Побег из Атахэйла

Тонкий, смертельно-острый снаряд пронзил шею вора как раз в тот момент, когда он повернулся с кастрюлей горячего обеда ко мне лицом. Мужик удивленно вытаращил глаза, захрипел и рухнул на колени, выпустив кастрюлю и разлив содержимое. Он упал лицом в землю, немного подергался в предсмертной муке и притих.

Я не верила своим глазам. Я попала. Карлос, чёртов ты пройдоха! Я едва не взвизгнула от радости такой удаче. Но сбоку зашелестела листва, и я выхватила еще одну стрелу. Руки задрожали от спешки и волнения.

К мертвецу подбежал его товарищ, и я постаралась успокоиться и прицелиться, но у меня никак не выходило. Моя цель позвала на помощь, и тут у меня сдали нервы. Я спустила стрелу, которая пролетела совсем рядом с лицом бандита. Он сначала повернул голову в сторону полета угодившей мимо стрелы, а затем резко повернулся ко мне.

– В кустах! – заорал он.

От страха я бросила лук и побежала прочь. На бегу выхватила стрелу из колчана. Меня догоняли тяжелые шаги и вопли с требованием остановиться.

Воздух разорвал такой громкий звук, что птицы взмыли в небо, а я инстинктивно упала на землю и прикрыла голову руками.

Надо мной засмеялись. Оглушенная, я перевернулась на спину и увидела, что совсем рядом нависает тот самый мужик. Вблизи он выглядел ещё отвратительнее, чем издалека. Заросший усами рот демонстрировал жёлто-коричневые зубы. От мужика воняло потом и грязью. Не дожидаясь его действий, я всадила стрелу ему под колено. Он заорал и упал, держась за раненое место. Я вскочила и хотела пнуть его в лицо, но он ухватил меня за ногу. Я опять повалилась и попыталась вырваться.

– Иди сюда, грязная сучка.

– Отвали!

Свободной ногой я всё же добралась до мерзкой рожи. Под пяткой хрустнул огромный, и без того кривой нос. Пока мужик выл от боли, я освободилась и бросилась бежать.

В затылок прилетело что-то тяжелое. Голову выжгла боль. Мир вокруг потемнел, ноги ослабли. Я тяжело опустилась на четвереньки, но старалась продолжать двигаться вперёд. Все звуки исчезли, уши разрывал звук, похожий на гудок катера, только он был глуше и никак не прекращался. Пространство вокруг сужалось всё быстрее и всё неумолимее. Мой побег остановил еще один удар по голове. Воцарилась тьма.

Я лежала на чём-то твердом, казалось, на каких-то качелях. Меня мотало из стороны в сторону. Тошнило. Изнутри голову заполнял шум. Руки не двигались.

Очень медленно вокруг меня появлялись звуки. Жалобные всхлипы девушек. Злобные крики мужчин вперемешку с испуганными воплями. Плеск волн. Жужжание мотора.

Потом стали очерчиваться предметы и люди. Борт катера, за которым синело море. Около меня на коленях сидели несколько девушек с моего острова. Адна, Лия, Шэди. Ещё кто-то, кого я не могла разглядеть. Они держали руки за спиной, и я поняла, что они связаны, точно так же, как и я. При попытке встать я застонала от боли и обессиленно уткнулась в палубу лбом, борясь с рвотными позывами.

– Эйли, ты как? – шепнула Адна.

– Что произошло?

– Они нашли нас в лесу и притащили на катер. Ты уже лежала здесь без сознания. Мы плывём, Эйли, – её голос дрогнул от ужаса.

– Нас… спасут, – обрывисто заверила я.

– Кто? Кто нас спасет? Их тут много!

– Охрана. Они получат сигнал и приедут. Давно мы плывём?

– Не знаю. Не очень.

К нам подошли трое мужиков. Я отползла ближе к девушкам и прижалась к их коленям своим телом.

– Которая? – спросил главарь, оглядывая нас.

Урод со сломанным носом и размазанной по роже кровью, опираясь на палку, указал на меня.

– Значит, с неё и начнем. Ты, сучка, убила одного из моих людей и наваляла другому. Обсудим твоё поведение?

Я молчала.

– Постойте! Я шлюха, возьмите меня. Я знаю, как доставить вам удовольствие, – затараторила Лия.

– Ты шлюха? Нет уж, останешься на голодный год.

Меня схватили за волосы и потащили на нос судна. В руках главаря появился такой большой нож, что наши топоры на острове показались крошечными. Лезвие с треском разрезало мою майку. Я дёрнулась вперед, но меня толкнули в грудь и прижали к палубе.

– Только попробуй, – прорычала я.

– И что будет, девочка? Сломаешь мне нос? Сначала я покажу тебе, что умею.

Острие ножа воткнулось в шею. Я не почувствовала боли, но почувствовала тонкую струйку горячей крови. Я стиснула зубы, чтобы не выпустить всю злость, что меня переполняла.

– Молчишь. Хорошо.

Главарь откинул в стороны края разорванной майки. Огромные мерзкие липкие лапы провели по моей груди, царапая кожу своей грубостью. Я заёрзала, пытаясь освободить руки. Меня прижали сильнее, совершенно обездвиживая.

Урод поднес нож к губам и с гадкой улыбкой слизал каплю моей крови. Меня передёрнуло.

– Вы, бабы, нужны лишь для одного. Чтобы веселиться время от времени. Думала, ты самая крутая? Сейчас я покажу, кто из нас крутой.

С этими словами он с силой провёл лезвием от моих ключиц, между грудей и почти до самого пупка. Боль оказалась сильнее, и я закричала. Глаза застелили слёзы. Главарь и его прихвостни захохотали.

– Вот и вся крутость, – почти разочарованно, но весьма торжественно проговорил главарь. – Стоит только попортить шкурку, и девочки уже не такие бесстрашные. Позабавьтесь с ней, ребята. Кому-то нужен был новый ремень? Вырежьте у нее с задницы. Должно получиться красиво.

Банда снова засмеялась. Я заставляла себя заткнуться, но боль насильно разжимала мне рот, чтобы вырваться хотя бы частично.

– Босс? – в голосе одного из прихвостней прозвучал страх. И этот страх стал для меня нитью, за которую я ухватилась, чтобы остаться в сознании.

– Что там?

– Охрана.

Бандиты заметались по палубе, то к борту, то забегая внутрь командирской рубки или спускаясь в трюм. Брань, крики, несвязные команды, тупая паника. Они мешали друг другу, пытались ускорить катер, но даже мне было понятно, что делали только хуже.

Я отползла к стене и прислонилась к ней спиной. Посмотрела на свою грудь и залитый кровью живот. От тяжёлого металлического запаха вернулась тошнота. Я пообещала себе, что останусь в себе и увижу, чем всё закончится. Очень хотелось оказаться на корме, чтобы убедиться, что охрана действительно здесь, что они прибыли за нами. Что это Солд.

Картинка перед глазами то и дело темнела, но я заставляла себя видеть свет. Ловила ускользающие звуки.

Череда грохочущего треска. Я поняла, что в дело пошло оружие.

Казалось, крики и перестрелка продолжались целую вечность. Наконец всё стихло. Катер что-то толкнуло, и я завалилась набок. Перед глазами плыло, образы растекались, становились бесформенными, сливались. По палубе бегали. Ко мне приближались шаги. Я попыталась скрыться, вжаться в стену. Дёрнула плечом, сбрасывая мягкое касание, жалко взвизгнула. Затем ко мне обратился спокойный голос:

– Всё хорошо. Всё позади.

Поверив, я всё же лишилась чувств.

Пришла в себя в кровати из пальмовых листьев. Судя по всему, это была моя кровать в моей палатке.

Голова чудовищно болела. Я слабо стянула одеяло вниз и посмотрела на рану, щедро намазанную перетёртым плантаго. Я потянулась за кружкой, но силы закончились в тот момент, когда я ухватилась за ручку. Пальцы разжались. Кружка покатилась по полу, вода разлилась. Я слабо застонала и приложила руку к затылку. Наткнулась на корочку запёкшейся крови. Рана отозвалась волнами боли.

От беспомощности слёзы сами потекли по щекам. Но моя жалость к себе была прервана неожиданным гостем. Наклонившись, в палатку забрался Солд. Подмышкой он держал плотную сумку.

– Проснулась?

Я лишь слабо угукнула.

– Думал успеть, пока ты в отключке.

– Успеть что? – хрипло спросила я и облизала пересохшие губы.

Солд глянул на пустую кружку и выглянул на улицу.

– Принесите воды! – Затем обратился ко мне, – успеть обработать и перевязать твою рану.

– Но она уже обработана.

– Травой? – с презрением переспросил он. – Дело серьёзное. Нужны лекарства. – Он указал на сумку, с которой пришел. – Понимаю, тебе не очень понравится, что это делаю я. Но придется потерпеть.

Я прикрыла глаза.

– Спасибо.

Принесли воду. Солд помог мне попить, уложил назад в кровать. Он сел рядом со мной. Потёр ладони, грея руки, и взялся за край одеяла. Посмотрел на меня. Я лишь отвернулась.

Солд убрал одеяло. Аккуратно снял примочку из травы. Долго возился, промывая рану и стирая мягкой тряпкой кровь с живота и груди. Я изредка шипела от боли. Повернулась и смотрела на сосредоточенного командира. Нахмурившись, он разорвал бумажный пакет и посыпал рану каким-то порошком.

– Антисептик, – пояснил он. – Чтобы обеззаразить. Слушай, разрез довольно глубокий. Придется шить.

– В каком смысле – шить?

– Иглой и нитками. Звучит не очень. Приятно тоже не будет. Но так нужно.

– Буду, как лоскутное одеяло?

– Можем оставить так.

– Почему ты?

– А что? Хочешь позвать доктора с Шаковина?

– Нет, – честно ответила я.

Наши взгляды встретились, и мы оба знали, что меня не столько пугает доктор, сколько радует, что это делает Солд.

– Хочешь, я кого-нибудь позову, для поддержки?

– Нет.

– Можешь держать меня за левую руку. Но не приближайся к правой. И старайся не подаваться вперед, чтобы не напрягать живот. Постараюсь сделать аккуратно.

Я вцепилась в левое плечо командира и немного отвлеклась от своей боли.

Солд глубоко вдохнул. Медленно выдохнул.

– Ну, начнём.

Я взвизгнула, стоило игле вонзиться в мою плоть на животе, и сжала плечо Солда так, что, казалось, ногтями порву рукав.

– Тише, тише, – ласково шепнул он, не отрываясь от своего занятия.

Я то сжимала зубы до скрипа и молча переносила очередной стежок. То срывалась на крик и брань. То просто поскуливала. Казалось, это пытка никогда не кончится. Солд был терпелив, несмотря на мою хватку. Я чувствовала твердость его руки и уверенность движений. Лишь выступившая на лбу испарина говорила о том, как он напряжён.

– Вот ублюдки, – злобно процедил он, приближаясь к груди.

– Кто это был?

– Пираты, – голос командира ожесточился. – Дезертиры. Когда-то были охранниками. Несколько лет назад украли катер, оружие и исчезли. Теперь нападают на острова, где можно чем-то поживиться. Раньше они нападали на те, что дальше от Шаковина. Чтобы охрана не успела. Видимо, дела стали плохи, раз сунулись к вам. Давно мы пытались их поймать. Наказание будет суровым.

– А ограда? Как они… – дыхание закончилось на полуфразе, но Солд понял.

– Говорю же, бывшие охранники. Знают, как устроена ограда и как её закоротить.

– Как девчонки?

– В порядке. Ты очень разозлила этих уродов, и они решили начать с тебя. И почему я не удивлён?

– Я убила одного из них.

– Знаю. Они уже всё рассказали. Ты молодец. Ты смелая. – Он вздохнул и первый раз за весь процесс шитья посмотрел на меня. – Но такая глупая…

– Я рада, что ты успел…

– Я тоже…

Солд продолжил зашивать мою рану. Через какое-то время он отложил иглу и щипцы, которыми протягивал её.

– Давай попробуем сесть. Обмотаю тебя бинтом.

Он протянул мне руки, и я что было сил ухватилась за его плечи. Очень плавно поднял меня. Я села, шумно выдохнув.

– Постарайся сидеть ровно.

Он взял моток бинта и стал оборот за оборотом заматывать моё тело от живота к груди. Чтобы скрыть начало разреза, он пустил полосу бинта через плечо.

Тепло его рук. Сосредоточенный взгляд без капли похоти. Ровное дыхание. Он был так близко. Я не удержалась. Протянула руку и коснулась его щеки.

Солд замер. Судорожно вздохнул. И накрыл мою руку своей. Это было нежно. Трепетно.

– Я волновался о тебе, – едва слышно прошептал он. – Испугался, что они что-то сделают. Что-то… непоправимое.

Все произошедшее отошло на второй план.

– Ты испугался? За меня?

Он снова вздохнул и поднял взгляд.

– Не заставляй меня повторять. Не надо. – Небольшая пауза. – Дай самому разобраться.

Я ослабла. Солд подхватил меня и медленно уложил.

Глаза закрывались. Вскоре из чувств осталось лишь осязание, тепло Солда и его руки, гладящей меня по щеке.

– Отдохни. Я скоро вернусь. Обещаю, подобного не повторится.

Сны были тяжелыми. То и дело я просыпалась в бреду. Тогда меня подхватывали ласковые мамины руки, мамин голос шептал что-то заботливое и убаюкивающее. Мама протирала мой лоб влажным полотенцем, смачивала мне губы водой, постоянно держала за руку и читала старые индейские молитвы.

Я проспала два дня.

Когда проснулась, мама сидела рядом. Измученная, уставшая, заплаканная. Но её глаза засияли, когда она увидела, что я пришла в себя.

– Эйли, родная! Какое счастье. Теперь всё будет хорошо.

– Привет, – слабо улыбаясь, сказала я.

Мама накормила меня куриным бульоном и рассказала о том, что произошло в то время, пока я пыталась в одиночку дать отпор пиратам и после того, как меня обезвредили попаданием камня в голову.

Некоторые девушки добежали до арахисовых садов. Те, кто был там, кинулись в поселение, кое-кто отправился дальше, чтобы найти мужчин.       Когда первые прибывшие оказались на берегу, они увидели разгромленную кухню, перевёрнутые палатки и бунгало. На берегу лежал мертвец со стрелой в шее, в кустах нашли мой лук. Катера у причала уже не было, но люди увидели удаляющуюся точку в море. Из-за всей этой беготни никто не знал точно, кто из девушек на острове, а кто созывает помощь. Но ясно было, что меня на острове точно нет. Вскоре появился катер охраны с Солдом и его подчинёнными. Островитяне показали им, куда делся катер, и что у них скорее всего заложники, в том числе и я.

Солд догнал пиратов, протаранил своим катером их посудину. Хоть негодяев было больше, люди Солда легко справились с ними с помощью оружия, схватили нескольких раненых, связали и забрали с собой. Затем освободили нас и привезли назад на остров. Когда он спускался с трапа на руках со мной, залитой кровью и укутанной в его куртку, мама чуть не умерла от ужаса, но он быстро заверил её, что я жива.

При упоминании, что Солд укрыл меня своей курткой, я не смогла сдержать улыбки.

Солд устроил меня в палатке, забрал с катера аптечку, отправил охранников с пойманными пиратами на Большой остров. А потом вернулся ко мне и запретил ему мешать. Предупредил, что я буду орать.

Я действительно громко орала, но потом стало тихо. Через какое-то время Солд вышел, взмокший и измотанный. Рассказал, что сделал. Посоветовал следить за мной, не будить, когда проснусь, накормить бульоном. Строго запретил прикасаться к повязке и швам, но оставил лекарства, которые я должна была принимать, чтобы избежать заражения крови.

Мама после часа уговоров всё же ушла отдыхать. Её место занял папа. С ним пришёл Карлос.

– Ну ты и чудила, – бросил брат. – Но выстрел очень даже впечатляет.

– А что с телом того бандита? – опомнилась я.

– Командир забрал, – ответил папа.

Он не сводил с меня серьёзного взгляда. В нём не было осуждения, гордости. Лишь невыразимая печаль, будто он понял что-то важное, с чем ему тяжело было смириться.

– Ты смелая, дочка.

– Но глупая? – припомнила я слова Солда.

– Нет. Безрассудная. Ты действуешь, исходя из мимолетных порывов. И совсем не думаешь о последствиях.

– Я хотела защитить наш дом. Наших людей.

– А в итоге тебя чуть не убили. Дом можно восстановить. Людей ты уже увела, но зачем вернулась?

– Чтобы эти уроды знали, что к нам нельзя так врываться и брать всё, что захочется.

Отец лишь покачал головой.

– Отдыхай. Набирайся сил. Поговорим потом.

Он вышел из палатки. От досады я едва сдерживала слёзы. Однако папа тут же вернулся. Наклонился ко мне, погладил по голове и поцеловал в лоб.

– Я рад, что ты цела, кэмэрин.

И быстро вышел.

Мы с Карлосом переглянулись.

– Ну, будем считать, что это высшая похвала.

– Что это за слово? – спросила я.

– Что-то вроде «защитница».

– Вот это да.

– Ты же знаешь, хвалить он не особо умеет. Лайза умел. А мы с тобой вышли несколько хуже, – в голосе брата просквозила горечь. Но он быстро стряхнул с себя то, что его огорчало. – Помнишь сказки тетушки Нины? В которых три брата. Старший – самый умный. Младший – дурак ленивый.

– А средний – никакой.

– Эй, прекращай. Ладно, я привёл глупый пример.

– Я и в девушки не слишком гожусь со своим характером и нежеланием идти замуж. И парень из меня тоже никакой.

– Но выстрел всё же был достойный. Вот что значит – хороший учитель!

Я хохотнула и сжала зубы от боли, которая полоснула свежую рану.

– Всё, не буду смешить. Я вот что скажу. Часть людей считает тебя героиней. А другая часть – дурочкой.

– А ты?

– А я считаю, что ты героическая дурочка. Кто осуждает, тот просто понимает, что сам на такое не способен. Я восхищаюсь твоим поступком. Это было безумно, а безумие – это моё.

– Спасибо за уроки стрельбы.

– Выздоравливай. И продолжим тренировки.

Глава 7

Через три дня приехал катер. Я уже могла сидеть, и Карлос помогал выйти на берег, чтобы я не торчала в палатке целыми сутками.

В поселении было почти пусто, лишь Эйо и Адна с двумя помощницами возились на кухне. Со стороны школы доносились детские голоса, разучивавшие новую песенку. Я, обложенная подушками и покрывалами, сидела у дерева, зарывая пальцы ног в песок.

Я не смогла пойти встречать катер и смотрела, как командир спустился по трапу и направился ко мне со своей аптечкой. Он остановился в паре шагов. Кроме повязки на мне был большой квадратный платок, сложенный вдвое и завязанный узлом на шее. Свободный угол доставал до низа живота. Так повязка у меня была прикрыта, а руки свободны. И снять такую накидку не занимало много времени. Майки я надевать не могла даже с посторонней помощью, поскольку нужно было поднимать руки, а это мне пока не давалось.

– Гуляешь?

– Нет сил сидеть в палатке.

– Как себя чувствуешь?

– Лучше. Не ору в беспамятстве. Уже неплохо.

– Болит?

– Только когда пытаюсь разорвать швы.

– Дурацкие шутки снова в строю. Идёшь на поправку, – сделал вывод Солд. – Придется оторвать тебя от твоего важного занятия, нужно сменить повязку.

– Конечно. Поможешь встать? Могу и сама, но вряд ли у тебя есть столько времени.

– Лучше бы не могла сама бросаться в неприятности.

Он ворчал, но в глазах его не было раздражения. Наклонился ко мне и осторожно взял на руки.

– Я могу идти сама, – я попыталась слабо протестовать.

Но Солд не ответил и не поставил меня на землю. Я прильнула к груди командира. Из-за стука собственного сердца я не могла услышать, как бьётся его. Почему-то казалось, что он тоже взволнован.

Оказавшись в палатке, я медленно села и стянула платок. Солд опустился передо мной на колени, открыл аптечку, достал ножницы. Стал аккуратно разрезать повязку. Чем выше поднимались ножницы, тем тяжелее я дышала. Запах Солда, его близость и тепло кружили голову.

Он внимательно осмотрел швы и одобрительно кивнул.

– Хорошо заживает. Даже слишком.

– Что это значит?

– Очень быстро. Должно быть, остров влияет не только на растения. Если так пойдёт, в следующий раз можно будет снимать швы.

– Они ужасно чешутся.

– Только попробуй почесать. Закую тебя в наручники за спиной до тех пор, пока всё не заживет.

Вместо того, чтобы испугаться, я захихикала. Солд поднял на меня глаза и чуть усмехнулся, разглядывая моё лицо. Усмешка медленно растаяла. Его взгляд потеплел, а затем вдруг начал обжигать. Я и представить не могла, что в нём скрывается подобное. То, что смотрело на меня с той стороны серого зеркала его глаз.

– Что? – робким шёпотом спросила я. У меня был предположительный ответ на вопрос, но я боялась верить сама себе.

– Тебе идет улыбка.

Я почувствовала, что краснею. Айко говорил мне приятные вещи, старался придумывать что-то необычное, кроме «красивая» и «необыкновенная». Но такая простая фраза Солда перечеркнула все попытки бывшего жениха.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Планта́го (лат. Plantago) – подорожник