Неумолимый рок духа времени

– Как известно из работ моего однофамильца Петра Успенского, каждый из нас представляет собой не одно-единственное «Я», а, напротив, состоит из множества «Я», связанных напрямую с нашими различными чувствами, желаниями, опытом, навыками и прочими обретениями нашей жизни. Поэтому наше «Я» не является постоянной, неизменной величиной, а может в значительной степени меняться под воздействием многих объективных и субъективных факторов. Больше того, эти многочисленные «Я» могут и бороться между собой, и эта борьба составляет нашу внутреннюю жизнь. Можно утверждать, что отряды этих наших «Я» и борьба между ними в конечном итоге формируют наше единственное и неповторимое сознание, которое, отметим, также с течением времени может меняться. Поэтому мы вправе представить наше личное «Я», которое одновременно является и нашим коллективным «Я», как определенный интеграл, конкретная величина которого меняется со временем.

Несколько озадаченный последним пассажем, Олег сидел в некотором замешательстве, силясь понять, в какую сторону гнет докладчик. Его соседка, похоже, тоже была немного смущена прозвучавшим утверждением.

Но профессор Успенский невозмутимо продолжал свой доклад и вслед за своим однофамильцем стал утверждать, что человек имеет четыре состояния сознания, но обыкновенно живет только в двух из них – в состоянии сна и в состоянии бодрствования. Третьего состояния сознания, по утверждению докладчика, возможно достичь только в результате неустанной работы над собой с целью самопознания, которое завершается приходом третьего состояния – самосознания. И только с его появлением возможен переход к высшему состоянию сознания – объективному сознанию, которое одно только и способно наделять человека высшей интеллектуальной функцией.

– Именно высшая интеллектуальная функция, – бесстрастно добавил профессор, – открывает в человеке способности к парапсихологии, в том числе возможности по расширению его сознания во времени и пространстве, дарит ему радость трансцендентного общения с иными духовными мирами.

На этих словах докладчик перевел дух и, не дожидаясь реакции зала, возобновил свою речь, обращаясь к известным большинству публики примерам телепатии, телекинеза, ясновидения, спиритизма, наблюдения астральных тел, телепортации и прочих загадочных проявлений человеческого сознания.

– Таким образом, мы подошли к заключительной части моего доклада, – сказал заметно подуставший лектор и снова сделал пару глотков воды. Аудитория напряглась, стараясь не пропустить ни одного слова. – Интеграл нашего коллективного «Я», нашего тренированного самосознания, находящегося на высшей ступени его развития, после обретения им высшей интеллектуальной функции способен покидать наше тело по нашей же воле и блуждать по всем временным пространствам в поисках идентичного ему интеграла. Обнаружив такой интеграл, интеграл нашего «Я» сливается с ним, вбирая в себя все те интеллектуальные возможности и тот уровень сознания, которыми этот второй интеграл обладал на момент слияния. При этом физическое тело двойника становится для объединенного сознания общим. – Докладчик еще раз перевел дух и негромко добавил: – Однако мы полагаем, что некоторые ячейки сознания, связанные, например, с долговременной памятью интеграла-хозяина, при этом слиянии могут оставаться недоступными для сознания интеграла-гостя. Но вполне возможно, что скрытая, имплицитная память все же частично переходит в распоряжение «гостя».

Зал замер в полном оцепенении. Наконец-таки довольный вниманием слушателей, профессор Успенский, взглянув на часы, решительно завершил доклад:

– Отсюда следует, что многие загадочные явления истории, появление из ниоткуда гениальных личностей, на столетия обогнавших свое время, внезапное рождение из небытия великих цивилизаций, легенды о реинкарнации, нетленных мощах, удивительные возможности индийских йогов, точные предсказания прорицателей и многое другое имеют в своей основе не чудеса и не основанные на небылицах фантазии, а, напротив, имеют под собой вполне объяснимую реальную основу, базирующуюся на бесконечных размерах нашей вселенной и на безграничных возможностях нашего самосознания. Все до сих пор загадочные явления нашей жизни и нашей истории теперь мы можем легко объяснить как закономерный результат свободного перемещения во времени и в пространстве высшего человеческого разума.

Мы убеждены, что гора Кайлас и остров Пасхи – это и есть загадочная Шамбала, то место на Земле, где перемещение просветленного сознания во времени и пространстве легче всего осуществляется, поскольку максимальная энергия пространств-торов как раз и концентрируется на их поверхности. Эти две сакральные географические точки, почитаемые жителями Земли с древних времен, являются своего рода чакрами нашей матушки-Земли. Именно там возможны и происходят интенсивный обмен знаниями и постоянное накопление вселенской мудрости, которые иногда обходятся и без переходов в иное временное пространство. Мне остается только добавить, что особо выдающиеся формы развитого сознания вполне способны коммуницировать с сознанием других эпох и временных пространств без перемещения по ним и даже находясь на значительном удалении от нервных узлов нашей планеты. Ну а теперь можно переходить к вопросам.

Несколько мгновений зал продолжал находиться в оцепенении, но затем разом ожил, зашевелился, поднялся возбужденный гул, и тут же со многих мест вверх взметнулось несколько рук.

Олег задумался над последними словами профессора и случайно взглянул на свою соседку. Она, как отличница на уроке, держала поднятой вверх правую руку с вытянутой ладонью. Олег про себя усмехнулся и прислушался к первому вопросу из зала. Очень волнуясь, говорил какой-то молодой человек из другого конца зала. Из-за всеобщего гула его было плохо слышно, но Олег разобрал, что молодого человека очень интересовал вопрос о возможности или невозможности одновременного присутствия в одной и той же точке пространства нескольких физических тел, которая прямо утверждалась в докладе профессора и которая так же прямо противоречила материалистическим представлениям о мире.

– Спасибо за вопрос, – иронично улыбнувшись, ответил профессор Успенский и тут же продолжил в стиле вопрошавшего: – Да, действительно, мы материалисты и утверждаем, что пространственно-временные сферы могут находиться одна в другой, при этом не соприкасаясь и не мешая друг другу. Надеюсь, что вы лично не являетесь противником теории «большого взрыва». Так вот, точно так же мы, материалисты, утверждаем, что за мгновение до «большого взрыва» вся Вселенная, включая будущих нас с вами, занимала микроскопический объем, и в нем тоже никто никому не мешал. Вы, как современный материалист, ведь не станете отвергать общепринятую нынче космологическую модель происхождения нашей Вселенной? – И лектор обратился прямо к молодому человеку, который, совершенно смутившись, сел на свое место. – Да, мы материалисты, – торжественным голосом произнес профессор, уже обращаясь ко всему залу: – И мы утверждаем в том числе наличие темной материи, из которой, по последним исследованиям, более чем на девяносто процентов состоит наша Вселенная, но которую никому до сих пор не удалось зафиксировать обычным научным методом. Вполне возможно, что эта темная материя и представляет собой огромное скопление других временных пространств.

Оглядев зал, профессор изящным жестом предложил задать вопрос пожилой даме, сидевшей в первом ряду и уже долгое время непрерывно потрясавшей своей вытянутой вверх рукой с огромным перстнем на указательном пальце.

– Уважаемый профессор, – начала дама, – означает ли возможность нашего сознания обрести новое тело также и возможность радикального омоложения, то есть обретения более юного тела, чем то, в котором оно находилось до момента слияния? Спасибо за ответ заранее.

– Спасибо за вопрос, – широко улыбаясь, поблагодарил профессор Успенский, – но, к сожалению, должен вас огорчить: радикального омоложения никак не получится, хотя бы потому, что интеграл нашего сознания способен сливаться только с интегралом равного ему сознания, обладающего тем же опытом, той же степенью зрелости и так далее. Так, например, заметный скачок в нашем сознании делает невозможным даже теоретически наше возвращение в наше прошлое тело, хотя со времени этого скачка могло промчаться всего лишь несколько секунд. Надеюсь, я вас не слишком разочаровал.

Снова пробежавшись взглядом по залу, лектор жестом указал в его середину. Поднялся статный мужчина с копной длинных седых волос и такой же седой окладистой бородой.

– Господин Успенский, – начал он, – позвольте мне задать сразу два вопроса. – Профессор Успенский кивнул головой в знак согласия. – Мы знаем, что, согласно индуизму, реинкарнация возможна с любыми живыми организмами, в том числе и растительного происхождения. Как это классическое понимание реинкарнации может быть объяснено и представлено в вашей гипотезе? И второй вопрос. Вы, между прочим, упомянули о том, что ваша гипотеза объясняет происхождение нетленных мощей. Поясните, пожалуйста, вашу мысль.

– Спасибо, садитесь, пожалуйста, – вежливо попросил лектор и, откашлявшись, продолжил: – Понятно, что сознание муравья или тем более баобаба в значительной степени уступает сознанию большинства представителей homo sapiens, хотя и насекомые демонстрируют иногда высочайшие образцы организованности и смекалки, – начал свой ответ профессор, иронично усмехнувшись, – однако я не хотел бы вступать в преждевременный спор с глубоко чтимым мной индуизмом, поэтому мой ответ будет таким. Да, мы утверждаем возможность переселения, но только того сознания, которое уже находится на четвертой, высшей стадии его развития и имеет большой опыт духовных практик. Надо понимать также и то обстоятельство, что мы сейчас пребываем всего лишь на пороге революционных открытий, и какие тайны мирозданья откроются перед нами в ближайшем будущем, в данный момент предсказать невозможно. Вполне вероятно, что утверждаемый нами сегодня принцип переселения сознания является всего лишь частным случаем какой-то более общей теории.

Ну и второй вопрос. Мы все, без исключения, с младенческого возраста блестяще владеем вторым состоянием сознания – сном. В этом состоянии мы можем с помощью нашего сознания легко перемещаться во времени и пространстве, встречаться с нашими давно умершими родными и близкими, видеть какие-то апокалипсические картины будущего, воспринимая все представленные нашим сознанием картины как реальность. В противовес активности нашего сознания, находящегося в этой фазе, в это же самое время наше тело пребывает в состоянии очевидной пассивности – в нем замедляются все жизненные процессы, приостанавливается частота биений сердца, задерживается дыхание и тому подобное. Но это все происходит инстинктивно, без участия нашей воли и нашего бодрствующего сознания.

Индийские йоги, достигшие третьего состояния сознания, в отличие от нас, сами, усилием собственной воли способны замедлять и даже на некоторое время останавливать работу сердца, тормозить частоту дыхания и погружаться в состояние, похожее на наш сон или пребывание в коме. При этом они утверждают, что в такие моменты их нетленная душа совершенно отделяется от тела и способна по их воле перемещаться во времени и в пространстве на любые расстояния и с любой скоростью, встречаться и общаться с другими, свободно воспарившими душами. В эти достаточно долгие промежутки времени их физическое тело становится совершенно безжизненным и его легко принять за труп умершего человека.

Точно так же выглядит тело, сознание которого его покинуло и переместилось в другое пространственно-временное измерение. При этом сознание может пропутешествовать в ином измерении (разумеется, с новым, обретенным там телом) долгие годы, тогда как для оставленного им тела этот промежуток времени может составить пару минут или даже секунд. И внешне все будет выглядеть как небольшой случайный обморок.

Если же сознание, оставив свое бренное тело, больше к нему не возвращается, то как раз в этом случае мы и имеем феномен нетленных мощей. Этот феномен мы можем объяснить тем, что хорошо тренированный организм способен замедлять или совершенно избегать обычный процесс отмирания тканей, надолго консервируя их в режиме «ожидания». Именно по этой причине низшие животные – насекомые и бактерии, – которые вроде бы настойчиво и неустанно должны делать свою работу по утилизации умерших останков, такой организм просто не видят, и таким образом он становится «нетленным».

На этих словах профессора Олег снова перевел свой взгляд на соседку и подумал, что ее организм вполне был достоин того, чтобы стать нетленным. Соседка уже опустила руку, видимо, услышав в пояснениях профессора ответ и на свой вопрос. И вдруг в Олеге пробудилось непреодолимое желание познакомиться с этой старомодно одетой молодой женщиной, и он без всякой подготовки, неожиданно для самого себя, ее спросил:

– А каким вопросом вы хотели огорошить нашего бедного профессора?

– Это уже не имеет никакого значения, – строго взглянув на Олега, с холодным спокойствием ответила она, видимо, точно почувствовав в тоне, которым был задан вопрос, куда больший интерес к ней самой, а вовсе не к содержанию лекции. Олег, смутившись, снова повернулся к кафедре. Профессор Успенский, уже чаще поглядывавший на часы, продолжал терпеливо отвечать любопытствующим слушателям на их каверзные вопросы, но Олег его плохо слушал. Его мозги теперь были заняты совсем другим – он напряженно искал повод познакомиться с незнакомкой, но никак не мог его найти.

Тем временем лектор объявил об окончании лекции, и благодарная аудитория дружно ему зааплодировала. Многие особо восторженные слушатели, продолжая аплодировать, поднялись со своих мест. Легко прихлопывая своими узкими ладошками, поднялась со своего кресла и соседка Олега. Он тут же тоже встал в знак солидарности рядом с ней и сделал пару увесистых хлопков. Застучали откидные сиденья кресел, народ стал покидать актовый зал. Соседка повернулась к Олегу и вежливо ему улыбнулась, попросив обворожительным взглядом серо-зеленых глаз пропустить ее к выходу. Олег набрался было духу предложить своей соседке продолжить знакомство, но вдруг услышал раздавшийся совсем рядом громкий голос Андрея:

– Олег, подожди меня!

Олег повернулся на голос и при этом машинально вжался в кресло. Соседка тут же изящно проскользнула мимо него, обдав его напоследок легким ароматом тонких духов. Олег взглянул ей вслед и почему-то сразу вспомнил все неприятности этого дня, пополнив их еще одним эпизодом. Загадочная незнакомка через мгновение смешалась с толпой выходившей из зала публики и скрылась из виду. В этот момент Олег снова услышал голос Андрея – старый товарищ уже стоял в проходе у самых дверей и нетерпеливо подавал знаки на выход. Олег кивнул ему головой и послушно стал выбираться из своего ряда. Покинув зал, два друга отошли в сторону от устремившегося к университетскому фойе потока людей и начали обмениваться впечатлениями от лекции.

Начавшееся обсуждение внезапно прервал Андрей:

– А что мы тут стоим? – и тут же предложил: – Давай пойдем в кафе и там не торопясь потолкуем.

– Давай, – сразу согласился Олег.

3. Беседа в кафе

Посетителей в кафе было немного, и друзья заняли удобное место за столиком у окна. Мгновенно подошедшей официантке они заказали кофе и по небольшому кусочку «Киевского» торта.

– Ну и какую ты дашь оценку докладу профессора Успенского? – первым спросил Андрей.

Олег ответил не сразу – в мыслях он продолжал прокручивать свою осечку с загадочной незнакомкой. После значительной паузы и задумчивого разглядывания запыленного оконного стекла он вдруг неожиданно сказал:

– Андрей, ты, конечно, мне не поверишь, но я точно знаю, где находится Шамбала – этот незакрытый пуп земли.

– А чего тут знать, профессор ясно указал: гора Кайлас, да это и без него было известно, – с удивлением пожимая плечами, ответил старый товарищ. – Однако дело тут совсем в другом… – И Андрей приготовился было начать длинную изобличительную речь, но Олег его резко перебил.

– Нет, ты ничего не знаешь, а профессор сильно ошибается, – с горячей воодушевленностью произнес Олег. Пылкость, с которой были произнесены эти слова, и особенно вмиг преобразившийся облик друга изумили Андрея до такой степени, что он смог только произнести вслух «ну-ну» и откинулся на спинку стула, приготовившись услышать от товарища невероятное сообщение. И оно незамедлительно последовало.

– Я понимаю, ты можешь мне не поверить, – уже спокойней повторил Олег, – но я там был.

– Где? – оторопело спросил Андрей, начиная серьезно опасаться за психическое состояние друга.

– Да там, на Шамбале, – настойчиво заявил Олег и тут же продолжил: – Ты ведь знаешь, что мы с ребятами из городского географического общества несколько раз устраивали в феврале-марте зимние экспедиции в Горный Алтай. Так вот, в одной из таких экспедиций у нас, по нашему недосмотру, часть продуктов сожрали лисы, и нам пришлось значительно сократить первоначально запланированный, хорошо знакомый нам обратный путь. Новый наш маршрут пролегал по неизвестному нам на тот момент нагорью. Преодолев пару затяжных перевалов, мы спустились в протяженную, глубокую седловину и пошли вдоль нее. Мороз стоял крепкий, сильный встречный ветер беспощадно выдувал снег до скальных пород. На лыжах идти было невозможно, поэтому мы шли по склонам сопок, у самой границы леса. Там же мы делали привалы, топили снег, ночевали.

Как-то под самый вечер, когда мы уже расположились на ночлег, ветер вдруг затих, и из внезапно расступившихся облаков выглянуло давно забытое нами солнце. Этот подарок природы нас чрезвычайно взбодрил, и мы тут же решили налегке взобраться на лысую вершину сопки, под которой был разбит наш лагерь, чтобы запечатлеть в памяти и на пленке кинокамеры всю величественную красоту Горного Алтая в ярких красках заката. За сопкой мы ожидали увидеть ущелье, зажатое мощными горными хребтами, но перед нами, чуть ниже покоренного нами гольца, расстилалась огромное, плоское, как стол, плато овальной формы. Вся эта ровная плоскость со всех сторон замыкалась остроконечным частоколом верхушек окружавших ее невысоких гор, светившихся ровным розовым цветом в лучах заходящего солнца. Плато было покрыто густым лесом из пихты и кедра, плотно укутанным ослепительно-белым, с синевой, снегом. По снегу уже протянулись вечерние тени от окруживших плато горных вершин. Эта была незабываемая картина, а чистейший воздух позволял нам рассмотреть все мельчайшие детали, поэтому в самом центре плато мы легко заметили какое-то непонятное черное пятно, похожее на провал. Нас это пятно сильно заинтересовало, и, поскольку солнце еще не зашло, а заблудиться было невозможно в данных условиях, мы, не откладывая, единогласно решили рассмотреть это пятно поближе. Когда мы оказались у границы загадочного пятна, то с удивлением обнаружили, что снег в этом месте совершенно отсутствовал. Кругом обнажилась замерзшая почва, плотно укрытая хвоей, и вокруг, насколько хватало взгляда, ее пересекали хрустальной чистоты ручьи, превратившиеся в стекло. Стало быстро темнеть, и мы поспешили к самому центру пятна…

– Я тебя понял, – прервал повествование Андрей, – ты хочешь сказать, что это место и есть та точка пересечения оси тора времени-пространства с Землёй, о которой говорил Успенский?

Олег утвердительно кивнул головой, на что Андрей стал возражать:

– Но, дорогой мой, широта Алтая намного выше широты острова Пасхи, какая же это ось?

– А почему ты решил, что ось тора должна обязательно пересекать центр Земли? – вопросом на вопрос ответил Олег и добавил: – Но ты лучше меня не перебивай.

И Олег продолжил свой рассказ. Наконец путешественники вышли к самому центру пятна, в котором действительно оказался сравнительно глубокий провал удивительно совершенной цилиндрической формы диаметром в полсотни метров. Со всех сторон краев цилиндра в провал обрушивались замерзшие, сверкающие хрусталем горные ручьи, превратившиеся в кристально прозрачный лед с различной минерализацией, окрасившей неподвижно застывшие вертикальные потоки воды во всевозможные цвета, начиная от нежно-бирюзового и кончая темно-рубиновым. Дно провала образовывала промерзшая до дна зеркальная поверхность совершенно круглого озера, светившаяся в последних отблесках заходящего солнца глубокой синевой ультрамарина. Это удивительное образование дикой природы напоминало огромный глаз, окаймленный причудливо изогнутыми длинными разноцветными ресницами, неподвижный взгляд которого был устремлен в бесконечность Вселенной. Открывшаяся сказочная картина до такой степени заворожила туристов, что они долгое время стояли как вкопанные, не в силах оторваться от созерцания волшебного зрелища. Наконец кто-то из них сказал: «Мы обязательно должны сюда вернуться вечером с факелами и кинокамерой, и спуститься вниз, к озеру». Все разом согласились с этим предложением и стали подробно осматривать края провала, чтобы найти наиболее подходящее место для спуска. Наконец такое место было найдено, и они вернулись в лагерь. Плотно поужинав, приготовив факелы и необходимое для спуска снаряжение, энтузиасты ночного похода двинулись в путь к чарующему капризу горной природы.

– Занятное приключение, – наконец-то откликнулся на подробный рассказ друга Андрей. – Я уже жалею, что тогда не вступил в вашу компашку. Но все же пить талый снег, ночевать в ледяной палатке или кормить озверелых комаров – это не для меня. Извини, это мысли вслух, продолжай, пожалуйста.

Олег примирительно кивнул головой и охотно продолжил:

– С зажженными факелами мы спустились в провал. Эффект освещения живым огнем этих застывших хрустальных сталактитов произвел на нас потрясающее впечатление, которое словами не передать. В свете факелов они заиграли и засверкали всеми цветами радуги, без конца отражаясь и преломляясь в каждой застывшей капле и в каждом квадратном сантиметре зеркальной поверхности промерзшего озера. Мы как оглашенные носились по льду озера, непрерывно хохоча, и во все горло орали матерные песни – другого, более сильного способа выразить свой восторг мы, видимо, тогда не нашли.

– Да, так оно у нас чаще всего и бывает, тут я тебе верю на все сто, – отозвался Андрей.

Олег с некоторым разочарованием взглянул на друга, но тут же продолжил:

– Побегав вволю и наоравшись вместе со всеми, я вдруг решил передохнуть, отошел к одному из замерших водопадов, прижался к нему спиной, опустился на лед и закрыл глаза. Медитировать я не хотел, но это получилось само собой и очень быстро, я думаю, мгновенно. Я сразу почувствовал растворение в пространстве и уже не слышал даже самых громких криков моих товарищей. Все мое сознание заполнил какой-то монотонный гул, как будто надо мной разом повисли тысячи высоковольтных проводов. Потом вдруг стали проявляться удивительно четкие, ясные, цветные картины каких-то огромных пирамидальных строений, бесконечных аллей, пышных садов, лазурных морских берегов с фантастическими дворцами, огромными кораблями и зависшими над ними летательными аппаратами самых необыкновенных форм. Картинки быстро сменяли одна другую, как в калейдоскопе, – я не успевал их толком рассмотреть. Но они все представлялись мне настолько натуральными и реальными, что мне казалось, что при желании я мог легко в них войти и прикоснуться ко всем тем предметам, которые так неожиданно появлялись и тут же исчезали передо мной. Не могу сказать, сколько времени я пребывал в этом состоянии, но вывели меня из него толчок в плечо и громкий вопрос: «Ты что, замерз?» Я тут же открыл глаза, и все картинки мигом улетучились. Ребята уже собирались в обратный путь. Телячий восторг от невиданного сказочного зрелища их уже покинул, и ему на смену пришло тихое восхищение от могущества и бесконечного совершенства этого мира. Поминутно зачарованно поглядывая на искрящиеся сочными красками разноцветные стены провала, чтобы надолго сохранить их в памяти, ребята готовили снаряжение для подъема и возвращения в лагерь.

– А съемку-то у вас кто-то вел? – заинтересованно спросил Андрей.

– Да, конечно, – утвердительно кивнул Олег, – но по возвращении домой пленка с этим эпизодом нашей экспедиции оказалась пустой.

– Что за чушь? – возмутился Андрей.

– Чушь или нет, но это медицинский факт, – пожав плечами, сказал Олег и продолжил: – Когда мы позже дошли до первого селения и рассказали там местным жителям о нашем посещении этого провала, у одного из старожилов, присутствовавших при нашем рассказе, глаза из узких щелочек вдруг превратились в два совершенно круглых теннисных шарика.

– И что этот парень с круглыми шариками вместо глаз вам поведал об этой хрустальной чаше? – полюбопытствовал Андрей.

– А ничего, – усмехнувшись, сказал Олег, – когда мы начали его расспрашивать, он спрятался за спинами односельчан и тут же выскочил в дверь. Мы его догонять не стали. Другие по поводу найденного нами провала молчали как рыбы и никаких эмоций не выражали.