Ника. Реально, как во сне

– Теперь, можно снять, – сказал знакомый голос ПГ.

Ника медленно стянула повязку и потерла лицо руками, кинув на предателя злой взгляд. Это он увез ее в эту чертову лабораторию обманом. Сколько же ей пришлось пережить…

– Плохо выглядите. Бледная, – с беспокойством посмотрел на нее ПГ, – «Но все равно красивая. Очень!» – добавил он про себя.

Ника сделала вид, что не слышала его мыслей. Теперь ей стало ясным как отличать мысли от слов: слова более окрашены, более эмоциональны, чем мысли. И уже не нужно теперь следить, открывает ли рот собеседник. Наверное, сложно будет понять мысли ли это или слова, если, к примеру, это будет крайне неэмоциональный, если даже не сказать – сухой человек. Но такие люди Нике еще ни разу не попадались.

Ехали молча. Скоро местность стала узнаваема. Потом еще больше знакомых деталей. Синий дом. Варшавка. Трасса. А вот и мой розовый домик. Такой любимый и родной. Потому, что там – мама.

IX. Дом

Мама и Ниночка встретили ее так, как будто всего она пару дней отсутствовала. Ниночка незамедлительно после расцеловывания с мамой исчезла, где-то под диваном почти целиком – только попа смешно торчала. Ребенок пыхтя вытаскивал что-то упирающееся.

– Котенок? – удивленно посмотрела на взъерошенного совершенно серого товарища, спокойно усевшегося в нелепой позе на руках девочки. Кот тут же умильно замурлыкал. Громко, как трактор.

– Ну да, мам, ну ты же сама разрешила. Тетя Антонина же сказала, что у меня никакой аллергии нет и можно котенка взять… А ты еще по телефону его не разрешила называть до твоего приезда, не помнишь, что ли?

– Антонина?

– Никуша, – мама увела ее за руку на кухню, – ну это та самая новая соседка… Я же тебе рассказывала по телефону… Ну у которой первое образование педагогическое, а второе – медицинское… Она мне давление мерила… И сахар… А потом как-то помогла Ниночке с уроками… Ну и как-то захаживать стала… Буквально каждый день. Энергическая такая женщина… И совершенно одинокая. Буквально не знает куда себя девать. А я что – я только рада была… Ниночку подтянула по математике. И консультирует нас постоянно по медицинской части… Особенно когда Ниночка подхватила ту странную заразу в школе, с сыпью…

Мама посмотрела Нике в глаза. Как в душу…

– Я… Я не с тобой по телефону говорила? Да?

Ника молчала и смотрела на маму, не зная, что сказать. Мама тяжело опустилась на стул.

– Мне в тот день, как ты уехала все ясно стало. Когда пришел такой… Нерусский… Прибалт в галстуке таком… С узлом большим… От него еще каким-то советским «Шипром» смердело на весь подъезд. Он мне дал конверт… А в конверте денег… Сто тысяч рублей… Сказал… В общем… Ниночка же у меня… Куда деваться…

– Антонина?

– Антонина переехала как раз на следующий день в квартиру бабы Шуры, царствие ей небесное… Аааа… И Антонина? А я радовалась, дура… На порог ее не пущу, гадину…

Нина вздохнула и тяжело опустилась на стул. Подняла на маму вымученный взгляд.

– Пусть приходит, как раньше. Хуже точно не будет. Мне все равно придется уезжать иногда. Ненадолго… Наверное…

Мама метнулась к Нике:

– Что они делали с тобой?! Ты исхудала вся… Бледная такая, аж вены светятся…

Ника упрямо мотнула челкой:

– Ничего. Все в порядке, – и вздохнула, – Я дома!

В кухню шумно вбежала Ниночка с котенком на руках и сунула его Нике на колени. Котенок моментально улегся на спину, выпятив смешно пузо и начал ловить Никины длинные волнистые волосы, а поймав, начал с упоением вылизывать прядь, уютно заурчав. Совершенно ручной зверек, конечно. Смешной.

– Мама, – требовательным тоном заявила Ниночка, – мы его должны срочно назвать. Он уже неделю ходит по всему дому совершенно без имени.

Котенок тем временем, обмусолив Никину прядь почти до основания, взлохматив ее порядочно. Для чего ему пришлось подняться на задние лапы, и даже залезть на стол, с упоением принялся вылизывать Никино левое ухо таким шершавым языком, что Ника поневоле рассмеялась:

– Ай, зайчик, ну куда ты залез, невоспитанный какой… Вот подлиза волосатый, пристал же, как репей! – С трудом отцепив котенка от своей шевелюры, Ника вернула дочери питомца.

– А что, Зайчик ему вполне подходит. Зайчик! Зайчик! Кис-кис-кис! – Ниночка поставила его около миски, куда тут же насыпала хрустящие кошачьи печеньки.

Котенок Зайчик милостливо захрустел ими.

– Мама! Он откликается, – радостно завопила Ниночка. – Зайчик, Зайчик! Тебе понравилось твое имя?

Мама увлекла за собой Нику:

– Ну, ладно, – сказала мама, – Дома – и ладно. Вот, в конверте лежали еще твои права и розовая бумажка на машину. Машину видимо тот вонючий прибалт пригнал… Я уж, потом ее увидала, как мусор пошла выбрасывать…

– Мама, а мы на китайскую грамоту поедем? Я так соскучилась… Хочу слова опять изучать… – Ниночка уперлась в Никины колени и сделала большие умильные глаза, как у мультяшного кота из «Шрека»…

– Конечно, дорогая, – согласилась Ника, не смотря на протестующие вопли мамы, типа «не трогай маму, она только приехала» …

Бережно и терпеливо прогрев мотор, Ника плавно повела старенькое авто по пустой улице. Ниночка без умолку рассказывала ей о школьных своих важных делах, перебивая саму себя вопросами:

– Мам, а китайцев там много было? Они какие? Как негры, только китайцы? А тетя Антонина говорила, что знает эту станцию геологическую, у нее там муж покойник служил этим, который температуру меряет по часам… Она хоть и важная была станция, но как непогода – туда ни пароход, ни вертолет пробраться не могли… И связь только раз в день и та только с разрешения начальника… И слышно тебя паршиво было, как будто вообще не твой голос… И ты все время тушенку ела? По ГОСТУ хоть, или как мы тогда купили?

Ника даже что-то отвечала ей…

Лана не спросила, почему мы так долго отсутствовали. Она за это время много рисовала какие-то странные геометрические узоры, которые она назвала странным, ругательным почти, словом – «Мандалы»… На листе циркулем прорисовывала симметрично пересекающиеся круги. Получившийся узор разрисовывала сияющей перламутром краской. К каждой готовой «Мандале» уже была подобрана со вкусом рамочка… Все стены были увешаны десятками совершенно разных таких узоров… Видимо, она начав, не смогла остановиться…

– Сегодня тема нашего урока будет «Возвращение». Я рада твоему возвращению. И вижу, что ты так же этому рада. Но если нам приятно возвращаться, например, домой, то не будет ли этой причиной тому, что мы захотим уйти, чтобы вновь испытать радость возвращения? А если возвращаться будет неприятным или болезненным из-за того, что мы находим совсем не то, что ожидаем найти? Быть может возвращаться страшно? А бывает и так, что мы очень рады вернуться, но есть неоконченное дело, которое нужно завершить, чтобы вернуться и больше уже никогда не расставаться? Например, то, что послужило причиной расставания. Иногда, устранение такой причины становится нашей целью. Ведь тогда возвращение будет настоящим, окончательным и победным. Главное не забывать, что цель – не устранение причин разлуки, а возвращение домой. Навсегда.

X. Как вернуть прежнюю жизнь

По дороге домой Ника ехала в тишине. Уроки каллиграфии давались малышке непросто, но она не сдавалась и относилась к этим занятиям с полной отдачей. Обычно по дороге домой она дремала. И сейчас ее тоже сморил сон. Все шло так, как будто Ника никуда не исчезала. Обычный день. Обычное занятие. Едут домой так, как бы и не было этой странной закрутившей ее бытие истории, будто бы гигантским маятником, все набирающим и набирающим обороты. И чем больше был размах этого эфемерного маятника, тем страшнее, а позже и невозможно было бы спрыгнуть с него… Но сейчас все так, как раньше. До всех этих сверхспособностей… До той полинявшей цыганки… До тех пор, пока ее не призовут на странную службу, службу неизвестно для чьих интересов. Какая-то Контора… Как эта Контора могла вообще отследить то, что ее прокляла цыганка и она вдруг стала обладать феноменальным сверхчувствительным слухом… А вот может быть…

Ника как раз проезжала мимо гипермаркета – того самого гипермаркета, в котором ее встретила в тот злополучный вечер цыганка… Ника свернула на стоянку так резко, что шедший сзади водитель взвизгнул тормозами и отчаянно сигналя…

– Курица! – донеслось из грузовика, шедшего за машиной Ники…

Раньше бы она не преминула ответить на это обидное прозвище, но сейчас она всем своим существом рванулась к открывшейся ей истине: если она найдет цыганку, попросит, вымолит у нее прощение, отдаст все деньги какие-только у нее есть – только бы она смилостивилась и сняла с нее свое проклятье… Тогда не будет службы – они поймут, что она ничего не может и оставят ее в покое. Зачем ей такая жизнь, если она никогда не сможет жить по-человечески – ее могут в любой момент выдернуть из привычной жизни, отправить черти-куда с риском наверняка для жизни… Зачем такая жизнь, где она и ее близкие под неусыпным контролем, который в любой момент может превратиться в нечто страшное и неотвратимое…

Но стоянка была пуста. Нет, конечно, она, как всегда, была многолюдна, но искомой личности, равно как и других цыган сегодня не было.

– Мама, мы что ли, приехали уже? – раздался с заднего сидения сонный голосок.

Ника молча покачала головой, развернула машину и поехала домой.

Нужно было как-то пережить все что было. Передумать. Уложить мысли по полочкам. Для этого Ника решила, как во всех непонятных ситуациях попросту лечь пораньше спать. Как говорится – утро вечера мудренее.

* * *

Утром Нику разбудило яркое солнце, настойчиво пробирающееся в щели занавесей. Выпив не без удовольствия крепкий свежемолотый кофе, Ника решительно собралась и вышла из дома.

Она знала, куда ей нужно ехать. Был один такой район, близ ее поселка – там дачные участки раскупались крайне неохотно, даже по самым соблазнительным ценам. Соседство с поселением огромного цыганского табора никого не прельщало.

Ника ехала по дороге, проложенной по лесу. Кроны деревьев образовывали зеленый шатер над дорогой, такой плотный, что дорога практически не была освещена, только что «зайчиками» от просветов в листве. Ника ехала по этим «зайчикам», и дорога убаюкивала ее сознание так, что ей пришлось резко кинуть руль вправо и съехать в неглубокий кювет – на дороге стоял человек. Ребенок лет пяти-шести. Цыганенок.

Ника вышла из машины вся дрожа. Опять. Она чуть опять не сбила пешехода. Ужас какой.

– Мальчик, ты в порядке? «Я тебя не задела?» – дрожащим голосом спрашивала она, ощупывая руками худенькое тельце.

– Барон сказал тебя тут ждать. Сказал – привести тебя к нему.

Сказав это, мальчик подошел к передней пассажирской двери и взялся за ручку, вопросительно глядя на Нику.

– Поехали? – все еще дрожащим голосом спросила Ника.

Мальчик кивнул. Он, будто привычно, по-хозяйски сел в машину. Мотор завелся легко и машина удачно вернулась на дорогу.

Когда камушки с обочины отшуршали свое под машиной, Ника попыталась расспросить мальчика, как он ее нашел и вообще откуда он узнал что именно сейчас она поедет и именно по этой дороге… Мальчик отмалчивался, пока вдруг спокойно так не ответил:

– Барон сказал – ты только у него можешь спросить, что пожелаешь. А я не Барон. Мне только тебя проводить сказали.

– Разговаривать нельзя? – удивленно спросила Ника.

Мальчик отрицательно помотал головой. Дальше ехали в тишине. Но не долго. Оказалось, что они почти на месте.

Домом Барона конечно же оказался самый большой и богатый. Откатные кованные ворота. Охрана. Своеобразная. Цыганская.

Нику пропустили в дом. Провели в просторный зал. В такую жару в доме горел камин.

– Сосиски люблю жарить, – вздохнул на ее удивленный взгляд пожилой импозантный мужчина.

Конечно, в золоте. Конечно, в белом. Властный. Умный. При ближайшем рассмотрении, Ника поняла, что он действительно стар. Хотя… Скорее, он был усталым и очень собранным. Господин с ухоженной седеющей окладистой бородой.

– Я знал, что ты придешь. Мне мать говорила. Будешь цыганку искать. Добром тебя прошу – разворачивайся и уезжай не оглядываясь. Ты нам большую беду можешь принести, если будешь упрямиться. А та, кого ты ищешь – ее тут нет. И не было никогда. И нигде ее не было. Уезжай.

Он махнул рукой в золотых перстнях и двое крепких «охранников» вежливо, но настойчиво выпроводили Нику восвояси.

Ника все так же в полном молчании развернула машину и поехала назад по дороге, уже не обращая ровно никакого внимания на световых «зайчиков».

Барон не врал. И мысли его были почти теми же, что и слова. Скорее, он попросту думал на своем языке, переводя мысли на русский. Но не более. Она больше приняла от него, чем услышала. Он боялся. Синий липкий страх душил его. Как же страшно было старому Барону! Он боялся ее и того, что она должна была принести ему и его народу. Ника не понимала от чего такая реакция. Она же просто слабая женщина. Одинокая мать. У нее всего-то богатства что дочка да мама. И миллион на счету. Только как-то не верится ей, что этот миллион ей каким-то образом поможет избавиться от странной предстоящей ей службе в жуткой Конторе.

Зазвонил телефон. Да так резко и неожиданно, что Ника вздрогнула и чуть вновь не увела машину в кювет. Пришлось остановиться, чтобы найти малюсенький аппарат в обширной дамской сумочке.

В трубке раздался голос ПГ:

– Ника, добрый день. Это ПГ. У тебя есть задание. Как выедешь из цыганского поселка, незамедлительно следуй домой. Это займет не более пятнадцати минут. И у тебя будет тридцать минут собрать вещи. Мы вылетаем из Домодедово. Я буду ждать тебя возле подъезда.

Ника ни слова не сказав, отключила телефон и крепко сжав руками руль, прибавила скорость.

XI. Первое задание

Как и было условлено, наглухо тонированная машина ждала Нику возле подъезда. ПГ услужливо открыл перед ней дверь. Ника села внутрь, но вдруг дернулась, вспоминая укол в шею и темноту после.

– Все в порядке. Мы одни, не бойся, – ПГ, для достоверности, приоткрыл заднюю дверцу, освещая пустое заднее сидение.

Но Ника уже думала совсем о другом.

– Откуда вы знали, что я была в цыганском поселке? За каждым моим шагом следят? У меня такое ощущение, что они, – Ника указала глазами на потолок машины, – следят, знают не только где я нахожусь, читают мысли… Все про меня знают…

– Ну, – усмехнулся ПГ, – читать мысли – это скорее по твоей части. А вот знать о человеке можно очень многое, совершенно не обладая сверхспособностями. Местоположение пеленгуется по сотовому телефону. В конце концов, камеры на что? Сотрудников много штатных и внештатных. А чего ты хотела? Просто творить чудеса? Издеваться над сотрудниками полиции и бандитами просто так? Нужно же отдавать отчет, что если ты что-то можешь и об этом узнают… хмм… компетентные органы… Вероятно они могут заинтересоваться тем, что будет полезно для Конторы и ее деятельности.

Они некоторое время ехали молча. ПГ про себя напевал какую-то разухабистую песню… Больше Ника ничего уловить не могла. Через некоторое время ПГ перешел к делу:

– Сейчас я тебя введу в курс дела. Мы отправляемся в Санкт Петербург на частном самолете. Контора имеет сведения о крупной партии оружия, которая прибывает в одном из контейнеров для вооружения террористической группировки, возможно «Игил» (запрещено на территории РФ, прим.). Точной информации нет. Досматривать абсолютно все прибывающие контейнеры нет физической возможности. Но есть сведения, что в этом замешан один из таможенников. В телесериалах такого сотрудника назвали бы «кротом», но здесь… В общем все здесь кроты и каждый имеет какой-то свой интерес. Не за зарплату же они живут так, как они живут… Твоя легенда: ты психолог в рамках очередной предатестационной проверки из Москвы. Ну там – домики им скажешь нарисовать или что там психологи делают… Тебе подскажут, не переживай, все продумано. Обычно обходится без экспромта. Цель – понять кто «наш крот» и выявить контейнер с оружием.

Ника слушала ПГ, отвернувшись к окну. Она рассеянно смотрела на проносящиеся фонари и деревья за окном машины. На такой скорости все за окном было серо-зеленым забором.

«Если найти цыганку, то все закончится. Скорее всего, она в поселке. Но Барон почему-то не хочет ее выдавать. Может, он боится чего-то? Про какую-то беду говорить начал… А может денег хочет? Нужно было деньги предложить!.. Как-то не удалось с ним поговорить, зря я дала себя увести тем амбалам, нужно было быть настойчивой. Стояла, как рыба – ни слова не успела сказать…»

Голос по радио вырвал Нику омута мыслей.

«…И сейчас с места происшествия наш специальный корреспондент Игорь Мамонтов. Игорь, что же там произошло?

– Да, Илона, я на месте произошедшего буквально недавно на юге Подмосковья взрыва. Взрыв прогремел в некогда процветающем цыганском поселке. По мнению экспертов, инцидент произошел из-за несанкционированной врезки в газовую магистраль с целью пиратской, если так можно выразиться, откачки газа. Врезка в газовую магистраль была проведена не специалистами, с использованием некачественных материалов и с нарушениями всех мыслимых норм безопасности. По оценкам специалистов, вследствие этих незаконных действий произошел мощный взрыв и последующее за ним возгорание, которое быстро распространилось на все близлежащие дома и вскоре все поселение было охвачено огнем. На данный момент использованы более пятидесяти семи единиц техники, привлечена авиация. Количество погибших и пострадавших уточняется. Но и так понятно, что человеческие потери просто катастрофические. Илона?

– Спасибо Игорь. Мы будем следить за развитием событий на юге Подмосковья. На этом все. С вами была Илона Озерова…»

ПГ зло выключил радио и тихо выругался. Ника подняла огромные свои глаза на ПГ и прошептала

– Это что? Это тот самый?.. Это где я?…

ПГ коротко зло кивнул, чертыхнулся и резко нажал на акселератор. Правда, успокоился быстро и вернулся к прежней скорости. Ника отвернулась к окну подавленная и остаток дороги до аэропорта она ехала молча.

Молчала она и в аэропорту. ПГ суетился с багажом. А Ника думала, что как-то очень уж подозрительно все произошло. Только она уехала из цыганского поселка и тут такое…

Спросить ПГ о своих подозрениях она не решалась. Да и глупо, наверное, жечь цыган только чтобы с Ники не сняли проклятие. Невероятно. Неужели они так боятся, что она потеряет свои сенситивные способности, что готовы пойти на такие обширные человеческие жертвы… На что же они будут способны, если Ника найдет в себе силы сказать им, что не хочет выполнять их странные задания…

Перелет прошел незаметно. Ника отвлеклась от раздумий только тогда, когда они прибыли на стоянку перед таможней. В качестве сюрприза на стоянке, поглядывая на часы, их ожидал галстучный прибалт с объемным портфелем в руках.

– Юстас, – обратился к безымянному до сего момента галстучному ПГ, – я коротко обрисовал ситуацию Нике.

– Хорошо, – сказал Юстас, – тогда можем начать.

Он протянул Нике небольшой текст, который ей надобно было заучить и озвучить – это был типичный психологический тест. Контингент – руководящий состав. Судя по всему, «крот» один из них. Рядовые сотрудники просто не имеют необходимых полномочий для подобных операций. Суть спектакля состояла в том, что Ника могла попытаться найти «крота» прямо во время «тестирования».

В случае, если искомый человек за время этого занятия найден не будет, то каждому сотруднику предстоит индивидуальное «тестирование». Для него отдельно Нику снабдят инструкциями.

Нике прицепили бейдж с ее «должностью» и именем «Алина».

– Алина?

– В конверте с инструкцией Ваш паспорт на имя Алины Андреевны Вебер. Это реальный человек в московском штате. Внешне вы с ней несколько похожи. Прежние ваши документы пока оставьте в этой машине.

– Вас зовут Юстас?

– Да. Это сейчас важно? Скоро назначенное время операции. Еще есть вопросы?

– Почему вы говорите без акцента? – прищурясь, спросила Ника.

Юстас помедлил и ответил нехотя:

– Да, я даже летать могу. Без крыльев, если так будет нужно, – как-то зло ответил он и стремительно покинул из машину, хлопнув сердито дверью.

Втроем вошли они в здание таможни. Представились – комиссия. Предъявили документы. Их ждали. Лица тревожные. Здание пропитано эмоциями.

Нике был предоставлен отдельный кабинет – в учебной части здания. Парты. Зашли тестируемые сотрудники. Их должно было быть десять человек. Но вошло, однако, девять. Запаздывал начальник заведения – главный таможенник.

Все уселись за парты, глядя на Нику, как двоечники после контрольной – на учительницу. Расселись кто по одному, а кто – по двое. Странное зрелище – взрослые, некоторые уже почти старые седеющие мужчины за партами перед ней.

Вот дверь открылась и раздраженной тяжелой «генеральской» походкой прошел последний тестируемый. Это был грузный высокий пузатый мужчина. Немного лысоватый. Лет так под пятьдесят. Неприятный тип с типично «ментовским» выражением лица. Он прошел мимо Ники, обдав ее тяжелым шлейфом парфюма. Нике пришлось сдержать дыхание, чтобы аромат развеялся и только потом она смогла начать.

Ника наизусть озвучила предложенный ей по сценарию текст. Дала задание – нарисовать домик.

Пока взрослые мужики, опасливо на нее поглядывая, рисовали домики, достойной выставки в группе детского сада, у Ники появилось время прозондировать каждого из них.

Первый раз в жизни ей предстояло сделать то, что она делала каждый день неосознанно. Ника раньше даже и не задумываясь над тем, что она делает что-то невероятное для подавляющего большинства людей.

Начала она с дальней левой парты.

* * *

Номер один.

Спортивного вида мужчина с явно выраженным на лице пролетарским происхождением. У него сегодня неудачный день – опять болит желудок. Фиолетового цвета, субстанция пульсировала, набираясь в приличных размеров шар, если смотреть в темную пустоту сущности этого человека. Ника могла бы ему помочь, унять боль. Всего-то и нужно было лишь – обхватить белой атласной лентой струйку сиреневой субстанции и перетянуть туго… И шар почти сразу сдуется. Боль уймется. Но нет. Не до этого ей сейчас. Нужно было беречь силы, чтобы выполнить то для чего она здесь. А мужик и так таблеткой прекрасно вылечится. Понять его было сложно, поскольку он ни о чем, кроме боли думать не мог. Ника мысленно поставила знак вопроса. Но, не сейчас – нужно было изучать остальную группу.

* * *

Номер два.

Рабочие грубые руки. Деревенский житель. Ворует много конечно – дорвался, что называется. Он просто пропитан алчностью, со вкусом пропавших желтых яблок. Например, сейчас он только и думает о том, что у него в столе лежит сверток. А в свертке – пятьдесят тысяч рублей, полученных им за слив информации – обыкновенный коммерческий шпионаж. Регулярный! Хорошо устроился, гад. Деньги он не имел возможности вынуть, выходя из кабинета. А там сейчас уборщица. Переживает, значит. В любом случае, он совершенно другим занимается. Не наш вариант.

* * *

Номер три.

Лысеющий мужчина почти интеллигентного вида. На самом деле гей. Тоже переживает. Но по-другому поводу. Его молодой любовник – водитель дальнобойщик не часто радовавший его визитами в последнее время перестарался сегодня. Ходить неприятно, но нужно. И нужно так, чтобы коллеги этого не поняли. Хорошо, что он придумал, что у него сильно разыгралась мигрень. Ему даже предложили обезболивающую таблетку. Кстати, да, это даже помогло и стало легче. Он вообще занимал совершенно неподходящую должность. Да и был труслив весьма. Интуитивно, Ника не стала заострять на нем внимание.

* * *

Номер четыре.

Молодой мужчина тридцати пяти лет. С этим все ясно. С такими как он вообще ясно все с первого взгляда. У мужчин такого типа, как говорил покойный отец Ники – глаза мертвые. Хуже импотенции конечно для мужчин нет ничего. Они потом не живут, а существуют. Особенно если закоренелые холостяки и не нажили детей. На работе просто получают зарплату чтобы продолжать бесцельное совершенно существование. Даже пьет редко. Не интересно. Есть же серенькие такие люди. Почти незаметные. Даже не воруют. Нет, не он это.

* * *

Номер пять. И сразу же номер шесть.

Ой, как тяжело этому пятому номеру. Они с номером шестым вообще до сих пор сидят над пустыми листками. После вчерашнего страдают. Два дня назад они получили хороший куш на контейнере с… Крокодилами? Да! Там еще были попугаи, змеи, обезьяны и какая-то свинья… Почему свинья? Видимо особенная. Все это везли в контейнере с бананами. Скоропортящийся груз. Очень! Досмотра не было. И сколько же они получили? Офигеть… А Ника тут за миллион страдала… Они могли… Но Ника решила, что это все же не они.