Крещение Новгорода

– А как там Вася поживает, ты видел его?

– Нет, у Василия я пока не был, – отвечал Садко, – в Людин конец мне соваться нельзя. Хотя Вася там человек и влиятельный, но спасти меня от суда всё равно не сможет. Братоубийцу там сразу подвергнут казни, будь он хоть самый лучший скальд на свете.

После этого Святослав распрощался с Садком и отправился к Волхову мосту. Дело близилось к вечеру, и Вольга торопился. Река Волхов текла так же гладко и спокойно, а знаменитый Волхов мост величественно раскинулся над ней. Святослав хорошо помнил дорогу к дому Василия Буслаева. Он так торопился, что даже не обращал внимания на косые взгляды прохожих. Здесь в такие одежды из необработанной волчьей шкуры могли рядиться только лучшие охотники, да и то, считали это излишним бахвальством. Но вот, наконец, показалась и знакомая изба. Святослав постучал в дверь и увидел старую вдову – Амелфу Тимофеевну. Вольга поклонился ей и вошёл в дом. Он был поражён внутренним убранством избы. Теперь они не просто не бедствовали, а очень даже неплохо жили. На полу были постелены животные шкуры, столы и лавки были из дуба, даже появилась пара работников, которые помогали управляться с хозяйством. Само хозяйство тоже разрослось, появились куры, гуси, свиньи, недалеко на лугу паслась корова, между собой перебранивались дворовые псы. Вольга только дивился тому, как круто всё изменилось в его отсутствие.

– А Василия нет дома? – спрашивал он.

– Нету, – отвечал Амелфа Тимофеевна.

– Где же он пропадает?

– С друзьями своими, стервец, будь они не ладны. Уже три дня дома не ночует. Я слышала, что он с друзьями живёт в доме у Макара Сироты. У Макара родителей нет, изба пустует, вот они и обсуждают там свои дела по управлению своими владениями, а попутно пьянствуют и дебоширят. Не знаю уже, как их унять. Костя Новоторжанин, до чего уж скромный парень, и то не смог их образумить. Не знаю, может хоть ты, Святослав, сможешь его наставить на истинный путь.

– Я попытаюсь, – отвечал Вольга, – только знать бы ещё, где этот Макар Сирота живёт.

Амелфа Тимофеевна объяснила Святославу, как найти нужный дом, и хоть Людин конец он знал плохо, но очень быстро сыскал избу. Уже издалека Вольга услышал громкое пьяное пение и пошёл на звук. Дверь в избу была не заперта, и любой желающий мог сюда войти. Внутри пахло брагой и дёгтем. Пройдя в горницу, Святослав увидел около тридцати пьяных мужчин, с ними были и пьяные девицы, дочери охотников из Людина конца. У дальней стены избы на возвышенной лавки, словно на троне, сидел юный Василий-старшина, на коленях у него сидела какая-то молодая, немного пьяная девушка, обхватив его за шею.

– Чего надо, хлопец? – прорычал какой-то мужичок, который, видимо, и был хозяин Макар Сирота.

– Циц, – властно проговорил Василий, – утихни Макар, к нам вернулся наш брат. Это Святослав Вольга, мой названный брат, я обращён его отцом в веру Перуна и Симаргла. А ну-ка, Глаша, отойди.

И девушка, шатаясь в разные стороны, встала с колен Василия. Сын Буслая поднялся с лавки и заключил друга в крепкие богатырские объятия.

– Вина нашему брату, – велел он, – отведай, Святослав, вино хорошее, купец один из Булгарии привёз. Вёз, видимо, для дружины, но чем мы хуже?

Вольга взял ковш и весь его осушил. Вино действительно оказалось очень хорошее, знатное.

– Знакомься, жена моя, Глафира, – проговорил Василий, указывая на красавицу, которая минуту назад сидела у него на коленях, – дочь этого, как его….

– Хомы Пескаря, – отвечала девушка.

– Точно, его дочь.

Василий едва стоял на ногах и восстановил равновесие только тогда, когда положил руку на плечи девушке.

– Когда же ты успел жениться, Вася? – спрашивал Святослав.

– Да это дело не хитрое. Приглянулась мне девица, и вот она уже моя жена. А с Хомой я как-нибудь столкуюсь. Он меня знает, и поперёк моего слова не пойдёт.

Василий отпустил свою жену и уже вместе с гостем, положив руку на Вольгу, побрёл на своё место и усадил рядом с собой друга.

– И что, сильно ты любишь, Глафиру? – спрашивал Святослав.

– Люблю, наверное. Хотя, какая разница. Народец здесь глупый. Увидели во мне силу, сами стали мне дань нести, хоть я и не просил. И мясо понесли, и шкуры, и золото, и дочерей стали мне своих сватать, и рабынь дарить. Я же хотел, как лучше, чтобы люди были свободны, чтобы жили для себя, но, видимо, прав Чурила, им порядок и твёрдая рука важнее любой свободы. Что ж, если они такие дураки, буду пользоваться тем, что они мне дают. В конце концов, я это заслужил, я же знать. Что же ты не пьёшь, друг мой?

– Я только с дороги, Вася, – отвечал Святослав, – я первый день в городе, мать ещё на меня не насмотрелась, надо домой трезвым явиться. Да и тебе я бы не советовал так злоупотреблять. Ты – боярин, не забывай этого. Ты – благородный, а пьянствуешь в компании такого сброда.

– Да, я боярин, – поднялся с места Василий, – А бояре делают, что хотят!

– Сядь, сядь, не горячись, – чуть ли не силой усадил его Вольга.

– К тому же, я пью только благородные напитки, как учил меня отец. Просто время свободное выдалось. Скоро снова на дело пойдём. Разбойников бить. Повадились тут какие-то в лесу, купцам и охотникам покоя не дают. Пойдёшь со мной, брат? Надо их как-то выследить, а у тебя-то, я знаю, нюх теперь волчий.

– Что ж, пойдём, – отвечал Вольга, –  когда?

– Да хоть завтра. Чего время тянуть?

– Ладно, как скажешь. Надо бы Садка с собой взять. Хватит ему от людей прятаться, пусть благими делами искупит свою вину.

– Хорошо, позови его, давно уже его не видел.

– И смотри, чтобы завтра был трезвее трезвого, и люди твои.

– Знаю, учи учёного.

И Святослав покинул избу Макара. Интересно, знала ли мать Василия о том, что у него есть жена? Да и знала ли об этом та, которую он называл своей женой? Всё это казалось какой-то детской шуткой, игрой взрослых детей. А Вольга направился к ещё одному старому другу – Косте Новоторжанину. Тот находился в торговой лавке своего отца и радостно встречал своего приятеля. Лишь один Костя, казалось, совсем не изменился за всё это время. Такой же худощавый, такой же дружелюбный. На следующий день Вольга и Садко первым делом зашли к Косте, а затем все троя отправились в Людин конец Новгорода. Они были не из тех, кто бежал от драки, они всегда готовы были дать отпор врагу. Их сила была в дружбе, которая казалась невозможной. Один был христианин и не должен был сильно привязываться к убеждённым язычникам, другой был оборотень и должен был на равных быть только с чародеями, третий и вовсе был изгоем и братоубийцей. И все троя, ради своей репутации, не должны были вести дружбу с мальчишками из Людина конца, в числе которых был и Василий. И всё же они были вместе, в который раз, и вместе с отрядом покинули Новгород, чтобы сражаться против общего врага. Едва они оставили город позади себя, как кто-то окликнул их женским голосом. Воины обернулись и увидели бегущую к ним девушку. Хотя, девушку в ней выдавало лишь несколько миловидное лицо и большие бёдра с узкой талией. Длинные волосы её были убраны в хвост на затылке, на теле одет овчинный тулуп, на плече она несла длинный боевой топор. Василий улыбнулся, узнав свою названную жену – Глафиру.

– Я с вами пойду, – переводя дух, сказала девушка.

– Зашибут ведь, – проговорил Вольга.

– Не боишься, красная девица? – улыбаясь, спросил Садко.

– С таким мужем я ничего не боюсь.

Василий ещё пуще прежнего заулыбался.

– Ладно, пойдём, – проговорил сын Буслая, – чего время тянуть?

И они побрели в сторону леса, рядом бежали охотничьи псы, вынюхивая повсюду человеческий дух.

– Женщин я люблю, – отвечал Садко, – но жить с ними не могу. Но ведь их можно любить, не живя с ними.

– Если ты спишь с женщиной, это ещё не значит, что ты её любишь, – влезла в мужской разговор Глафира.

Садко хотел, было, что-то возразить, но Василий жестом велел ему молчать: собаки что-то почуяли. Воины отправились по следу и пришли к горе залы и углей – следам давно сгоревшего костра.

– Они здесь были, – произнёс Василий.

– А, может, это не они? – засомневался Костя.

– Они, я это чувствую, – вымолвил Святослав, – я вижу их ауру, а значит, они здесь были недавно. Возможно, они ночевали сегодня здесь.

– Сможешь их выследить?

– Смогу, идите за мной.

Святослав резко изменился в лице, шутливое выражение тут же исчезло, сменилось выражением сосредоточенности, какое можно увидеть на лице у хищника, выслеживающего добычу. Теперь он шёл впереди, и все удивлялись тому, как бесшумно он передвигался по лесу. Несколько раз Святослав останавливался и оглядывался по сторонам. Когда находился новый след, чародей продолжал свой путь, и его спутники снова шли за ним. Наконец, впереди послышалось мужское многоголосье. Нюх воинов уловил запах жаренного мяса. Садко наложил стрелу на лук, Василий сдавил в руке свою неподъёмную палицу и приказал:

– Окружаем. Вольга, веди всех, кто справа, со мной пойдут все, кто слева и Садко. Как только услышите, что мы атакуем, нападайте.

Отряд Василия не умел передвигаться так бесшумно, как Вольга, но они старались, как могли, чтобы не выдать себя. В результате разбойники узнали о приближении врага тогда, когда черты этого врага были уже различимы в лесной чаще. Числом разбойников было примерно столько же, сколько и тех, кто пришли их бить. Они сидели вокруг большого костра, на котором жарили тушу дикого кабана. Отряд Василия подошёл первым. Сын Буслая взмахнул палицей, и она столкнулась с разбойничьей дубиной. Василий размахнулся посильнее, разбойник ударил в ответ. Палица снова столкнулась с дубиной, но душегуб не выдержал силы удара и повалился на землю. Василий не стал его добивать, а ринулся в схватку вместе со своими товарищами. Сразу три разбойника рухнули на землю от ранивших их стрел. Лихие люди все стояли против отряда Василия, в то время как сзади на разбойников напал ещё один отряд. Садко в это время выпускал одну стрелу за другой, и редкая стрела не ранила или не убивала кого-то из врагов. Разбойники попрятались за деревьями. Они оказались в безвыходном положении, они были окружены. Но лихие люди даже не думали сдаваться. Один из них взял копьё, резко выскочил из-за дерева и метнул оружие в лучника. Садко едва успел увернуться, но копьё проткнуло сразу двух людей, стоявших у него за спиной. Другие разбойники так же были вооружены копьями, в то время как их враги имели в руках только топоры, дубины, палицу и лук. Василий со своей палицей пытался сражаться против разбойника с копьём, но это было невероятно сложно. Много раз он чуть не был ранен, но так и не подступился к своему врагу. Тоже самое происходило и с остальными.

– Глупые дети, – проговорил длинноволосый разбойник, который, судя по всему, был вождём, – вы ещё не умеете сражаться, а уже погибнете. Я отошлю ваши головы в Новгород, пусть это будет для других уроком.

– А куда отослать твою голову? – спрашивал Василий. Внезапно он перестал атаковать и отступил. Затем сын Буслая снял с себя свой кожаный тулуп и остался в одной рубахе. А после Василий снова ринулся в бой, свой тулуп он набросил на вражеское копьё, и, зацепив его, потянул на себя. Разбойник ничего не успел сделать, и от удара палицей по голове рухнул на землю. За Василием тот же самый приём стали повторять другие воины из братства. Но самому юному старшине теперь не повезло, другой разбойник набросился на него с копьём в руке. Василию в одной рубахе пришлось отступать. Но копьё врага догнало его, ранив в бедро. Сын Буслая, хромая, продолжал отступать, и, казалось, теперь он уже точно не сможет уйти от смертельного удара. Но тут свирепый женский крик пронёсся над лесом. Глафира топором поразила в спину неприятеля, угрожавшего её возлюбленному. Тот пал замертво. Свирепое лицо девушки было перепачкано во вражеской крови и в тот момент было очень страшным. Василий не знал, злиться ему на неё или благодарить. Подлость содеянного уравновешивалась тем, что это было сделано, чтобы спасти его жизнь. Но не время было для раздумий. Враг был побит, ослаблен, даже окружён, но всё ещё защищался.

– Сдавайтесь, – властно промолвил Василий, – или умрёте.

– Думаешь, мы боимся смерти, мальчишка? – гневно прокричал вождь, – ты можешь убить нас, но ты не сможешь нас победить.

Едва он это сказал, как Садко пустил ему стрелу в ляжку.

– Смерть ведь тоже бывает разная, – проговорил он, – у кого-то она быстрая, а у кого-то – медленная.

– Тебе не запугать меня, ты за всё заплатишь, мальчишка, – рычал раненный вождь.

Следующая стрела угодила ему в руку, отчего разбойник уронил на землю копьё.

– Как ты сказал? Мальчишка?

– Да, мальчишка. И вы все здесь – дети, вы даже не представляете, во что вы ввязались. Вы все умрёте, я приду за вашими душами, за вашими головами.

– Ну, надоел, – проговорил Садко и выпустил стрелу.

– Нет! – попытался остановить его Василий, но было уже поздно. Стрела попала вождю прямо в горло, он захрипел, рот его наполнился кровью. Он больше не мог говорить и упал на землю умирать в страшных муках. Лицо Василия выражало скорбь, и только Святослав Вольга мог понять причину этого недовольства. Воины из братства шутов сражались без всякого благородства, использовали стрелы, нападали со спины и толпой на одного. Среди новгородской дружины не принято было в бою опускаться до такой низости. Здесь высшей отвагой считалось предоставить врагу равные шансы, а ещё лучше, одолеть врага, превосходящего числом. Людинские же мальчишки в бою не знали никакой чести. А меж тем оставшиеся без вождя разбойники не сдались и после его смерти, продолжая сопротивляться.

– Стрел мало, на всех не хватит, – вымолвил Садко, выпуская последние из своих запасов в шеи и сердца душегубов. Один из разбойников с диким криком и копьём на перевес побежал прямо на Садка, но по дороге его свалила дубина Кости ударом в затылок. Затем Костя подобрал копьё убитого и пошёл в атаку на оставшихся копьеносцев. Один из них искусно владел копьём и даже ранил своего противника в бедро. Костя вскрикнул от боли и отступил, а Василий уже поспешил на подмогу. Но уже в следующий миг Костя своим копьём выбил копьё у врага и проткнул его в живот. Лицо разбойника исказилось в гримасе страшной боли, и его убийце от этого стало не по себе. Костя много раз участвовал в драке, видел смерть, но никогда ещё не убивал. Вид корчившегося в смертельной муке врага вызвал у него приступ тошноты. К своему стыду Костя не смог сдержать рвотных позывов.

– Ты как? – взял его за плечо Василий.

– Богомерзкие дела творим, Вася, – проговорил в ответ Костя и перекрестился, – прости Господи.

– Твой бог любит разбойников и душегубов?

– Он всех любит, все заслуживают прощения.

– Стало быть, и убивать их не нужно?

– Да нет, на всё воля божья.

Но не только смерть своего врага познали в тот день названные братья Василия Буслаева, но и смерть своих друзей. Три отважных воина, которых они знали с детства, погибли в бою. Немало было раненных, среди которых был и сам старшина, и его товарищ – Костя Новоторжанин, который сейчас бледный как мертвец, хромой, превозмогая боль, в обнимку с Лукой брёл в сторону города. Садко с победоносным видом нёс с собой голову одного из разбойников, отрезанную им наугад у одного из мёртвых злодеев. Эту голову он намеревался насадить на пику и выставить на обозрение перед Людиным концом, чтобы всем возвестить о сегодняшнем подвиге и о своём возвращении. Святослав был чем-то обеспокоен и никак не мог насладиться победой. Как человек знатный и благородный он испытывал ту же неприязнь, что и Василий. Но не только это тревожило Вольгу. Казалось, он что-то заподозрил, почувствовал присутствие каких-то чародейских сил, хоть пока об этом не рассказывал. Как только победители оказались в городе, Святослав на время отлучился от своих друзей, а затем вернулся вместе со своим наставником – оборотнем Радогостем.

– Садко, – попросил Вольга, –  покажи моему наставнику голову разбойника, которую ты притащил с собой.

Садко с радостью выполнил просьбу друга и притащил уже надетую на пику голову душегуба. Радогость заглянул ей прямо в глаза, не брезгуя ничем, открыл голове рот и заглянул вовнутрь.

– Предчувствие тебя не обмануло, Святослав, – провозгласил он

– В чём дело? – не понимал Садко.

– Этот разбойник – укрут, как и все прочие, видимо.

– Что это значит, волкодлак, я не понимаю?

– Укрут – это ученик упыря, его раб, – пояснил Радогость, – но сам он упырём не является. И всё же он уже загубил себя, потому что связался с кровососами. Они учат его своим хитростям, чтобы использовать против людей. Когда его сочтут достойным, то сделают упырём. Упыря, управляющего укрутом, называют посвящённым, укрут – это ещё не посвящённый. Посвящённый не выходит на охоту, он приказывает укруту, и тот проникает в село как обычный человек, а затем приносит своему хозяину животное, человека, ребёнка, кого угодно. И упырь выпивает кровь жертвы.

– Но теперь же разбойники мертвы? – будто бы спрашивал Садко.

– Это вряд ли. Если вы, конечно, не отрубили им всем головы. Ночью упыри покусают их, и многие из укрутов сами станут упырями. У славен принято сжигать трупы. Это хороший обычай, верное средство избавить покойного от страшной участи упыря. Но вы ведь не сделали этого? Вы оставили тела лежать там, где они были убиты, вы возрадовались своей победе и забыли про осторожность. А меж тем, вы оказали разбойникам услугу.

– Это какую же?

– Они должны были ещё заслужить право стать упырями. Теперь же их и так сделают посвящёнными. Они проснуться жаждущими крови и мести, и ту и другую жажду они захотят утолить здесь, на вашей земле.

– Упыри же не нападают на города, – засомневался Святослав, вспоминая, чему его учил наставник.

– Опытные упыри не падают. Но эти слабы и глупы, это их первая ночь в новой шкуре, им нужно найти много крови, чтобы всем окончательно обратиться в упырей. И найти эту кровь они смогут только здесь.

– Так в чём проблема? – выступил вперёд Василий, – вернёмся в лес и сожжём все тела.

– Слишком поздно, – остановил его Святослав, – солнце скоро зайдёт, и упыри повылезают из своих нор. Если даже мы перебьём их, многих из нас они покусают.

– И что же нам делать? – встревожилась Глафира, лицо которой теперь выражало неподдельный страх.

– Вам ничего не нужно делать, – отвечал ей Радогость, – охота на упырей – это дело оборотней. Пришло время, Святослав, сегодня ты встретишься с упырями. Но будь осторожен, иначе это может стать и твоей последней встречей с ними.

– Мы вас не оставим, – настаивал Василий, – мы вместе с вами будем защищать город.

– Как угодно. Но учти, если тебя покусают, я лично отрублю тебе голову.

Василий и Радогость обменялись недобрыми взглядами. Воины стали готовиться к тяжёлой ночи. Садко делал новые стрелы. Костя перевязывал свою рану. Солнце стремительно приближалось к горизонту, пока, наконец, не исчезло за его линией окончательно

– Пора, – молвил Радогость.

И весь отряд двинулся к окраинам Новгорода. Радогость на глазах у всех принял образ зверя. Но это было не полное обращение, а такое, на которое были способны только опытные оборотни. Он как бы застыл в состоянии между человеком и зверем, был довольно крупным волком, стоящим на двух ногах, как человек. Святослав же превратился в пушистого серого волка. Люди меж тем попрятались в свои убежища. Оборотни были существа непредсказуемые, и, как не силён был Василий Буслаев, против оборотней ни его сила, ни его палица скорее всего не помогли бы. Довольно долго пришлось просидеть в засаде, пока в кромешной тьме не послышались шорохи, которые сменились звериным рыком. Здесь, на подступах к городу, друг с другом сражались звери, рвали друг друга на части. Люди с горящими факелами выскочили на улицу. Радогость уже вырвал сердце двоим упырям, но врагов вокруг было слишком много. Садко выпустил несколько стрел, угодивших в цель. Костя сунул какой-то клыкастой человекоподобной твари в пасть горящий факел. Вольги уже нигде не было. Василий с размаху палицей уложил двух упырей, и тут увидел на земле раненного волка, истекающего кровью. Ещё немного, и упыри разорвали бы его. Василий поднял его на руки. Волк ещё дышал, но не мог больше сражаться.

– Рубите им головы, – послышался огрубевший, похожий на рык голос Радогостя. Затем оборотень прорвался через толпу упырей и устремился в лес. Почти все вурдалаки рванули за ним, как охотничьи псы за диким зайцем. Лишь один упырь не спешил убегать, Садко узнал в этом обезображенном огромными клыками лице вождя разбойников.

– Это ещё не конец, придёт время, и ты за всё заплатишь, мальчишка, – проговорил он. Садко со скрипом натянул тетиву, но упырь вдруг исчез во мраке леса. Люди вернулись в город, в избе на стол они положили раненного волка. Вскоре зверь принял человеческий облик. Броня волка хорошо защищала Святослава: раны были рваные, но не глубокие, а потому – не смертельные.

– Наставник! – попытался вырваться Вольга, когда ему перевязывали раны, но рука Василия крепко прижала его к столу.

– Он увёл упырей за собой, в лес, – произнёс Садко.

– Утром мы разыщем его, – пообещал Василий.

– Он сказал, что упыри больше не вернутся, – вымолвил Вольга, – они не получили здесь, чего хотели – крови, значит, больше они сюда не сунутся.

Утром Василий с товарищами отправился в лес, на поиски Радогостя. Вскоре они нашли мёртвое изуродованное человеческое тело. От множества рваных ран и крови его тело превратилось в кровавое месиво, узнать его было невозможно, можно было лишь догадаться, что это тот, кого они ищут

– Наставник, – с горечью в голосе проговорил Вольга, – ещё сколькому ты не научил меня.

Дальше Святославу предстояло учиться самому.

Глава 9.

Посадник.

Ту ужасную ночь Василий Буслаев и товарищи запомнили надолго. Никогда ещё прежде старшина так не уставал, и никогда ему так не хотелось напиться. Святослав и Василий не изменяли своим обычаям и пили только вино, остальные пили по привычке хмельную брагу. Вольга искренне оплакивал наставника. Совсем другое настроение было у Садка. Стоило ему как следует напиться, как он отправился дебоширить по Людину концу. Для начала он водрузил-таки голову убитого разбойника на шест и позже, с песнями в окружении товарищей принялся гулять по городу и поить вином каждого прохожего. Так уже на следующий день все знали о случившейся бойне и о том, что непосредственное участие в ней принял братоубийца Садко. Дружину Василия все стали воспевать в своих песнях, не малый вклад в это внёс и Садко, который быстро сложил песню о случившийся битве и исполнял её во всех концах Новгорода. В результате влияние Василия стало невероятно возрастать, а вместе с тем, вопреки даже собственной воле, он начал богатеть. Но вскоре Садко снова отправился в плавание, намереваясь вернуться до зимы. Святослав же отправился в клан Волка, чтобы сообщить оборотням скорбную весть и продолжить своё обучение. Василий снова почувствовал себя одиноким и обессиленным. Когда с ним были его верные товарищи, его силы будто бы многократно преумножались. Знатность Вольги и находчивость Садка были его верной опорой, казалось, вместе с ними сын Буслая может всё. Без них же его силы убывали, как убывала и решимость. Казалось, об этом догадывались некоторые из его врагов. Один из людинских старшин, вероятнее всего, по навету Чурилы, начал обижать людей, которые были под защитой Василия и состояли в его братстве. Сын Буслая понимал, что враги прощупывают его возможности и пошёл на открытый конфликт. Небольшая война закончилась тем, что Потамий Хромой вместе со своими людьми присоединился к старшине враждующей братчины. Но Василий и не думал отступать и признавать своё поражение. Теперь он намеревался дать бой врагу, намного превосходящему его силой. Но в назначенный день на битву враг не пришёл, а чуть позже появился Потамий со своими людьми и рассказал страшную правду. Ночью он пьянствовал с людьми из враждебного братства, гостей развлекали полупьяные или пьяные шуты, выделывая сами непристойные проделки. Когда все окончательно напились, шуты взялись за ножи и перерезали всё враждебное братство вместе со старшиной. Таков был жестокий план Потамия Хромого, который был приведён в действие. Василий, когда узнал о случившемся, пришёл в ярость и даже ударил Потамия кулаком в ухо. Тот упал, но тут же встал, чтобы наброситься на обидчика, однако множество рук обхватили и сдержали его.

– Как посмел ты впутать меня в такое бесчестие! – кричал Василий, которого теперь с трудом сдерживали его братья.

– Или так, или нам пришёл бы конец, – отвечал Потамий, – их было больше, и рано или поздно они бы так извели нас. Я претворился, что я на их стороне, и уничтожил твоих врагов. И вот твоя благодарность?