Неидеальная история

– Да-да, конечно, – пробормотал папа и, покраснев как рак, полез в кошелек.

Мама тоже смущенно отвернулась.

– Вот черт! – сказал папа, когда мы вышли из ресторана, – Надо же было так облажаться! То этот сосед, неотличимый от живого человека, то официант с идеальными манерами. Теперь десять раз подумаешь, прежде чем заговорить с попавшимся навстречу прохожим…

***

Я попросила маму почитать мне сказку, но мама сказала, что неплохо бы мне сделать это самой. Тем более, что скоро в школу. А она с удовольствием послушает пока будет возиться у плиты.

Я взяла свою любимую книжку со сказками, поудобнее устроилась в кресле и выбрала историю про капризную принцессу. Я читала, а мама внимательно слушала и лишь иногда поправляла меня, когда я неправильно произносила слова.

– Однажды король устроил рыцарский турнир, – читала я, – Победил на нём рыцарь в красных доспехах, на щите у которого был писан девиз: «Всегда вперёд!».

– А кто такой рыцарь? – спросила я маму, – Я все время слышу это слово, но никогда по-настоящему об этом не задумывалась.

– Рыцарь? – улыбнулась мама, – Это отважный и благородный воин, который борется со злом и защищает слабых. Но это не простой воин. Главное его отличие заключается в том, что он служит своему господину и, что самое важное, своей Прекрасной даме. Именно для нее он готов на любые подвиги. Для нее он сочиняет стихи и песни, сражается на рыцарских турнирах и побеждает драконов. И поэтому сейчас рыцарем называют мужчину, который хорошо поступает по отношению к женщинам и ни в коем случае их не обижает.

Я призадумалась.

– А папа – рыцарь? – спросила я.

– Ну конечно, – ответила мама, – Разве ты не видишь, как он к нам относится? Правда, он бывает вспыльчив и иногда его заносит, но, все равно он рыцарь. Наш с тобой рыцарь.

– А дедушка? – спросила я, вспомнив, как он называл тетю Эмму набитой дурой.

– И дедушка, – засмеялась мама, – Он у нас довольно своеобразный, но все-таки рыцарь. Эдакий рыцарь на пенсии.

– И Дени тоже рыцарь, – сказала я.

– Разумеется, – согласилась мама.

– Нет, правда, – сказала я. – Он меня защищает.

И я рассказала маме как Дени заслонил меня собой от Белой Смерти, когда мы были в парке развлечений. Когда я это рассказывала меня прямо-таки распирало от гордости. Все-таки приятно знать, что ты для кого-то являешься Прекрасной дамой.

– Какой молодец! – удивилась мама.

– Хорошо, что мы вместе идем в школу, – радостно сказала я, – Мы обязательно будем сидеть рядом.

–Нет, доченька, – сказала мама, – Дени пойдет в другую школу.

– Почему? – удивилась я, – Мы все пойдем в одну школу. Все, кто живет здесь поблизости. Я, Лилит и Дени тоже.

– Нет, – повторила мама, – Дени все-таки пойдет в другую школу.

– Да почему? – не поняла я.

– Денни не сможет учиться со всеми детьми, – ответила мама, – Ему будет трудно.

– Что же он глупее остальных? – возмутилась я.

– Ну почему же – глупее? – возразила мама, – Я такого не говорила. Просто он немножечко другой.

– Какой – другой? – удивилась я.

– Другой, – повторила мама, – неужели ты сама не замечала?

– Никакой он не другой, – рассердилась я, – он добрый и красивый.

– Ну, конечно, красивый, – согласилась мама, – Никто и не спорит. Просто то, чему другим детям научиться будет легко, у Дени может вызвать кое-какие проблемы.

– Какие проблемы? – недовольно буркнула я, – Нет у него никаких проблем.

И вдруг меня словно пронзила страшная догадка.

– Он болеет? – дрожащими губами спросила я.

– Нет, он не болеет. Просто он… – мама запнулась, подбирая нужное слово, – …слабенький.

– Ну и что, – не сдавалась я, – он будет стараться. У него все получится.

– Ну зачем же его мучить? – ласково спросила мама, – В другой школе ему будет хорошо.

– Тогда я тоже пойду в эту школу, – я почувствовала, как у меня сжимаются кулаки, – вместе с Дени.

– Нет, доченька, – печально улыбнулась мама, – тебя туда не пустят. Там учатся только такие как…

Нет! Я зажала уши руками.

В звенящей тишине я увидела как мамины губы произносят «ДЕНИ».

Я разревелась и бросилась прочь. Я забежала вверх по лестнице в свою комнату и бросилась на кровать, зарывшись лицом в подушку.

Нет, так не может быть! Это несправедливо. Эта дура Лилит будет ходить со мной в школу, а Дени – нет? Так не может быть. Так просто не бывает.

Пришла мама, села на краешек кровати, стала гладить меня по голове. Она что-то тихо говорила, а я ревела и не слышала ее. А потом я уснула.

…Я стояла в пустом осеннем поле и смотрела куда-то вдаль. На мне было длинное платье, а на голове узкий остроконечный колпак, на конце которого развивалась белая кисея. Огромная коса, измазанная в грязи, облепленная листьями и хвоей волочилась за мной. Вдали показался рыцарь на белом коне. Он мчался ко мне. Я подняла руку и помахала ему платком.

Рыцарь оказался совсем близко, осадил коня и свалился в грязь прямо мне под ноги. Он пытался встать, но лишь неуклюже, словно перевернувшийся жук, медленно размахивал руками и ногами.

– Совсем слабенький, – услышала я чей-то голос за спиной.

Я оглянулась и увидела Лилит. Она была одета в какие-то лохмотья, вся чумазая, похожая на ведьму. Я наклонилась и подняла забрало железного шлема. Внутри никого не было, лишь пустые доспехи.

– Ну и что, – будто бы утешая меня, сказала Лилит, – Зато я буду ходить с тобой в школу.

Потом появился какой-то человек в черном костюме. Он подошел ко мне и достал из портфеля какие-то бумаги. Потом он внимательно посмотрел мне в глаза, сказал «Еще не время», убрал бумаги обратно в портфель и исчез так же внезапно, как и появился.

– Видела? – с торжествующим видом спросила Лилит, – Что я тебе говорила?

А что она мне говорила?

***

Мне не спалось. Огромная белая луна светила прямо в окно и ветви раскачивающегося дерева отбрасывали тень на стоящий у стены шкаф. Словно тонкие черные кисти чьих-то рук беззвучно скребут по его дверцам. Лилит говорит, что в шкафах живет кто-то страшный. Снова и снова убеждаюсь, какая она все-таки дура. Это все сказки, причем довольно глупые. Короче, нет там никого.

Я села на кровати, зевнула, сладко потянулась. Потом решила посмотреть, что делают мама с папой, опустила ноги в стоящие рядом тапочки и вышла за дверь. Внизу горел свет. Мама с папой не спали. Взрослые, вообще, обожают засиживаться допоздна. А потом охают, спохватившись, и очень торопятся в постель. Сколько раз это видела. Взрослые очень любят спать. По выходным я утрами брожу по пустому спящему дому. И никого нельзя будить. С ума сойти.

Я подошла к самому краю лестницы и прислонилась к стене. Мама с папой о чем-то разговаривали.

– И что нам теперь делать? – грустно спросила мама. Мне показалось, она даже всхлипнула.

– Я не вижу здесь особой проблемы, – твердо ответил папа.

– Как ты можешь так говорить? – возмутилась мама, – Как будто речь идет о чем-то совершенно, тебя не касающемся.

– Ну, началось, – вздохнул папа, – Даже если я сначала и был против всей этой затеи, теперь все уже совершенно иначе. И ты это прекрасно знаешь.

– Может нам уехать – робко предложила мама, – переждать, пока все это закончится?

– С какой стати? – недовольно спросил папа, – Почему я должен срываться с места, куда-то уезжать, прятаться? Я их не боюсь.

– Если они пришли один раз, придут и второй, – ответила мама, – Они не отстанут. Они говорят, что согласны на любые наши условия.

– Чтобы ноги их здесь больше не было – вот все наши условия, – сказал папа.

– Они сказали, что готовы признать это своей ошибкой, – продолжила мама, – И взять всю вину на себя. И, соответственно, расходы. Они говорят, у нас нет другого выхода.

– Это еще почему? – раздраженно удивился папа.

– Они говорят, что вступил в силу новый закон, по которому этот эксперимент теперь считается нелегальным. И все его результаты подлежат уничтожению. И они выполнили требования этого закона. Остался лишь последний экземпляр. Экземпляр, слышишь? Они говорят – экземпляр…

Мама всхлипнула.

– Я так больше не могу.

– Успокойся, – твердо сказал папа, – Они ничего не смогут сделать.

– Правда? – с надеждой спросила мама, – Они говорят – нам придется подчиниться. Они все равно добьются своего.

– Да неужели? – голос папы прозвучал громче обычного, – И как это у них получится?

– Не знаю, – голос мамы снова задрожал, – Я боюсь.

– Прекрати, – потребовал папа, – Нет смысла бояться того, кто сам до смерти напуган. Это теперь их проблемы. И только их. Пусть теперь выкручиваются как хотят. Они сами тебя боятся. Они пришли днем, явно зная, что меня нет дома. Вычислили слабое звено, умники. Ты бы хоть деда позвала.

– Он был в туалете, – засмеялась мама.

– Так долго?

– Может быть, он задремал, ты же его знаешь.

Мама с папой тихо засмеялись.

– Если только еще раз появятся, – сказал папа, – Гони их. И передай им, что если они не успокоятся, я сам разворошу их осиное гнездо.

Мама облегченно вздохнула. Потом внизу началась какая-то возня. Я почему-то подумала, что мама с папой целуются. Я, затаив дыхание, повернулась в сторону своей комнаты, но нечаянно задела ногой выкатившийся из двери мячик и он весело запрыгал вниз по лестнице. Я со всех ног рванула по коридору, забежала в свою комнату и юркнула под одеяло. Сердце колотилось бешено. Но время шло, а никто не приходил. Я успокоилась и выглянула из-под одеяла. Большая белая луна по-прежнему светила в окно и длинные черные кисти-тени, отбрасываемые ветками, скребли по дверце шкафа.

Какое-то странное чувство охватило меня. Это было колышущееся, словно дым погасшей свечи, ощущение нависшей над нашей семьей опасности. Интересно, что же все-таки случилось? Но, что бы не произошло, бояться мне нечего. У меня есть папа. Сильный и храбрый. Он защитит нас от любой беды. С ним мне ничего не страшно.

***

Это был очень жаркий день. Полуденное солнце было белым и палило так, что все вокруг было раскаленным, а над землей колыхалось знойное марево. Город словно вымер, люди попрятались, спасаясь от жары. Жизнь остановилась.

Родители Лилит сели в машину и отправились за покупками, взяв с нас обещание вести себя хорошо и помахав на прощание рукой. Мы остались играть в беседке в саду. Нам было скучно.

Огромная, похожая на медведя собака Марта изнывала от жажды в своем вольере. Она ходила взад-вперед, понуро опустив голову и то и дело наступала на пустую миску, которая гремела под ее ногами.

– Пить хочет, – по-хозяйски насупив брови сказала Лилит, – Нужно дать ей воды.

Мы подошли к вольеру. Марта остановилась и стала смотреть на нас недовольно. Лилит, оглядевшись по сторонам, где-то взяла прутик, просунула его сквозь сетку и стала пытаться подтащить к себе миску. Марта зарычала, показав огромные страшные зубы.

– Дура какая-то, – сказала Лилит, – Для нее же стараемся.

Она еще несколько раз попыталась подтянуть к себе миску, но у нее ничего не получалось.

– Я придумала, – сказала мне Лилит, – Ты пойдешь на дальнюю сторону клетки и будешь дразнить Марту. Он побежит к тебе, а я в это время открою дверцу и быстро вытащу миску.

Я сказала Лилит, что это не очень хорошая идея, но Лилит и слушать ничего не хотела. Она такая, эта Лилит – уж если что взбредет ей в голову, ничем это уже не выбьешь.

Я покорно побрела на другой край вольера отвлекать Марту. Собака какое-то время стояла посреди вольера между нас с Лилит, не зная, на кого стоит обратить внимание.

– Ну давай, – крикнула мне Лилит, – отвлекай!

Я ударила рукой по сетке. Собака залаяла и бросилась ко мне. Я испуганно отскочила. В это время Лилит попыталась открыть дверцу, но Марта услышала ее и бросилась к ней.

– Ты чего? – заорала на меня Лилит, – Отвлекай ее все время, чтобы она на меня даже не оборачивалась.

Я вцепилась в сетку и стала ее трясти, крича «эге-ге», чтобы Марта обратила на меня внимание. Та оскалила пасть и кинулась ко мне. Я еле успела выдернуть пальцы из сетки. Я отпрыгнула назад и стала строить собаке страшные рожи. Марта скалила зубы и бросалась на сетку так, что вся клетка ходила ходуном. Отвлекая собаку, я пристально наблюдала за тем, как Лилит бесшумно открыла дверцу, затаив дыхание заглянула в вольер и двумя пальцами подняла тяжелую железную миску. Так же не дыша, Лилит сделала шаг назад и хотела было уже закрыть за собой дверцу, как миска выскользнула у нее из рук и громко задребезжала ударившись о землю. Не теряя ни секунды, Лилит кинулась прочь. Собака бросилась вслед за ней, но Лилит успела забежать в дом и захлопнуть за собой дверь. Марта лаяла, бросаясь на закрытую дверь, потом стала ходить кругами, тяжело дыша и время от времени грозно рыча. И тут она заметила меня…

Собака кинулась ко мне. Оказавшись рядом, она замедлила шаг и оскалила огромные острые зубы. Я попятилась назад, пока не уперлась спиной в стену. Перестав дышать, я прижалась к стене с такой силой, словно хотела проникнуть в нее.

– Не двигайся! – прокричала мне откуда-то Лилит, – Только не двигайся!

Собака подалась вперед и я от страха подняла руки. В то же мгновение я услышала, как Марта чавкнула, клацнув зубами, левую кисть пронзила жгучая боль, и словно молния, пройдя через локоть и плечо, сотнями ярких вспышек сошлась где-то в затылке. Я закричала от боли пронзительно и громко, собака шарахнулась от меня и скрылась где-то в саду. Я бережно взяла раненую руку за запястье. Кровь тонкой струйкой побежала по ребру ладони до локтя и закапала часто, разбиваясь о землю. Слезы градом покатились из глаз.

– Больно? – участливо спросила подбежавшая ко мне Лилит, – Тебе надо домой. И побыстрее, пока собака не вернулась.

Она стала подталкивать меня по направлению к дороге, постоянно упрекая в том, что я стала размахивать руками. Несколько раз руку словно пронзало током, я вскрикивала и останавливалась, согнувшись от боли, но Лилит не прекращала выпроваживать меня прочь.

– Идем, идем, – торопливо шептала она, опасливо озираясь по сторонам.

Наконец она довела меня до дороги, и оставив одну посреди газона, убежала. Я наклонилась и оторвала у какого-то цветка большой круглый листок, чтобы прилепить его на больную руку. Поднеся раненую ладонь к лицу, я увидела, что в глубине раны что-то белеет. Я перепугалась до смерти и замерла, не зная, что делать. Вдруг включился полив и над газоном сразу образовались фонтаны воды. Я мгновенно вымокла до нитки, и кровь тоже смыло с моей руки. Я медленно разжала ладонь, рана растянулась, став размером с крупную монету и я увидела…

В открывшейся ране были какие-то железные стерженьки, опутанные разной толщины нитями и трубочками. По ним, словно по новогодним гирляндам, пробегали белые огоньки. Словно завороженная, перестав реветь и не замечая летящих ледяных брызг, я стояла и разглядывала свою руку. Белые огоньки бежали по нитям, то быстрее, то медленнее, то светясь матовым светом, то вспыхивая совсем ярко.

– Что с моей рукой? – в недоумении подумала я, – Почему она не настоящая? Быть может, мне ее пришили в больнице вместо моей обыкновенной? Но почему я тогда ничего не помню? И как она держится на живом человеке?

Я с удивлением посмотрела на свое плечо.

– А может быть, и плечо не настоящее? И что это за огоньки?

В моей памяти вдруг всплыла картина, как мы с Лилит смотрим на порхающих бабочек среди аккуратных белых надгробий, а мимо нас проходят, возвращаясь из леса, большие мальчишки. И Белая Смерть несет в руке, держа за волосы голову Идеального человека. Голова вращает глазами и беззвучно шевелит губами, словно пытаясь что-то сказать. По торчащим из шеи проводам словно капли воды сбегают вниз белые светящиеся огоньки…

И тут меня осенило…

Я пошевелила пальцами и руку снова словно пронзило током. Я разревелась от боли и обиды. Как они могли? Зачем они так со мной? Значит, они все это время притворялись и ни черта они меня не любят? Значит, я для них такая же как Идеальный папа Лилит и они все время смотрят, смогу ли я проглотить за обедом откушенный кусок? Они все время меня обманывали! Дочка, дочка, мы тебя так любим! А меня принесли в коробке службой доставки Мэджик Экзистенс. И они, отряхнув меня от упаковочной соломки, решали включить меня сейчас или отложить это удовольствие до выходных. А для дедушки я, вообще, что-то вроде жестяной банки из-под чая. Как, ну как они могли так поступить?

Домой я больше не вернусь. Нечего мне там больше делать. Я уйду в лес, где доживают свои последние дни Идеальные люди, умру под деревом и мою голову принесут в город большие мальчишки. Нет, одну голову как-то некрасиво, пусть всю целиком, не такая уж я и большая. Пусть мама и папа плачут, вот тогда-то и поймут, что они наделали…

Тут полив выключился, фонтаны опали, я еще мгновение подумала и, оставляя за собой мокрые следы, решительно направилась в сторону леса.

***

Бережно поддерживая раненую руку, я перешла дорогу и направилась через зеленое поле прямо к лесу. Я шла, под палящим солнцем, всхлипывая от боли и обиды и никто ни не попался мне навстречу. Вскоре я дошла до кладбища и ноги сами меня понесли к той самой небольшой могилке. Я без труда нашла ее и остановилась, молча глядя на высеченные на плите золотые буквы моего собственного имени. Я стояла и молчала, солнце палило с небес, бабочки порхали, садясь на белые камни надгробий, а в лесу рядом пели птицы. Я постояла еще немного и пошла дальше…

В лесу было прохладно и темно. Я шла вглубь леса, оглядываясь время от времени, ветки деревьев смыкались за моей спиной и вскоре кладбище стало совсем не видно. Не помню, сколько я так шла, но в итоге оказалась в самой чаще леса. Вокруг были одни деревья и никаких тропинок. К тому же солнце уже не висело над самой головой, а значит, день клонился к вечеру. Нужно было где-то переночевать. Тут я вспомнила, как смотрела одну передачу по телевизору, в которой рассказывалось, как обустроить ночлег в лесу. Я немного побродила и вскоре нашла подходящее дерево. Это была большая ель. Ее пушистые ветви свешивались до самой земли, образуя настоящий шалаш. Я набрала зеленой и сухой травы и опавших листьев и, застелив землю в шалаше, соорудила себе постель. Потом накидала еловых веток на дыры в стенах своего убежища. Конечно, одной рукой делать все это получалось не так быстро, но я справилась. Оглядев получившийся домик, я осталась довольна результатами своего труда. Я все успела и у меня все получилось.

Тем временем уже почти совсем стемнело. Я забралась внутрь шалаша. Там было очень даже уютно. Пахло хвоей и травами. Я легла на спину и стала разглядывать висящие надо мной еловые ветки. Громко заурчало в животе, и я поняла, что ужасно голодна. Но я решила, что не буду ходить по лесу в поисках пропитания, а лучше потерплю до утра.

Интересно, как там сейчас дома? Мама, наверное, сидит за накрытым столом и плачет. А папа, не находя себе места, ходит из угла в угол. И только дедушка ворчит в своем кресле, упрекая их в том, какие они плохие родители. Ну и правильно, а зачем они так со мной?

Я вздохнула и повернулась на бок. С одной стороны я была очень зла на них. А с другой… Очень хотелось к маме на колени, чтобы как всегда было тепло и уютно. Стало совсем грустно. Я приподнялась и выглянула из шалаша. Уже совсем стемнело. Высоко в небе висела белая луна. На мгновение закрыв ее, ухая, пролетела какая-то большая птица. Стало как-то не по себе. Я юркнула обратно в шалаш и легла, свернувшись клубочком. Где-то вдалеке кто-то протяжно завыл. Кто это? Собака? Волк? Мне стало страшно. Ой, мама, что же я наделала? Мама! Я хочу к тебе на колени. Лежать с закрытыми глазами, свернувшись клубочком, и слушать, как ты читаешь мне мою любимую книжку. Я почувствовала, как по лицу потекли горячие слезы. Я тихонько всхлипнула. Что же теперь делать? Я закрыла лицо руками и тихо, чтобы никто не слышал, заплакала. Какая же я несчастная! Постепенно на меня навалилась чудовищная усталость. Тело стало тяжелым, а мокрые ресницы слиплись на отяжелевших веках и я провалилась куда-то…

Мне снилась Рождественская елка. За окном в ночи медленно кружась падали пушистые снежинки. Дома было тепло и уютно. Пахло яблоками и корицей. Елка стояла такая большая и красивая. На ней висели огромные блестящие шары и бусы. Белые ангелы прятались в ее ветвях и волшебная рождественская мелодия звучала негромко. И все это было таким замечательным и похожим на сказку…

Я заметила лежащий под елкой перевязанный лентой с огромным бантом подарок. Я потянулась к нему, но кожа на моей ладони разошлась и я увидела внутри ее цепочку белых огоньков, точь-в-точь таких, как составляющие висящую поперек елки гирлянду. Я закричала от ужаса и… проснулась от собственного крика.

Было темно, лишь лунный свет, пробиваясь сквозь тучи, очерчивал контуры деревьев. Ночной лес был полон звуков. В траве трещали цикады и пели сверчки. Неизвестная птица гулко ухала где-то вверху. Шелестела трава, трещали ветки. А я лежала, втянув голову в плечи. Страшно-то как! Наверное, теперь и не усну…

***

Усталость все-таки взяла свое и я уснула.

Проснулась я от звонких птичьих голосов, которые наперебой распевали свои утренние песни. Я сладко потянулась спросонья и вышла из шалаша. Солнце было уже высоко и даже начинало припекать. Из покрытой росой травы выглядывали маленькие цветочки. Я зажмурилась и втянула носом лесной воздух. Было очень хорошо и совсем не страшно.

Очень хотелось есть и я стала бродить вокруг, надеясь найти что-нибудь съестное. Под ногами то и дело попадались грибы, но я на них даже не обращала внимания. Я видела по телевизору, что они бывают ядовитые, да и что с ними делать я тоже не знала.

Я ходила, глядя себе под ноги и все дальше удаляясь от своего шалаша, пока не оказалась на залитой солнцем земляничной поляне. Я опустилась на корточки и стала торопливо срывать и откусывать ягодку за ягодкой и, держа их за хвостики. Земляника была сладкая и душистая и я ела ее, позабыв обо всем, и никак не могла наесться.

– Добрый день! – заставил меня вздрогнуть от испуга раздавшийся за спиной чей-то голос.

Я оглянулась и увидела человека, поразительно похожего на Идеального папу Лилит.

– Меня зовут Макс, – широко улыбнулся он, – И если ты заблудилась, я готов вывести тебя из леса и показать дорогу домой.

– Я не заблудилась, – недовольно буркнула я.

– Тогда что же ты здесь делаешь? – удивился Макс.

– Я к вам шла, – ответила я.

– К нам? – еще сильнее удивился он.

– К Идеальным людям, – пояснила я, – Вы же где-то здесь живете?

– А зачем?

– Оказалось, я тоже Идеальная, – вздохнула я.

– Да? – поднял брови Макс, – И что же привело тебя к такому выводу?

– Вот, – вытянула я вперед раненую ладонь.

Макс склонился над моей рукой, разглядывая ее внимательно. Но за ночь рана успела затянуться и он ничего не увидел.

– И что? – спросил он.

– Мне вчера собака руку прокусила, – сказала я ему, – Вот такая дыра была. А там внутри какие-то палочки железные и белые огоньки. А я думала – я обычная…

Макс застыл в недоумении. Я опустила руку. Он остался стоять в той же позе, не шевелясь. Я смотрела на него, не зная, что делать. Он не двигался. Я помахала рукой перед его лицом. Безрезультатно.

– Эй! – позвала я его.

Он не ответил.

– Эй!

Он не шевелился.

–Эй! – я слегка дернула его за руку.

Он вздрогнул, словно очнувшись.

– Извини, – сказал он, – со мной иногда такое бывает.

Я сочувственно кивнула.

– То есть, ты хочешь сказать, – спросил он, – ты сама пришла? Твой человек не приводил тебя сюда?

– Сама, – подтвердила я, – Ну их всех.

– Странно, – задумчиво произнес Макс, – Подобных случаев еще не было.

– А тебя привели? – поинтересовалась я.

– Да, конечно, – поспешил согласиться Макс, – Равно как и всех остальных.

– А почему? – искренне удивилась я, оглядев его с головы до ног.

– Я попал под машину, – радостно сообщил мне Макс, – Меня переехал грузовик, который забирает мусор. И после этого я стал зависать в моменты повышенного физического или интеллектуального напряжения, даже когда мне, наоборот, необходимо сосредоточиться. Проще говоря, в самые ответственные моменты. И поэтому стал приносить своему человеку определенные неудобства. А порою даже представлять опасность.

– И он тебя выкинул, – тоскливо сказала я.

– Ну почему же выкинул? – искренне удивился Макс, – Он добрый и хороший. Ведь он запросто мог отправить меня на утилизацию. А то, что он отвез меня сюда, в этот прекрасный лес – настоящее проявление гуманизма и великодушия.

– Ну-ну, – недоверчиво поморщилась я, – еще скажи, что он другом твоим был.

– Почему был? – снова удивился он, – я и сейчас считаю его своим другом.