, – Тэи Зи бросил взгляд на висящие на стене часы. – И нам пора, не находите?

Более дом с нехорошими намерениями никто по ночам не посещал. Само происшествие, конечно, незамеченным не осталось – о нем ходило много сплетен и пересудов, от простых до самых невероятных. Еще некоторое время Белые Плащи опрашивали всех живущих на улице, но так как никто ничего путного рассказать им не мог, дело как-то затихло само собой и вскоре о нем даже подзабыли.

Глава 4

День, когда у обитательниц дома у каналов наконец-то нашлось время, чтобы пройтись по лавкам с одеждой, и так был каким-то сереньким, а под вечер небо окончательно заволокло тучами. К ночи вообще началась гроза с ветром и проливным дождем. Но за плотно закрытые шторы в ярко освещенную гостиную шум непогоды не проникал. Тэи Зи, устроившись в кресле, читал по своему обыкновению. Остальные, расположившись у горящего в камине огня, слушали сидящую на ковре Грейцель.

– Была я сегодня в Старом Городе…

– На службу опять потянуло? – поинтересовался Девирг. – «Белые Плащи в отставку не выходят», и так далее?

– Да нет. Просто правила такие – офицер должен сообщить в Академию, если меняет место жительства.

– Тебя же туда сколько раз вызывали, – удивилась Винга. – И как раз по поводу дома… Что, никому не приходила в голову мысль, что именно в нем ты и живешь?

– Не приходила видно, – усмехнулась Грейцель. – Там, за стенами, вообще многое делается через… одно место. Но не об этом разговор.

Она понизила голос:

– Странные дела происходят. Что-то непонятное, но очень серьезное. Настолько серьезное, что из Академии это выносить не хотят. Например, вы знаете, что сегодня северные ворота всю ночь простояли открытыми и без охраны?

– Что значит – без охраны? – удивился Кин Зи. – Куда караул делся?

– В том-то и дело, что никуда он не делся! Перед рассветом пришли их сменять, а там такая картина: печати на воротах нет, калитка открыта, офицер караульный у стены сидит, весь бледный, глазами хлопает, а гарнизонные вообще вповалку валяются. Разводящий шума поднимать не стал: солдата послал за подкреплением, ворота – на замок, ночной караул – к целителям. В лазарете в чувство всех привели – и под арест.

– Перепились, поди? – спросил Девирг. – В Диверте, помнишь, была такая же история? Налакались какой-то бурды и всей кучей полегли прямо на постах.

Грейцель покачала головой.

– Это тебе не ополчение. В гарнизоне по поводу пьянства строго. И офицера этого, который караулом командовал, я знаю – его Хенриком зовут. Он со мной вместе учился. Вообще спиртного с детства на дух не переносит – сам капли в рот не берет и солдатам не даст. Так что у него в карауле ничего подобного никак быть не может.

– А что случилось-то? – заерзала на месте Вейга. – Давай уже, не тяни!

– Вот! – Грейцель подняла указательный палец. – Тут-то и началась странность. Я как услышала про это дело, пошла в подвал. Думаю, повидаю по знакомству, посмотрю, как он. Пришла, гляжу – сидит в камере за решеткой, вместе со всем своим караулом, горем убитый. Я к нему с вопросами. А он – так, мол, и так, Грейцель, не поверишь – провал в голове. Последнее что помню – вечером ворота закрыл, опечатал, все как положено, и смотрю – мужик какой-то к городу идет. И идет не от развилки, а со стороны застав. Остановил я его, конечно. Думаю – спрошу, что он в той стороне забыл. А потом вдруг – раз! И лежу на койке в лазарете, глотаю какую-то гадость

– Подожди, – Мэй Си придвинулась ближе. – А с этим что? С тем, кого он остановил?

– А ничего! Если и был кто – то дожидаться утра он, понятное дело, не стал. Борьбы тоже никакой там не было: печать Хенрик сам разломал и ворота сам открыл. У него половина печати все еще в руках была, когда их утром нашли.

– Это тоже он тебе рассказал? – с сомнением поинтересовался Кин Зи.

– Нет, это в Академии болтали. Там весь день только об этом и говорят. Шепотом, потихоньку, но все подряд.

– Ну а дальше-то что? – Винга снова принялась ерзать, устраиваясь на подушке. – Что он еще рассказал?

– Ничего он больше не рассказал, потому что за ними надзиратели пришли и увели наверх к начальству. Он мне на прощание еще сказал: «Ты подожди, сейчас вернусь – поговорим» и ушел. Я к вахтенному: «Куда их?». Он глазом на меня зыркнул, но видит – я в форме, при офицерских нашивках – сразу подобрел. Говорит – к командующему их приказано доставить. Все там, говорит, собрались, и с ними – посвященных куча разных, в том числе, кстати – и те санорра, что при Государственном Совете сидят.

– Странно… – нахмурился Кин Зи.

– Ты подожди, странное еще не начиналось! – Грейцель явно была довольна произведенным эффектом. – Мне этот парнишка сказал, что утренний караул тоже живенько сменили и вызвали.

– С чего бы такая суета? – спросил Девирг.

– Вот и мне стало интересно. Думаю – дождусь-ка я Хенрика тихо во дворе. Вышла, туда-сюда прошлась – смотрю – выходят они все толпой. А лица у всех довольные – как будто их не на головомойку, а на раздачу мешков с деньгами вызывали. Я сразу к нему: «Тебя отпустили?» Он говорит: «Отпустили». Говорю: «Рассказывай дальше давай!». А он смотрит на меня так недоуменно, чистыми-чистыми глазами и спрашивает: «О чем?»

– Да дали им там по шее за открытые ворота и приказали не болтать – вот и все! – махнула рукой Вейга.

– Вей, ты же однажды пробовала мне врать? – улыбнулась Грейцель.

– Пробовала.

– Помнишь, чем кончилось?

– Грей, ну что ты вспоминаешь постоянно?

– Вот видишь. Нет, врал бы – я бы поняла. Но Хенрик врать и не пытался. Так обычно факты излагают. Он даже не думал о том, правду ли он говорит. Такому даже в Академии не научиться.

– Ну, если задаться целью, то попробовать можно, конечно, – заметил Девирг. – Но, честно скажу, я бы, наверное, не решился.

– Да вы рассказать-то до конца мне дадите или нет?!

– А это еще не конец? Рассказывай.

– На чем я… – сбилась было Грейцель, но тут же вспомнила: – А, так вот, дальше. Отвела я его в сторонку и говорю: «Хенрик, дурака не валяй. Я тебя за язык не тянула, сам обещал дорассказать!» А он откровенно меня не понимает, глазами хлопает: «О чем дорассказать-то?» «О дежурстве своем!» И тут он смотрит на меня как на ненормальную, и говорит: «Грейцель, я и не дежурил сегодня». И ведь я вижу, что он сам абсолютно твердо считает, что так оно и было!

– Это как такое возможно? – округлила глаза Винга

Грейцель проигнорировала вопрос и продолжила:

– Тут я поняла, что ерунда какая-то творится. «Слушай, – говорю – А кто же дежурил сегодня ночью на северных воротах?» И он показывает мне на того офицера, что его утром сменил. «Вот, – говорит – Гай дежурил. Да ты в казарму-то зайди и посмотри, там же караульный лист висит – все расписано». Думаю, бесполезно к нему с вопросами приставать, но заело меня: нутром чувствую – что-то происходит, а понять ничего не могу. Решила последний вопрос задать. «А зачем, – спрашиваю – тебя к командующему вызывали? Да еще и со всем караулом? Ты-то еще ладно, но солдаты тут при чем? С каких это пор у нас начали гарнизонных воспитывать? У них свое командование». А он покраснел как невеста на выданье и говорит: «Да мы тут, понимаешь, с ребятами вчера как-то так заговорились хорошо… Слово за слово – пошли в корджу одну. Ну и там, честно говоря, не помню, что как было, но нашумели хорошо с пьяных глаз». Я рот открыла: «Ты же не пьешь, какая корджа?!» Он еще сильнее покраснел. «Ну вот, – говорит – сам удивляюсь. Но, видать, хорошо мы там посидели. Потому что как собирались, как пришли – это я помню, а вот что дальше было – как отшибло. Вроде бы, припоминаю, как нас патруль тащил в подвал. Хозяина помню – узнал его сегодня сразу у командующего в кабинете. Больше ничего вспомнить не могу. А, судя по всему, мы ему там порядком погромили. В общем – даже хорошо, что не помню. И так стыда теперь не оберешься».

– Я в каком-то месте утерял нить твоего рассказа, – заметил Девирг. – Так он до утра у ворот слюни пускал, или в кордже всю ночь дрался?

– Не перебивай, пусть рассказывает! – набросилась на него Вейга.

– Да, в общем-то, и рассказывать уже нечего, – пожала плечами Грейцель. – Тут труба заиграла общий сбор. Хенрик говорит: «Вот, сейчас нас перед всей Академией и перед всем гарнизоном отчитывать будут, остальным в назидание. Ладно, Грейцель, побегу я. спасибо, что зашла». И убежал.

Она вздохнула.

– Вот такие дела. Хотела я на построение к ним сходить, но как-то передумала и домой потопала. Только я Хенрику все равно не верю. Про его дежурство половина Академии шепталась втихаря, пока я там ходила. А когда я домой шла, видела, что на всех воротах в Старый Город посты усилили. Гарнизонных поснимали – стоят одни офицеры. А во дворе Академии – целая вереница повозок с гербами Государственного Совета, даже одна закрытая, с пустыми дверцами, в которой обычно Нье Анэ со своими санорра ездит. И кажется мне, что неспроста все это. Что скажете?

– У северных ворот тоже толпа Белых Плащей, кстати, – сказал вдруг Девирг. – Я хотел поближе подойти, но потом думаю – ну вас, пойду дальше. И ушел.

– А еще кто-то кроме тебя у этих ворот был? – не отрываясь от книги, спросил Тэи Зи.

– Ну, Белые Плащи там бродили…

– А и больше никого?

– Вроде бы нет.

– Грейцель, – вдруг спросила Мэй Си, – а на построение ты почему передумала идти? Ты же говоришь, что хотела?

Девушка задумалась. Она сосредоточенно потерла пальцем лоб, потом почесала за ухом. Когда она принялась тереть подбородок, Девирг протянул руку и поскреб ей макушку, но она даже не обратила на это внимания.

– Слушайте, – удивленно сказала она наконец, – а я вот и не знаю почему. Я ведь еще хотела караульный лист посмотреть. А вместо этого собралась и домой пошла. Даже в лавку не зашла, недалеко от ворот которая.

– Говоришь, там санорра были из Совета? – спросил Кин Зи.

– Да там, судя по повозкам чуть и не весь Совет собрался.

– Понятно, – сказал Тэи Зи, переворачивая страницу.

Все подождали, но продолжения фразы не последовало. С минуту в комнате стояла тишина.

– И что «понятно»? – поинтересовалась Вейга.

– Все понятно, – Тэи Зи так и не отвел глаз от страницы. – И, да, все может быть очень серьезно. Мэис, купол молчит?

– Все спокойно.

– Да что у тебя за манера такая?! – не выдержала Вейга. – Скажет полслова – и сидите все, догадывайтесь, что там ему в голову пришло! Что происходит-то?!

– Мы теперь прикрываем дом от посторонних, – объяснила Мэй Си. – Чтобы и не залез никто, и шума такого не было, как в прошлый раз. Можно сказать – прячем его под два прозрачных купола. Если кто-то чужой будет искать дом ночью – не найдет. А если какой посвященный купол обнаружит и пройдет сквозь границу первого – сработает второй – сигнальный. Что-то подобное и Старый Город использует. Способ проверенный, защищает хорошо…

– Да я не об этом! Я про то, о чем Грейцель рассказала. Что понятно-то?

Тэи Зи закрыл книгу и отложил ее на стоящий рядом столик.

– Нигде Хенрик ночью не пил. И караул его тоже. Он честно стоял на своем посту до заката. Затем к воротам кто-то подошел. Кто бы это ни был, он легко и, судя по всему, мгновенно, не только подчинил волю пяти солдат…

– Восьми, – поправила Грейцель.

– Не только подчинил мгновенно волю восьми солдат из гарнизона, что в принципе не очень сложно, – Тэи Зи улыбнулся, – но еще и легко сломал или обошел тонкую защиту офицера Храмовой Cтражи.

– Это практически невозможно, – снова подала голос Грейцель.

– Ну почему же, – пожал плечами Тэи Зи, – это возможно. При определенных условиях, разумеется.

Грейцель припомнила собственный неприятный опыт, и согласилась.

– Но на это требуется время. Хотя бы несколько минут. И немалые силы, кстати. Но, во-первых, никто, кроме санорра, этого не умеет, во-вторых – стоящий на посту офицер всегда будет настороже, и, в-третьих, он не станет спокойно стоять, дожидаясь, пока кто-то свяжет его разум, а поднимет тревогу. Ну, и самое главное – волны от такого удара легко почувствуют все посвященные в округе. И остальные офицеры Храмовой Стражи тоже заметят – выброс очень сильный. И мне кажется, что они не останутся безучастными. А ведь никто ничего не заметил до самого утра, не так ли?

Тэи Зи откинулся на спинку кресла, сложил руки и продолжил.

– Теперь про сегодняшнее поведение твоего знакомого. Тут как раз все просто. Обычная ложная память.

– Ложная память?

– Конечно. Воздействие на разум с разрешения и под контролем командования, для того, чтобы сохранить в тайне все произошедшее. Ты же сама сказала, что допрос караула проходил в присутствии санорра из Совета?