Рак лечится Любовью

Я хотел донести до вас лишь свой отзыв и в восхищении, на эмоциях – боюсь разболтать лишнего.

Вы должны узнать эти книги лично, и я не имею права лишать вас этого удовольствия. Очень рекомендую. Первую книгу – Любови Карабут « Рак лечится Любовью» и продолжение, конечно.

Рекомендую в любом варианте – читать в электронном виде, в бумажном варианте и, конечно, слушать аудиокнигу в исполнении автора.

С любовью и уважением, Костя Суханов.

https://vk.com/kostyaakter

т.8-901-715-27-88, WhatsApp, Telegram

Отзыв

Анны Тереховой

Совсем недавно я услышала от врача одно слово. Оно заставило меня испытать неведомые раньше эмоции. Горечь и ужас, бессилие и страх…

Это слово «смиритесь!», а ещё – «ничего нельзя сделать»…

Это всегда случается «вдруг».

И ты готов отдать любые деньги, чтобы вылечить, сделать всё, что угодно, чтобы «отмотать назад» и предотвратить. Книга Любови нужна именно в такой момент! Когда рыдаешь и не знаешь, куда бежать.

Книга о том, что бежать надо недалеко – к себе.

Эта книга, написанная сердцем, не просто даёт надежду, а представляет руководство к действию. Но не к «борьбе», а к исцелению и новой жизни.

Жизни, где правит осознанность и ЛЮБОВЬ! Книга не только про рак, а про профилактику любых психофизических нарушений.

Она – для всех).

Любовь, спасибо!!!

Анна Терехова.

Актриса, тренер курсов по ораторскому мастерству и мама, которой детский врач сказал «смиритесь!»

https://vk.com/sell_by_voice

https://vk.com/im?sel=24620874

Telegram

Клуб БРИЛЛИАНТОВЫЙ ГОЛОС

Глава 1

Ах, эти муки родовые… или здравствуй, белый свет

Тишина вдруг исчезла, и до моего уха донеслось несметное количество звуков. Кто или что их издавало, я не знала, просто слушала.

Звуки близкие, совсем рядом – ух-ух, да нет же, это внутри меня. Это – звук моего дыхания! И четкое ощущение движения воздуха: прохладный, он входит через нос и движется куда-то вниз, опускается к саднящему болью пупку, а потом, теплый, согретый, выходит наружу. Лёгкие раздуваются, как кузнечные меха: на вдохе раскрываются так, что кажется – вот-вот лопнут, а на выдохе медленно спадают и становятся похожими на два сдутых воздушных шарика. И при этом издают забавные звуки, напоминающие глухое ухание ночного филина.

В груди слышится: тук-тук-тук – это стучит сердце.

Странные звуки более отдалённые: чирик-чик-чик, чив-чьив-чик – это на улице птички поют и радуются.

Так-так-так: ветка черёмухи стучит в окно. Через открытую форточку вливается насыщенный осенний запах листьев, травы, земли.

И еще что-то шкварчит и шипит за дверью моей комнаты, и невообразимо вкусные ароматы заползают через щелку между полом и дверью. И я с упоением впитываю их: мама готовит обед.

По закрытым глазам ударил яркий свет. Я хотела их чем-то защитить, но руки не двигались, они были плотно прижаты к моему телу пелёнками. Открыла глаза – и прямо перед собой увидела белый потолок, столб солнечного света, льющегося из окна. И в нем играли, танцевали миллиарды пылинок-соринок, опускаясь вниз и опять поднимаясь вверх.

Обвела глазами вокруг – все белое: стены, окно и занавески на нём. А больше ничего увидеть не смогла: моя голова была словно в шлеме, надежно завернута в чепчик.

Стало тревожно и страшно. Где я? Ответа не было. Однако окружающее пространство было дружелюбным, и я успокоилась.

Откуда я взялась? Меня не было, и вдруг я появилась. Откуда? Я опять закрыла глаза и стала вспоминать…

Вокруг – тёплая мягкая волнующаяся Вселенная. К моему телу прикасается плотная влага, лаская каждую мою клеточку. Каждое моё движение меняло всё вокруг: возникали волны, и я колыхалась (нет, не на них, а в них), в этих волнах. Прямо из середины моего тельца выходил прочный канатик и уходил куда-то в неизвестную даль. Мне нравилось дёргать за этот канатик, висеть на нем, качаться и резвиться.

Когда я это делала слишком долго, откуда-то снаружи доносился мягкий усталый голос: «Ну когда же успокоится этот ребёнок? Просто бесёнок какой-то».

И вдруг мягкое тепло рук моей матери достигало меня, и я успокаивалась и засыпала.

Просыпаясь, находила массу интересных занятий.

Осознание того, что я есмь, толкало на изучение своего домика. Я с интересом рассматривала свои ручки, изучала маленькие пальчики и завитки на них. К моему огромному изумлению на левой и правой ладошке они были разные.

Кроме ручек у меня были еще и ножки, которые я тоже любила изучать, рассматривать, трогать, гладить. А иногда с великим удовольствием, засунув большой пальчик в рот, я с упоением его сосала. У него был приятный вкус… Иногда мне нравилось сосать пальчик на ноге – тоже ничего.

Трогая ручками свое личико, удивлялась тому, как может открываться ротик, двигаться язычок, пробуя на вкус волшебную жидкость, в которой я жила.

На моей голове что-то росло: немножко колючее и приятное. А на самой макушке была маленькая впадинка. Она двигалась, дышала и через неё я часто слышала голос Того, Кто меня создал.

Он мне рассказывал о моих родителях и старшем брате, о том, какая жизнь меня ожидает после того, как я покину этот замечательный мир.

Он показывал мне картины будущего, а я с интересом и вниманием смотрела и слушала.

Иногда становилось страшно: и оттого, что меня ждет в другой реальности, и от дороги туда. Но больше всего становилось страшно и тревожно потерять связь с моим Создателем и Отцом.

Здесь Он всегда со мной, даже когда я сплю. А как же без Него там, в мире полном опасностей и невзгод? Он говорил, что и там не покинет меня, и всегда будет помогать, даже если я и забуду Его или потеряю с Ним связь. А ещё Он сказал, что я Его обязательно должна найти, если потеряюсь.

И чем больше я узнавала про свое будущее, тем сильнее я хотела остаться там, где была сейчас.

Мой мир не всегда был спокоен.

Иногда до меня доносился громкий мужской голос, и тогда я начинала волноваться и беспокоиться, чувствуя волнения и тревогу своей мамы.

Её сердце начинало бешено колотиться, и его удары отзывались болью в моих ушах.

Иногда я ощущала резкие толчки и удары извне, как будто кто-то хочет меня ударить. И тогда я пыталась найти укромное местечко и спрятаться от этого ужаса.

Также я слышала и умаляющий женский голос, голос моей мамы. Она уговаривала отца успокоиться ради ребенка, т.е., ради меня. Ещё некоторое время была слышна перепалка между родителями, мамин плач и всхлипы, а потом наступал покой и тишина.

Так повторялось регулярно. Как сказал бы взрослый: дважды в месяц, в дни аванса и получки.

А однажды это повторилось вне плана: давали премию.

И отец пришел домой «на рогах», к тому же с товарищами по работе. И, конечно же, мама попросила их уйти. И тут началось…

Громкие крики, стук падающих стульев, звон разбитой посуды…

Мой мир резко заколебался и стал куда-то уплывать вместе со мной. Вода стала бурлить, и, если были бы берега, обязательно вышла бы из них. Невидимая сила бросала моё тельце из стороны в сторону, и оно содрогалось всё сильнее.

Страх парализовал мою душу, и вдруг сильная боль пронзила ступню левой ноги. Что происходит??? Боль, удивление, ужас, возмущение, негодование.

И ещё раз все повторилось. Боль в ножке стала такой сильной, что я просто отключилась…

А когда пришла в себя, мир вокруг опять был спокоен и тих. Извне доносился тихий голос мамы, ее руки гладили живот и спокойствие опять наполнило меня.

Я решила осмотреться: все ли на месте после бури? Ручки-ножки на месте? На месте. Только вот левая выглядит как-то странно. Пальчики оказались рядом с пяточкой, как будто я её в кулачок сжала. И было ух как больно.

«Отец не сдержался и избил маму. Со всей силы ударил и попал по животу. Как раз туда, где была твоя ножка», – сказал Бог.

– За что?

Мне было не понятно.

– И где был Ты? Почему не защитил нас?

Он помолчал, помедлил, а затем ответил:

– Тебе надо пройти через это. Потом сама поймешь зачем. Так надо, – повторил Он.

Что ж, надо, значит надо.

Так и шло время: в общении с собой, в познании себя и мира через удивительные рассказы Бога.

Каждый раз, когда я открывала глаза, я видела, что места вокруг становится все меньше и меньше.

Моё тело ощущало, что мой мир уменьшается, а я сама – увеличиваюсь. Уже невозможно было свободно резвиться и играть, плавать в океане и бегать по облакам.

И чем дольше я жила, тем сложнее удавались развороты: моя голова упиралась во что-то мягкое и упругое, ножки и ручки пришлось подтянуть ближе к коленкам, чтоб хоть как-то помещаться.

Однажды мои занятия прервал Он.

– Вот и заканчивается твоё райское время. Ты уже готова к учебе и испытаниям, к поискам Любви и Истины. Всегда стремись вперед. Особенно, когда страшно и больно. Иди через боль и страх. Ты всё преодолеешь, ты найдешь всё, что потеряешь сейчас. Ведь Я – Всегда с тобой. И Я люблю тебя. Помни об этом, – еще раз повторил Он.

Каждая моя клеточка затрепетала, запела, наполнившись Его любовью и благодатью.

А в следующий миг я ощутила едва уловимый толчок снаружи. На душе стало неспокойно. Хотела спросить Его, о чём-то важном, но Он нежно поцеловал меня в лобик и исчез, растаял…

Вдруг все моё тело сжала какая-то неведомая сила. Боль пронзила от макушки до пяток, волосенки встали дыбом, нечем стало дышать.

– Боже, где ты? Что творится? И что мне делать? – вопило моё существо. Но рядом никого не было, и не было ответа на мой неслышный вопль.

Неожиданно всё прекратилось, я смогла сделать вдох и немного успокоиться.

– А может, мне это только показалось? Всё было так замечательно, тихо и спокойно, как в раю. Показалось, приснилось в страшном сне…

И в этот момент всё моё существо опять сжала неизвестная мне сила. Боль перемещалась по всему телу, стискивая каждую мышечку, проникала в каждую клеточку моего маленького перепуганного существа.

Невидимая петля сдавила шею и с каждой секундой затягивалась все сильней и сильней, не давая возможности дышать. От дикого ужаса мои глазёнки расширились, и из искривлённого страхом рта вырвался беззвучный крик о помощи.

– Отец, помоги! Спаси!

Тишина в ответ. И когда я почти лишилась сознания, пытки опять прекратились.

– Пока ещё жива, надо отсюда делать ноги! – молнией пронеслась мысль в моей детской головёнке. – Отдышусь, соберусь с силами и рвану.

– А куда я рвану? – спросила сама себя.

Стала ручонками шарить вокруг, пытаясь найти выход. Тёплые, чуть неровные стенки моего домика опять стали сокращаться, неумолимо надвигаясь на меня отовсюду.

– Сейчас раздавят! Это конец! – билась в истерике шальная мысль.

– Давай, давай, спасай себя, ищи выход! – подбадривал внутренний, неизвестно чей голос. – А то так и умрёшь, не успев родиться.

Удивление, страх, злость стремительно меняли друг друга, давая мне силы для спасения. Упираясь ручонками и ножонками в ставшие враждебными стены такого мирного в прошлом домика, из последних сил сдерживала их натиск. И когда была готова сдаться, всё опять прекратилось.

Между нападениями взбесившегося домика заметила некую закономерность: они повторялись через определённые промежутки, как бы давая мне возможность отдохнуть и подготовиться к новой атаке.

Жадно дышала, как бы запасала впрок воздух, сжимала пальчики в кулачки, готовясь к новому нападению.

– ОЙЙЙЙ! Стены атаковали неожиданно, стремительно надвигаясь отовсюду. Удары обрушились на голову, спину, грудь. Удар ниже пояса припечатал мой нежный животик к позвоночнику. Ножонки скрючились и коленки впечатались в лоб. Из глаз полетели искры. В ушах загудело.

В самом сердце жалость и беспомощность перерастали в возмущение и негодование.

– Вот я тебе сейчас задам! – крикнула неизвестно кому. Сжалась еще сильней, а потом изо всех своих детских силенок одновременно ударила головой в потолок, ручками и ножками в сжимающие стены. Борьба за жизнь продолжалась, и продолжались поиски выхода. А его не было…

– Всё бесполезно. Все твои усилия тщетны. Что бы ты ни делала, всё без толку, – обреченно заголосил страх.

И когда я почти поверила этому нытью, тьма стала рассеиваться. И где-то за моей головой появился свет. Сначала едва заметный, он набирал силу и яркость, он сиял и звал к себе.

– Слава Богу! Там где свет, там и жизнь! Вперед, к свету, вперед, к спасению! – скомандовал голос и я рванула вперед.

Путь к свету был непростым, извилистым и трудным.

Нужно было пробивать дорогу макушкой, ничего не видя при этом, а доверяя внутреннему голосу, черпая силы в огромном желании выжить во что бы то ни стало. Упираясь локтями, коленями и пятками в теплое тело матери, я отчаянно ползла к выходу. Всё моё существо вибрировало, изгибался позвонок за позвонком, и все мышцы непрерывно двигались, неся меня навстречу спасению.

Снаружи доносилась масса звуков: чужие сердитые голоса, сдержанные стоны мамы, а внутри – бешенный стук её и моего сердец, сливающихся воедино.

Воедино сливались наша боль и страх, воедино сливалось отчаянное желание прекратить этот кошмар, сливалась и наша молитва к Отцу всемогущему.

С трудом протискиваясь по извилистому узкому, и казалось, бесконечному, тоннелю, я неожиданно для себя самой застыла: впереди была пропасть.

Ужас сковал тело, дыхание прекратилось, всё моё существо покрылось противным липким потом.

НЕТ! Я не хочу умирать! Я хочу жить! Ручонки отчаянно цеплялись за узкие скользкие стены, стопы упёрлись во влажный и подвижный потолок, подбородок вдавился в грудину.

Одна часть меня хотела остаться здесь, в своем доме, где я началась и созрела, где я укрывалась от бурь и невзгод внешнего мира, где мне было спокойно и надежно.

Другая часть меня рвалась вперед, понимая, что мой дом превратился в самую большую опасность, угрожающую моей жизни, и что он может стать моей могилой прямо сейчас.

Из двух зол я выбрала неизвестность. И так понятно – остаться здесь, значит – умереть. А выбраться отсюда, что значит? Не знаю! Выберусь, там и посмотрим.

Поглубже вдохнув и изогнув шею, резким движением толкнула голову навстречу неизвестности. УУУУУУ – пронзительно звенел воздух в ушах, подпрыгивало и тряслось всё тело, в голове – пронзительная пустота, в душе – гремуча смесь восторга и дикого ужаса.

Стремительный полет в неизвестность закончился неожиданным ударом в многострадальную макушку.

Моя голова упёрлась в твёрдое препятствие, пальцы правой ноги с разбегу долбанули в лоб, а кулачок левой мягко цокнул рядышком, тельце тревожно сжалось и застыло. Тоннель закончился узким тупиком, стены которого сотрясались, угрожающе надвигались и сжимали меня с невероятной силой. Давление возрастало с каждой секундой. Ещё чуть-чуть и меня раздавит эта безжалостная живая ловушка.

Яркий манящий свет вернул меня в чувства.

– Ну, давай! Вперёд! Ты можешь! Я верю в тебя! Я люблю тебя! – такой родной и близкий голос всколыхнул моё сердце, вселил веру и побудил двинуться дальше.

Нащупывая выход, толкнулась макушкой вперёд. И упёрлась в твёрдую, непроходимую, как скала, кость. Головёнку со всех сторон сжимает все сильнее и сильнее, сердце бешено колотится, его удары отдаются везде: в горле и животе, в ногах и руках, в ушах и голове, дико стучит в груди и готово выскочить из неё.

Утыкаясь маковкой в препятствие, настырно исследовала каждый милиметрик.

Вдруг почувствовала малюсенькое углубление. Именно за ним, где-то вдалеке, маячил и звал спасительный Свет.

Впечаталась, воткнулась и рванулась вперёд. Просунув голову наполовину, ощутила резкое сжатие. Кости моего черепа складывались вовнутрь, как вечерний цветок складывает лепестки, заводя их друг за друга. От пронзительной боли слёзы хлынули из глаз, и я поспешно втянула голову назад, не дожидаясь, когда её раздавит эта безжалостная сила.

Безутешно обняла головёнку руками, поглаживая и успокаивая себя одновременно.

– Соберись, скоро закончатся твои мучения. Впереди тебя ждет всё самоё лучшее и светлое. Впереди – счастье!

– Сколько Ты мне будешь бессовестно врать и говорить всякий бред? Сколько еще будешь утешать на краю гибели? – возопила я.

Отчаяние и злость, страх и надежда, ярость и любовь слились в неизвестное доселе чувство. Несокрушимая внутренняя сила одним порывом швырнула меня вперёд.

Сначала макушка, а за ней и вся голова стремительно вышли наружу. Резкий свет ударил по глазам. С трудом различала движения и голоса незнакомых мне существ. Однако всё моё внимание было приковано к происходящему внутри. Моё существо отчаянно рвалось на свободу, вытворяя что-то невообразимое: разворачивались плечики, протискиваясь через узкую лазейку, в порыве страха ручонки намертво ухватились за стенки матки, увлекая их за собой наружу.

Голова, находящаяся снаружи, уверенно скомандовала:

– Всем вперед, на свободу!

И подчиняясь её приказу, все оставшиеся члены маленького тельца вышли, вернее, выскочили, наружу.

Вместо ожидаемой свободы и безопасности, меня встретили чужие равнодушные руки, и их прикосновения причинили мне боль.

Быстрым резким движением чьи-то руки умело отсекли пупочный канатик, потом так же быстро наложили швы и прижгли зеленкой. Живот пронзила острая резь.

Холодный воздух заставил дрожать каждую мою клеточку и поставил дыбом каждый волосок; резкий свет ударил по глазам, многочисленные усталые голоса чужих людей привели меня в полное замешательство.

– Где же здесь такая долгожданная любовь и безопасность? Где же моя мама, с которой мы были вместе долгие месяцы?

Не было ответа на эти мгновенно промелькнувшие в моей голове вопросы…

Никому не было ни малейшего дела до того, что я испытывала в этот момент, чем я обеспокоена и что я переживаю. Каждый был занят своим делом…

Между тем внутри что-то было не так: возрастало напряжение и грудную клетку распирало все больше и больше.

Мои глаза стремительно увеличивались и готовы были выпрыгнуть из орбит. И тут чьи-то сильные руки схватили меня и перевернули головой вниз. И в следующий момент я почувствовала несколько сильных ударов по мягкому месту.

От боли и обиды я безутешно заголосила, и вместе с первым вдохом в мои лёгкие ворвался поток обжигающего воздуха. От такого стремительного натиска органы дыхания полностью раскрылись, и я испытала жуткую боль – верхушка обожженных лёгких умерла навсегда. И благодаря этой маленькой смерти я ожила.

– Почему ребенок кричит? Что вы с ним делаете? – до меня донесся такой знакомый и родной, тревожный материнский голос.

Не успев порадоваться в полную силу своему спасению, я ощутила, что меня передают из рук в руки.

– Поздравляю! У вас – девочка. И она у вас особенная. Богом отмеченная: в рубашке родилась! – это говорил молодой мужчина-врач, и в каждом его слове звучала и гордость, и любовь, и радость.

Покоясь на его руках, я чувствовала себя абсолютно спокойно и защищено.

В следующее мгновение доктор передал меня акушерке. Та меня внимательно осмотрела, увидела левую ступню, свернутую кулачком, и тихонько ойкнула. А потом, показав меня маме, негромко сказала:

– Ваш ребенок – калека. У вас с ней будет много проблем.

Ещё не дослушав до конца, мама потеряла сознание.

А я сделала очень важные для себя выводы:

– Мужчина тридцати лет – источник любви. А женщина – источник опасности.

Как эти выводы повлияли на мою жизнь, вы узнаете, читая дальше.

Глава 2

Двадцать лет спустя

Мне неполных двадцать лет, и я – молодая мать-одиночка (так тогда называли женщин, родивших без мужа).

И мы с сынишкой живём в маленьком северном поселке. Вернее, в трёх километрах от него, в одиноком деревянном домишке на берегу озера. Мы занимаем одну из трёх комнат в трехкомнатной квартире. В остальных живут мои коллеги по работе: две девушки, приехавшие на метеостанцию по направлению.

Наша комната самая крайняя и самая холодная. Сырые дрова не горят, а преют. Вода в колодце всегда ледяная. А в моей голове одна и та же мысль: мне снова не повезло. Не повезло. И выхода нет.

Вовчик не вылезал из простуд, а потом пришёл бронхит, вслед за ним – пневмония. Поселковая больничка стала нашим вторым домом. Моё сердце стало давать сбои.

– Это всё – от нервов. Переживаешь слишком много, – успокаивал единственный поселковый уставший доктор с грустными глазами.

Пялясь в потолок, напряженно искала выход. Ведь он должен быть!

И когда нас пришёл навестить мой начальник, стала его просить о помощи. Ведь если так пойдёт, я просто не смогу работать, а сынишка может не справиться и уйти…

Прямо с больницы мы переехали в общежитие. Это была огромная радость. Просторная тёплая комната, прямо на полу можно играть; большое окно выходит прямо на привокзальную площадь, где всегда происходит что-то интересное. Удобства: душ, умывальник и туалет на первом этаже, не на улице!

Мы с сынишкой

Вовчика пришлось отдать в круглосуточные ясельки: ночные дежурства вынудили.

А через некоторое время комендант общежития сообщила, что нас могут выселить, т.к. ожидается приезд большого количества командировочных.

Грустно размышляя над своей невезучестью, я поднималась по полутёмному коридору в свою комнату. И вдруг прямо носом воткнулась в чью-то большую и крепкую грудь. От неожиданности я вскрикнула, пальцы сами собой разжались, и прямо на пол с жутким грохотом посыпалась вымытая посуда.

– Тихенько, дивчинка, тихенько, – услышала приятный низкий голос и, подняв голову, увидела пронзительно голубые искристые глаза. Даже в полумраке они излучали какой-то особый свет.

– Давай-ка подмогну, – продолжал обладатель удивительного голоса.

И наклоняясь, мы вместе стали собирать черепки разбитой посуды. Получилась внушительная горка из бывших чашек и тарелок.

– Я сам вынесу, а ты ложки-вилки подбери, их стоит опять помыть, – сказал незнакомец, и мы вместе двинулись назад, к кухне. Справились мы быстро: черепки полетели в ведро, вилки-ложки помылись под краном.

– А теперь пойдём ко мне, – продолжал незнакомец.

Поймав мой вопросительный, немного испуганный взгляд, засмеялся:

– Не бойся, приставать не буду. Поделюсь с тобой посудой, ты ведь свою из-за меня разгрохала.

Его комната была небольшая, с двумя кроватями и столом. На столе – телефон, какие-то бумаги, записная книжка. Над столом – полки с посудой. В углу – шкаф.

По-хозяйски горочкой сложил тарелки, мне вручил чашки.

– Сгодится?

Я молча кивнула головой.

– Вот и ладно. Понесли посуду к тебе. Чаем-то напоишь? – спросил мужчина.

Я опять молча кивнула.

И уже сидя за столом напротив друг друга, я смогла его как следует рассмотреть.

Красивое, уже немолодое, породистое лицо, широкие брови, красиво очерченные губы, несколько большеватый нос, и в довершении всего, копна полуседых, слегка вьющихся волос. Едва заметные морщины, идущие вниз от крыльев носа, придавали лицу очень мужественное выражение. Живые и по-мальчишески озорные глаза пытливо смотрели на меня.

Алексей Демьянович

– Меня Алексей Демьянович зовут, – сказал он.

– А я – Люба, – представилась я.

– Люба, Любушка, Любаша, – проговорил он. – Славное имя и редкое, ко многому обязывающее. Родители назвали?

– Нет, брат. Мама Ольгой хотела назвать, а брат условие поставил: или Любкой или он меня, как лягушку, за ножку с балкона выкинет. У всех его друзей были братья, и он братика ждал, а родилась, как говорил брат, девуха. В свои семь лет он любил девочку Любу, вот и настоял, чтоб и меня так назвали. Вот такая история с моим именем.

– А вы кто по профессии и чем в этой глуши занимаетесь? – в свою очередь поинтересовалась я.

– Строительством мы здесь занимаемся, на зимник приехали. Так что всю зиму будем вам глаза мозолить, – улыбнулся Алексей (так я его про себя назвала, без отчества).

– Да что вы! Это же так здорово! – невольно вырвалось восклицание. – А давайте мы с вами для работников метеостанции дом построим. А то мои девчонки комнаты снимают, а мы с сынишкой здесь живем. И то время от времени выселить грозятся.

Пристально взглянув на меня, спросил:

– Так ты что, начальник метеостанции?

– Да, пришлось принять эту должность: бывший начальник на пенсию ушёл, а его заместитель и по совместительству, дочка – в декрет. Так что теперь приходится все вопросы самим решать. Поможете? – не унималась я.

– Помогу, – подумав, ответил Алексей. – Звони, пиши в своё управление, получишь согласие начальства, а там и начнем.