Зигзаги судьбы

Но, как известно, все в этом мире кончается. Кончилось и выступление генерального директора. Фрэнк не сдал вовремя гостиничный номер, и ему пришлось заплатить за следующие сутки, но на поезд он успел.

Уже сидя в вагоне и глядя на проплывающие мимо пригороды Вашингтона, он успокоился и пришел к выводу, что все идет отлично. В его кармане лежала вполне приличная сумма наличными и в кредитных карточках. А главное, он был свободен и практически самостоятелен. Сама жизнь казалось прекрасной и предвещала кучу всяких интересных и, как он надеялся, приятных приключений. Поэтому Фрэнк вышел из здания Центрального вокзала Нью-Йорка в прекрасном настроении, взял такси и поехал в редакцию.

Поездка оказалось длительной, не менее двух часов, но она не лишила его бодрости духа. Ему не терпелось скорее встретиться с издателем, получить второе корреспондентское удостоверение и стать полноправным членом четвертого сословия. Он, конечно, не будет дипломатическим обозревателем, но и звание зарубежного корреспондента двух газет тоже звучало неплохо.

Фрэнк вошел в помещение редакции, над входом в который была табличка с названием издания по-арабски и рядом другая с английским переводом – «Новости недели», и спросил у проходящего по коридору лица явно арабского происхождения, где кабинет мистера Абд ар-Раззака, владельца газеты.

Оказалось, что это был сам мистер Абд ар-Раззак. Он пригласил Фрэнка в кабинет, вежливо указал на кресло и спросил, чем может быть полезен? Фрэнк использовал этот вопрос для демонстрации своего знания арабского языка, считая, что это может заставить владельца газеты пересмотреть его решение насчет оплаты корреспонденций. Пожалуй, он никому и никогда не представлялся так долго. По правде говоря, он заготовил свой монолог еще во время поездки в такси, и вот теперь настал его звездный час. Он сообщил, что он такой-то, оттуда-то, собирается в Ирак, потому что чуть ли не с пеленок хотел посетить эту страну, известную всем в мире как родина халифа Харуна ар-Рашида и Синдбада-морехода, и что он всегда интересовался политической жизнью Ирака и его ролью в жизни Персидского залива.

Затем наступила очередь хозяина кабинета, который также на арабском литературном языке отметил превосходное знание Фрэнком арабского языка и выразил уверенность в том, что Фрэнк прекрасно разбирается во всех тонкостях арабской истории и современной политики, повторив, что он считает за честь иметь в штате редакции такого специалиста.

После этого беседа перешла в более спокойное русло. Абд ар-Раззак сообщил, что он уехал из Ирака вот уже как пятнадцать лет, имеет процветающий бизнес – у него большой книжный магазин в Бруклине, а недавно он решил заняться издательской деятельностью, хотя пока газета – ее подписчиками были американцы арабского происхождения – не принесла ему ни цента прибыли.

Теперь Абд ар-Раззак перешел на английский язык, вставляя изредка в свою речь арабские слова. У Фрэнка даже сложилось впечатление, что, хотя его собеседник и говорил на английском с заметным акцентом, ему было легче говорить на этом языке, чем на арабском.

В заключение встречи, когда все деловые вопросы были обговорены и Фрэнк получил свои пресс-документы, Абд ар-Раззак сказал ему, что у него в Багдаде осталась целая куча родственников, и попросил Фрэнка, если, конечно, его это не затруднит, позвонить его брату или навестить его и передать небольшую сумму в качестве скромного подарка от богатого заокеанского родственника.

Абд ар-Раззак добавил, что, возможно, его брат будет чем-либо полезен Фрэнку: чем у человека больше знакомых в незнакомой стране, тем лучше, особенно в такое неспокойное время.

Фрэнк с радостью согласился выполнить его просьбу. Во-первых, лишние знакомства в Багдаде явно не помешают ему самому, ну а во-вторых, если вспомнить слова мистера Лэмса, они могут быть полезными и в более широком плане.

Когда Фрэнк, наконец, распростился с Абд ар-Раззаком и вышел из помещения редакции на улицу, ему пришла в голову неожиданная мысль. Теперь ему больше было просто нечего делать в этой стране, именуемой Соединенными Штатами Америки. Все вокруг него куда-то спешили или не спешили, но все были у себя дома, у всех были здесь какие-то дела, семьи, знакомые, друзья, любовники и любовницы и вообще все, что окружает человека в обычной жизни. А он был здесь абсолютно посторонним. Никому не нужным. Ни с чем и ни с кем не связанным. Ему вспомнились слова – Мистер Никто. Это было то ли название какого-то старинного фильма, то ли какой-то книги. Он не помнил точно. Да это было и неважно. Главное, что сейчас он действительно был мистером никто… И ему стало немного грустно. Но только немного. Как писал мистер Роберт Бернс:

Я буду веселым и свободным,

Я не буду грустить ни о ком,

И если я никому не нужен,

То и мне не нужен никто.

– Но, – сказал он вслух, – хороший обед мне явно не помешает.

Проходившая мимо него парочка услышала его слова, почему-то замедлила шаги и с интересом посмотрела на него.

Фрэнк, в свою очередь, взглянул на девушку и парня и сказал:

– Да, леди и джентльмены. Именно хороший обед. Не обычная бурда, которую мы едим каждый день во время обеденного перерыва, а хороший американский обед. Обязательно с большим куском мяса и с бутылкой хорошего калифорнийского вина.

Он помахал парочке рукой, остановил проезжавшее мимо такси и поехал в один из шикарных ресторанов, о котором ему как-то рассказывал кто-то из друзей.

После обеда он вспомнил про генерала Ибрагима, позвонил ему и договорился о встрече через несколько дней, не забыв упомянуть, что редакция газеты высоко ценит мнение и взгляды генерала и собирается заплатить ему гонорар в сумме двести долларов.

Глава 9.

Еще через несколько часов молодой человек среднего роста с приятным загорелым лицом приехал в аэропорт Кеннеди. Он зарегистрировался на транзитный рейс Франкфурт-на-Майне – Каир – Дубай, прошел паспортный контроль и личный досмотр, подождал вместе с другими пассажирами в накопителе, затем поднялся в самолет и нашел свое место в салоне бизнес-класса.

Фрэнк оглядел своих ближайших соседей, машинально отметив, что у соседки справа, через одно кресло, очень симпатичные ножки, а у соседа, севшего слева и позади него, похоже, беременность шестой или седьмой месяц. Судя по объему его живота.

Когда самолет запустил двигатели и начал выруливать на взлетную полосу, он посмотрел в иллюминатор, но практически ничего не увидел, кроме огней аэродромных построек и близко стоящих самолетов, готовящихся к приему пассажиров или подруливающих к зданию аэропорта.

Ему вдруг вспомнились слова какого-то средневекового арабского историка о том, что человеческая жизнь должна состоять из трех периодов. Первый – до тридцати лет – должен быть посвящен учебе. Следующие тридцать лет – путешествиям. Ну, а в третий следует сидеть дома и описывать свои приключения.

С известной натяжкой можно было сказать, что он прожил свой первый период и теперь вступал во второй, который, конечно, не будет длиться тридцать лет, но наверняка будет наполнен всевозможными событиями и приключениями. Часто не безопасными. И дай Бог, чтобы он дожил до третьего. Ин шаа лла!

С этой мыслью он заснул, проснувшись, только когда самолет пересек большую часть Атлантического океана.

Во Франкфурте-на-Майне Фрэнк решил хорошенько размять ноги, затекшие во время многочасового сидения в кресле, и гулял по зданию аэровокзала все полтора часа стоянки, ни разу не присев.

Вторую часть полета он провел более продуктивно, чем первую: достал из дорожной сумки туристический справочник по Ближнему Востоку, купленный еще в гостиничном книжном киоске в Вашингтоне, и с карандашом в руках просмотрел раздел, посвященный Египту.

Справочник был рассчитан на туристов со скромными средствами и, помимо общей информации о стране, содержал массу данных, полезных в чисто житейском смысле. Так, авторы сообщали, что в Каире и Александрии есть кинотеатры, в которых иногда демонстрируются и хорошие фильмы. А что касается местных напитков, то указывалось, что египетское пиво «Стела» – не бог весть что, но лучше чем ничего, а красное вино под названием «Омар Хайям» вполне популярно.

– Возможно, ребята знают, о чем пишут, – подумал он и после приземления самолета в аэропорту Каира и завершения формальностей не поленился зайти во дьюти-фри и взял две упаковки «Туборга». Этого должно было хватить на те несколько дней, которые он собирался пробыть в египетской столице.

Потом Фрэнк разыскал представителя туристического агентства, которое должно было взять на себя организацию осмотра достопримечательностей. Тот, как Фрэнку и объяснили в турбюро в Вашингтоне, ждал у выхода из зала прилета, держа над головой, словно знамя, транспарант, на котором большими буквами было написано «Звезда Востока». Вокруг него толпились примерно с десяток прилетевших пассажиров. Похоже, все они были с того же рейса, что и Фрэнк. Ему они не понравились.

– Наверняка из какой-нибудь сельской дыры, – подумал он. Все, по видимому, страдали от ожирения, хватали широко открытыми ртами довольно душный воздух аэровокзала – кондиционер явно не справлялся с сентябрьской жарой – и с любопытством рассматривали проходивших мимо египтян, одетых в национальные одежды. Половина мужчин почему-то была в цветастых гавайских рубашках, а женщины могли бы смело играть в массовке фильма начала пятидесятых годов.

«Надо будет держаться от них подальше, иначе со скуки можно будет сдохнуть. Боже, как хорошо я сделал, что заплатил за отдельный номер», – подумал Фрэнк. Он подошел к группе, отдал представителю агентства свою путевку и сразу же отошел в сторону. Демонстрировать свои познания в арабском языке он не стал, зная по прежнему опыту, что его смогут затрахать назойливыми просьбами перевести всякую собачью чушь, что-нибудь типа: «Скажи ему, что сегодня хорошая погода».

В автобусе Фрэнк устроился на заднем сидении отдельно от остальных и с интересом смотрел в окно. Первое, что ему бросилось в глаза, – это абсолютно беспорядочное уличное движение: светофоров и дорожных знаков почти не было, а если они кое-где и попадались, на них никто не обращал ни малейшего внимания. Фрэнк вспомнил, что ему говорили о том, как местные мальчишки подрабатывают, переводя через дорогу иностранных туристов. Особенно дам. Решив развлечься, Фрэнк начал считать количество автомашин, явно побывавших в авариях и стоящих сейчас либо на тротуарах в ожидании эвакуаторов, либо еще не убранных с проезжей части. За час с четвертью, в течение которого автобус ехал от аэропорта до отеля, расположенного в районе Гиза, он насчитал примерно сотню таких машин, но потом сбился со счета и бросил это занятие.

Отель Фрэнку понравился. Он, пожалуй, полностью оправдывал свое название «Оазис» и занимал приличную территорию с газонами и кустарниками. Номера размещались в одноэтажных строениях, разделенных на секции. Имелся бассейн вполне приличных размеров, а недалеко от него, под навесом, была устроена кофейня. За ужином Фрэнк познакомился с компанией молодых итальянцев, в которой было двое мужчин и четыре дамы, причем по крайней мере две из них были весьма соблазнительны. Как оказалось, у итальянцев была такая же программа, как и у Фрэнка. Ему предложили присоединиться к ним, и он с радостью принял приглашение. Представитель туристической компании сначала пытался возражать, мотивируя это тем, что транспорт и номера здесь и в Луксоре заказаны в соответствии с составом групп, изменения потребуют исправлений, и надо будет перезваниваться с отелями и тому подобное. Однако когда он увидел итальянок, то доверительно сообщил Фрэнку, что понимает его, и снял свои возражения. Впрочем, за свое согласие он потребовал и получил пятьдесят долларов. Остаток вечера прошел великолепно. Сначала итальянцы и Фрэнк сидели в кофейне и пили принесенные итальянцами лимонный ликер и граппу, потом Фрэнк заказал у официанта бутылку «Бифитера». Когда две трети ее были выпиты, обе семейные пары решили, что с них на сегодня хватит. Оставшиеся две дамы тоже собирались хорошенько выспаться, и Фрэнк напросился проводить их до номера, расположенного в двадцати метрах от кофейни. По дороге он уговорил одну из них зайти на минутку к нему и выпить еще глоток джина с каким-нибудь соком… В общем, вечер, или, вернее, первая ночь в Каире, завершилась наилучшим образом, если не считать того, что молния на юбке Симоны – так звали его новую знакомую – не хотела расстегиваться, и ее пришлось сломать. Но кто думает о таких мелочах в божественные минуты.

На следующее утро началась экскурсионная программа. Итальянская группа вместе с примкнувшим к ней Фрэнком погрузилась в микроавтобус и отправилась осматривать пирамиды. Оказалось, что они находятся всего в каких-нибудь пятнадцати минутах езды от гостиницы. Было еще рано, и кроме них вблизи пирамид стояло только два больших автобуса с туристами, но вокруг было много местной публики, пожинающей плоды трудов своих далеких предков. Впрочем, как вспомнил Фрэнк, современных египтян было бы неправильно называть потомками древних. Таковыми являются только копты – теперь это христианское население Египта, насчитывающее свыше двух миллионов человек и до сих пор сохранившее свой язык (правда, на нем сейчас проводятся только богослужения). Местных мальчишек не интересовали вопросы историографического характера. Их больше интересовало содержимое карманов бледнолицых, приехавших зачастую за тысячи километров, чтобы поглазеть на сооружения, возведенные древними жителями долины Нила. Гид, сопровождавший группу, сразу же предупредил, чтобы все держали свои сумки, кошельки и аппаратуру покрепче – зазевавшегося посетителя могут обчистить здесь не хуже, чем где-нибудь на Монмартре в Париже. Он также посоветовал поскорее воспользоваться фото- и видеотехникой, ибо представители славной египетской туристической полиции могли в любой момент объявить, что снимать пирамиды запрещено – разумеется, без объяснения причин, поскольку таковых и не существовало. А чтобы добиться благосклонности полиции, предстояло дать взятку – бакшиш, размер которой зависел от количества туристов и настроения стражей порядка.

Дамы выслушали наставления гида и собрались было воспользоваться любезным предложением погонщиков верблюдов прокатиться на кораблях пустыни, но гид объяснил им, что эта процедура тоже имела подводные камни: погонщик опускал верблюда на колени, дама садилась на него, животное поднималось, и дама оказывалась на весьма приличной высоте. А чтобы верблюд снова соизволил опуститься на колени, надо было вести непростые дипломатические переговоры с погонщиком о размерах платы за эту услугу.

Если отвлечься от всех этих прозаических вещей, надо признать, что великие пирамиды фараонов IV династии – Хеопса, Хефрена и Микерина – представляли собой действительно величественное зрелище. Особенно две первые: Хеопса, возвышающаяся на 146 метров, и Хефрена, имеющая 136 метров высоты.

Гид напомнил своим подопечным, что египетские пирамиды являются единственным чудом света, оставшимся из семи. Остальные шесть давно исчезли с лица земли. Фрэнк попытался вспомнить их, но память подсказала ему только Александрийский маяк в Египте, висячие сады Семирамиды в Вавилоне и Колосса Родосского. Остальные он вспомнить не смог. Симона сделала попытку помочь ему: она упомянула про Эйфелеву башню, но, поняв свою ошибку, смущенно замолчала.

Тем временем становилось жарко. Группа, бегло осмотрев находящийся неподалеку Сфинкс, невнимательно слушая пояснения гида, снова погрузилась в микроавтобус и отправилась осматривать следующий обязательный пункт программы – Египетский музей.

При свете дня Каир показался Фрэнку не таким красивым, как вчера вечером. Было довольно грязно, через закрытые окна машины просачивались шумы большого города, а улица Каср ан-Нил, по которой они ехали к музею, была забита машинами, и они постоянно попадали в пробки. Хотя внутри машины было довольно прохладно, как-то подсознательно чувствовалось, что вы находитесь в Африке, что сейчас сентябрь, а время приближается к полудню.

Когда они в конце концов добрались до музея, все чувствовали себя изрядно вымотанными. Гид тоже был не в лучшей форме. Он сообщил, что в музее можно купить путеводители на всех языках, и выразил готовность ответить на вопросы, если таковые возникнут.

Впрочем, вопросов не было. Казалось, все думали только о том, чтобы осмотр скорее закончился и можно было вернуться в гостиницу, достать из холодильников банки с холодным пивом и просто поваляться на диване в ожидании обеда. Фрэнку было лучше чем другим: он мог делить свое время между разглядыванием наиболее интересных экспонатов и аккуратно выступающих, но весьма соблазнительных частей фигуры Симоны.

На следующее утро Фрэнк дождался отъезда группы на экскурсию – в программе значился осмотр имитации древнеегипетской деревни, – а сам взял такси и поехал на встречу с генералом Ибрагимом. Район, в котором жил генерал, не производил впечатление элитного – это была улица Аль-Муски, недалеко от знаменитого каирского базара Хан аль-Халиль, хотя сам дом, стоявший в одном из тихих переулков, имел весьма приличный вид. Когда Фрэнк нашел нужную ему квартиру и позвонил, дверь открыл пожилой египтянин, по-видимому из прислуги. Он сразу же проводил гостя в холл, где навстречу ему поднялся с дивана сам генерал Ибрагим. Фрэнк нашел, что хозяин мало изменился за несколько лет, с тех пор, когда была сделана фотография, которую ему показывал Лэмс.

Фрэнк представился, и хозяин дома указал ему на кресло, а сам сел напротив. После доброго десятка вопросов о здоровье, перелете и первых каирских впечатлениях Фрэнка Ибрагим хлопнул в ладоши и, когда появился слуга, спросил Фрэнка, что он будет пить. Фрэнк заказал кофе, и через минуту-другую слуга принес большой поднос, на котором стоял медный кофейник и тарелки с местными сладостями.

Ибрагим выждал, пока гость сделает несколько глотков, откинулся на спинку кресла и спросил:

– Итак, молодой человек, чем я настолько заинтересовал американскую прессу, что ее представитель не поленился преодолеть половину земного шара для встречи со мной?

– Дело в том, – начал Фрэнк, – что я собираю материал для книги о деятельности различных вооруженных организаций, которые, как вы знаете, у нас называются то фундаменталистскими, то террористическими. Знакомые журналисты, работавшие в Каире, говорили мне, что вы располагаете большими знаниями по этой теме и, как бы это правильнее сказать, опытом работы с ними. И я хотел бы задать вам как специалисту в этом деле несколько вопросов о возникновении и развитии этих организаций.

– А вы весьма учтивый молодой человек, – усмехнулся Ибрагим. – Хорошо сказано насчет опыта работы… Действительно, мне приходилось и поддерживать эти организации, и бороться с ними. А некоторых из их боевиков и расстреливать. Наше отношение к ним определялось в зависимости от наших внутренних условий и от международной обстановки в целом. Что конкретно вас интересует? И не забывайте, что я ушел со службы уже более пяти лет тому назад, так что о событиях последнего времени я сказать ничего не смогу. И еще: мое имя нигде не должно упоминаться. Я уже давал пару лет назад интервью лондонской «Таймс». Очень скромное интервью. Никого особенно не ругал и не хвалил. Просто кое-какие личные оценки событий. В результате спустя несколько дней после публикации интервью мою машину взорвали. Хороший почти новый Фольксваген «Пассат». А потом мне позвонили и спокойно и вежливо предупредили, что в случае еще одного интервью будут взрывать меня…

– Я помню нашу договоренность по телефону, – Фрэнк потянулся за сигаретой. – И она подлежит безусловному выполнению. Тем более что я собираюсь пробыть в Ираке несколько месяцев. То есть сам буду в зоне досягаемости местных боевиков. А сейчас, если не возражаете, вернемся к интервью. Что вы можете сказать об отношении Саддама Хусейна к таким организациям как «Хамас» и «Хезболла»?

Эти организации не особенно интересовали Фрэнка, но он счел целесообразным начать с них, чтобы прощупать отношение генерала к террористическим организациям вообще и потом плавно перейти к тому, что его действительно интересовало – к «Аль-Каиде». Ей он хотел уделить значительное внимание в своей работе, если, конечно, ему удастся собрать материал и получить рекомендации генерала к его друзьям и влиятельным знакомым в Багдаде. А они у Ибрагима, занимавшего весьма высокий пост в военной разведке, безусловно были.

– Вспомните, когда были созданы эти организации, – начал генерал. – «Хезболла» в 1982 году, а «Хамас» – в 1987-м. Первая – организация шиитов, и ее поддерживал и поддерживает Иран. Вторая – суннитская организация, и ее поддерживает и Иран, и еще кое-кто. Обе организации действовали в Ливане и в Палестине. Их снабжение шло через нашу территорию. Естественно, когда мы не воевали с Ираном, мы смотрели на это сквозь пальцы. Да и сами поставляли им оружие и деньги. Кроме этого мы должны были учитывать позицию Сирии, которая контролировала Ливан. Когда сирийцы хотели доставить побольше неприятностей Израилю, они держали линии снабжения открытыми. А когда хотели избежать ударов возмездия Тель-Авива, они опускали шлагбаум. Наконец, нам приходилось учитывать и внешние факторы. Когда Соединенные Штаты помогали нам в войне с Ираном, мы относились к «Хамасу» и «Хезболле» более сдержанно. Были и другие моменты. «Хезболла» имела одной из целей создание исламского государства в Ливане. Но Саддам Хусейн, как и все баасисты, всегда был против того, чтобы муллы приходили к власти. Кстати, даже сейчас у нас в Ираке нет сколько-нибудь значительных сил, выступающих за исламское государство.

– А что вы скажите об «Аль-Каиде»? Саддам Хусейн поддерживал эту организацию?

– Трудно сказать, – пожал плечами генерал.– Я лично с «Аль-Каидой» никогда никаких контактов не имел. А что касается других наших разведслужб, помимо военной разведки, то я думаю, что кто-то отслеживал деятельность этой организации. Но, очевидно, это осуществлялось исключительно в плане мониторинга и не более того. Саддам отличался антиамериканской риторикой, но никогда не переходил определенную грань. Ваши спецслужбы, как ни старались, не могли привести ни одного доказательства сговора Ирака с «Аль-Каидой». Помните наиболее громкие теракты «Аль-Каиды»? Подрыв военного центра США в Эр-Рияде в 1995 году, взрыв около гостиницы ВВС США в Дахране в 1996 году, диверсии против посольств США в Найроби и Дар-эс-Саламе в 1998 году, наконец, этот пресловутый 9/11. И никаких даже намеков на связь Ирака с бен Ладеном.

– Может быть, плохо искали?

– Не думаю. Если что-то и было, то с самого начала был заложен принцип нераскрываемости. Потому что цена провала была бы слишком велика. Когда я был еще лейтенантом и только постигал основы службы в разведке, нам приводили на курсах усовершенствования такой пример. Одна соседняя с нами держава в послевоенные годы снабжала курдских повстанцев, действовавших в пограничных районах Турции, Ирака и Ирана, оружием. А знаете, как это делалось? Посылался американский транспортный самолет типа «Дакота», который был на вооружении многих стран мира со времен второй мировой войны. Без каких-либо опознавательных знаков. Летчики были в немецких комбинезонах и пользовались английскими навигационными картами. Никаких документов на борту не было. Парашютов у членов экипажа тоже не было. Если такой самолет сбивали или он терпел катастрофу, в кабине и в грузовом отсеке находили несколько трупов и разномастное трофейное оружие. И все. Никаких доказательств относительно принадлежности самолета и экипажа.

Ибрагим помолчал и продолжил:

– Еще один пример. В одну из недавних арабо-израильских войн США послали группу своих военных пилотов в Израиль. Для службы в израильской авиации. Их поставили вдоль начерченной линии, приказали раздеться догола и сделать четыре шага вперед. И полностью переодеться в израильскую военную форму. Таким простым способом исключали всякую вероятность того, что кто-нибудь по рассеянности забудет выложить что-нибудь компрометирующее. И если такого пилота сбивали, он представлялся израильтянином американского происхождения. И нельзя было доказать, что он кадровый офицер американских ВВС.

Скажу еще несколько слов о нашем отношении к «Аль-Каиде». Ввод советских войск в Афганистан состоялся в 1979 году. В том же году в Афганистане появился и бен Ладен. Он принимал участие в боевых действиях и даже потерял один глаз в результате осколочного ранения. В соседнем Пакистане он основал «Исламский фонд спасения», целью которого являлся сбор средств для вербовки боевиков-моджахедов и финансовой подпитки вооруженной борьбы. И все это делалось при полной поддержке администрации Рейгана. Мы, естественно, прекрасно знали, что многие руководители исламской оппозиции прямо или косвенно работают на американскую разведку. И поэтому относились к ним с большой осторожностью. В 1989 году советские войска ушли из Афганистана, а лагеря моджахедов остались. Позднее бен Ладен перенес центр тяжести своей деятельности в Судан и стал готовить кадры исламских фундаменталистов, которые потом засылались для подрывной работы в Египет, Алжир и Тунис. Иными словами, бен Ладен вышел из-под контроля американцев и стал самостоятельной фигурой.