Записки метеоролога

И такой случай скоро представился. К этому времени, как об этом писалось выше,из-за возникших кризисных явлений стали распадаться арктические УГМС, в первую очередь этот распад затронул Амдерминское УГМС, станции которого находились на островах и полуостровах морей Северного Ледовитого океана, входящих территориально в Архангельскую область, и материковая часть – на территории Ямало-Ненецкого округа Тюменской области.

Положение дел в арктических управлениях сильно беспокоило руководство Росгидромета и оно стало искать выход из создавшегося положения. По рекомендации Росгидромета станции стали присоединять к УГМС по их территориальной принадлежности. Но Тюменское УГМС, добившееся больших успехов в хоздоговорной деятельности, особенно в области метеообеспечения авиации, отказалось брать подразделения, расположенные в Ямало-Ненецком автономном округе из-за их большой удалённости от УГМС и транспортных сложностей в доставке людей и грузов. В этих условиях Росгидромет выручил начальник Северного УГМС, который, несмотря на тяжелейшие финансово-экономические условия, согласился с предложением Росгидромета и взял и эту территорию.

Это решение хорошо согласовывалось с планом руководства Северного УГМС по освоению Арктики в коммерческих целях. Здесь личный интерес возобладал.

Ко времени организации центрального Метеоагентства у начальника УГМО В.А. Тренина, который много сделал в последние годы по переводу гидрометобеспечения разных отраслей экономики на рыночные хоздоговорные отношения, стало меняться положение в Росгидромете в связи с переводом аппарата управления в госслужбу и запретом для него заниматься коммерческой деятельностью. И, кроме того, к этому времени у него ухудшились отношения с руководством Росгидромета. Здесь сказывалась конкуренция с Метеоагентством, которое стремилось к руководству хоздоговорной деятельностью не только по метеообеспечению авиации, но и распространить своё влияние и на народное хозяйство.

Немаловажное значение здесь имела также безоговорочная поддержка руководителем Росгидромета А.И. Бедрицким генерального директора Метеоагентства и их близкие личные отношения.

С генеральным директором Метеоагентства Петровой М.В. я был знаком по её работе в Управлении метеообеспечения авиации и на начальном этапе хоздоговорной деятельности не раз обсуждали с ней возникающие при этом проблемы. Сейчас же она встала безоговорочно на сторону начальника управления. Для этого у неё была веская причина. А дело заключалось в том, что после основания центрального Метеоагентства в Москве, встал вопрос об организации его филиалов на местах, в управлениях, а также в областных и республиканских центрах (ЦГМС).

Но ни один из начальников управлений, которые сами непосредственно занимались хоздоговорной деятельностью и не нуждались в посредниках, каким могли стать филиалы Метеоагентства, не поддержал эту идею, за исключением начальника Северного УГМС, который к рыночной проблеме за все эти годы так и не прикоснулся, но взялся за создание филиала Метеоагентства, что вполне устраивало его генерального директора.

Все управления уже давно перевели метеообслуживание авиации на хоздоговорные основы, в результате чего все авиаметеостанции перешли на самофинансирование, а сэкономленные при этом бюджетные средства направили на содержание сети станций и другие цели. Поэтому им не нужна была некая посредническая структура, в задачи которой входило, кроме всего прочего, собирать средства в фонд Росгидромета, для которого был определён довольно значительный процент отчислений.

А что же Северное УГМС? Здесь, в результате некомпетентности, чрезмерной осторожности и нерешительности и, самое главное, неверия начальника СУГМС в возможности хоздоговорной деятельности, он больше мешал и сдерживал развитие этой деятельности.

Поэтому продолжали существовать АМСГ на бюджетном финансировании, в том числе АМСГ Нарьян-Мар, находящаяся за Полярным Кругом на Крайнем Севере, где расходы на её содержание в несколько раз превышали расходы на содержание аналогичной по численности АМСГ в более южных районах.

А в первые годы начала хоздоговорной деятельности он не только не помогал мне в заключении договоров с авиацией, но и всячески препятствовал этой деятельности по указанным уже причинам. Об этом мало кто знал. А вот представилась возможность прослыть прогрессивным деятелем, первым основав филиал Метеоагентства в Северном УГМС, и благодаря этому продлить своё пребывание в должности, хотя бы на некоторое время, было очень важно для него. Даже год спустя ни в одном управлении, кроме Северного УГМС, не было создано ни одного филиала Метеоагентства. Об этом стало известно от самих начальников управлений, участвовавших в совещании по развитию рыночных отношений в системе Росгидромета, состоявшегося в городе Архангельске в июле 2000 года.

Они по-прежнему были противниками создания филиалов Метеоагентства на местах, за что на них на этом совещании было оказано давление со стороны руководителя Росгидромета А.И. Бедрицкого и гендиректора Центрального Метеоагентства М.В. Петровой, пообещав им, что будут снижены отчисления от хоздоговорной деятельности в фонд Росгидромета с 15 до 7–9 процентов.

Такими средствами начальник нашего управления завоевал себе непререкаемый авторитет и заручился полной поддержкой руководства Росгидромета на фиктивную реорганизацию ГМЦ и дальнейшее своё пребывание в должности, находясь уже в возрасте 75 лет.

После этого он с удвоенной энергией взялся за практическое осуществление своего замысла по реорганизации ГМЦ. Как помнит читатель, а началась эта эпопея с устранения помех для освоения Арктики во время дефолта, где личный интерес возобладал над всеми другими.

О том, как происходил завершающий этап этой драматической борьбы, закончившаяся поражением Н.Н. Колесниченко, из-за чего он был вынужден уйти на пенсию, будет рассказано в следующей главе.

Глава тридцать четвёртая

Фиктивная реорганизация. Увольнение и восстановление

Празднование 150-летнего юбилея Гидрометслужбы России

До конца июня 1999 года я в общем-то толком не знал, какую интригу против меня затаил начальник Северного УГМС Н.Н. Колесниченко. Какие-то слухи доходили до меня от моих доброжелателей, что вроде бы готовится какой-то подкоп под меня, но я на них не обращал никакого внимания. Наш начальник управления был большим интриганом, и, чтобы я о нём не забывал, а я мог без него обходиться, он всё что-нибудь придумывал: спешил выполнить рекомендацию Росгидромета и объединить ГМЦ с Центром мониторинга загрязнения природной среды (ЦМС), дабы спрятать его от Министерства экологии РФ, которое пыталось присоединить ЦМС к своему ведомству, но общими усилиями, моими, начальника ЦМС С.И. Пуканова и наших коллективов ему не удалось объединить разные направления нашей деятельности (гидрометеорологическое и экологическое) или объединить с Гидрографической партией, чтобы насолить её начальнику – своему лучшему другу по жизни и рыбалке Ю.Т. Дяденко, из -за постоянного прессинга он вынужден был уйти в рядовые инженеры; или – с сетью гидрометстанций, возложив на ГМЦ не только методическое, но и организационно-хозяйственное руководство, которым занимался аппарат Северного УГМС. Любимым занятием было сокращение личного состава не только в целях экономии фонда зарплаты, но и для того, чтобы избавиться от неугодных ему работников. Мог распустить какой-нибудь слух, допустить утечку информации, чтобы проверить реакцию на них, мог столкнуть между собой начальников подразделений. Я давно за всем этим наблюдал и не обращал особого внимания на забавы начальника, но если это касалось меня, тогда приходилось давать достойный отпор, после которого он замолкал на несколько месяцев, но потом всё начиналось снова. Так продолжалось в течение многих лет. Иногда же он так запутывал ходы, что вначале было непонятно куда он клонит и чего он хочет, пока сам не раскроется. Так было и на этот раз, но пока раскрываться он не собирался. Более того, в начале июня он вызвал меня к себе и предложил поехать с ним в Санкт-Петербург на торжества, посвящённые 150-летнему юбилею со времени основания нашей Службы, который отмечался в конце июня 1999 г. Естественно, я это приглашение принял и, как обычно, подготовил заявку на участие в праздновании юбилея и для бронирования мест в гостинице на всех троих участников от Северного УГМС, включая его и начальника Коми Центра по гидрометеорологии (ЦГМС) О.Г. Козела. Но он её не подписал, сказав, что всё уже им лично согласовано с Питером. Договорились на какое число брать билеты на самолёт. В день отлёта он заехал за мной домой на своей персональной «Волге», чтобы ехать в аэропорт. В машине оказалась его жена Ольга Павловна, работавшая раньше ведущим инженером-гидрологом в ГМЦ, а ныне находящаяся на пенсии. Она, бывшая коренная ленинградка, тоже летела в Петербург, но по своим личным

делам.

В Питере мы всей нашей делегацией поселились в одной комнате общежития Северо-Западного УГМС. Как принято, вечером отметили нашу встречу и успешность нашего предприятия, четвёртым к нам присоединился начальник Калининградского ЦГМС, поселившийся в соседнем номере. На следующее утро все участники юбилейной встречи, находящиеся в общежитии, заранее выехали на заказанном автобусе к месту проведения торжественного заседания в здании на набережной Невы, где была основана Петром Первым в 1725 году Российская Академия наук. Поднявшись по прямой и широкой каменной лестнице на второй этаж, в конце которой находилась большая, во всю стену, мозаичная картина М.В. Ломоносова «Полтавская баталия», попали в зал, где проходила регистрация. Как положено, встали в очередь на регистрацию, которая проходила медленно, и, чтобы всем вместе не стоять, я остался в очереди, а Колесниченко с Козелом пошли в соседнюю комнату отдохнуть.

Когда подошла моя очередь, их почему-то на месте не оказалось, а когда я их нашёл, они не стали спешить на регистрацию. Но моя очередь подошла, а в списке участников меня не оказалось. Для выяснения недоразумения пришёл начальник Северо-Западного УГМС А.Г. Дегтярёв, который меня знал и сказал, что заявки на меня не было, и попросил разыскать Колесниченко. Когда его нашли, он пояснил, что на меня заявки не подавал, потому что от поездки отказался начальник Вологодского ЦГМС, а я вместо него. Так это недоразумение разрешилось. Но возникло новое. Участникам юбилейного заседания выдавался набор памятных сувениров, которые предназначались для руководителей учреждений (УГМС и НИУ) и начальников центров (ЦГМС), а вот для ГМЦ не предусматривались. Оказавшаяся тут же гендиректор Центрального Метеоагентства М.В. Петрова, которая и распределяла эти сувениры, подтвердила, что для ГМЦ их не предусматривала, т.к. они идут совместно с управлением. В тот момент я этот инцидент ещё воспринимал как простое недоразумение. Только потом, когда развернулась эпопея с реорганизацией ГМЦ, мне стало казаться, что всё происшедшее было умышленно подстроено, как мелкое желание как-нибудь отомстить мне за строптивость. Но это было впереди. А сейчас это недоразумение разрешилось: меня и зарегистрировали, и выдали часть юбилейных сувениров.

На торжественном заседании в своём докладе руководитель Росгидромета Российской Федерации А.И. Бедрицкий осветил основные вехи развития службы за полуторавековой период её существования, начиная с основания в 1849 г. Санкт-Петербургской Главной геофизической обсерватории и до настоящего времени.

За этот период времени Служба прошла большой путь, превратившись в производственную отрасль экономики, выпускающую информационную продукцию в виде прогнозов погоды, гидрологического и ледового режима рек и морей, агрометеорологических условий, справочники и монографии по климату, водным ресурсам в интересах народного хозяйства и населения. Особое значение имеет выпуск штормовых предупреждений о природных явлениях, приводящих к чрезвычайным ситуациям, использование которых даёт возможность сократить ущерб от них и спасти человеческие жизни.

Кроме того, на торжественном заседании крупными учёными были прочитаны интересные доклады по основным направлениям развития гидрометеорологической науки и практики за прошедший полуторавековой период существования Службы, о научных и практических достижениях в каждой из областей гидрометеорологии и путях их дальнейшего развития. Запомнилось чествование крупнейшего российского учёного XX века академика М.И. Будыко, основателя новой науки – физической климатологии и автора открытия глобального потепления климата, происходящего вследствие влияния антропогенных факторов, награждённого за это экологической премией Японии «Голубая планета», приравненной к Нобелевской премии.

В Главной геофизической обсерватории и Арктическом и Антарктическом НИИ были развёрнуты выставки достижений научной, инженерной и конструкторской мысли. Праздновали юбилей с большим размахом, чувствовалось во всём, что в службе появились большие дополнительные средства от хоздоговорной деятельности. Каждый день организовывались фуршеты, банкеты, встречи в ночных барах, экскурсии на теплоходе по Неве, в Петергоф. Возвращались мы с юбилея в хорошем, приподнятом настроении.

Начало осуществления злого умысла

Весь период нашего пребывания в Петербурге Колесниченко никак не проявлял своих намерений, притаился. Видимо, рассчитывал на эффект неожиданного нанесения удара, чтобы не дать опомниться противнику и достичь лёгкой победы над ним. А между тем для достижения этой цели руководству Северого УГМС нужно было заручиться поддержкой Росгидромета. Как это удалось сделать, было рассказано выше. Ещё в мае с письмом, явно искажающим действительность, в Москву был направлен один из замов начальника управления пробивать вопрос о реорганизации Гидрометцентра.

А искажение заключалось в том, что ГМЦ якобы узурпировал хоздоговорные средства и ничего не даёт для сети станций. На самом деле это была самая настоящая ложь, так как ГМЦ проплачивал не только свои расходы, но приобретение радиозондов для аэрологических станций и массу счетов по расходам для других станций, что воочию увидел представитель центрального Метеоагентства, будучи в Архангельске.

Истинная же причина, послужившая основанием для написания этого письма, естественно, не раскрывалась, она же была в другом, о чём написано подробно выше: в отъёме у ГМЦ хоздоговорных средств, лишении его прав юридического лица и самостоятельного баланса, а также увольнении его начальника в отместку за строптивость при проведении взаимозачёта с Морской администрацией порта Архангельск, не выпускавшей в море судно «Михаил Сомов» из-за задолженности Северного УГМС за портовые услуги. Без проверки содержащихся в письме фактов предложение о фиктивной реорганизации ГМЦ поддержали начальник УГМО и гендиректор Метеоагентства Росгидромета.

После возвращения из Питера, в начале июля мне позвонил из Сыктывкара О.Г. Козел и рассказал о том, что он был в Москве в Росгидромете и там услышал много нелестных разговоров обо мне, по-видимому, с подачи Н.Н. Колесниченко, что там что-то готовят против меня. Козел мне советовал срочно отправиться в Москву, чтобы утрясти все недоразумения. Я поблагодарил Козела за эту информацию и сказал, что не придаю этому особого значения, не буду опережать событий и буду ждать сначала, что они предпримут сами, во всяком случае, должны поговорить со мной, а уж потом по результатам буду действовать. Эффекта неожиданности, как этого хотел Колесниченко, уже не было. Время шло, а со мной никто не говорил на эту тему: ни он, ни из Росгидромета, хотя в это время в управлении уже находилось разрешение Росгидромета на реорганизацию Гидрометцентра, рекомендации по её проведению и замене начальника, подписанное начальником УГМО В.А. Трениным, который явно превысил свои полномочия, будучи ответственным только за одну часть деятельности ГМЦ, а к другим частям не имел никакого отношения, в том числе к главному вопросу, из-за чего проводится реорганизация, – присоединение к ГМЦ сети станций. По-видимому, он действовал по указанию какого-то вышестоящего руководителя Росгидромета, который спрятался за его спиной, дабы не марать себе руки. Один из замов начальника СУГМС В.В. Маркин, писавший письмо в Росгидромет о реорганизации ГМЦ, готовил исполнительский приказ, который долго у него не получался из-за закрученного сюжета, и привлёк на помощь юриста. Большую помощь ему оказал и инспектор Государственной трудовой инспекции, который в это время находился в управлении с проверкой состояния выполнения трудового законодательства и который по роду своей службы должен защищать, а не помогать в фиктивной реорганизации и увольнении работников.

Только к середине июля, когда уже всё управление, переполненное слухами, гудело, приказ был подписан, вышел в свет и попал ко мне. Когда я ознакомился с приказом, сразу же подумал, неужели им такими дешёвыми и примитивными приёмами удастся обмануть всех и достичь своей цели: отнять у ГМЦ хоздоговорные средства, самостоятельный баланс и права юридического лица, а также уволить меня от должности. Я ознакомил с приказом всех руководителей отделов и групп. Их мнение о приказе совпало с моим: во-первых, приказом предусматривалась реорганизация путём объединения ГМЦ с сетью станций Архангельской области и Ненецкого автономного округа, что абсурдно само по себе, т.к. все станции и так подчинены ГМЦ (инспекции, проверка всех наблюдений и информации, оценка их работы); во-вторых, на этом основании ГМЦ лишался зарабатываемых средств и своего статуса, что само по себе было нелепо и тоже абсурдно: как же будет финансироваться сеть станций, о которой так пеклось руководство управления? И, в третьих, на этом абсурдном основании увольнялся начальник ГМЦ. Всё это похоже на фарс или на злую шутку.

Но мне было не до шуток, так как Росгидромет, хотя и с нарушением, дал согласие на эту реорганизацию. Как бы шутя хотели разорить ГМЦ, в развитие которого и материальную поддержку специалистов в самые тяжёлые 90-е годы было вложено столько труда и заработанных средств, и от которого меня хотели отстранить. К этим шуткам я отнёсся на полном серьёзе. И почему-то была уверенность в том, что ничего они со мной не сделают – не дадим, не позволим. Эта уверенность была не на пустом месте, она исходила из новой нормативной базы, которая появилась в годы рыночных реформ, и о которой, по-видимому, не знали идеологи, советчики и исполнители злого умысла. Поэтому я никаких отрицательных эмоций и реакции руководству СУГМС не выразил, а продолжал свою работу как ни в чём ни бывало. Общение с начальником СУГМС проходило, как обычно, по-прежнему, иногда обсуждали с ним российскую и местную политику и проблемы. А между тем отдел кадров предупредил меня официально о том,что я через два месяца буду уволен и мне в течение 6-ти месяцев будет выплачиваться компенсация в размере среднемесячного заработка. Я уже 8 лет получал северную пенсию, продолжая работать, поэтому я сделал вид, что смирился со своей участью и уйду на пенсию.

Консультации юристов

За два месяца, отведённых мне до увольнения, я предпринял кое-какие действия. Ещё по прошлой профсоюзной работе в Коми теркоме профсоюза авиаработников, организуя семинары для профактива, я знал, что найти хорошего специалиста-юриста по трудовому праву – довольно сложное дело . С этим я столкнулся и в наше время. По чьей-то рекомендации я обратился в юридическую консультацию, чтобы они произвели экспертизу приказа. Они её сделали, написали много, но ничего существенного незаконного для его оспаривания не нашли. Я обратил их внимание на ложную основу реорганизации и необходимость её независимой экспертизы, но юристы находились в плену догматической предпосылки, что они не должны вмешиваться в структурные изменения подразделения и его производственные дела.

Пришлось обратиться в другую юридическую консультацию, к заслуженному юристу РФ, известному в городе адвокату. Ознакомившись с моим делом, он сказал, что надо ехать в Москву и решать проблему в порядке подчинённости, как это предусмотрено КЗОТом для руководителей подразделений. Но об этом не могло быть и речи, так как Росгидромет выступил, не вникая в существо вопроса, против меня, и разубеждать их в принятом решении было бесполезно, да и унизительно. Председатель профкома Северного УГМС, она же председатель Архангельского территориального комитета профсоюза авиаработников, отказалась заниматься этим вопросом, так как он касался руководителя, и этот вопрос должен решаться, согласно КЗОТу, в порядке подчинённости.

Параллельно со мной консультировалась и председатель профкома ГМЦ, которая встретилась и обсудила приказ с юристконсультом теркома профсоюза авиработников, у которой она нашла полное понимание и заинтересованность в оказании помощи, для обсуждения чего она пригласила меня. Когда мы с председателем профкома пришли к ней и познакомили её с документами, она сразу же сказала, что для моего увольнения нет никаких оснований и что увольнение согласно этому приказу является грубым нарушением закона, о котором пока мало кто знает. Речь шла о новом Гражданском Кодексе (ГК РФ). Затем мы с ней перешли к обсуждению статей ГК РФ, относящихся к реорганизации предприятий и организаций. Как уже отмечалось, реорганизация ГМЦ сводилась к объединению с сетью станций, что по ГК РФ трактовалось как присоединение к ГМЦ, являющемуся юридическим лицом, подразделений, не являющихся юридическими лицами. В таком случае начальник ГМЦ вообще увольнению не подлежит.

Общаясь с юристами юридических консультаций, я обратил внимание на их незнание этих статей. Но раз это были те статьи, о которых, видимо, не были осведомлены автор приказа и его консультанты, то это давало нам основание для судебной отмены пресловутого приказа. У меня с юристконсультом теркома оказалось полное взаимопонимание, и я предложил ей выступить в суде в качестве моего адвоката. Но она, к сожалению, от моего предложения отказалась.

Ещё одна организация, куда я обратился за помощью, была Государственная трудовая инспекция, где начальник инспекции встретил меня чуть ли не с распростёртыми объятиями, обещал внимательно разобраться в этом деле и оказать всяческую помощь. Когда я через несколько дней пришёл за результатом, то приём уже был не таким радушным, во всем чувствовалась какая-то напряжённость. Начальник инспекции уже говорил о том, что они и рады бы мне помочь, но вряд ли смогут, так как не нашли для этого оснований. Я попросил более подробно аргументировать причины их отказа. Тогда он пригласил инспектора, которому поручил подготовить ответ. Аргументы у него были элементарными, что администрация имеет право проводить реорганизацию и в эти вопросы трудовая инспекция не вмешивается, и в таких случаях администрация может уволить начальника подразделения. Оказалось, что это тот самый инспектор, который консультировал администрацию Северного УГМС при подготовке приказа. Я ему ответил, что он ввёл в заблуждение администрацию своими советами, что он должен по своим обязанностям защищать увольняемых, а не, наоборот, помогать их увольнению, что он не знает законов, регламентирующих реорганизацию: в каких случаях при этом увольняют начальников, а в каких – нет. В общем, сослужили они для меня недоброе дело.

Начальник инспекции попытался смягчить ситуацию, сказав, что документ Государственной трудовой инспекции носит только рекомендательный характер, а в таких делах всё решает суд.

Единственный выход для восстановления —народный суд

Все эти встречи дали возможность мне взвесить все за и против и, самое главное, сделать единственный вывод: чтобы добиться справедливости, надо подавать в суд, как это делается в любом демократическом государстве. У меня крепла всё большая уверенность в торжестве справедливости. Но об этом я никому ничего не говорил. Между тем время шло, а я ни с кем из администрации не обсуждал приказ, не писал рапортов, обжалующих приказ.

Кое-кто в администрации стал говорить Колесниченко, чтобы он отменил приказ или по крайней мере отменил пункт о моём увольнении, но он стоял на своём. Всё же, как говорят картёжники, на кону стояли довольно приличные деньги, от которых он отказываться не собирался, да и соблазн ими овладеть был велик. Он не только полагал, но и был уверен, что с отменой этого пункта приказа – остальные пункты я выполнять не буду.

В 20-х числах октября я получил приказ об увольнении, трудовую книжку и расчёт. Начальник отдела кадров выразила мне сожаление, что не смогла убедить Колесниченко отменить приказ. Я ей сказал, что мы ещё встретимся, так как я подаю в суд. Мне передавали, что, когда Колесниченко узнал об этом, это оказалось для него полной неожиданностью. Он никак этого не ожидал – он думал, что я смирился со своей участью. Вот отсюда и началась у него такая нервозность, которую раньше никто никогда не наблюдал. Видимо, была сильная неуверенность в справедливости его действий.