Шелест. Том 1

Он сразу нашел подтверждение словам детектива. В длинном столбике исходящих последний номер был его, сделанный в час пятнадцать, длительность разговора – четыре минуты тринадцать секунд. Это просто бред! Примерно в это время Джек подходил к «Огненному Озеру» и ни с кем по телефону не разговаривал.

Он не спятил, но что-то здесь определенно не так, даже, несмотря на неоспоримые доказательства, которые сейчас держит в руках. Нет! Такого просто не бывает! Сейчас он проснется в своей постели и это тоже будет очередным кошмаром, уходящим прочь с первыми лучами солнца. Джек снова посмотрел на исходящий номер, свой номер.

– Но, шериф Гордон сказал, что в телефонной компании ничего не удалось выяснить… – растерянно прошептал он.

– Что, прости? – Бекс склонился к самому лицу. Джек ощутил запах дорого одеколона. Закрыл глаза, покачав головой.

– Детектив, сэр, я не могу это объяснить. Но в то самое время, которое указано в распечатке, я подходил к кратеру, был как раз недалеко от этого места. Телефон лежал в кармане джинсов, и звонков никаких не поступало. Это какая-то фальсификация, иначе объяснить не могу!

– Хорошо, тогда дай мне свой телефон.

– Да, пожалуйста…

Джек полез в карман, достал сотовый и протянул детективу.

– Постойте, это новый, я купил его сегодня днем, но сим-карта та же.

– А что с другим телефоном.

– Он начал барахлить еще днем. Ко мне не могли дозвониться… – Джек запнулся и поднял голову. – Я решил, что, ударил его на тренировке и повредил. Выяснять так ли это – не было времени, поэтому я просто пошел и купил новый, – медленно проговорил он, глядя на копа и отчетливо осознавая, как это выглядит.

– Надо же, как удобно! Не находишь? Одно к одному, – интонация, с которой были произнесены слова, очень не понравилась Джеку. – Куда ты его дел, свой старый сотовый? – Равнодушные нотки растаяли так же быстро, как кусок льда в стакане с теплым лимонадом.

– Никуда, он у меня дома, и если хотите, я его вам принесу.

– Нет необходимости. Даже если ты удалишь входящие, операция будет зафиксирована в телефонной компании, как и все прочие.

– Простите, я не… Вы думаете, я вас обманываю. Вы думаете – я встречался с Полом и теперь что-то скрываю? Не понимаю…

– Я пока тоже, Джек, но уверяю, скоро все выясню. Я знаю тебя несколько лет только с лучшей стороны, и поэтому мне не совсем понятны твои мотивы, но, надеюсь, ты сам поможешь в этом разобраться. Надеюсь, я не ошибаюсь. Но согласись: это выглядит более чем… странно.

– Более чем? Выходит, вы мне не верите? Вы думаете, я скрываю, что разговаривал с Полом за несколько минут до… его гибели, – добавил он шепотом.

– Джек, извини, но я привык опираться лишь на факты. Факт первый: ты почему-то скрываешь, что разговаривал с Полом, хотя в руках держишь доказательство. Факт второй: ты не желаешь распространяться на тему этого разговора, и факт третий – ты не желаешь говорить о причине побудившей Пола бежать в ту злосчастную ночь из города.

– Похоже, я не смогу вас ни в чем убедить, чтобы сейчас не говорил, верно?

– Факты, Джек, вещь неоспоримая. Но, на время давай забудем о них. Допустим, допустим, ты прав, – он замолчал, достал сигарету, закурил, пожевал губами фильтр и затянулся. – Тогда, как ты сам можешь это объяснить?

Парень пожал плечами. Устало прикрыл глаза.

– У меня нет ни одной боле менее здравомыслящей идеи.

– С этим делом придется поработать, дабы доказать очевидное, – задумчиво протянул Чак, будто разговаривал с самим собой.

Из-под полуопущенных век Джек настороженно наблюдал за элегантно одетым пожилым мужчиной: аккуратно повязанный галстук в тон рубашки, до блеска начищенные туфли, дорогой костюм, раздумывая, говорить ли после всего услышанного о своих подозрениях или все же стоит повременить. Что если коп подумает, будто Джек намеренно пытается увести его в другую сторону, направить по ложному следу?

Бекс откинулся на спинку скамьи, закинул ногу за ногу, явно наслаждаясь прекрасным вечером. Облик заскучавшего джентльмена выдавали глаза: внимательно, цепко ощупывающие каждый дюйм взволнованного лица собеседника. Найти в отражении серых глаз ответы на свои многочисленные вопросы – это все, что он сейчас хотел.

– Сэр, шериф сказал, что в крови Пола обнаружен алкоголь, а рядом пустая бутылка из-под виски. Так?

– Не думаю, что должен отвечать, Джек.

– Сэр, я прошу.

Полицейский неторопливо затянулся, выпустив несколько колечек дыма. Казалось, он решил проверить нервы собеседника на прочность. Джек терпеливо ждал, пытаясь сдержать быстро набирающий обороты гнев, боясь, что вот-вот вспылит и этим испортит все. Когда он уже решил, что детектив не ответит, Бекс заговорил:

– Я скажу тебе, но сначала ответь. Как думаешь, у Пола были враги? Подумай хорошо, вспомни, может он говорил об угрозе?

– На счет врагов, точно не скажу. Мы ведь не были близкими друзьями, к сожалению. На счет угроз… не замечал ничего такого, хотя…

– Что?

– Может вам стоит внимательней присмотреться к братьям Керлинам.

– Дети мэра?

– Да… понимаете там, на плато Уотерби мы были не одни. В тот вечер туда же подъезжали и Керлины со своей компанией. Они могли что-то видеть, хотя и уехали за долго до нас, но…

– Но?

– Но ведь они могли и вернуться…

– Керлины, интересно, – он снова достал потрепанный блокнот и черканул пару строк.

– К сожалению, сэр, больше ничего не могу сказать. Итак, м… как на счет моего вопроса?

– Услуга за услугу, Джек, да!

– Можно сказать и так!

– А ты ведь не хотел говорить мне о Керлинах, так?

– Так.

– Почему, изволь спросить? – Определенно парень нравился ему все больше: не глуп, не болтлив, знает намного больше, но не доверяет настолько, чтобы говорить о своих наблюдениях не боясь последствий. Слишком осторожен, взвешивает каждое слово. Редкая черта для столь юного возраста. Откуда такая настороженность в его-то возрасте, если только…

«Нужно покопаться в его личном деле»!

– Откровенность за откровенность? – Спросил Джек. Бекс кивнул, стряхивая пепел с сигареты. – Думаю, им все равно все сойдет с рук. Вы ведь понимаете о чем я и наверняка знаете о проделках знаменитых братьев не меньше моего. Но что вы можете изменить? Ничего! Зря сотрясать воздух бравадой и лозунгами, руководствуясь лишь эмоциями – не в моих правилах.

– Хм. Почему ты думаешь, что им все сойдет с рук, из-за отца?

– Вы знаете не хуже моего. Неужели лучший друг, незаменимый партнер по гольфу, будет создавать неприятности его семье? Шериф постарается уладить дело очень тихо и быстро, не привлекая лишнего внимания к данной «небольшой» проблеме, а если станет нужно – может пойти и на крайние меры, – Джек вспомнил разговор с Гордоном. – Он всегда достигнет компромисса с оппонентом, иначе – Гордон не был бы лучшим другом мэра…

– Крайние меры?

– Сэр, я ответил на ваш вопрос!

– Хм… Ответил. Значит, ты не веришь в силу правосудия? Хорошо, Джек. Уговор есть уговор. В крови Пола действительно обнаружен алкоголь, вместе с препаратом, содержащим вещества, скажем так, влияющие на вестибулярный аппарат и значительно снижающие концентрацию внимания. Идеально, накачать парня препаратом и вынудить его отправиться на автомобиле по мокрой от дождя, петляющей узкой дороге. Плюс – ночь и ливень и без того сделали видимость нулевой. Сто процентный успех предприятия гарантирован!

– Значит, это правда… вы подозреваете, что Пола убили! – Дыхание участилось, жутко захотелось пить.

– Я так не говорил, но и эту версию стоит рассмотреть. Если бы ты не скрывал от меня некоторые моменты вашего разговора

– Сэр, я говорю чистую правду. Хотя понимаю, может показаться, я намеренно скрываю от вас информацию.

– Факты!

– Не знаю, но звонка я не слышал, как и не приходило сообщение о пропущенных.

– Ну, хорошо, допустим, – хмыкнул коп.

– А как вам такая правда – Пол не употреблял алкоголь. Вы верите, что в госпитале ему вдруг жутко захотелось в первый раз в жизни надраться и отправиться в путешествие. Я лично нет. Он никогда бы так не поступил, никогда! Пустую бутылку могли и подбросить. Вопрос: как она уцелела при аварии, когда все другое превратилось в месиво? – Он увидел перед глазами переломанную пополам, раздавленную шариковую ручку.

– Вот именно, Джек, возможно, кто-то очень хочет, чтобы мы поверили в несчастный случай. Не возражаешь, если я поговорю с твоими друзьями?

– Я передам вашу просьбу.

– Не стоит, я сам им позвоню, – он поднялся.

– Сэр, вы меня подозреваете? Откровенность за откровенность.

Детектив вздохнул, выбросил сигарету в урну, и посмотрел на Джека скучающим взглядом.

– Пока не сделаю определенных выводов и не соберу достаточно доказательств – буду подозревать каждого. Это моя работа, парень. Надеюсь, ты это понимаешь.

– По крайней мере, честно!

– До встречи, Джек. Да, вот еще что, надеюсь, если вдруг что-либо вспомнишь или появится информация, любая… обязательно позвони. Договорились? Не шерифу или кому-то из управления, только мне. Вот держи визитку, и хорошенько подумай обо всем, что я тебе сказал.

Он сунул в руку Джека кусок картона, слегка склонил голову:

– Надеюсь, наша команда победит в соревнованиях. Желаю удачи!

– Спасибо, сэр.

– Да и еще: не стоит гонять по трассе – слишком опасно… и… неразумно.

Детектив быстро пошел по аллеи, скрываясь за поворотом. Через некоторое время послышался звук отъезжающего автомобиля.

Джек направился к «Красному озеру» и, подойдя к самому краю кратера, оперся о перила. Взгляд тут же приковало однообразное движение смертельной спирали, полностью растворяя время, стирая ощущение его быстротечности. Джек долго размышлял над услышанным, понимая, что ощущения не подвели его и в этот раз, впрочем, как всегда.

– Ничего себе, – вздохнул Джек, приходя к определенному выводу. – Чтобы там не говорил Бекс, надо предупредить Луиса о предстоящем разговоре с детективом, необходимо рассказать о звонке Пола в ту роковую ночь, – он достал телефон и быстро набрал номер.

Солнце спряталось за горами, и теперь в небе господствовала королева-луна, скупо освещая город призрачным светом. Зажгли фонари, собирая возле яркого ореола ночных бабочек и разрисовывая тротуары радужными кружками. На аллее стало немого светлее, хотя тени отбрасываемые деревьями удлинились, стали глубже и чернее. Озеро выплюнуло струю огня, и оно, словно щупальца осьминога, протянулось в сторону Джека.

На звонок долго не отвечали, и когда уже Джек решил, что-либо Луис спит, что маловероятно, либо вновь валяется под днищем своего «монстра», что более всего, в трубке щелкнуло, и раздался веселый голос:

– Я тебя слушаю Джек!

– Ну, слава Богу! Луис, ты сейчас не занят? Надеюсь, не разбудил?

– Я тебя слушаю Джек!

– Отлично! Только что разговаривал с детективом Чаком Бексом, который ведет дело Пола. Ты знаешь, открылись кое-какие детали: оказывается не все так просто, как я и предполагал. Есть кое-что касающееся лично меня, да ты слушаешь? – Сказал Джек, встревоженный исходившей из трубки тишиной.

– Я тебя слушаю Джек!

– Да, что ты все заладил одно и то же. Ты понял, о чем я тебе толкую? Если я немного и сомневался, так после разговора с детективом просто убежден: аварию подстроили. Нам нужно все обсудить, давай зав…

– Я тебя слушаю Джек!

– Эй, Луис, у тебя, что пластинку заело… ты там в порядке?

– Я тебя слушаю Джек!

– Луис? – Грудь сдавило от страха.

– Я тебя слушаю Джек! Я тебя слушаю Джек! Я тебя слушаю Джек! Я тебя слушаю Джек!.. – Голос в трубке говорил все быстрее и быстрее, звуча с каждым разом на октаву выше, словно пленка на магнитофоне в ускоренном воспроизведении, пока вдруг не оборвался воющим криком. Телефон жалобно пискнул и отключился… сам.

Джек испуганно зашвырнул сотовый в траву, замерев от ужаса и продолжая наблюдать, как медленно гаснет экран дисплея. По спине стекла струйка пота, но не от жара. Колотило в ознобе. Сердце отбивало барабанную дробь.

– Это уже точно не галлюцинация, – прошептал он, стирая дрожащей рукой выступивший на лбу холодный пот.

Набрав в грудь больше воздуха, Джек заставил себя подойти к телефону и взять в руки. Он словно держал в ладонях гадюку, готовую вот-вот раскрыть пасть и вцепиться в него ядовитым жалом. Сотовый был выключен. Он зачем-то вытащил батарею, повертел в руках и вставил на место, и только потом нажал кнопку включения. Нетерпеливо ждал, когда тот заработает вновь. Затем осторожно, словно это не детонированный боезаряд, готовый взорваться при малейшей вибрации, убрал его в карман джинсов, и тут же подпрыгнул на месте, когда дисплей неожиданно ожил, и заиграла музыка смс-сообщения.

– Черт, вот черт, – выругался Джек, трясущимися руками доставая телефон и, посмотрев на сообщение, прочитал вслух:

– Пропущенный звонок от абонента Пола Хьюстона… Два раза… Время вызова двадцать три пятнадцать, второе сентября…

– Святая Мария…

Джек медленно поднял руку и посмотрел на циферблат часов: время – двадцать три двадцать… второе сентября…

Пол Хьюстон звонил ему пять минут назад…

9

На похороны Пола собрался весь город. Небольшое кладбище за церковным садом не могло вместить всех желающих.

Возле гроба находились лишь самые близкие – родители Пола: Джереми, Тина, ее сестра с мужем и детьми, мэр с семьей, сэр Гордон и Рейчел, школьные учителя, директор Лили Стофф, друзья: Оливер Хайман, Билли Геллер, Джим, Стив Дитертон, подруга Пола Джесси, рыдающая, на массивной груди своего отца, Джек, его мать Керол, Луис, Майкл с Кети и маленькой Сью, Дэнни с родителями и сестрой Керри, отец Сэмуил, доктор Снейк. Джек заметил и детектива Бекса на лице, которого застыла маска глубокой скорби. Коп украдкой обводил пытливым взглядом присутствующих, нервно одергивая полы черного идеально отутюженного пиджака.

Гроб с телом Пола выставили для последнего прощания. Солнечные блики отражались от лакированной поверхности. Казалось, будто по нему пробегают крохотные искорки. Легкий ветерок перебирает темные прямые волосы, слегка прикасаясь к мраморному лицу, на котором лишь безграничное спокойствие, черные густые брови, длинные пушистые, как у девчонки, ресницы.

Чуть полноватые губы, казалось, сейчас растянуться в улыбке. Пол проснется и недоуменно пробасит: «Какого черта они тут стоят и пялятся на меня». Его лицо такое умиротворенное и безмятежное, что просто невозможно поверить в жестокую правду. Но пересекающий лоб профессионально загримированный рваный шрам разрушал иллюзию спящего юноши, возвращая в страшную действительность.

Тина Хьюстон неестественно прямо сидела на стуле, с тем же отрешенным видом, как и в церкви, не отводя глаз от любимого лица. С той роковой ночи, она не произнесла ни слова, не заплакала, не закричала. Словно сгорела изнутри, напоминая прозрачную пустую оболочку: без слез, страданий, страха, отрешенная от суеты, она эмоционально погибла там, на дороге, вместе с Полом. Здесь ее не было, лишь былая тень: никто и ничто не сможет вернуть ее назад.

Джереми, напротив, источал такую скорбь и отчаянье, что даже самое черствое сердце не могло оставаться равнодушным. Слезы оставляли две блестящие дорожки на посеревшем от горя лице. Сгорбившись и судорожно держа Тину за руку, он все время звал сына по имени в безумной надежде, что этот жуткий кошмар всего лишь плод его воображения, и сейчас Пол отзовется – они втроем поедут домой, где ждет шикарный ужин, горящие свечи и игра в покер.

– Господь, пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться

Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим

Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени своего

Я пойду долиною смертной тени и не убоюсь зла, потому что ты со мной…

Отец Сэмуил торжественно воздел руки к небу, со скорбью поднимая воспаленные от бессонницы глаза на присутствующих. Джессика, теряя сознания, схватила Дэнна, который оказался рядом, за руку.

Надрывный крик разорвал тишину. Люди плакали, кто навзрыд, не стесняясь слез, кто украдкой. Майкл, белый как полотно, обнял Кети, словно защищая от ужаса, парализовавшего Файерлейка, не имея сил оторвать взгляд от воскового лица напротив:

– Нет, не верю, не верю.

Джек оглянулся на Луиса: на скулах играют желваки, руки сжаты в кулаки. Его спокойный голос, раздавшийся из сотового вчера ночью, перешедший в вой, до сих пор стоит в ушах. Джек тряхнул головой, прогоняя наваждение, перевел взгляд на Пола, сердце болезненно сжалось. Неужели так легко можно оборвать чью-то жизнь, неужели можно решиться на такое?

Куда уходят наши надежды, куда ушел ты, Пол? Справедливо ли это? Кто решает, кому жить долгую жизнь, а кому умереть молодым? Почему кто-то может отнять у тебя самое дорогое и продолжать жить сам? Как же Господь позволяет такое?

– Земля к земле, прах к праху, – произнес священник, окрестив гроб. – Дети мои, на все воля Бога, да не усомниться в вас вера, ибо нам не дано понять помыслов Господа. Каждый приходить в мир со своим сроком, судьба предопределена заранее. Нужно молиться за успокоение души, и отпущение грехов, нужно молиться за оставшихся.

На все воля Господа! Пол будет ждать нас в прекрасном Господнем мире, а когда придет и наш черед, мы встретимся с теми, кто ушел первыми! Но кому дозволено войти в святой Дом, решают дела и помыслы наши. Только истинная вера и благословение Господа! Не плачьте, дети мои, ибо душа Пола сейчас в лучшем мире, где нет горести и болезни, нет страха и боли…

Джек беспокоился за мать. Он сжал ее ладонь, и, не смотря на поднимающуюся жару, она оказалась ледяной. Керол больше не могла плакать, лишь судорожно всхлипывала. В этом горе она видела свою утрату. Душа истекала кровью, умирала от боли. Облик Сэма, старшего сына, стоял перед глазами.

Могила Стива, отца Джека и Сэма, находилась рядом. Керол смотрела в ее сторону, сдерживалась из последних сил, чтобы не потерять сознание. Пелена заволакивала глаза, а гул в ушах становился все громче, все настойчивей.

Сэм так и не был похоронен, его тело не нашли. Он просто ушел и не вернулся. Сэмми Харисон был объявлен без вести пропавшим, а по прошествии двенадцати лет признан умершим. Серое надгробие, рядом с могилой мужа, всего лишь камень с его именем. Место куда она может приходить, чтобы помолиться и отдать дань уважения.

Джек отвел взгляд, он больше не мог смотреть на эти траурные ленты. Стая черных ворон, расселась недалеко на надгробных камнях, поглядывая с любопытством. Нетерпеливо каркая, разместившись полукругом, будто мрачные зрители мифического амфитеатра, чей шелест крыльев напоминал восторженные аплодисменты жуткой пьесе под названием «Смерть», предоставленной на их суд. Перекрикивая друг друга, словно делясь впечатлениями, птицы перелетали с одного надгробия на другое, подбираясь ближе, выбирая наиболее удобные места для лицезрения очередной сцены.

Джека затошнило. Он отвернулся от черной стаи, заметив краем глаза мальчугана лет четырех, который, смеясь, выглядывал из-за надгробья в самом дальнем конце кладбища, видимо играя в прятки. Белые кудряшки, ниспадающие до самых плеч, обрамляли пухленькое розовощекое личико, создавая вокруг головы светлый ореол, будто один из херувимов, изображенных на своде церковного потолка, спустился в скорбное место, чтобы помолиться вместе со скорбящими. Белая холщевая рубашка с короткими рукавами, небрежно заправлена в длинные по колена шорты, с большими карманами по бокам.

Заметив, что Джек смотрит на него, он помахал ладошкой и звонко рассмеялся, тыча пальчиком в одну из ворон, примостившуюся рядом с ним. Джек оглянулся, не узнавая ребенка, надеясь увидеть легкомысленную мать, взявшего кроху на кладбище? Быстро пробежав глазами по толпе, он в тревоге вновь глянул на малыша.

– Ну и кого угораздило привести сюда паренька? – Раздражено пробормотал Джек. Малыш зашелся в приступе смеха, видно решив, что Джек решил с ним поиграть, поманил рукой, снова спрятавшись за надгробье. Ужасное сочетание: отчаянье десятков людей и звонкий детский смех, доносившийся с другого конца кладбища!

Джек выпустил руку матери, потер виски, пытаясь унять дрожь. В голове будто работал отбойный молоток, ударяя по оголенным нервам. Сделал шаг в сторону мальчика, решив выяснить, какой идиот привел его сюда и оставил без внимания. Но мать на удивление твердой рукой схватила за локоть.

– Мама, подожди, только узнаю…

– Прошу тебя, не уходи. Боюсь, без твоей поддержки просто потеряю сознание. Мне так плохо… Так…

– Конечно, я никуда не уйду, – он растерянно обернулся. В дальнем конце старого кладбища никого не было. Наверное, малыш снова спрятался за одно из надгробий. Джек долго вглядывался, но ребенок больше не показался. Сбежавшего, наверное, сорванца нашла мать и увела прочь.

Странно, он никого не заметил и был уверен – мать с шумным чадом мимо точно не проходила.

Началось прощание, люди подходили к гробу, в последний раз отдать дань уважения. Джессика, вскрикнув, тяжело осела на землю, и доктору Снейку пришлось оказывать помощь. Мистер Джереми, причитая, упал на грудь сына, вцепившись руками в гроб и чуть не перевернув его. Поднялся крик. Тина молчала, растерянно оглядываясь по сторонам.

Джереми буквально оттащили от гроба Рон Керлин и шериф Гордон. Теперь поочередно подходили школьные друзья, вспоминая о моментах, проведенных рядом с Полом. Дэн на негнущихся ногах, медленно приблизился к гробу. Долго молчал, глядя на покойника, потом неожиданно погладил его по голове и зарыдал.

Джек подошел последним. Мистера Джереми с силой сдерживали с двух сторон, не давая броситься на грудь сына. Джек смотрел на восковое лицо, бескровные губы, длинные ресницы, и душа переполнялась ненавистью к человеку, виновному в катастрофе.

– Пол, обещаю, я найду того, кто сотворил такое! – Прошептал он. – Найду ублюдка, клянусь! Разорву собственными руками. Он с полна ответит за все горе, которое причинил. За все, что совершил.

«Дверь медленно закрывается, с тошнотворным мерзким скрипом. С каждым последующим дюймом сердце наполняется страхом, ты больше никогда не увидишь его Найфмэн. Ты больше никогда не пожмешь его руку…»

– Пол, прости, что меня не оказалось в тот момент, когда я так был тебе нужен. Никогда не прощу себе этого. Я должен был почувствовать, должен был понять. Я ведь всегда чувствовал, прости. Пока бьется мое сердце, ты всегда будешь жить в нем! Пока бьется сердце, в нем всегда будет жить ненависть к убийце…

Тонкая струйка крови потекла из правого уха Пола. Теперь вблизи выражение его лица не было таким умиротворенным, каким казалось ранее. Он увидел страдание, ужас, неверие и… удивление. Только теперь он увидел, что пальцы рук перебиты и неестественно искривлены, губы приоткрыты, так что видны белоснежные зубы, а густой слой пудры и крема скрывает кровоподтеки по всей правой половине лица.

Отец Сэмуил смотрел прямо на него. Джек сжал кулаки так, что они хрустнули. Внутренняя дрожь усилилась, испарина выступила над верхней губой, а сердце пробивало грудную клетку. «Проклятые птицы, их карканье сводит с ума»!

Луис буквально оттащил его в сторону.

Крышку гроба опустили. Лебедка заработала, опуская его в могилу – последнее пристанище измученного израненного тела. Джереми, вскрикнув, дернулся вперед. Стая ворон кем-то потревоженная с криком взмыла вверх – «зрители» встретили завершения финальной сцены громкими «овациями».

Джек посмотрел в дальний конец кладбища, ребенка не было.

– Дже… – раздался шепот у самого уха. Будто со всей силы ударили в спину. Он дернулся, молниеносно разворачиваясь. Позади, всхлипывая, стоит Моника Грейт. Мокрые глаза за толстыми стеклами очков, кажутся просто огромными. Нервно кусая губы, она смотрит на могилу, продолжая теребить края легкой блузки, не замечая его пристального взгляда.

К шепоту Моника явно не имеет отношения, потому что Джек сразу узнал этот голос. Узнал интонацию. Эту, свойственную только одному человеку манеру говорить тихо, с придыханием, прикрывая руками глаза, будто от усталости. Он узнал бы этот голос из тысячи. Узнал бы даже через сотни лет!

Никому из присутствующих голос принадлежать не мог.

По спине стекла струйка пота. Да, он сразу узнал голос и от этого волосы на голове стали дыбом. Дышать стало трудно, он словно захлебывался, проваливаясь в ледяной омут.

«Дверь… медленно закрывается. Нет! Не уходи»!

Шепот до боли родной и теплый, мог принадлежать только ему. Шепот, который словно машина времени отбросил на много лет назад к тому, кто ушел, навсегда закрыв за собой дверь. Человеку, который был и остается для него всем. Человеку, который был ему братом…

– Сэмми… – прошептал Джек.

***

Дом Джереми и Тины Хьюстон находился рядом с особняком Скайокеров, сразу через шоссе на Холанд Стрит. Идеальный газон, кусты голландских роз, издающих тончащий аромат, стоит только пройти мимо, вьющийся по стенам декоративный плющ, окутывающие высокие окна зеленым орнаментом, глубокий бассейны с плавающими на поверхности листьями тополя, сорванными вчерашним ветром, все выглядело одиноким и покинутым. В доме поселились боль и безумие, а гнетущая тишина обостряла чувство потери, словно вокруг дома провели невидимую черту, навсегда огородив от остального мира, превратив в вампира, пожирающего жизненные силы и волю каждого, кто смел пересечь эту черту.