Конвойцы

– Кровь капает, Никто-Вася больно сделал. Зачем, вай? Я же его загадка гадал.

– Ты что творишь, сукин сын?! – вспыхнул опомнившийся Барлога, чуть не плача от обиды, потому что ему явно было больнее, чем дэву. – Ты как посмел быть мной? Я же тебя в асфальт закатаю за такие вещи! Я из тебя хачапури по-аджарски сделаю, лодочкой и с яичком! Я твоей мордой бесстыжей прямо сейчас всю улицу отполирую! Я же прямо тут, не стесняясь присутствующих здесь дам-с, вот этим кулаком такую с тобой противоестественную непотребность сотворю, что весь ЛГБТ самораспустится с позором! Я тебя прямо тут Зауркиным кинжалом по самую шею кастрирую, я…

– Который плохой? – дэв перемигнулся с шурале и, получив ответ, просто дунул в одну ноздрю.

Лже-Василия снесло с крыши, как пушинку, впечатав спиной в полуразрушенную башню, на другом конце Мертвого аула.

Естественно, все бросились к нему наперегонки, но не успел никто. На сухой земле остался валяться лишь дорогой разряженный пистолет в серебре, закубанской отделки, да одна медная пуговица с пехотного мундира. Как оказалось позднее, лишь татарский леший краем глаза успел заметить исчезающий в щели между камней хвост серой ящерицы или змеи, но не придал этому никакого значения. Такого добра здесь всегда хватало…

В общем, когда все немножечко подуспокоились, второкурсник признал «ничью» в поединке по разгадыванию загадок, обменялся с противником уважительным рукопожатием и даже умудрился подвесить найденный пистолет в аккуратную дырку в ухе дэва. Получилась оригинальная и эффектная серебряная серьга, чем старательно восхитились все.

Кочесокову тоже пришлось отдариться перед своим новым знакомцем, и хоть кинжал он ему, разумеется, не отдал, перевесив на кусок обыкновенной веревки, но зато тощий шурале украсил свою талию тонким кожаным пояском с железными, но посеребренными бляшками.

Дэв в свою очередь подарил Василию два зуба, небрежно выдернутых из висящих на шее черепов. Потом улыбнулся во всю пасть и сказал:

– Два раз ми играли, два раз меня зови, на землю зуб бросал – а я пришел! Смогу, спасу. Но только два! Зуб нет, тогда все…

– Услышал, понял, принял, бро!

– Или любофь, э?

– Иди в задницу!

Барлога скрепя сердце сложил два гнилых, желтых подарочка в карман. Тоскливо бросил взгляд на казачку, она молча сдвинула брови, так что ему по кавказским обычаям пришлось еще и поклониться в пояс, от сердца благодаря нового «кунака».

Аналогичным образом поступил и татарский гость. Шурале отломил кусочек коры от собственного бедра, вытряхнул из него муравьев и личинок, а потом щедрым жестом протянул молодому черкесу.

– Немного откуси, разжуй и плюнь! Скажи: «Шурале, шурале, за тобой первый долг…» Я приду, что смогу, все для тебя сделаю. Но лишь два раза, потом хоть обплюйся…

Побледневшего Заурбека, с ужасом представившего, как он будет жевать и выплевывать сухую кору, бывшую когда-то телом существа с внешностью осинового пенька-переростка, едва не стошнило там же. Но повинуясь строгому взгляду девушки, он тоже взял себя в руки, сипло выдавив «псиба»!

После чего дэв из Еревана и шурале из Казани, игриво взявшись за руки, ушли в сторону реки, а наши герои, почесав в затылке, собрались было в обратный путь, когда из-за ближайшего валуна раздался тихий смех. Татьяна мгновенно развернулась с двумя каретными пистолетами в руках и раздраженно топнула каблучком:

– Дедуль, ну ты хоть трохи совести-то поимей!

Чуть не шмальнула ить…

– Дед Ерошка? – не поверили молодые люди, и старый казак, будучи до этого момента не замеченным никем и никак, встал с земли.

– А чегой-то мне дома сидеть, коли у вас тут одно сплошное представление? Почитай, от цирк с конями! Я-то еще первого выстрелу лыжи навострил, да потом и раздумался, чо не дать хлопцам самим разобраться? Да и от разобрались же, анчутки эндакие…

После короткого разбора полетов, общего смеха, общих подзатыльников все честной компанией направились к месту своей временной дислокации. Благо идти было недалеко, Заур с Василием прошли вперед, перешептываясь на предмет тайного избавления от чудесных подарков, а казаки неспешно следовали сзади.

– От и давай, внученька, не томи. Режь ужо.

– Ну, я тут погуторить хотела…

– Замуж собираешься, чо ли?

– Да ты с дубу рухнул, дедуль?!

– Ну, тады и интересу нетуть…

– А вот мне шибко интересно, кто энти твари, что облик людской принимают? Как их различать-то? Они и речь, и походку, и жест любой, все воедино слизывают. Вдруг встанешь поутру, а ты и не ты, или я не я! Как нам их бить-то, дедушка?

Старый казак проворчал под нос нечто невразумительное, но сходное по ощущениям с «лучше б ты замуж собралась». Ответа он не знал, разве что можно было бы вспомнить, что генерал Ермолов проверял ребят прикосновением к серебру, но…

– Заурка, друг сердечный, да я, как ты выражаешься, мамой клянусь, но тот пистолет и которого я, который типа не я, а то есть, вообще по факту, фиг знает кто, дэву в ухо стрелял, так он был в серебре! Аргентумус, но не плюмбумус!

– Вася, дорогой, можно фразы складывать чуть покороче и желательно по-русски, плиз?

– Ермолов говорил, что те оборотни боятся серебра, а пистолет был отделан именно серебром.

– Кубачинская работа, я видел.

– Вот именно, а значит, с опознанием у нас облом-с…

– Послушайте, – на минуту первокурсник задержал шаг, поймав старшего товарища за левый эполет. – А у вас не было ощущения, что мы вообще попали не туда?

– Шикардос…

– Это как посмотреть. Вот мы с вами, Татьяна и ее дед – реальность. Ермолов, русская армия, Кавказ – реальность. Анунаки, космический корабль, роботы – тоже реальность, но только вот дэв и шурале из всего этого выбиваются. Словно бы в прошлый раз мы тут играли на сцене научную фантастику, а теперь нас сунули носом в сказки народов России. Почему? С какой целью? И самое главное, вы уверены, что мы с вами это все еще мы?

Барлога отцепил его пальцы от края позолоченных погон подпоручика, утомленно пожал плечами, задрав голову к небу, и, ни сказав ни слова, двинулся дальше. Нет, не то чтоб он был дурак и ни хрена не понял. Нет. И уж тем более его нельзя было назвать невнимательным или рассеянным человеком. Безалаберным, пожалуй, да, шалопутным, нетерпеливым, порой шумным или даже бестактным, но все это тоже ведь не каждый раз. Но по-любому не дураком, согласны?

Просто сегодня Василий категорически не хотел ни во что углубляться с головой. Ему реально нравилось здесь! Нравился сам антураж волшебного, мистического и сказочного мира обрывистых скал и троп, проживающих здесь людей и нечисти, солдат и казаков, горячих джигитов и прекрасных девушек, звон шашек и грохот пушек, когда бессмертные строки Михаила Лермонтова буквально обретали вкус на губах.

Приветствую тебя, Кавказ седой!Твоим горам я путник не чужой:Они меня в младенчестве носилиИ к небесам пустыни приучили.И долго мне мечталось с этих порВсе небо юга да утесы гор…

Что из всего этого он мог ожидать встретить в урбанизированной Москве или родной, уютной, полусонной Калуге? Работа рядовым преподавателем истории в школе, колледже, университете? Тупые или проплаченные ученики, тринадцатая зарплата, жена, собака и дети, незаметный карьерный рост, аж до старшего преподавателя, сериалы по вечерам, отдых в Геленджике или Анапе, защита диссертации по папиной протекции, ученая степень и… и… что же еще?! А ничего!

Барлога скрипнул зубами, сбился с шага, чуть не упав, но был вовремя поддержан под локоть младшим товарищем. Но не Зауром Кочесоковым, если вы уже поняли…

…Первое время никто даже не мог обсуждать тот явный факт, что Владычица жрет своих. И речь тут вовсе не о каких-либо моральных или этических комплексах. Каннибализм нунгалиан был весьма избирателен, и осуждать Госпожу было просто не за что, да и некому. Ну, в том смысле, что все остальные членки экипажа прекрасно понимали – будь они на ее месте, то поступали бы точно так же.

А как иначе?

Это грубые мужланы из анунаков направляли свои корабли в межгалактическое плавание, ориентируясь исключительно на варварскую добычу! Причем, с их точки зрения, лучше всего продавалась человеческая кровь и золото. Нет, разумеется, не только человеческой, но уж тут правила диктует свободный рынок.

Нунгалиане шли другим путем. Они не ломали окружающий мир, а мягкой силой переделывали его под свои нужды. Что является главным для их расы, из чего будет построено будущее, что выйдет на первый план? Золото и кровь? Нет.

Нефть всегда важнее любой крови, точно так же, как запасы газа мощнее запасов нефти, и вот о чем надо думать перспективным хозяевам планеты Земля!

Да, название, разумеется, условное. По факту любую пригодную для жизни планету можно назвать Землей. Ну, допустим, Земля-один, Земля-два и так далее. Главное, чтобы на тот момент все, абсолютно все местные жители были только на нашей стороне.

Ибо в противном случае они обречены…

Но если посмотреть на проблему с точки зрения разума чуть более развитого, чем земной примитив, то сразу становится ясно – именно нунгалиане куда лучшие хозяева для человечества, чем анунаки! И в этом четко прослеживалась разница между мужской и женской логикой, между силой и хитростью, между грубостью и лаской, между напором и мнимой уступчивостью.

Да, разумеется, никто не идеален. И да, возможно, если бы землянам самим позволили выбирать себе инопланетных господ, всемирное голосование наверняка бы определило анунаков. Просто потому, что большинство мужчин выбрало бы себе подобных, кто же позволит, чтоб целой планетой управляла Верховная?

Поэтому права выбора людям не давали. Не доросли еще.

А какой неокрепший разум, вообще, может отказаться от господства над собой…

– Фася, дорогой кунак, как я скусал, как скусал! Тай поцелую! Фы оба ушли, красафица Таня-ханум с кинжалом ушла, дедушка уфажаемый Ерошка с Измаил-беем ушел, фсе бросили бедного Ахметку! Один, софсем один, остался-я…

Маленький горбоносый шайтан с блуждающим дефектом речи, в огромной черной папахе, драной черкеске и традиционно без штанов, повис у старшего студента на поясе, страстно целуя его прямо в пуговицы мундира.

– Ах ты ж, душнила небритая! Ты откуда тут взялся?

– Так фаш дедушка попросил за лосадками посмотреть, пока он куда-то за фами пошел. Я посмотрел, мне шалко, что ли? Хоросие лосадки, кроме вон того, тосего, – нечистый ткнул пальцем в сторону нервно прижавшего уши ахалтекинца. – Три раза укусить меня хотель, не конь, а собака какая-то злая…

– При Татьяне не говори, – успел предупредить Заур, и сообразительный кунак двух московских студентов мгновенно расплылся в широченной улыбке, распахивая объятья навстречу подошедшей девушке:

– Такой ласкофый конь, красифый, слофно моя мама, ножки – лоза, шея лебединая, жифой огонь, как в тандыре! Можно покататься, щуть-щуть, а?

– А чего ж нет? – охотно разрешила казачка. – Попробуй, сядь.

– Ну, фот, нельзя так нельзя, я и не обиделся ни разу! Дафай тебя поцелую!

Татьяна демонстративно встала рядом с ахалтекинцем, и еще раз глянув в голубые глаза благородного коня, маленький шайтан вдруг резко передумал целоваться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Голышом (каз.).

2

Без седла (каз.).

3

Тип обуви (каз.).

4

Нарядило, раскрасило (каз.).