Побег из Атахэйла

Вероника Якжина

Побег из Атахэйла

А конец света… Что же, если кончится свет,

то я научу тебя любить во тьме.

Аль Квотион

«Запчасть Импровизации»

Пролог

Уничтожить мир оказалось куда проще, чем можно было представить. Казалось бы, миллионы лет Земля формировалась, создавала себя, совершенствовала каждый дюйм, наполняя недра, оттачивая жизненные процессы, прихорашивая очертания. Разве могли несколько сотен лет развития человечества пустить все старания под откос всего лишь из-за жадности и злобы? Могли. Злость вообще очень разрушительна.

Бесконечная добыча ископаемых, уничтожение видов, засорение воздуха, воды и почвы, ожесточенные битвы, и как финальный аккорд – применение ядерного оружия в небывалых ранее масштабах. Земля негодовала. Пыталась донести своё недовольство, как умела. Череда землетрясений по всему миру, извержение большей части всех действующих вулканов. Океанские побережья были смыты цунами и засыпаны мусором, который вода вернула людям. Но люди были слишком слепы. Слишком самоуверенны. Немногие видели в этом предостережение.

Всё начиналось с малого, но развивалось очень стремительно. Раньше о подобном писали лишь в фантастических книгах, которые читали ради забавы. Над теми, кто посвящал свою жизнь подготовке к концу света, смеялись, крутили пальцем у виска. Никто не мог представить, что нечто подобное может произойти на самом деле, ещё и так скоро. Но люди вообще мало думают о глобальных последствиях.

Сначала почти на всех деревьях в мире во время цветения вместо привычных цветов или шишек выросли странные серёжки, скорее напоминавшие ярко-красных гусениц. Никаких семян в них не было. Зато они с чудовищной силой и скоростью вытягивали из растений жизненные силы. Чем больше чахло дерево, тем больше набухали эти «гусеницы». В какой-то момент они лопались, заливая почву вокруг бурой жижей, выжигающей траву и отравляющей животных. Учёные ломали головы, но каждый упущенный день уничтожал флору и фауну целых регионов.

Затем Земля сделала то, о чём писали в религиозных книгах. Она решила смыть водой весь позор и грязь, что развели на её теле. Есть и научное объяснение случившемуся. Сейсмические сдвиги, ядерное оружие и глобальное потепление привели к стремительному таянию ледников и выходу подземных вод на поверхность. Государства гибли в пучине вод одно за другим.

Уцелели немногие. Самые мелкие литосферные плиты ушли под воду полностью. Даже высота над уровнем моря не значила, что району гарантирована безопасность, хотя бы частичная. Наиболее высокие и плотные горные хребты смогли стать неким подобием забора, не пропустившего воду полностью.

Развитые и не очень страны оказались погребены под беспощадной толщей воды. На поверхности осталась малая часть суши в виде разбросанных по земному шару островов. Где-то это были ранее необитаемые территории, где-то сельскохозяйственные засеянные поля, кое-где сохранились целые куски городов. Были же и голые камни, которым, впрочем, тоже со временем нашли применение.

Пока одни люди в растерянности радовались тому, что чудом сумели выжить и найти безопасное место, другие, те, кто привык держать власть в своих руках, быстро ориентировались в новых обстоятельствах.

Новое Правительство, назвавшее себя и все острова, которые смогло обнаружить вблизи, Атахэйлом, понимало, что в обломках мегаполиса ему не прокормить себя, а кто-то сидит среди пышущих полей и цветущих садов, не тронутых заразой и не смытых водой. Деньги всего мира перестали иметь значение и превратились в грязные бумажки и ничего не значащие цифры. Вариант с равноценным обменом на пропитание сразу был отметён. Пусть этот остров был самым большим, на нём сохранилось многое из рухнувшего мира, но предложить другим ему было совершенно нечего. Оставалось одно – угрожать и запугивать. Брать силой. Большой остров присвоил себе статус столицы и название Шаковин. Армия нового государства сформировалась быстро и готова была на все, лишь бы остаться в тепле и сытости.

Со всех островов собрали катера, лодки, яхты – словом, всё, на чем жители могли бы покинуть свои новые дома. Их лишили возможности общения с другими островами. Под предлогом защиты от бандитов каждый остров быстро обнесли высоким забором, по которому пустили электрический ток. Тут пригодились уцелевшие солнечные батареи.

Конечно, где-то были и другие острова. Но Атахэйлу пришлось бы потратить на их поиски слишком много ресурсов, которые и так были в дефиците. Людей заверили, что группа островов, создавших новое государство – единственная, где сохранилась жизнь.

Малые острова должны были платить за свою безопасность и недостающие ресурсы. Отдавать охранникам, прибывающим с Шаковина, долю того, что производили, выращивали или добывали. Многие понимали, что такой «обмен» не вполне честен. Но несогласных быстро заставляли замолчать. Тем, кто оставался, пришлось понять, что улучшить условия жизни не получится, а ухудшить их точно никто не желал.

С годами люди привыкли к новому укладу, стали обживать свои новые дома, организовывать быт, создавать уют. Налаживали отношения с охраной. Так начался Новый мир. Новый мир, в котором стало меньше людей, меньше земли и гораздо больше оград.

Глава 1

– Эйли! Охрана приехала!

– Что? Они же были три дня назад! – я раздраженно выругалась, стараясь оттереть въедливое апельсиновое масло с рук.

Десятилетний Йен пожал плечами и схватил цитрусовую дольку из ящика с отобранными для Хозяев.

– Ладно. Я разберусь. А ты тут не слишком увлекайся. Если нам не хватит до контрольного веса, отдам в придачу к апельсинам тебя.

Мальчишка звонко расхохотался. Я схватила его на руки, пощекотала, поставила на землю и дала шутливого пинка под зад в сторону школы.

Остальные смотрели на меня с вопросом, скрывая страх. Но он висел в воздухе. Запах страха был способен перебить даже мощные цитрусовые эфиры.

– Не волнуйтесь. Продолжайте работать.

Почему-то меня дико разозлило то, что охрана приехала не по графику. Я, конечно, хорошо понимала, что мы не в положении тех, кто может возмущаться. Но и с таким отношением я мириться не собиралась.

Катер охраны уже пристраивался к причалу, по которому я злобно вышагивала, решительно настроенная задать хорошую взбучку прибывшим.

– Кейн, старый ты черт. Какого хрена вы так рано приперлись! Можешь даже не пристраивать свой зад, забирай этих мутантов, и плывите обратно к себе логово! – со смесью гнева и шутки заорала я, перекрикивая шум двигателя.

Однако, когда на носу катера появился командир отряда, я резко заткнулась. Это был не Кейн. И хоть шлем скрывал лицо, рост и фигура выдавали кого-то гораздо выше, моложе. И, судя по позе, гораздо агрессивнее.

Высокий командир был скорее худощавым в сравнении с мощными солдатами, что подчинялись ему. Однако под черной формой отчетливо просматривались жилистые гибкие мышцы. Если остальные напоминали быков, которых я видела в старых книгах, то этот – скорее змею.

Командир резким движением снял шлем, и в меня вонзился острый ледяной взгляд. Обладай он физической силой, меня разрубило бы на мелкие кусочки. Я чуть присела от страха, изо всех сил стараясь не показывать, что напугана. В горле резко пересохло, я с трудом сглотнула. Прижалась спиной к стене деревянной будки, в которой хранились веревки и ящики на случай, если при погрузке что-то срочно понадобится.

Несмотря на то, что катер ещё не плотно пристал, командир отряда спрыгнул на причал и подошел ко мне так близко, что его дыхание обжигало лицо.

– Ты кто такая, сучка? – процедил он сквозь зубы.

– Эйли, – тоже сквозь зубы ответила я.

– В глаза смотри, дрянь.

С нечеловеческим усилием я подняла взгляд. Его серые глаза уничтожали меня, но я всё же смогла выдержать.

У командира были высокие скулы, тонкие губы, высокий лоб, темные, с рыжим отливом, коротко стриженые волосы. От него пахло ненавистью и презрением.

– Эйли, значит? То есть, именно ты ответственна за всё, что здесь происходит?

– Да.

– Расскажи мне, – прошипел он, – кто позволил тебе так разговаривать с представителями власти? Как тебе понравится, если я позволю этим «мутантам» наказать тебя за подобные слова? Это Кейн так тебя избаловал?

– Это шутка.

– Ах, шутка. – Он усмехнулся, отчего моё сердце пропустило удар. Рука в перчатке без пальцев сильно сжала мое горло. – Ещё раз позволишь себе такой тон и такие слова, я лично отвезу тебя за ограждение и сброшу в воду, поняла? Ты ведь знаешь, что с тобой будет, если я это сделаю?

– Да, – сдавленно прохрипела я.

– Расскажи?

Я бросила взгляд на высокие столбы, соединенные крупной сеткой, что тянулись в ста ярдах от берега по периметру всего острова. Крупные ячейки тонкого металлического провода позволяли проплывать сквозь них рыбам и даже мелким черепашкам. А вот любое живое существо чуть крупнее человеческого младенца, даже просто приблизившись, активировало датчики, которые заставляли провод стягиваться в безвыходную ловушку и наносить смертельный удар электричеством. Это защищало нас от крупных морских хищников и возможных набегов бандитов. И в то же время держало на острове в заложниках.

– Меня убьёт током.

– Ты ведь этого не хочешь?

– Нет.

– Молодец.

Негодяй разжал руку, и я, хватая воздух ртом и закашливаясь, поняла, что всё это время стояла на цыпочках. Командир дал мне отдышаться и, поправляя перчатки, небрежно приказал:

– А теперь извинись перед джентльменами.

– Что?

– Что слышала.

С полминуты мы смотрели друг другу в глаза. Я думала о том, как здорово было бы выхватить этот огромный нож, что висел в креплении у него на ноге, и вонзить прямо в один из этих мерзких глаз. И, готова поспорить, он думал о том же самом.

Продолжая сражение взглядами, я бросила в сторону катера:

– Извините, парни. Вы же знаете, что я любя.

Командир стиснул зубы так, что под скулами напряглись желваки. Он одарил отряд взглядом, обещавшим суровую расправу за то, что островитяне позволяют себе такие вольности. Затем подошел ко мне и неуловимым движением ударил под дых, выбив весь воздух из легких. Я согнулась пополам и рухнула на колени. А командир, наслаждаясь своим и моим положением, с ядовитой лаской произнес:

– Что ж, теперь, когда мы познакомились поближе, представлюсь официально. Я Солд. Новый командир охранного отряда, контролирующего этот остров. Кейн отправился на пенсию. Поэтому, Эйли, привыкай, что теперь всё будет иначе. Чем быстрее ты это поймёшь и донесёшь до своих людей, тем плодотворнее будет наше сотрудничество.

Я медленно встала.

– Действительно, всё будет иначе. Знаешь, как я это поняла?

– Удиви меня, – с издёвкой процедил он.

– Когда Кейн впервые появился здесь, он начал со слов. А ты – с рукоприкладства. Его мы всегда слушались и уважали, потому что он относился к нам с уважением. А тебя будем ненавидеть.

– О, нет! Вы не будете меня уважать? – Он злобно рассмеялся и крикнул отряду, – слышали, парни? Эти люди не будут меня уважать! Черт, как обидно!

Однако никто на катере не поддержал его смех. Этот новый командир не нравился не только мне.

– Плевать я хотел на твоё уважение, ясно? Ты будешь слушаться меня, потому что будешь знать, что за непослушанием последует наказание.

– Страх? Люди не должны бояться.

– Я буду решать, что вы должны делать, а чего не должны.

– Когда люди боятся, – упрямо продолжила я, – они могут совершать ошибки и поступать необдуманно и непредсказуемо.

– Значит, бойтесь ошибиться. Я с вами нянчиться не собираюсь. И трепаться тоже. Мне нужно ознакомиться с территорией. Покажи мне здесь всё. – Он обратился к солдатам, – двое, за мной.

– Охрана обычно не ходит по острову. Это пугает остальных.

На это мое замечание Солд отреагировал абсолютным игнором. Я вспомнила слова отца и медленно выдохнула. Да, с Кейном было куда проще. Однако теперь предстояло выстраивать отношения с новым начальником по-новому. Я должна была найти подход к нему и добиться более или менее благосклонного расположения. От этого зависело, будут ли островитяне получать всё необходимое.

– Нам туда.

Солд цепким взглядом осматривал остров. Казалось, он видит даже то, что скрыто за деревьями или стенками палаток.

Мы приблизились к поселению. На окраине располагалась кухня. Большой круглый стол с основанием из бамбуковых стволов и столешницей из досок. Рядом стоял столб с календарём. Ряд деревянных дощечек с аккуратно нарисованными цифрами и названиями месяцев и дней недели. Я меняла их каждое утро.

В центре круглого стола горел очаг и хлопотали кухарки. Они вставали раньше всех, готовили завтрак и обед для тех, кто отправлялся на дальние поля. Мыли посуду, принимались за обед для остальных, а затем и за ужин. Сейчас они окаменели от страха, увидев охрану. Адна и Эйо просто стояли среди кухни, опустив глаза, пока Солд разглядывал их с наглым любопытством.

– Кто приносит им продукты?

– Несколько человек собирают ягоды и фрукты, ухаживают за нашими посадками. Совсем немного выращиваем для себя. Ещё трое рыбачат с самого утра на другой стороне острова. Вон там, – я показала на невысокий кривой амбар, стоявший в стороне, – у нас есть пара коз и куры. От них получаем молоко и яйца.

– А охота? Здесь есть кто-то, кого можно съесть?

– Мясо у нас редко. В лесу водятся кабаны, но их немного. Мы можем позволить себе парочку по осени, когда выводки подрастут.

– А едите где?

– На пляже, чуть восточнее пирса. Там несколько площадок, где мы вечерами разводим костры.

– Идём дальше.

Совсем недавно, благодаря Кейну мы начали заменять крошечные палатки, которыми в старом мире пользовались во время походов, на бунгало. Для этого нам привозили различные стройматериалы и крепёжные изделия. Готова была лишь половина. Чтобы закончить, нужны были ещё материалы.

– Тут мы живём. – Я рассказала про перестройку жилищ. – На следующей неделе нам обещали поставку для строительства.

– «Обещали», – фыркнул командир. – Как распределяете, кто живёт в палатках, а кто – в бунгало?

– Первым делом обновили дома для семей с детьми. Их у нас мало, но всё же есть. И для стариков. В последние два года ночи стали прохладнее. Климат меняется.

– Как это повлияет на урожай?

Мы ходили из одного дома в другой, командир осматривал спальные места из пальмового настила, лоскутные одеяла, набитые овечьей шерстью, детские игрушки, вырезанные из старых поваленных деревьев. Он заглядывал на полки с глиняной посудой и в нехитрые плетёные шкафчики с аккуратно сложенными немногочисленными вещами.

– Сложно сказать. Пока проблем не было.

– Вы ведь понимаете, что если остров перестанет приносить плоды, то вам конец? Вы живете тут роскошной жизнью только потому, что вам крупно повезло оказаться на одной из немногих плодородных земель.

– Понимаем. Мы прекрасно это понимаем. И благодарны за это. Мы бережём остров. И усердно работаем.

Солд снова подошёл ближе. Глянул на меня как-то иначе. Не то с любопытством, не то с одобрением. В бунгало не было окна, вход занавешивало покрывало. Свет слабо пробивался меж бамбуковых стеблей, тонкими полосами падая на наши лица. Один такой луч подсвечивал глаза командира, усиливая впечатление вездесущего и всевидящего взгляда.

– Я слышал о твоём отце. Говорят, он лучше всех разбирается в фермерстве и садоводстве.

– Ему будет приятно это услышать. Он действительно знает почти всё. И учит остальных.

– Где он?

– На виноградниках.

– Пусть придёт, хочу с ним познакомиться.

– Это займет много времени. Оттуда пешком добираться несколько часов. А машина здесь. Мы можем сами поехать. Я показала бы апельсиновые рощи, арахис, пастбище и, наконец, виноградник.

Углы рта мужчины чуть дрогнули в порыве растянуться в улыбке. Но он лишь приподнял брови.

– Поехали. С поселением – всё? Что на старом заводе?

Мы вышли на улицу.

– Там склады. И школа.

– Школа? – лицо Солда вытянулось от изумления.

– Учим детей писать и читать. Отцу привозили книги, которые могут пригодиться в работе. О садоводстве, о выращивании фруктов и всё такое. Дети ведь должны быть готовы сменить нас и принять заботу об урожае на себя. Основам дела они тоже обучаются. – Я спешно добавила, – школа действует давно, ещё я в ней училась. Отец получал разрешение у охраны.

Повисла пауза. Мы стояли молча, гипнотизируя друг друга. Эти его гляделки меня напрягали. Чего таращиться так без конца?

– Что ж. Посмотрим.

– На что? На школу?

– Да. Вам ведь нечего скрывать. Я не видел школы на других островах, кроме столицы, разумеется.

Я пожала плечами и повела командира в сторону полуразрушенной фабрики. Стены сохранились лишь частично. Уцелевшие помещения были прохладными и играли роль складов для собранного урожая. Комната, у которой было лишь две стены, а остальные две заменял лес, служила учебной.

Я знала, что Имани, учительница, иногда читала детям стихи или рассказывала сказки старого мира, что, конечно же, не очень приветствовалось. Но, подходя ближе, мы отчётливо услышали, как дети повторяют алфавит. Солд вошёл и оказался за спинами учеников. Имани уставилась на него в ужасе, а дети обернулись и стали зачарованно разглядывать командира. Я пробежалась взглядом по лицам и увидела Йена, который довольно улыбался и даже подмигнул мне. Мелкий пройдоха успел предупредить о прибытии охраны. Молодец.

– Дети, встаньте и поприветствуйте охрану, – с трудом выдавила Имани.

Ученики послушно поднялись со скамеек, сколоченных из остатков мебели фабрики, и нескладно принялись здороваться и желать Новому миру и Атахэйлу процветания.

Солд пронзил каждого ребёнка пытливым изучающим взглядом, задержавшись на секунду на Йене, затем одобрительно кивнул и, развернувшись, ушёл.

Имани выдохнула так шумно, будто всё это время вовсе не дышала.

– Всё хорошо, – произнесла я одними губами. – Продолжайте учиться.

Мы обошли фабрику и остановились у навеса, под которым стоял автомобиль-внедорожник без крыши и дверей, зато с прицепом. Топливо нам привозили раз в месяц, и мы старались использовать его экономно. Однако остров всё же был достаточно длинным, чтобы ходить пешком на ту сторону, где размещались виноградники. Если топливо заканчивалось раньше, то работники плантации оставались ночевать среди лозы по несколько дней.

– Много топлива расходуете?

– Кейн говорил, что мало. Нам не с чем сравнивать. Мы стараемся экономить. Раньше у нас были лошади. Но одна сломала ногу, когда испугалась змеи, а другая заболела. С тех пор только машина.

Я села за руль, Солд – рядом. Он отправил охрану на катер, отчего мне стало не по себе. С ребятами я общалась не очень много, но поверхностно была знакома, с ними никогда не возникало проблем. А теперь я оставалась один на один с этим гадом.

– Будет трясти, – предупредила я.

Наш остров был длинным и узким. Песчаный пляж был лишь с одной стороны. Другие края обрывались крутыми скалами или рифами. Дорога пронизывала остров посередине и соединяла важные для нас территории.

Спустя полчаса езды показались апельсиновые деревья, пестрящие спелыми плодами.

– Остановимся? Или просто проедем насквозь?

– Поезжай медленнее.

Я кивнула и сбросила скорость. Папа говорил, что вожу я неважно, но, в отличие от безбашенного Карлоса, ни разу не врезалась в дерево.

– Как часто собираете урожай?

– Почти каждые два месяца. В сравнении с прежними временами, это очень часто. Раньше апельсины плодоносили не больше пары раз в год. Мы постоянно следим за состоянием листвы, корней, почвы. Удобряем раз в полгода, потому что деревья высасывают много полезных веществ. Обрабатываем от паразитов, откуда они берутся, непонятно. Урожай нужно собирать почти сразу, как кожура станет зелёной. Они очень быстро переспевают и начинают бродить прямо на деревьях. Благодаря спиртам и эфирам в кожуре можно делать алкоголь, и вашим даже нравится. Но мы всё же стараемся собирать плоды свежими. В этот раз чуть не успели, подпортились бока. В таком случае мы их чистим и срезаем плохую часть, а свежее отправляем. Или делаем сок, если есть тара. Сок ваши тоже любят.

Я глянула на Солда и замолчала. Он прикрыл глаза и чуть приподнял блестящее от пота лицо навстречу освежающему ветру. Воздух полнился сладким ароматом спелых фруктов, впитавших сочное солнце и теплую заботу. В тени рощи было даже чуть прохладно. Недаром люди любили работать здесь. Даже мне, в коротких джинсовых шортах и майке было жарко на солнце. Что говорить об охране, упакованной в плотную чёрную ткань. Кейн часто жаловался, что в форме они буквально зажариваются живьём.

– Продолжай, я слушаю, – чуть лениво сказал командир, не открывая глаз.

– Думала, ты спишь.

– Я на службе. – Это всё объясняло. Такая заноза в заднице не могла спать на службе. – Ну и жара у вас здесь.

– А у вас – нет?

Мой вопрос остался без ответа.

Рабочие отрывались от своих дел, чтобы посмотреть, кто и зачем в это время пользуется машиной. Их недоумение быстро сменялось испугом. Они смотрели нам вслед, я ощущала, как росло количество вопросов, на которые предстояло ответить вечером.

Я понимала, почему они боялись. Хоть Кейн был к нам добр, но всё же мы по сути были рабами, а его работой было следить за тем, чтобы мы слушались и не ленились. Я знала Кейна с детства. И я знала, что он умел быть строгим даже тогда, когда это ему не нравилось. Он умел наказывать за проступки. Он не готов был рисковать своей шкурой ради наших. И его сложно было судить.

Само по себе новое лицо, особенно в центре острова означало перемены. Мы долгие годы жили здесь по установленному графику, чёткому режиму, а самыми грандиозными переменами для нас были бамбуковые бунгало вместо палаток. Сказать честно, что-то новое нас пугало. Особенно, если говорить о Солде. Он был жесток и явно любил пользоваться своей властью. Это не красило его, но ему было на это плевать. Он наслаждался эффектом, производимым на островитян. Поэтому было сложно представить, что наша жизнь изменится к лучшему с его появлением. Было бы большой удачей, если бы всё хотя бы просто осталось на своих местах.

Апельсиновые рощи остались позади вместе с приятной тенью. Показались пастбища с сочной зелёной травой, залитые солнцем.

– Вон отара, – показала я Солду, который в течение последних десяти минут не переставал таращиться на меня. – Около пятисот голов. Травка им на пользу, к счастью, тоже возобновляется очень быстро. Когда приходит время, состригаем шерсть, вычёсываем и отправляем на Большой остров. Нам разрешено немного оставлять для себя.

– Мясо?

– Как правило, забиваем старых. Или раненых. Бараны иногда дерутся за первенство. Бывает, что кому-нибудь проламывают череп. Чтобы не пропал, съедаем его.

– Дикари.

Солд сказал это с удовольствием. Будто слово нравилось ему на вкус. И посмотрел на меня так, будто готов был наброситься и сожрать.

Я благоразумно промолчала, хотя так и подмывало огрызнуться. Однако моё молчание не устроило его.

– А чем именно занимаешься ты?

– Всем понемногу. Распределяю работы. В течение дня помогаю там, где важнее. Вчера собирала апельсины. Сегодня чистила их.

– Почему ты с такой внешностью пашешь на полях?

– А у меня что, есть выбор?

– Вообще-то есть. – Он улыбнулся самой гадкой из всех улыбок, что мне доводилось видеть.

Я ощетинилась и прорычала, сдерживаясь изо всех сил:

– Я не шлюха, ясно!

Солд продолжал скалиться.

– Какие мы нежные. Могла бы получать и удовольствие, и что-то полезное как плату. Я знаю, у вас здесь есть те, кто этим не брезгует.

– Есть. Лия и Эджайда. И мы их за это не слишком любим.

– Просто завидуете.

– Думай, что хочешь.

– Я могу не просто думать. Я могу делать, что хочу.

С этими словами он по-хозяйски положил свою ладонь мне на бедро. Его прикосновение обожгло. Я не заметила, когда он успел снять перчатку.

– Не можешь. Без моего согласия не смеешь меня лапать. – Я сбросила его руку.

Солд весело расхохотался. Это было настолько искренне, что на секунду командир показался даже симпатичным. Из уголков глаз по щекам разбежались обаятельные лучи морщин, какие бывают только у добрых людей. Они не вязались с тем представлением, что успело сложиться у меня об этом человеке. Однако даже смеялся он, не разжимая зубов. И ещё был редкостным козлом.

Он замолчал, но разглядывать меня не перестал. Я почти осязаемо чувствовала его взгляд на своем лице, руках, сжимающих руль, груди, животе, бедрах. В голове всплыла картинка. Бледная рука Солда на моей тёмно-золотой ноге.