Антология ярославской поэзии

Рыцарь на час

(Отрывок)

Если пасмурен день, если ночь не светла,Если ветер осенний бушует,Над душой воцаряется мгла,Ум, бездействуя, вяло тоскует.Только сном и возможно помочь,Но, к несчастью, не всякому спится…Слава Богу! морозная ночь —Я сегодня не буду томиться.По широкому полю иду,Раздаются шаги мои звонко,Разбудил я гусей на пруду,Я со стога спугнул ястребёнка.Как он вздрогнул! как крылья развил!Как взмахнул ими сильно и плавно!Долго, долго за ним я следил,Я невольно сказал ему: славно!Чу! стучит проезжающий воз,Деготьком потянуло с дороги…Обоняние тонко в мороз,Мысли свежи, выносливы ноги.Отдаёшься невольно во властьОкружающей бодрой природы;Сила юности, мужество, страстьИ великое чувство свободыНаполняют ожившую грудь;Жаждой дела душа закипает,Вспоминается пройденный путь,Совесть песню свою запевает…Я советую гнать её прочь —Будет время ещё сосчитаться!В эту тихую, лунную ночьСозерцанию должно предаться.Даль глубóко прозрачна, чиста,Месяц полный плывёт над дубровой,И господствуют в небе цветаГолубой, беловатый, лиловый.Воды ярко блестят средь полей,А земля прихотливо одетаВ волны белого лунного светаИ узорчатых, странных теней.От больших очертаний картиныДо тончайших сетей паутины,Что, как иней, к земле прилегли —Всё отчетливо видно: далечеПротянулися полосы гречи,Красной лентой по скату прошли;Замыкающий сонные нивы,Лес сквозит, весь усыпан листвой;Чудны красок его переливыПод играющей, ясной луной;Дуб ли пасмурный, клён ли весёлый —В нём легко отличишь издали;Грудью к северу, ворон тяжёлый —Видишь – дремлет на старой ели!Всё, чем может порадовать сынаПоздней осенью родина-мать:Зеленеющей озими гладь,Подо льном – золотая долина,Посреди освещенных луговВеличавое войско стогов —Всё доступно довольному взору…Не сожмётся мучительно грудь,Если б даже пришлось в эту поруНа родную деревню взглянуть:Не видна её бедность нагая!Запаслася скирдами[19], родная,Окружилася ими онаИ стоит, словно полная чаша.Пожелай ей покойного сна —Утомилась, кормилица наша!..Спи, кто может, – я спать не могу,Я стою потихоньку, без шумуНа покрытом стогами лугуИ невольную думаю думу.Не умел я с тобой совладать,Не осилил я думы жестокой…В эту ночь я хотел бы рыдатьНа могиле далёкой,Где лежит моя бедная мать…В стороне от больших городов,Посреди бесконечных лугов,За селом, на горе невысокой,Вся бела, вся видна при луне,Церковь старая чудится мне,И на белой церковной стенеОтражается крест одинокий.Да! я вижу тебя, Божий дом!Вижу надписи вдоль по карнизуИ апостола Павла с мечом,Облачённого в светлую ризу.Поднимается сторож-старикНа свою колокольню-руину,На тени он громадно велик:Пополам пересёк всю равнину.Поднимись! – и медлительно бей,Чтобы слышалось долго гуденье!В тишине деревенских ночейЭтих звуков властительно пенье:Если есть в околотке больной,Он при них встрепенётся душойИ, считая внимательно звуки,Позабудет на миг свои муки;Одинокий ли путник ночнойИх заслышит – бодрее шагает;Их заботливый пахарь считаетИ, крестом осенясь в полусне,Просит Бога о ведреном[20] дне.Звук за звуком, гудя, прокатился,Насчитал я двенадцать часов.С колокольни старик возвратился,Слышу шум его звонких шагов,Вижу тень его; сел на ступени,Дремлет, голову свесив в колени.Он в мохнатую шапку одет,В балахоне убогом и тёмном…Всё, чего не видал столько лет,От чего я пространством огромнымОтделён, – всё живёт предо мной,Всё так ярко рисуется взору,Что не верится мне в эту пору,Чтоб не мог увидать я и той,Чья душа здесь незримо витает,Кто под этим крестом почивает…Повидайся со мною, родимая!Появись лёгкой тенью на миг!Всю ты жизнь прожила нелюбимая,Всю ты жизнь прожила для других.С головой, бурям жизни открытою,Весь свой век под грозою сердитоюПростояла ты, – грудью своейЗащищая любимых детей.И гроза над тобой разразилася!Ты, не дрогнув, удар приняла,За врагов, умирая, молилася,На детей милость Бога звала.Неужели за годы страданияТот, кто столько тобою был чтим,Не пошлёт тебе радость свиданияС погибающим сыном твоим?..Я кручину мою многолетнююНа родимую грудь изолью,Я тебе мою песню последнюю,Мою горькую песню спою.О прости! то не песнь утешения,Я заставлю страдать тебя вновь,Но я гибну – и ради спасенияЯ твою призываю любовь!Я пою тебе песнь покаяния,Чтобы кроткие очи твоиСмыли жаркой слезою страданияВсе позорные пятна мои!Чтоб ту силу свободную, гордую,Что в мою заложила ты грудь,Укрепила ты волею твёрдоюИ на правый поставила путь…Треволненья мирского далёкая,С неземным выраженьем в очах,Русокудрая, голубоокая,С тихой грустью на бледных устах,Под грозой величаво-безгласная —Молода умерла ты, прекрасная,И такой же явилась ты мнеПри волшебно светящей луне.Да! я вижу тебя, бледнолицую,И на суд твой себя отдаю.Не робеть перед правдой-царицеюНаучила ты музу мою:Мне не страшны друзей сожаления,Не обидно врагов торжество,Изреки только слово прощения,Ты, чистейшей любви божество!Что враги? пусть клевещут язвительней.Я пощады у них не прошу,Не придумать им казни мучительнейТой, которую в сердце ношу!Что друзья? Наши силы неровные,Я ни в чём середины не знал,Что обходят они, хладнокровные,Я на всё безрассудно дерзал,Я не думал, что молодость шумная,Что надменная сила пройдёт, —И влекла меня жажда безумная,Жажда жизни – вперёд и вперёд!Увлекаем бесславною битвою,Сколько раз я над бездной стоял,Поднимался твоею молитвою,Снова падал – и вовсе упал!..Выводи на дорогу тернистую!Разучился ходить я по ней,Погрузился я в тину нечистуюМелких помыслов, мелких страстей.От ликующих, праздно болтающих,Обагряющих руки в кровиУведи меня в стан погибающихЗа великое дело любви!Тот, чья жизнь бесполезно разбилася,Может смертью ещё доказать,Что в нём сердце неробкое билося,Что умел он любить…1860–1862

Крестьянские дети

(Отрывок)

Однажды, в студёную зимнюю пору,Я из лесу вышел; был сильный мороз.Гляжу, поднимается медленно в горуЛошадка, везущая хворосту воз.И, шествуя важно, в спокойствии чинном,Лошадку ведёт под уздцы мужичокВ больших сапогах, в полушубке овчинном,В больших рукавицах… а сам с ноготок!«Здорово, парнище!» – «Ступай себе мимо!» —«Уж больно ты грозен, как я погляжу!Откуда дровишки?» – «Из лесу, вестимо;Отец, слышишь, рубит, а я отвожу».(В лесу раздавался топор дровосека.)«А что, у отца-то большая семья?» —«Семья-то большая, да два человекаВсего мужиков-то: отец мой да я…» —«Так вот оно что! А как звать тебя?» – «Власом». —«А кой тебе годик?» – «Шестой миновал…Ну, мёртвая!» – крикнул малюточка басом,Рванул под уздцы и быстрей зашагал.На эту картину так солнце светило,Ребёнок был так уморительно мал,Как будто всё это картонное было,Как будто бы в детский театр я попал!Но мальчик был мальчик живой, настоящий,И дровни, и хворост, и пегонький конь,И снег, до окошек деревни лежащий,И зимнего солнца холодный огонь —Всё, всё настоящее русское было,С клеймом нелюдимой, мертвящей зимы,Что русской душе так мучительно мило,Что русские мысли вселяет в умы,Те честные мысли, которым нет воли,Которым нет смерти – дави не дави,В которых так много и злобы и боли,В которых так много любви!1861

Накануне светлого праздника

(Из стихотворений, посвященных русским детям)

IЯ ехал к РостовуВысоким холмом,Лесок малорослыйТянулся на нём:Берёза, осина,Да ель, да сосна;А слева – долина,Как скатерть ровна.Пестрел деревнями,Дорогами дол,Он всё понижалсяИ к озеру шёл.Ни озера, дети,Забыть не могу,Ни церкви на самомЕго берегу:Тут чудо-картинуЯ видел тогда!Её вспоминаюОхотно всегда…IIНачну по порядку:Я ехал весной,В Страстную субботу,Пред самой Святой.Домой поспешаяС тяжелых работ,С утра мне встречалсяРабочий народ;Скучая смертельно,Решал я вопрос:Кто плотник, кто слесарь,Маляр, водовоз?Нетрудное дело!Идут кузнецы —Кто их не узнает?Они молодцыИ петь, и ругаться,Да – день не такой!Идет кривоногийГуляка-портной:В одном сюртучишке,Фуражка как блин, —Гармония[21], трубка,Утюг и аршин!Смотрите – красильщик!Узнаешь сейчас:Нос выпачкан охрой[22]И суриком[23] глаз;Он кисти и краскиНесёт за плечом,И словно ландкарта[24]Передник на нём.Вот пильщики: сайкуУгрюмо жуютИ, словно солдаты,Все в ногу идут,А пилы стальныеУ добрых ребят,Как рыбы живые,На плéчах дрожат!Я доброго всем имЖелаю пути;В родные деревниСкорее прийти,Омыть с себя копотьИ пот трудовойИ встретить СвятуюС весёлой душой…IIIСтемнело. БолтаяС моим ямщиком,Я ехал всё тем жеВысоким холмом,Взглянул на долину,Что к озеру шла.И вижу – долинаМоя ожила:На каждой тропинке,Ведущей к селу,Толпы появились;Вечернюю мглуОгни озарили:Куда-то идётС пучками горящейСоломы народ.Куда? Я подуматьО том не успел,Как колокол громкоОтвет прогудел!У озера яркоГорели костры —Туда направлялись,Нарядны, пестры,При свете горящейСоломы, – толпы…У Божьего храмаСходились тропы —Народная массаСдвигалась, росла.Чудесная, дети,Картина была!..20 марта 1873

Горе старого Наума

Волжская быль

(Отрывок)

IНауму паточный заводИ дворик постоялыйДают порядочный доход.Наум – неглупый малый:Задаром сняв клочок земли,Крестьянину с охотойВ нужде ссужает он рубли,А тот плати работой —Так обращен нагой пустырьВ картофельное поле…Вблизи – Бабайский монастырь,Село Большие Соли,Недалеко и Кострома.Наум живёт – не тужит,И Волга-матушка самаЕго карману служит.Питейный дом его стоитНа самом перекате;Как лето Волгу обмелит,К пустынной этой хатеТропа знакома бурлакам:Выходит много «чарки»…Здесь ходу нет большим судам;Здесь «паузятся»[25] барки.Купцы бегут: «Помогу дай!»Наум купцов встречает,Мигнёт народу: не плошай!И сам не оплошает…Кипит работа до утра:Всё весело, довольно.Итак, нет худа без добра!Подумаешь невольно,Что ты, жалея бедняка,Мелеешь год от года,Благословенная река,Кормилица народа!7-10 августа 1874

Леонид Трефолев

Дубинушка

(Картинка из бывшего-отжившего)

По кремнистому берегу Волги-реки,Надрываясь, идут бурлаки.Тяжело им, на каждом шагу устаютИ «Дубинушку» тихо поют.Хоть бы дождь оросил, хоть бы выпала теньВ этот жаркий, безоблачный день!Всё бы легче народу неволю терпеть,Всё бы легче «Дубинушку» петь.«Ой, дубинушка, ухнем!» И ухают враз…Покатилися слёзы из глаз.Истомилася грудь. Лямка режет плечо…Надо «ухать» ещё и ещё!…От Самары до Рыбинска песня одна;Не на радость она создана:В ней звучит и тоска – похоронный напев,И бессильный, страдальческий гнев.Это – праведный гнев на злодейку-судьбу,Что вступила с народом в борьбуИ велела ему под ярмом, за грошиДобывать для других барыши…«Ну, живее!» – хозяин на барке кричитИ костями на счётах стучит……Сосчитай лучше ты, борода-грамотей,Сколько сложено русских костейПо кремнистому берегу Волги-реки,Нагружая твои сундуки!1865

Вековечная старуха

Бедность проклятую знаю я смолоду.Эта старуха, шатаясь от голоду,В рубище ходит, с клюкой, под окошками.Жадно питается скудными крошками.В диких очах видно горе жестокое,Горе тоскливое, горе глубокое,Горе, которому нет и конца…Бедность гоняют везде от крыльца.Полно шататься из стороны в сторону!Верю тебе я, как вещему ворону.Сядь и закаркай про горе грядущее,Горе, как змей ядовитый, ползущее,Горе, с которым в могилу холоднуюЯ унесу только душу свободную;Вместе же с нею в урочном часуЯ и проклятье тебе унесу.Не за себя посылаю проклятия:О человеке жалею – о брате – я.Ты надругалась руками костлявымиНад благородными, честными, правыми.Сколько тобою мильонов задавлено,Сколько крестов на могилах поставлено!Ты же сама не умрёшь никогда,Ты вековечна, старуха-нужда!

Шут

(Картинка из чиновничьего быта)

1В старом вицмундире с новыми заплатамиЯ сижу в трактире с крезами[26] брадатыми.Пьяница, мотушка, стыд для человечества,Я – паяц, игрушка русского купечества.«Пой, приказный[27], песни!» – крикнула компания. —«Не могу, хоть тресни, петь без возлияния».Мне, со смехом, крезы дали чарку пенного,Словно вдруг железы сняли с тела бренного.Все родные дети, дети мои милые.Выпивши довольно, я смотрю сквозь пальчики,И в глазах невольно заскакали «мальчики».«Ох, Создатель! Эти призраки унылые —Первенца, Гришутку, надо бы в гимназию…(Дайте на минутку заглянуть в мальвазию!)Сыну Николаю надо бы игрушечку…(Я ещё желаю, купчики, косушечку!)Младший мой сыночек краше утра майского…(Дайте хоть глоточек крепкого ямайского!)У моей супруги талья прибавляется…(Ради сей заслуги выпить позволяется!)» —«Молодец, ей-богу, знай с женой пошаливай,Выпей на дорогу и потом – проваливай!»2Я иду, в угаре, поступью несмелою,И на тротуаре всё «мыслете» делаю[28].Мне и горя мало: человек отчаянный,Даже генерала я толкнул нечаянно.Важная особа вдруг пришла в амбицию:«Вы смотрите в оба, а не то – в полицию!»Стал я извиняться, как в театре комики:«Рад бы я остаться в этом милом домике;Топят бесподобно, в ночниках есть фитили —Вообще удобно в даровой обители;В ней уже давненько многие спасаются… —Жаль, что там маленько клопики кусаются,Блохи эскадроном скачут, как военные…Люди в доме оном все живут почтенные.Главный бог их – Бахус… Вы не хмурьтесь тучею,Ибо вас с размаху-с я толкнул по случаю».И, смущён напевом и улыбкой жалкою,Гривну дал он, с гневом погрозивши палкою.3Наконец я дома. Житие невзрачное:Тряпки да солома – ложе наше брачное.Там жена больная, чахлая и бледная,Мужа проклиная, просит смерти, бедная.Это уж не грёзы: снова скачут мальчики,Шепчут мне сквозь слёзы, отморозив пальчики:«Мы, папаша, пляшем, потому что голодно,А руками машем, потому что холодно.Отогрей каморку в стужу нестерпимую,Дай нам хлеба корку, пожалей родимую!Без тебя, папаша, братца нам четвёртогоРодила мамаша – худенького, мёртвого»…4Я припал устами жадно к телу птенчика.Не отпет попами, он лежал без венчика.Я заплакал горько… Что-то в сердце рухнуло…Жизнь птенца, как зорька, вспыхнувши, потухнула.А вот мы не можем умереть – и маемся.Корку хлеба гложем, в шуты нанимаемся.Жизнь – плохая шутка… Эх, тоска канальская!Пропивайся, ну-тка, гривна генеральская!1866

Песня о камаринском мужике

Ах ты, милый друг, камаринский мужик,Ты зачем, скажи, по улице бежишь?Народная песня1Как на улице ВарваринскойСпит Касьян, мужик камаринский.Борода его всклокоченаИ «дешёвкою» подмочена;Свежей крови струйки алыеПокрывают щёки впалые.Ах ты, милый друг, голубчик мой Касьян!Ты сегодня именинник, значит – пьян.Двадцать девять дней бывает в феврале,В день последний спят Касьяны на земле.В этот день для них зелёное виноУж особенно пьяно, пьяно, пьяно.Февраля двадцать девятогоЦелый штоф вина проклятогоВлил Касьян в утробу грешную,Позабыл жену сердечнуюИ своих родимых деточек,Близнецов двух, малолеточек.Заломивши лихо шапку набекрень,Он отправился к куме своей в курень[29].Там кума его калачики пекла;Баба добрая, румяна и бела,Испекла ему калачик горячоИ уважила… ещё, ещё, ещё.2В это время за лучиноюС бесконечною кручиноюДремлет-спит жена Касьянова,Вспоминая мужа пьяного:«Пресвятая Богородица!Где злодей мой хороводится?»Бабе снится, что в весёлом кабакеПьяный муж её несётся в трепаке,То прискочит, то согнётся в три дуги,Истоптал свои смазные сапогиИ руками и плечами шевелит…А гармоника пилит, пилит, пилит.Продолжается видение:Вот приходят в «заведение»Гости, старые приказные,Отставные, безобразные,Красноносые алтынники,Все Касьяны-именинники.Пуще прежнего веселье и содом.Разгулялся, расплясался пьяный дом,Говорит Касьян, схватившись за бока:«А послушай ты, приказная строка,У меня бренчат за пазухой гроши:Награжу тебя… Пляши, пляши, пляши!»3Осерчало «благородие»:«Ах ты, хамово отродие!За такое поношениеНа тебя подам прошение.Накладу ещё в потылицу![30]Целовальник[31], дай чернильницу!»Продолжается всё тот же вещий сон:Вот явился у чиновных у персонЛист бумаги с государственным орлом.Перед ним Касьян в испуге бьёт челом,А обиженный куражится, кричитИ прошение строчит, строчит, строчит.«Просит… имя и фамилия…Надо мной чинил насилияНепотребные, свирепые,И гласил слова нелепые:Звал „строкой“, противно званию…Подлежит сие к поданию…»Крепко спит-храпит Касьянова жена.Видит баба, в вещий сон погружена,Что мужик её, хоть пьян, а не дурак,К двери пятится сторонкою, как рак,Не замеченный чиновником-врагом,И – опять к куме бегом, бегом, бегом.4У кумы же печка топится,И кума спешит, торопится,Чтобы трезвые и пьяныеКалачи её румяныеПокупали, не торгуйся,На калачницу любуяся.Эко горе, эко горюшко, хоть плачь!Подгорел совсем у кумушки калач.Сам Касьян был в этом горе виноват:Он к куме своей явился невпопад,Он застал с дружком изменницу-куму.Потому что, потому что, потому…«Ах ты, кумушка-разлапушка,А зачем с тобой Потапушка?Всех людей считая братцами,Ты не справилась со святцами.Для Потапа-безобразникаНынче вовсе нету праздника!»Молодецки засучивши рукава,Говорит Потап обидные слова:«Именинника поздравить мы не прочь,Ты куму мою напрасно не порочь!»А кума кричит: «Ударь его, ударь!Засвети ему фонарь, фонарь, фонарь!»5Тёмной тучей небо хмурится.Вся покрыта снегом улица;А на улице ВарваринскойСпит… мертвец, мужик камаринский,И, идя из храма Божия,Ухмыляются прохожие.Но нашёлся наконец из них один,Добродетельный, почтенный господин, —На Касьяна сердобольно посмотрел:«Вишь, налопался до чёртиков, пострел!»И потыкал нежно тросточкой его:«Да уж он совсем… того, того, того!»Два лица официальныеНа носилки погребальныеПоложили именинника.Из кармана два полтинникаВдруг со звоном покатилисяИ… сквозь землю провалилися.Засияло у хожалых[32] «рожество»:Им понравилось такое колдовство,И с носилками идут они смелей,Будет им ужо на водку и елей;Марта первого придут они домой,Прогулявши ночь… с кумой, с кумой, с кумой.1867

Пошехонские леса

Савве Дерунову

Ох, лесочки бесконечные,Пошехонские, родимые!Что шумите, вековечныеИ никем не проходимые?Вы стоите исполинами,Будто небо подпираете,И зелёными вершинамиС непогодушкой играете.Люди конные и пешиеПосетить вас опасаются:Заведут в трущобу лешие,Насмеются, наругаются.Мишки злые, неуклюжиеТак и рвутся на рогатину:Вынимай скорей оружие,Если любишь медвежатину!Ох, лесочки бесконечные,Пошехонские, родимые!Что шумите, вековечныеИ никем не проходимые?Отвечают сосны дикие,Поклонившись от усердия:«К нам пришли беды великие —Рубят нас без милосердия.Жили мы спокойно с мишками,Лешим не были обижены;А теперь, на грех, мальчишкамиПошехонскими унижены».«Доля выпала суровая! —Зашумели глухо ёлочки. —Здесь стоит изба тесовая,Вся новёхонька, с иголочки.„Земской школой“ называется,Ребятишек стая целаяВ этой школе обучаетсяИ шумит, такая смелая!И мешает нам дремать в глуши,Видеть сны, мечты туманные…Хороши ли, путник, – сам реши —Эти школы окаянные?»Нет, лесочки бесконечные,Ваша жизнь недаром губится.Я срубил бы вас, сердечные,Всех на школы… да не рубится!1870

Наша доля – наша песня

Памяти Ивана Сурикова

Я тоски не снесуИ, прогнавши беду,На свободе в лесуДолю-счастье найду.Отзовись и примчись,Доля-счастье, скорей!К сироте постучисьУ тесовых дверей.С хлебом-солью примуДолю-счастье моё,Никому, никомуНе отдам я её!Но в лесной глубинеБыло страшно, темно.Откликалося мнеТолько эхо одно…Так и песня мояЗамирает в глушиБез ответа… Но я —Я пою от души.Пойте, братья, и вы!Если будем мы петь,Не склоняя главы, —Легче горе терпеть.Что ж мы тихо поём?Что ж наш голос дрожит?Не рекой, а ручьёмНаша песня бежит…1880

Безыменный певец

Жил когда-то гусляр.Не для знатных бояр —Для народа он песни слагал.Лишь ему одномуВ непроглядную тьмуВольной песней своей помогал.Пел он звонко: «Не трусь,Православная Русь!Перестань голубком ворковать.Будь могучим орломИ иди напролом,Не дремли, повалясь на кровать…Как не стыдно тебеВ дымной тесной избеПри лучинушке плакать вдовой?Ты по белым снежкам,По зелёным лужкамПронесись, словно конь боевой!»И от звуков певцаРазгорались сердца,Молодела народная грудь —И, надежды полна,Подымалась онаИ старалась поглубже вздохнуть…Где скончался певец,Много-много сердецПробуждавший на старой Руси?Где он спит под крестомСладко, крепко? О томУ могил безыменных спроси…Современный поэт!Дай правдивый ответ:Для кого, для чего ты поёшь?С неизменной тоской —Для услады людскойЧто народу ты в песнях даёшь?Кроткий друг и собрат!Сладкой песне я рад.Ты поёшь, как лесной соловей,Одного я боюсь,Что народную РусьНе разбудишь ты песней своей.1897

Иван Суриков

Рябина

– Что шумишь, качаясь,Тонкая рябина,Низко наклоняясьГоловою к тыну[33]?– С ветром речь веду яО своей невзгоде,Что одна расту яВ этом огороде.Грустно, сиротинка,Я стою, качаюсь,Что к земле былинка,К тыну нагибаюсь.А через дорогуЗа рекой широкойТакже одинокоДуб стоит высокий.Как бы я желалаК дубу перебраться,Я б тогда не сталаГнуться да качаться.Близко бы ветвямиЯ к нему прижаласьИ с его листамиДень и ночь шепталась.Нет, нельзя рябинкеК дубу перебраться!Знать, мне, сиротинке,Век одной качаться.1864

Детство

Вот моя деревня:Вот мой дом родной;Вот качусь я в санкахПо горе крутой;Вот свернулись санки,И я на бок – хлоп!Кубарем качусяПод гору, в сугроб.И друзья-мальчишки,Стоя надо мной,Весело хохочутНад моей бедой.Всё лицо и рукиЗалепил мне снег…Мне в сугробе горе,А ребятам смех!Но меж тем уж селоСолнышко давно;Поднялася вьюга,На небе темно.Весь ты перезябнешь —Руки не согнёшь —И домой тихонько,Нехотя бредёшь.Ветхую шубёнкуСкинешь с плеч долой;Заберёшься на печьК бабушке седой.И сидишь, ни слова…Тихо всё кругом;Только слышишь: воетВьюга за окном.В уголке, согнувшись,Лапти дед плетёт;Матушка за прялкойМолча лён прядёт.Избу освещаетОгонёк светца;Зимний вечер длится,Длится без конца…И начну у бабкиСказки я просить;И начнёт мне бабкаСказку говорить:Как Иван-царевичПтицу-жар поймал,Как ему невестуСерый волк достал.Слушаю я сказку —Сердце так и мрёт;А в трубе сердитоВетер злой поёт.Я прижмусь к старушке…Тихо речь журчит,И глаза мне крепкоСладкий сон смежит.И во сне мне снятсяЧудные края.И Иван-царевич —Это будто я.Вот передо мноюЧудный сад цветёт;В том саду большоеДерево растёт.Золотая клеткаНа сучке висит;В этой клетке птицаТочно жар горит;Прыгает в той клетке,Весело поёт,Ярким, чудным светомСад весь обдаёт.Вот я к ней подкралсяИ за клетку – хвать!И хотел из садаС птицею бежать.Но не тут-то было!Поднялся шум-звон;Набежала стражаВ сад со всех сторон.Руки мне скрутилиИ ведут меня…И, дрожа от страха,Просыпаюсь я.Уж в избу, в окошко,Солнышко глядит;Пред иконой бабкаМолится, стоит.Весело текли вы,Детские года!Вас не омрачалиГоре и беда.1865 или 1866

В ночном

Летний вечер. За лесамиСолнышко уж село;На краю далёком небаЗорька заалела;Но и та потухла. ТопотВ поле раздаётся:То табун коней в ночноеПо лугам несётся.Ухватя коней за гриву,Скачут дети в поле.То-то радость и веселье,То-то детям воля!По траве высокой кониНа просторе бродят;Собралися дети в кучку,Разговор заводят.Мужички сторожевыеУлеглись под лесомИ заснули… Не шелохнетЛес густым навесом.Всё темней, темней и тише…Смолкли к ночи птицы;Только на небе сверкаютДальние зарницы.Кой-где звякнет колокольчик,Фыркнет конь на воле,Хрупнет ветка, куст – и сноваВсё смолкает в поле.И на ум приходят детямБабушкины сказки:Вот с метлой несётся ведьмаНа ночные пляски;Вот над лесом мчится лешийС головой косматой,А по небу, сыпля искры,Змей летит крылатый;И какие-то все в беломТени в поле ходят…Детям боязно – и детиОгонёк разводят.И трещат сухие сучья,Разгораясь жарко,Освещая тьму ночнуюДалеко и ярко.1874

Степь

Кони мчат-несут.Степь всё вдаль бежит;Вьюга снежнаяНа степи гудит.Снег да снег кругом;Сердце грусть берёт;Про моздокскуюСтепь ямщик поёт…Как простор степнойШироко-велик;Как в степи глухойУмирал ямщик;Как в последний свойПередсмертный часОн товарищуОтдавал приказ:«Вижу, смерть меняЗдесь, в степи, сразит —Не попомни, друг,Злых моих обид.Злых моих обид,Да и глупостей,Неразумных слов,Прежней грубости.Схорони меняЗдесь, в степи глухой;Вороных конейОтведи домой.Отведи домой,Сдай их батюшке;Отнеси поклонСтарой матушке.Молодой женеТы скажи, друг мой,Чтоб меня онаНе ждала домой…Кстати ей ещёНе забудь сказать:Тяжело вдовойМне её кидать!Передай словцоЕй прощальноеИ отдай кольцоОбручальное.Пусть о мне онаНе печалится;С тем, кто по сердцу,Обвенчается!»Замолчал ямщик,Слеза катится…Да в степи глухойВьюга плачется.Голосит она,В степи стон стоит,Та же песня в нейЯмщика звучит:«Как простор степнойШироко-велик;Как в степи глухойУмирал ямщик».1877

Зима

Белый снег пушистыйВ воздухе кружитсяИ на землю тихоПадает, ложится.И под утро снегомПоле побелело,Точно пеленоюВсё его одело.Тёмный лес что шапкойПринакрылся чуднойИ заснул под неюКрепко, непробудно…Божьи дни коротки,Солнце светит мало,Вот пришли морозцы —И зима настала.Труженик-крестьянинВытащил санишки,Снеговые горыСтроят ребятишки.Уж давно крестьянинЖдал зимы и стужи,И избу соломойОн укрыл снаружи.Чтобы в избу ветерНе проник сквозь щели,Не надули б снегаВьюги и метели.Он теперь покоен —Всё кругом укрыто,И ему не страшенЗлой мороз, сердитый.1880

Савва Дерунов

Утро на сенокосе

На цветных лугахЛежит ноченькаТёмным бархатомПереливчатым.Только реченькаМеж лугов течёт,Светлым зеркаломВдали светится.На краю за нейЛес чернеется,Кудри свесились,Принахмурился.Ярко на небеЗвёзды светятся,Как у девицыОчи ясные.От полуночиВсплыло облако.Свод задёрнулоНеба синего.На востоке дальОгнём вспыхнула.Ярким заревомРазливается.У реки лугаЗапестрелися.Ветерок пахнул,Всё проснулося.Из села в лугаКосцы дюжиеС косой остроюВсе торопятся.И пошла косаПо траве гулять,Класть в ряды травуПодкошённую.Из села в лугаИдут девушки,А в руках у нихГрабли новые.Вот тогда кругом,В зеленых лугах,Песня русскаяВсюду слышится,На душе тогдаЛюбо, радостно,Грудь широкаяПодымается.