Сбежать от зверя

Когда он убрал кляп, я только облизала пересохшие губы и прикрыла глаза, позволяя себе чувствовать все, что он мне устроил. Смысл доходил медленно. Но я все больше убеждалась, что он определенно был. Я встречала каждое его касание как что-то очень жизненно важное, нужное и такое желанное, что снова захотелось плакать.

Один за другим исчезали узлы. Сначала на шее, потом с ребер. Когда Тахир освободил руки, я раскидала их, наслаждаясь свободой. Говорить не хотелось. Сил не стало, мыслей тоже. Я вяло отмечала, как узлов становится все меньше и какая охватывает эйфория. Тахир молчал.

– Ты же не уйдешь? – прошептала я.

– Нет. – Прозвучало хрипло и устало.

Я выпрямила ноги и перевернулась на спину. Тахир стоял одетый в одни джинсы у выход из спальни. Веревки в его руках не было. Даже пакет не хрустнул…

– Я думала…

– Я знаю, – напряженно перебил он. – Марин, мне надо выйти ненадолго. Лучше полежи. Вернусь – пообедаем.

Он схватил рубашку с кресла и вышел.

Глава 5

Я даже шага от ее двери не сделал. Ноги дрожали, и я съехал по стенке на корточки, прикрыв глаза. Мне нужно было хотя бы минут пять, чтобы взять себя в руки. Глядя на связанную Марину, я пытался отвлекаться от происходящего всеми силами – думал об Эльдаре, Демьяне и всей той заварухе, которая творилась где-то там… Но выходило плохо. Вид связанной самки, ее запах и беспомощность, кажется, все же порвали что-то внутри. Не знаю, как мне удалось не шевельнуться.

Но Марина умница. Проявила характер, стойко пережила все, разобралась в том, чего именно я добивался. Нельзя было ее трогать. Это сломало бы все к чертям, и она бы не простила. Да и я себя тоже. Только со зверем мы разошлись по углам. Волк никогда еще не проверял меня так на прочность. И хотя сдался и ушел в конце концов, я с этого поля боя выполз еле дыша.

Кое-как поднявшись, я достал из карманов пачку сигарет и направился на улицу – подышать, успокоиться.

Снова шел дождь. Он уже перешел из острой в хроническую форму, мерно накрапывая в лужи перед ступенями. Прямо как моя одержимость Мариной. Сегодня был последний шанс уйти. И его не стало. Я готов был волочиться за ее ногами, лишь бы она снова разлеглась для меня на кровати и доверилась… Нет, я, конечно, лучше вены себе перегрызу… но диагноз от этого легче не станет.

– Тахир, – позвал меня вдруг женский голос.

Я нехотя повернул голову и навел резкость на смутно знакомой рыжей девушке в плаще. Она встряхивала зонтик в дух шагах от меня.

– Здравствуйте. Я Катерина. Помните?

– Да, здравствуйте, – хрипло выдохнул я с дымом.

– Простите, что лезу, – улыбнулась она, – но вы – мой пациент. И я вижу, что с вами не все в порядке. Пройдемте в кабинет?

И она, не дожидаясь моего ответа, зашагала к входу. Я выбросил сигарету и поспешил открыть ей тяжелые двери.

– Спасибо, – поблагодарила она.

Мы поднялись в ее кабинет и остались в его тишине вдвоем. Даже дождь тут не был слышен. Она села за стол, так и не надев халат.

– Что случилось? Вам помогают таблетки?

– Наверное, уже нет.

– Вы изменили намерения?

– Да.

– Хорошо. Тогда что такое?

– Я не выдерживаю, – усмехнулся. – Марине мой животный голод кажется излишне напористым. Она пугается.

Я отвел взгляд. Весь разговор показался бесполезным.

– Вы пытались с ней говорить?

– Пытался. Но ей сложно понять, да и не должна она мне ничего. – Объяснения выходили сбивчивыми и больше походили на оправдания. – Марине тяжело. Она никогда не доверяла мужчинам, насколько я понял. А я… вынужден… быть жестким.

Катерина помолчала, и я уже думал прощаться, когда она предложила:

– Тахир, вы тоже мало кому доверяете, похоже.

– Я? – усмехнулся я.

– Привыкли все сами решать.

– Немного.

– На сто процентов, – уверенно перебила она. – Я бы хотела предложить вам с Мариной парную терапию. Что скажете?

– Это как?

– Я буду тем, кто договорит за вас все, что не можете договорить вы.

– Я взрослый, – отрицательно покачал я головой. – Говорить умею.

– Но не можете. Что сегодня произошло? Почему вы приняли решение, но оно так ударило по вам?

– Потому что с Мариной нельзя так, как нужно мне, – начал злиться я.

– Она знает об этом?

– Знает. Но я прекрасно понимаю, почему не может мне дать все и сразу…

– Сможете терпеть дальше? – наступала она все увереннее.

– Не уверен.

– Подождем катастрофу или сработаем на опережение?

– Я не уверен, что вы поможете.

– Вы заранее считаете меня недостаточно компетентной. Скажите, Тахир, может, вы и Марину считаете неспособной сделать вас счастливым просто потому, что вам так проще? Вы ей шанс давали?

– Я связал ее и вставил в рот кляп, – мстительно сообщил я.

Катерина опешила. Но ненадолго.

– И какую цель преследовали?

– Приручал к рукам.

– И как?

– Руки дрожат – не проверить, – процедил.

– Хорошо, давайте проверим вместе. А то, может, мне лучше отстранить вас от посещения моей пациентки? Поломаете ей что-нибудь…

– Как мы заговорили, – недобро сощурился я. – Ну попробуйте.

– Тахир, нам обоим понятно, что с вас хватит, – парировала она. – Я профессионал. Доверьте мне то, что не можете сами. Вам нужна помощь. Я готова помочь.

Я уставился ей в глаза, и ее взгляд дрогнул. Хороша помощь. И доктор все правильно поняла:

– Да, вы мне симпатичны, – вернула она на меня уверенный взгляд. – Поверьте, симпатизировать вам несложно. И то, что при таких обстоятельствах Марина все равно тянется к вам, неудивительно. А мои симпатии никак не скажутся на результате.

– Уверены? – склонил я голову набок, усмехаясь.

С языка рвалось совсем другое. Но я сдался. Чертовски хотелось… что-нибудь, что, наконец, позволит перевести дух.

– Сейчас я могу сделать вам укол. Чтобы выспаться, успокоиться и получить передышку. Я понимаю, что с вами сегодня произошло.

Я медленно заполнил легкие воздухом. Да, у меня в принципе незатейливый диагноз – гон.

– Я обещал Марине пообедать с ней, – опустил я плечи.

– Любите себе нервы дергать? – неодобрительно заметила она. – Вы не способны сейчас на такие простые вещи, как пообедать с ней. Ваш зверь будет искать любой повод, чтобы установить свои правила. Вы же сами доводите до катастрофы, а потом терпите ее результаты…

Катерина перестала мне улыбаться. Смотрела сурово, выглядела профессионалом… Но мне все равно было понятно, что она просто защищается от меня.

– Тогда делайте уколы, – капитулировал я.

– Хорошо, – поднялась она. – Пойдемте в процедурный.

Я проследовал за ней, покорно улегся на кушетку и получил заслуженную терапию.

– У вас примерно полчаса, – отвернулась она, снимая перчатки. – Вернетесь в номер или отдохнете в отдельной палате?

– Вернусь, – поднялся я и, натянув джинсы, покинул кабинет не прощаясь. Только очарованного доктора мне не хватало. Не весна все-таки.

Ноги перестали дрожать, и я добрался до номера Марины почти спокойным. Она сидела за столом со скетчбуком, поджав под себя ноги. Увидев меня, отложила все и поднялась:

– Я обед заказала…

– Отлично.

– Где ты был?

– Курил.

Я прошел к ней и сбежал взглядом в короткое сканирование своей самки, лишь бы в глаза не смотреть. Она оделась в светлую пижаму и всем видом звала сгрести ее в объятья и завалиться в кровать.

– А еще напоролся на доктора…

Марина усмехнулась:

– А с тобой не соскучишься.

– Ты как? – наконец, нашел я в себе силы посмотреть ей в глаза.

– Жду тебя. – И она смущенно покусала губы. – Не знаю… Тахир… Давай поедим и… я хочу еще попробовать…

– Мне вкололи транквилизатор, – невесело усмехнулся, чувствуя, как снова накатывает слабость.

– А… – нахмурилась Марина. – Тогда тебе, наверное, лучше лечь. Ты же не уйдешь?

– Не успею, – покачал я головой, чувствуя, что нет у меня полчаса. Веки уже стали тяжелыми, в ноги вернулась дрожь.

Я только зубы стиснул, шагнул к Марине и сгреб ее в объятья.

– Я не опасен для тебя сейчас, – усмехнулся ей на ухо. – Надо попросить Катерину выдать тебе пистолет… с уколами.

Марина с трудом выпрямилась в моих лапах, и вместе мы едва добрели до постели. Я надеялся, что просто придавлю ее собой к кровати и вырублюсь…

…но вышло даже лучше. Я не отключился сразу. Успел почувствовать, как она обняла меня за шею, удобно устраиваясь в моих руках, и осторожно вдохнула мой запах, робко укладывая ладонь мне на грудь.

Пробуждение будет нелегким. Но это будет потом…

* * *

Я долго лежала, слушая его дыхание. Тахир, кажется, уснул сразу. А я старалась не шевелиться, чтобы его не разбудить.

Горько все это было. Я будто попала в какую-то сказку с несчастливым концом. Мне давали всего несколько дней, чтобы спастись из плена белых лабиринтов, а я облажалась – и чудовище не расколдовала, и сама не преуспела. И теперь мы с чудовищем обречены.

Чудовище, кстати сказать, очень сильно старалось и в конце концов пало, обессиленное борьбой со своими звериными желаниями. А я так и не успела ему сказать ничего такого, что бы его расколдовало… или сделать…

Вот она – правдивая жизненная сказка. А не вот это все, чем с детства дурят головы маленьким девочкам. Все мы – чудовища. Тахир – буквально, а я… я вру ему и подвергаю его жизнь опасности.

Как я уснула – не помнила. Проснулась, открыла глаза и поняла, что даже не дернулась в руках Тахира. Он все так же еле слышно дышал, вокруг было тихо, и только дождь накрапывал на стекло, разбавляя палитру мрачной улицы. Судя по тому, что за окном было довольно сумрачно, день катился к вечеру. Хотелось есть, пить, в туалет… В общем, все сразу. Тахир все так же прижимал меня к себе, но за время сна немного ослабил хватку – появился шанс вылезти. Только от первого же моего движения Тахир сжал руку сильнее.

– Мне в туалет надо, – прошептала я.

Он вздохнул глубже и выпустил, и я ретировалась из спальни. Все казалось остывшим. Комнату заволокло сиреневой пастелью, и только лампочки на кофе-машине немного разгоняли стылый полумрак. Будто до этого тут все пылало, а теперь выстудило. Только я знала, что стоит Тахиру проснуться, и все снова загорится.

Когда он ушел сегодня утром покурить, я еле сползла с кровати. Было очень странно и даже шевелиться неприятно. Сначала чувствовала себя так, будто меня раздели перед всем приютом и выдрали ремнем. Но проблема была в том, что и такое со мной уже происходило. А сейчас Тахир будто переиграл это воспоминание. И на этот раз вокруг не было никого. Никто не видел, кроме него. Но он не воспользовался моей беспомощностью как те, кто наказывал в детстве. Он не причинял боли, а его прикосновения вернули меня в реальность. Я впервые осознала, что той маленькой девочки уже нет. Все прошло. И теперь меня есть кому защищать.

Выйдя из душа, я тихо прокралась к холодильнику. Наверное, он все равно слышит, но я хотя бы стараюсь.

Я разобрала пакеты, которые принес Тахир, еще утром. Среди всякого мяса и сыра в виде нарезок и кубиков, я обнаружила такую милую сердцу булочку с изюмом и брикет сливочного масла, что даже потеплело внутри. Девушку, как говорится, можно вывезти из приюта, но приют из девушки – никогда. Казалось, нет ничего вкуснее, чем сладкий чай с булочкой.

В таком блаженном виде с большим куском булки во рту меня и застал Тахир. Его опасная улыбка будто заискрила в сумраке комнаты, нервы сразу дернуло, и я застыла с чашкой. Плавное ленивое приближение мужчины к столу показалось шествием сытого хищника к миске. Это стоило трудов, но я невозмутимо запила еду чаем и облизнулась.

– Будешь есть?

Продолжение следует…

– Буду, – ответил он из-за моей спины и направился в ванную.

– И что ты будешь? – пробурчала я себе под нос.

– То же самое, что и ты, – последовало из ванной, и тихо щелкнула дверь.

Булочку с чаем? Серьезно? Ладно. Это я точно смогу ему приготовить. А дальше-то что делать? Может, расколдовать его обещанием руки и сердца? Он не просил столько всего. Он вообще просто берет, что ему нужно.

Но нервничать не хотелось. Я устала.

Когда Тахир вернулся в одних джинсах, я уже устанавливала мольберт у окна.

– Помочь? – замер он возле кофеварки.

– Нет, я сама. Ты выспался?

– Похоже на то, – и он принялся делать кофе, а я уставилась на его широкую спину.

– Хорошие уколы?

– Скорее всего. – А вот тут его голос наполнился недовольством. – Не хочешь прогуляться?

– Можно, – выпрямилась я. – Только меня же не выпустят.

– Погуляем там, куда выпустят. Покажешь парк?

Я только напряженно втянула воздух.

– Ладно, – буркнула недовольно. – Я тебе чай сделала. Ты же попросил такое же.

– Я все буду. И, Марина, мне тоже не нравится, что с решением по твоему делу так тормозят.

Я обернулась к нему. А вот так – на расстоянии с булочкой – он даже ничего. Будто обычный.

– Там есть колбаса, – кивнула я на холодильник, намереваясь продлить эту иллюзию его безопасности. – И сыра дофига. Не хочешь?

– Хочу, – кивнул он, оскалившись – не давал мне расслабиться.

– Ты точно выспался? – направилась я к холодильнику.

– А если нет, то что ты сделаешь? – вдруг недобро усмехнулся он, проследив за мной.

– А ты что намерен делать?

– Намерен и дальше слушать, как ты хочешь, чтобы я остался. А то закрадываются сомнения снова. Что тебе не так опять?

Я втянула воздух и прикрыла глаза на миг, собираясь с духом.

– Ты притворяешься постоянно.

Я уже вытащила из холодильника гору всякой нарезки, а позади так и было тихо.

– В чем? – потребовал он, наконец.

– Ты притворяешься, что выдерживаешь, – пожала плечами, берясь за ножик. – Улыбаешься… Сейчас вот снова играешь со мной…

– Вот как? А что мне делать?

Я обернулась, обнаруживая, что он и правда с интересом на меня смотрит.

– Марина, я предлагал и даже пробовал разойтись. Но тебя и это не устраивает.

– Меня не это не устраивает. – Черт, как же сложно было заводить отношения! Говорить-говорить… Я в жизни не говорила столько, сколько за эти дни с ним. – Ты вот сидишь сейчас весь такой загадочный… И я жду, что ты снова сорвешься, потом пожалеешь, попятишься назад и снова побежишь колоться.

– Я предложил прогуляться, – улыбнулся он. – Поэтому схема по-любому станет разнообразней. Ты вино пьешь?

– Редко.

– Самое время.

– Пожалуй, – усмехнулась я. – Ладно…

Пока он пил кофе с чаем, я оделась в теплый костюм.

– А что там у тебя на работе? Ты уволился? – поинтересовалась, когда он понес к раковине посуду.

Вроде бы ничего, можно и просто так с ним потрепаться. И плевать, что он там ответит. Но и ответил он вполне сносно:

– Нет, к сожалению.

– Такой ценный сотрудник?

– Вот не пойму пока, что на мне так свет клином сошелся.

Он вышел из спальни в рубашке, а я замерла, прислушиваясь – он на самом деле бесшумен!

– Ты, может, и тень не отбрасываешь?

Тахир обернулся и склонил голову набок, недовольно цыкая:

– Потерял эту способность.

– Иди ты! – возмутилась я, натягивая шапку на непослушную копну волос. – Я чуть не поверила!

Он рассмеялся так притягательно, что я даже залюбовалась. Хорош… Надо будет его все же усадить на стул и написать портрет. И не только.

– Ты будешь мне позировать? – спросила я в лифте.

Не хотелось снова закрываться и молчать. Кажется, что пока мы обсуждаем какие-то глупости, нам обоим ничего не грозит.

– Могу попытаться, – серьезно отозвался он. – Но это же сидеть и не двигаться…

– Я могу тебя связать так же, как ты меня, – ляпнула.

– Я не владею мужской техникой шибари.

– Откуда вообще такое умение? – поинтересовалась я, когда мы вышли на улицу.

Стемнело. Воздух пах сыростью и осенью, но дышать было легко.

– У меня была долгая и пустая жизнь, – улыбался он невесело, поглядывая на меня.

– Когда ты начнешь отвечать на вопросы, Тахир?

– Я искал острых ощущений, – нехотя повиновался он. – Недолго. Вышел из этого опыта вот с такими навыками.

– Применяешь их?

– Ну как видишь.

– Почему ты это сделал сегодня со мной?

– А ты как думаешь?

– Не знаю, – отвернулась я.

Раньше эту часть парка я проходила, казалось, за полчаса. Сейчас даже не поняла, как мы оказались на развилке. А Тахир неожиданно предложил руку и повел в сторону узкой плохо освещенной тропы.

– Ну а чувствуешь что?

– Хотелось запинать тебя.

– Но не запинала же.

– Сил не осталось.

– И на что ты их потратила?

– На эмоции. Много всяких эмоций и воспоминаний.

– Хорошо…

– Уверен? Кажется, нам не пошло на пользу.

– Но ты же идешь со мной за руку в какую-то темень. Вряд ли планируешь ногами запинать. А если вдруг да, то забери хотя бы вино у двери.

Я прыснула:

– Ага, так ты мне и дашь себя запинать!

– Я же не знаю твоих возможностей. Ты их как-то вяло демонстрируешь, но, уверен, еще удивишь.

– Мне кажется, ты все время смеешься над моими глупостями! – улыбнулась я шире.

– Нет, мне в последнее время не смешно.

– Но все же. Я для тебя ребенок.

– Нет, ты для меня – моя женщина. А еще ты почему-то думаешь, что тебя никто не воспринимает всерьез. Скажи мне – почему?

Я закусила губу, чувствуя, как взмокли пальцы в его ладони.

– За меня всегда все решали.

– Ты просто позволяла.

– Я просто всегда знала, что одна. И что кто угодно может сорвать с меня одежду и избить. Поэтому да, старалась пристроить свою задницу поближе к тому, кто обещал защитить.

– Тот твой спонсор, который продавал картины, предлагал защиту?

– Деньги, защиту, – пожала я плечами. – Меня все устраивало до определенного момента.

– Не хочешь рассказать мне, кто он?

Я только засопела напряженно, раздумывая. Если расскажу, с Тахира станется узнать обо мне все. Но если не расскажу, то он не будет знать, что в большой опасности вместе со мной.

– Иосиф Вальдман, – тихо произнесла, склоняясь к оборотню. – У него сеть автосалонов, но это все просто прикрытие другого бизнеса.

– Какого? – повернулся ко мне Тахир, подтаскивая к себе так, что я влипла в его грудь.

– Я не знаю точно.

Тахир прищурился недобро, но давить не стал:

– Ладно, разберемся.

– Я боюсь, что ты со мной в опасности.

– Ты сколько от него скрывалась? – не слушал меня он.

– Два месяца.

– А почему думаешь, что он все еще тебя ищет?

– Он сказал, что я никуда от него не денусь, – нехотя призналась.

– Понятно.

Тахир снова взял меня за руку и повел обратно.

– Что думаешь? – не выдержала я, когда впереди показалось здание клиники.

– Надо будет разнюхать.

– Может, не надо?

– А как?

– Свалить. Мне.

Он остановился, тяжело сглатывая, и повернулся ко мне:

– А мне что делать?

– Я не хочу, чтобы тебя у меня забрали, – серьезно посмотрела я в его глаза. – Лучше подальше от тебя, но знать, что тебе ничего не грозит.

– А теперь слушай меня, заинька моя, – хищно усмехнулся он. – Я теперь тут главный. Альфа-самец все же, не хухры-мухры… – Я прыснула смехом, но быстро пожухла под его серьезным взглядом. Шутки кончились. – Марина, бегать – не вариант. Я понимаю, что не всех на свете я сильнее, но сбежать – последнее дело. Тем более этому типу теперь путь к тебе заказан – ты больше не принадлежишь миру людей. Он, конечно, может попытаться испортить нам жизнь, но кончится это плохо. Для него. Волки очень злопамятны. Нас много, и своих самок людям никто не отдает.

– Ты его не знаешь, – с сомнением покачала я головой. То, сколько раз Тахир меня присвоил в этих нескольких предложениях, пустило глупое сердце в попрыгушки, и мне стоило усилий продолжить: – Ему плевать на запреты.

– А ты не знаешь меня, – спокойно возразил он. – Почему ты считаешь меня таким ненадежным?

– Ты один. – Я вдруг поддалась порыву и притянула его к себе за края куртки. – И тебе и так плохо.

А потом получилось само собой – он поддался, а я не привыкла тормозить на обгоне. И наши губы встретились. Тахир впервые не отобрал у меня инициативу, позволяя мне его целовать как умею и как хочу. Естественно, у меня ничего впечатляющего не выходило. Разве что он прикрыл глаза и тяжело сглотнул, будто я играла с огнем, а этот «огонь» терпел и не вгрызался голодно в доступную плоть.

– Прости, – отпрянула я смущенно.

– Прости? – прохрипел он недоуменно. – Ты серьезно?

– Ну, я не умею ничего, даже поцеловать тебя не могу.

– А как бы это выглядело, если бы ты смогла? – недобро щурился он.

– Не знаю, – загоняла я себя снова в шелковые петли, не иначе. – С огнем?

– Ну, подпали меня в следующий раз, – недовольно заметил он и, снова взяв за руку, повел к корпусу.

– Мне стыдно, что я не умею ничего, – возмутилась я. – Что непонятного?

– А почему ты думаешь, что только тебе доступно умение чувствовать? Думаешь, мне правда важно, как ты целуешься?

– Мне важно. Я бы хотела что-то дать тебе взамен.

– Нет, умение целоваться не подходит, – глянул он на меня удивленно.

– А что бы ты хотел?

– Чтобы ты жила со мной. – Тахир замедлил шаг, и показалось, что мы замерли вообще, хоть это было не так. – Спала каждую ночь в моей постели, сидела по утрам у меня в кухне, и мы бы просто обсуждали планы на день, месяц, год, как обычные люди.

– Звучит серьезно, – тихо вздохнула я, неосознанно сбегая взглядом в другую сторону. В груди неприятно заныло, когда в поле зрения попал высокий забор. – Но довольно привлекательно. Лучше, чем это заключение.

Тахир сжал мою руку крепче:

– Это ненадолго, – пообещал.

– Как только отпустят, я сразу же к тебе? – поинтересовалась осторожно.

– Да, – кивнул он, коротко взглянув на меня.

– Тахир, а если мы не подойдем друг другу? – На его вопросительный взгляд я продолжила. – Вдруг тебя будет бесить, что я – бытовая катастрофа? Я ни готовить не умею, ни хозяйство вести…

Он усмехнулся в своей манере:

– Ну-ну.

– Ну что? Оборотней не бесят грязные чашки по всему дому?

– Бесят, конечно, но все решаемо. Только если будешь мне назло выделываться – буду воспитывать.

– Снова связывать? – тихо предположила я.

– Нет. Оставлю одну чашку.

– Подло, – усмехнулась.

Но представлять эту бытовую возню стало неожиданно приятно. Для меня все эти фантазии означали конец бегству, страхам, нужде и угрозам. Это ведь… шанс начать какую-то другую жизнь?

– А где твой дом, кстати?

– У меня два дом. В Москве квартира, другой за городом. – Голос Тахира потеплел.

Мы вошли в холл и направились к лифту.

– А я чем буду заниматься?

– А чем хочешь?

– Не знаю.

– А почему не рисовать?

– Да это ерунда все, – отмахнулась я.

– Почему? – подобрался он. – Ты же говоришь, твои работы хорошо продавались.

– Мне тоже так казалось, – пожала я плечами. – Но Иосиф как-то сказал, что платил мне из своих денег, взращивая талантливого репликатора. А картины мои на самом деле никому не нужны.

И я сказала почти правду. По крайней мере, чувства мои не были поддельными. Иосиф был прекрасным знатоком человеческих слабостей. Меня как творческую личность он просто раздавил. Я три месяца не прикасалась к краскам. Черкала только время от времени в скетчбуке и все.

– Почему ты ему поверила? – спросил Тахир.

Я подняла на него взгляд, стоя напротив в просторной кабинке лифта.

– Не знаю. Мне казалось, что это правда.

Тахир только стиснул зубы и отвел взгляд.

Глава 6

До номера мы дошли молча. Он подхватил пакет с вином и пропустил меня в темную комнату. Когда за ним хлопнула дверь, я изобразила бурную деятельность – прошлепала в гостиную и взялась листать меню из ресторана. Тахир был привычно на своей волне – извлекал из пакета вино, а сам думал о чем-то, стискивая зубы. И мне это не нравилось. Мы заказали ужин, и я устроилась на диване, поджав под себя ноги, по сути забиваясь в уголок.

– Можно? – подцепил Тахир мой скетчбук с подоконника.

– Можно.

– А у тебя есть фотографии твоих картин? – принялся он листать тетрадь.

Я закусила губу от волнения. Вся тетрадь была изрисована им.

– Нескольких. Вальдман следил, чтобы я не оставляла себе фото, его служба перетряхивала мобильный после сдачи каждой работы, но я все равно умудрилась отправить несколько себе на почту и запрятать.

– Покажешь?

– Ладно, – пожала я плечами и вытащила мобильный из кармана штанов.

Ужин уже принесли, когда я показывала Тахиру последнюю картину. Он разглядывал внимательно каждую, будто что-то в этом понимал. Хотя после сегодняшнего дня я уже ни в чем не буду уверена на его счет.