Поезд-призрак. Фантастика

– Сколько лет прошло, как храм оставили, а запах до сих пор сохранился!

– Миша, время бежит незаметно, надо беречь большой фонарь и решать, что нам делать дальше, – поторопил Саша

– Назад мы всегда успеем вернуться, даже на ощупь. Давай по-быстрому проверим эти тоннели.

Левый из обследуемых тоннелей, круто поднимался вверх. Друзья даже запыхались, поднимаясь по его крутой лестнице. Но потом проход упёрся в завал, за которым просматривалась кованая дверь.

Времени пытаться её откопать, явно не было, и главное, не было чем эту работу сделать. Пришлось вернуться в помещение храма.

– Что будем делать? – спросил у друга Александр.

– Не знаю, и хочется и колется и батарейка слабая. Но, кроме того, что под землёй есть пустой храм, мы ничего нового не узнали. Бросить и уехать домой? Когда ещё выпадет случай встретиться и продолжить? Если вообще выпадет! Слушай, у меня в вещмешке ещё две стеариновых свечки лежат, из дома захватил! Спички есть, давай зажжём, посмотрим, – можно идти со свечой, или нет?

Михаил достал свечу, Саша чиркнул спичкой, свеча неярко вспыхнула, разгораясь всё сильнее и освещая небольшой круг.

– Видишь, по знакомой дороге, наверх, можно и со свечой выбраться! Смотри, язычок пламени всё время отклоняется в сторону вентиляционного тоннеля!

Держа свечу в руке, Михаил направился к правому тоннелю, язычок пламени отклонился от фитиля под прямым углом.

– Там где-то есть выход, или большая дыра наружу! – уверенно сказал он, – видишь, как тянет, пошли!

Вверху под куполом неожиданно, на долю секунды мелькнула яркая вспышка, осветив всё помещения. Ослеплённые ярким светом друзья замерли:

– Что это могло быть? – вытирая глаза, спросил Михаил.

– Наверное, какое-нибудь статическое напряжение, мы зашли, объём комнаты изменился, вот и проскочил разряд!

Когда, наклонив голову, Миша шагнул в узкий тоннель, то внезапно почувствовал сильное головокружение и резкую боль, как вспышка пронзившую мозг. Пройдя ещё шаг, остановился, опираясь на стену, и потряс головой. Саша тоже стоял рядом, слегка согнувшись и сжав голову руками.

– Тебя тоже, как кто по башке ударил? – с трудом разгибаясь, спросил он.

– Я думал, о притолоку ударился. А тут над головой ещё добрых полметра! Как пронзило! Наверное, кислороду в подземелье маловато?

– По свече не скажешь – хорошо горит.

По правому тоннелю они крались довольно долго, батарейка одного из маленьких фонариков «сдохла», пришлось ограничиться неярким светом второго маленького фонаря и идти очень осторожно.

– Может, повернём назад, пока и в караульном фонаре батарейка не села, – забеспокоился Саша, – отсюда на ощупь точно не вернёмся! А я так по белому свету соскучился!

– Ты чувствуешь, что откуда-то сквознячком потягивает? – вместо ответа спросил Михаил, – так явственно потягивает. Где-то должен быть выход!

Действительно в тоннеле стало свежее, и на лице ощущался лёгкий ветерок. Боль и шум в голове постепенно стихли.

Неожиданно для себя друзья почувствовали, что узкий проход тоннеля расширился, и они больше не касались стен.

Включили большой фонарь. Путешественники стояли в широкой штольне, посредине которой были видны рельсы железной дороги, внутри колеи был проложен ещё один рельс. На этой узкоколейки стояла ржавая вагонетка, между рельсами бежала вода. Кругом валялись какие-то железяки, гнутые лопаты и ломы.

В глубине штольни, проблескивая отсветами фонаря в маленьком оконце тамбура, стояло нечто, похожее на старый пассажирский вагон.

Фонарь два раза предательски мигнул и потух, отвечая на отчаянное встряхивание, слабым малиновым светом едва горевшей лампочки.

– Всё! Света нет, «кина» не будет! – мрачно пошутил невидимый в темноте Михаил.

Помолчали, осмысливая произошедшее.

– Пока свечки горят, двинемся назад? – предложил Александр, – я теперь стал, как кошка, в темноте кое-что вижу. Вот и сейчас вижу струящеюся по полу воду. Нет, не саму воду, а отблески на ней.

– Ну, ну! Сова полуночная, больше ничего не видишь? Сказанул, отблески, от чего отблески, в кромешной тьме?

– Слушай, ручей-то куда-то бежит? Наверное, под уклон в основную речку. Зажигай свечку, пойдём, посмотрим! Может и правда блестит?

Пошли вдоль струящейся воды. Ручеёк, пробежав несколько метров, исчез под завалом. Огонёк свечи мотался из стороны в сторону, грозя погаснуть. От бесформенной кучи камней перегородившей дорогу ручейку, явственно тянуло свежим ветерком.

Спотыкаясь и падая, друзья полезли по камням, ориентируясь по колеблющемуся огоньку свечи. На самом верху, почти под сводами штольни, через груду мелких камней даже ладонью чувствовался ветер. В полной тишине слышался лёгкий свист воздуха, проникающего в подземелье и устремляющегося по узким тоннелям вверх, к камням, исписанным рисунками, у подножья мрачной скалы.

– Тяга, как в каминном дымоходе, – отметил Михаил

При свете свечи, по очереди, друзья начали малой сапёрной лопаткой лихорадочно копать каменистый грунт. Наконец, устав, вспомнили о брошенных кем-то лопатах и ломах. Дело пошло быстрее. Но когда мелкие камни сбросили вниз, за ними оказались могучие валуны, которые даже с помощью лома, было невозможно сдвинуть даже на сантиметр.

Свечка догорала вместе с последней надеждой выбраться на волю. Но с упорством обречённых, они всё копали и копали! Даже когда большая и малая стрелки часов сошлись на двенадцати, а на поверхности наступила тёплая летняя ночь, они продолжали копать. И заснули на камнях, потушив драгоценную свечу, лишь тогда, когда совершенно выбились из сил.

Проснулись, одновременно, будто кто-то толкнул в бок. Светящиеся стрелки на командирских часах показывали четыре утра. Какое-то время, друзья лежали, молча, вспоминая вчерашние события.

– Слышишь? – тихо прошептал Александр, – кто-то возле вагона ходит.

Прислушались.

– Никто там не ходит, это у тебя галлюцинации, или продолжение сна, – ответил Михаил, – но надо быть настороже.

– Как тут быть настороже? Тьма, хоть глаз коли. Может, он стоит тут рядышком и слушает наши разговоры.

– Пускай слушает. Нам главное, на волю выбраться.

Питьевая вода была выпита накануне. Погрызли хлеб с остатками колбасы, запивая водой из подземного ручья. Отходить по одному от завала не решались, боясь заблудиться. Оставшуюся свечу зря не зажигали, берегли для продолжения работы.

Натруженные руки и спины нестерпимо болели, кровоточили мозоли на руках, а они всё копали и копали!

Наконец, подкопанный снизу громадный валун слегка пошатнулся. Маленькая удача прибавила сил, в ход пошли ломы. Образовалась узкая щелка, из которой струился свет, и в которую уже можно было просунуть ладонь.

Пленники потеряли счёт времени. Командирские часы пришлось выкинуть, их разбил, больно ударив Мишкину руку, скатившийся сверху камень. Когда солнце уже клонилось к закату, измученные, обессилевшие и грязные пленники, наконец, выбрались наружу.

Долго лежали на траве, раскинув руки, глядя в темнеющий небосвод, не веря в своё спасение!

Борясь с усталостью, спустились на галечный берег близкой реки, слегка помылись и уснули, найдя на краю покоса свежескошенный стог пахучего сена.

Побег

От утренней сырости и прохлады проснулись рано. Первые лучи солнца с трудом пробивали густой, розовый туман. Рядом, невидимая за туманом, журчала река, за рекой нескончаемой дробью стучал дятел, рано проснувшаяся кукушка, не торопясь отсчитывала чьи-то дни.

Михаил, с трудом оторвал голову от вещевого мешка, выполняющего роль подушки. В ушах звенело, резкая боль периодически пронзала мозг, заставляя морщиться.

– Простыл, наверное, в подземелье. Болит так же, как вчера в бывшей церкви. Пошарив рукой по сену, нашёл плечо друга и осторожно потряс:

– Саша, Саш, как у тебя дела? У меня голова раскалывается, будто мы с тобой всю ночь пропьянствовали.

– У меня тоже побаливает, я давно не сплю, слушаю. За туманом слышал голоса, техника какая-то постоянно шумит, рабочий день начался.

– Надо пойти искупаться, может голова пройдёт. Я думаю домой поедем, вчера так устряпались, какая уж тут рыбалка?

– Этим берегом до парома далеко, может здесь, переберёмся вплавь?

– Надо к штольне вернуться, наш лаз замаскировать, может ещё пригодится. Станция недалеко по тому берегу, я слышал, как поезд проходил. Переплывём и на вокзал, утренняя электричка, наверное, уже прошла. Посмотрим расписание, на чём ещё можно уехать?

– Ты хочешь ещё раз сюда вернуться? Посмотреть, что там за вагон стоит?

– Недельку отдохнём и приедем, сверху, от скалы надо лаз закрыть и записку о нашем спуске забрать. Найдёт кто-нибудь, всполошит людей.

Обходя влажные от росы кустики, спустились к воде.

– Туман какой-то странный, розовый, будто снизу лампой красной подсвеченный. Наверное, это росинки на солнце переливаются! – обратил внимание Михаил.

В этом месте был широкий плёс с быстрым течением ближе к их берегу.

– Пока переплываешь, унесёт дальше станции, – засомневался Александр.

– Давай берегом спустимся вниз по течению, найдём тихое место, помоемся, искупаемся, одежду в мешок, мешок на голову и поплыли. Не забыл, как в детстве переправлялись?

Солнце между тем поднялось достаточно высоко. Налетевший ветерок погнал туман вдоль русла реки. Впереди через его клубящиеся космы, ниже по течению, стало вырисовываться какое-то сооружение.

Подойдя ближе, друзья увидели, что был деревянный мост через реку. По обоим берега, выступая к центру реки, высились дамбы из огромных валунов, глыб и гальки. Между ними на двух остроносых деревянных быках, набитых камнями, стояли два пролёта моста.

– Давненько мы тут не были, видишь, и мост построили, – удивился Михаил

– Позавчера, проезжая на электричке я его не видел, вероятно, с другой стороны сидели? И плыть не надо, перейдём, как белые люди! – обрадовался Саша. – Только вид у нас, прямо скажем – никакой! Больше похожи на шаромыжников, того и гляди, милиция заберёт.

Они поднялись на дамбу. Из тёмного чрева шахты, в облаках пара, древний паровоз с высокой трубой, вытаскивал три двухосных вагона с углём. Тяжко вздыхая, обдав мужчин теплом, он покатил по мосту на другой берег.

Друзья остолбенели, недоуменно переглядываясь, не понимая в чём дело!

Из штольни, где они ещё вчера, ни на что не надеясь, в темноте копали грунт, пытаясь выбраться на свет, сегодня паровоз выкатывает вагоны.

– Может это не тот выход? – нерешительно предположил Михаил, – подойдём ближе, посмотрим.

– Пошли отсюда, мы и так привлекаем внимание, видишь, мужик с винтовкой у входа внимательно смотрит на нас?

Друзья повернулись и быстрым шагом поспешили вслед за удаляющимися вагонами. Перейдя мост, отойдя достаточно далеко, свернули, бегом спустились с насыпи и притаились за кустами.

– Ты что-нибудь понимаешь? – запыхавшись, спросил Александр.

– У меня голова болеть перестала, зато кругом идёт! Я ничего не понимаю! Собственно, что нам прятаться? Мы что-то украли, или сломали в том подземелье? Нет. Так что нам бояться?

– Ты заметил, как охранник с винтовкой на нас смотрел, значит, мы показались ему подозрительными. Остановит и спросит – «ваши документы?» У тебя с собой документы? Вот! И у меня дома остались, кто же на рыбалку с документами ездит? Чтобы потерять? Нас арестуют бдительные граждане, отвезут в район и посадят в «каталажку», до выяснения!

– Мне всё это как-то не нравится. Помню, деда Бога рассказывал, что шахту закрыли в тридцатые годы, наверное, и мост сломали в это же время. Тогда зачем закатили в шахту и бросили пассажирский вагон? Что же получается? Мост снова построили и шахту открыли?

Послышался топот копыт, по настилу моста в сторону шахты проскакал военный, в белой гимнастёрке, в белом шлеме, с пистолетом на боку.

– А ты спрашиваешь, что мы украли? Ничего не украли, но подозрение осталось, – проводив конника взглядом, – сказал Саша. Это же милиционер в форме тридцатых годов, помнишь в фильме «Зелёный фургон»? Маскарад, да и только! Может, тоже фильм снимают?

– Надо с этой станции быстренько уехать. Только как? Если милиционер начнёт нас искать, обязательно будет ждать на станции. Вот сколько мы тут сидим, ни одного поезда не прошло. Ни пассажирского, ни товарного!

Будто отвечая на его вопрос, вдалеке послышался перестук колёс и за деревьями, по центральной железной дороге, два пыхтящих, чёрных паровоза протащили длинный товарный состав.

– Ты видел? Паровозы впереди поезда! И вагоны все маленькие по две оси! Куда мы попали? Надо отсюда сматываться! – удивился Михаил, – чертовщина какая-то!

– Пошли по этой стороне, вдоль реки к станции, может на какой-нибудь товарняк, заскочим. В любую сторону – хоть на восток, хоть на запад.

Не успев далеко отойти, вновь услышали топот копыт, и тот же наездник, подпрыгивая в седле, промчался в обратную сторону.

Поравнявшись с деревянным зданием вокзала, и станционными путями в две колеи, друзья затаились в пыльных кустах акации.

– Ты смотри, ни столбов, ни проводов электрической тяги нет! Вместо светофоров, семафор! Точно в древность попали! – с тоской в голосе прошептал Саша.

– Никогда бы не поверил – залезли под скалу в семидесятые годы, а вылезли с другой стороны – Бог знает где! Прямо конёк Горбунок из сказки – залез в ухо старым, а вылез, молодым! Расскажи кому, в психушку отправят! Надо что-то делать! Подойдёт любой состав, ты ищешь, куда сесть с хвоста, я с головы, – предложил Михаил. – Если пойдёт без остановки, и на маленькой скорости, садимся на любую тормозную площадку, на ходу.

– На ходу, – усмехнулся Александр, – не хватало ещё ноги в тридцатых годах под колёсами оставить!

С замиранием сердца друзья прислушивались к любому шуму, предвещающему о прибытии поезда.

Совершенно неожиданно, из нахлынувшего белого тумана, бесшумно и не правдоподобно, к перрону подкатил коротенький пассажирский состав, во главе с древним паровозом. Беззвучно и мягко поезд остановился у дощатого перрона.

Выскочив из своего укрытия друзья, перепрыгивая через рельсы, бросились к вагонам. Михаил обежал безжизненно тихий паровоз, запрыгнул на платформу и попытался открыть первую попавшуюся дверь. Она была закрыта. Он побежал к следующей, краем глаза заметив в хвосте состава Сашку, мчавшегося вдоль вагонов, безрезультатно дергавшего ручки дверей. Следом за ним, в расстегнутом кителе, расставив руки, бежал какой-то полный железнодорожник. Из здания вокзала, придерживая рукой шлем, на перрон выскочил милиционер. Дёрнув ручку очередной двери, Михаил почувствовал, что дверь открывается. В это же мгновение поезд медленно тронулся. Уже запрыгивая в тамбур, он повернулся и увидел, как железнодорожник сбил с ног Александра и всей своей тучной фигурой навалился на него.

Поезд

В тамбуре никого не было. Открыв дверь в вагон, он увидел длинный коридор, как в купейных вагонах, с мягким ковром на полу, несколькими дверьми из тёмно-коричневого дерева, массивными, бронзовыми бра на стенах, и тяжёлыми портьерами на окнах.

Не зная, что делать дальше, Михаил двинулся по коридору, размышляя об оставшемся друге и мысленно проклиная себя за то, что не спрыгнул ему на помощь.

В одну из дверей было вмонтировано большое зеркало. Из него на Михаила глянуло измученное, небритое лицо человека, с покрасневшими, усталыми глазами и нечесаными, грязными волосами. Вымазанная землёй, с футболка порванным воротом, и пыльный вещмешок за спиной, дополняли портрет.

– Сашка, наверное, выглядит не лучше? Конечно, оборванец без документов, говорящий, что он из семидесятых годов, стоит того, чтобы отправить его к психиатру. Ничего, приеду домой, встречусь с участковым и всё объясню! Пускай позвонит! – нашёл выход Михаил. И сам же, подумав, отказался от такого варианта, – выслушает тебя участковый и тут же в психушку позвонит!

Поезд, набирая скорость, покидал станцию. Причём его движение больше походило на взлёт самолёта, только что оторвавшегося от взлётной полосы. Вагон как бы парил в воздухе, не слышен был надоедливый перестук колёс, не чувствовалось мотание состава на выходных стрелках. Внутри Мишиного тела присутствовало чувство, словно мощные двигатели лайнера поднимают его в воздух. Что совсем не вязалось с видом старого, маломощного паровозика, прицепленного впереди состава.

Он машинально посмотрел в окно, там, как и положено, мелькали столбы линий связи, кусты, за которыми блестела река, где они с Сашкой недавно собирались искупаться.

– Надо найти проводника вагона и объяснить ему своё внезапное появление.

Служебное купе было закрыто, переходить в соседний вагон Михаил не захотел, справедливо полагая, что «обилечивание» пассажиров святая обязанность проводников. Тайно надеясь, что до своей станции, при такой скорости, он доедет незамеченным за тридцать минут, где благополучно и сойдёт.

Миша пошёл по коридору, дёргая ручки дверей. Дверей было всего несколько, что наводило на мысль о больших купе. В конце коридора, одна дверь под его усилиями, плавно и бесшумно откатилась. Пустое купе было рассчитано на двух пассажиров, полки располагались одна над другой. Нижняя была аккуратно заправлена, верхняя закрыта к стене. Под окном квадратный столик, с хрустальным графином прозрачной воды, на серебряном подносе и таким же стаканом, в старинном подстаканнике под серебро. На противоположной стене, в углу, напротив круглого зеркала, располагался небольшой столик с выдвигающимся ящиком и откидным сидением. Там же, ближе к входу, за маленькими приоткрытыми дверцами, угадывался пустой платяной шкаф. Между столиком и шкафом, в стене, красивая, с круглым зеркалом дверь из тёмного дерева, как бы в соседнее купе. Он постеснялся туда заглядывать.

Поезд мчался между сопок по знакомому маршруту. В детстве этим путём маленький Миша уезжал с родителями в отпуск, к многочисленной родне папы и мамы, в Караганду и на Урал. По этой же дороге семья возвращалась назад в родной посёлок. Позже, надолго уезжая из родного гнезда, он скучал по этим таёжным сопкам, непреступным скалам, чистым рекам и голубому небу. И в мыслях сотни раз представлял свое возвращение на родную станцию и маленький вокзал рядом с древней водокачкой.

Он устроился на откидном сидении, и слегка отодвинув тяжёлую штору, стал смотреть в окно.

– Интересный поезд, где такие красивые, богатые старинные вагоны отыскали. Убранство вагона впечатляет. Не иначе, как из железнодорожного музея – царский поезд. Вероятно, это очередной, широко разрекламированный проект – «Восточный экспресс», для богатых «забугорный» туристов. С древним паровозом во главе и мощным тепловозом следом за ним.

За окном появились окраина родного посёлка. Михаил вышел в тамбур, поезд слегка замедлил ход. Он хотел открыть дверь, но она на этот раз, не открывалась. Никаких защёлок, или отверстий под ключ на ней не было.

Состав между тем миновал вокзал, водокачку, маленький мостик над ручьём, знакомую школу, вдали Миша увидел свой дом. Поезд, не снижая скорости, помчался дальше. Пришлось вернуться в купе.

– Значит, на следующей узловой станции остановится, там смена локомотивов, – успокоил себя Михаил.

В это время дверь бесшумно откатилась, на пороге стоял мужчина средних лет в белой рубашке, с расстегнутой пуговицей воротника и тёмных брюках. Лысоватый, в больших очках в роговой оправе и приветливой улыбкой на лице.

– Здравствуйте! – произнёс он по-немецки, протягивая руку, – Ганс Вигман.

– Михаил! – скромно ответил Миша, пожимая протянутую руку, предполагая, что наконец-то пришёл проводник. И неожиданно для себя, на чистейшем немецком языке, попытался объяснить проводнику возникшую ситуацию и узнать когда поезд сделает остановку, так как, он уже проехал мимо своей станции.

Причём он не задумывался, как построить фразу, она выскакивала из него без затруднения, словно он разговаривал на родном языке.

– Нет, нет! – предостерегающе поднял руку мужчина, и, показывая на дверь в центре купе, продолжил, – рекомендую принять душ, новая одежда будет ждать вас в купе! Старую выбросите, корзина – в углу душевой. Поговорим позже! Кстати, какой у вас размер обуви?

– Сорок первый, – запнувшись, ответил Миша.

– Прекрасно! – сказал мужчина и вышел

За дверью, оказался душ, с задёргивающимся пологом, блестящими ручками кранов, и белоснежным унитазом в углу.

Намыливая голову приятно пахнувшим мылом, Миша размышлял, о внезапно появившемся знании немецкого языка. От мамы он слышал, что его дедушкой по материнской линии был немец, по фамилии Геллер, инженер, в тридцатые годы работавший на строительстве химического комбината в Соликамске. В то время Германия переживала тяжелейший экономический кризис и в России трудились многие грамотные специалисты из этой страны. Бабушка тоже была инженером, только советским. Вскоре родилась дочь, семья планировала после окончания строительства, переехать в Германию. Но когда Геллер, перед самой войной, решил вернуться на родину, НКВД отказал бабушке в выезде.

– Наверное, позавчера, после событий под скалой, что-то в голове перевернулось, – предположил Михаил, – проснулись спящие способности к языкам. А может, все произошедшие события взаимосвязаны и неизвестно, что будет дальше. Необычный поезд, вагон, вежливый проводник, вновь открывшаяся шахта. Эх! Как хотелось бы, чтобы Сашка был рядом!

В купе его ждало свежее нательное бельё, белая, как у проводника рубашка, чёрные брюки и мягкие, точно по его ноге, туфли.

В дверь постучались.

– Войдите!

В дверях стоял тот же проводник:

– Вероятно, вы голодны? Прошу перекусить.

Вслед за проводником Михаил прошёл по гармошке перехода в соседний вагон. Как он успел заметить, в коридоре, по которому они прошли, было четыре двери в купе. Оставшаяся часть вагона представляла собой большой салон, с мягкой мебелью, громадным столом в центре, столиком поменьше, возле одного из трёх имеющихся окон, накрытым на две персоны.

Вдоль другой стены, до самого потолка размещалась какая-то аппаратура, мигающая лампочками, напичканная приборами с покачивающими стрелками и самописцем за стеклом, вычерчивающим зубцы на белой бумажной ленте. В промежутке между окон висела карта, закрытая шторой. Больше всего Мишу удивила лестница к потолку, с площадкой и сидением в остеклённой кабинке, расположенной над крышей вагона. Всё это он успел осмотреть быстрым взглядом, что не ускользнуло от внимания проводника.

– Прошу, – сказал он, приглашая Мишу к столу и присаживаясь напротив, давайте покушаем и поговорим.

Налил в небольшие коньячные бокалы напиток из стоящего рядом графинчика. На тарелке аппетитно лежала курица и жареный картофель. Отдельно – салат из зелени.

Голодный Михаил тихонечко сглотнул слюну.

Ганс поднял свой бокал на уровень глаз и сказал:

– За знакомство!

Выпили, молча, закусили. Миша старался кушать медленно, что ему удавалось с большим трудом. Хозяин налил ещё по одной, очередь была за Михаилом, не мудрствуя, он повторил:

– За знакомство!

– Перейдём к делам менее приятным, – помолчав, продолжил Вигман, – этот поезд вообще-то идёт без остановок, и то, что вы в него беспрепятственно вошли, это роковое стечение обстоятельств и моя ошибка. Скажу больше, из него невозможно выйти, даже если открыть дверь, или окно, – с этими словами он опустил окно, взял со стола ложку и выкинул её. Через секунду ложка влетела назад и со звоном покатилась по полу. – Это касается всего, что бы ни находилось внутри поезда, включая людей, в том числе и меня, – Ганс помолчал, налил ещё по бокалам, – давайте выпьем за нас! И я скажу Вам самое главное!

Выпили, Михаил, оглушённый услышанным, безразлично тыкал вилкой в аппетитно поджаренный картофель.

– Для вас, – через силу выговаривая слова, продолжил Ганс, – эта поездка в один конец. Оттуда, куда мы едем, назад не возвращаются, а если и возвращаются, то совсем не теми. Больше ничего сказать я не могу!

– Я пленник? – уточнил Михаил.

– Называйте себя как угодно! Это не меняет дела! Кстати здесь, пока, по-моему, Россия? Где вы так хорошо научились немецкому?

– Мой дед немец, он жил в России, вероятно, знание перешло по наследству.

– Я вижу, вы не насытились, в вашем купе, под столиком есть маленький холодильник, можете перед сном покушать. Вместе с вами и со мной, в поезде три человека – есть ещё слуга, он совершенно глухой и не умеет говорить, с ним можно общаться только жестами. В чём нет необходимости, он прекрасно вышколен и знает свои обязанности. Вы выглядите уставшим, необходимо отдохнуть! До свидания! Да, чуть не забыл, не пытайтесь меня убить, это ничего не изменит! Воспрещение выхода из поезда могут снять только на конечной остановке, другие, специально подготовленные люди!