Истории из клиники

Два дня спустя Мери пришла вновь, а с ней пришли ее школьная медсестра и подружка: обеим не терпелось услышать больше о том чуде, которое произошло с Мери. Медсестра спросила, как такое возможно, что ребенок был излечен так быстро, как она говорит. Я сама была поражена тем, как изменилась моя пациентка внешне. Ее глаза все еще были широко раскрыты, а ведь та неизменная гримаса, которую я видела на ее лице два дня назад, делала ее почти неузнаваемым грустным созданием. Я рассказала медсестре, что мы делали с ребенком и как она смогла помочь другим детям в школе: она велела им каждый день по несколько минут стоять перед солнцем с закрытыми глазами, позволяя ему светить на закрытые веки. Медсестра приходила еще несколько раз для того, чтобы посмотреть на наши методы, и рассказала, что обучает пальмингу всех детей, отправленных к ней для осмотра глаз. Она сказала, что это всегда в существенной степени немедленно устраняет их симптомы. Однако более сложные случаи она отправляла к нам без промедления.

Нистагм

Другим замечательным случаем излечения был случай с девочкой, у которой был нистагм – состояние, при котором глаза ритмично двигаются из стороны в сторону. Пациенты, такие как она, приходили к нам время от времени, и им всегда помогал пальминг. Ее зрение было 10/30. Оно быстро улучшалось, и вскоре она обрела нормальное зрение. Когда что-то ее беспокоило, ритмичные движения глаз возвращались. По ее рассказам, это всегда случалось, когда учительница задавала ей вопрос. В тот же миг она все забывала. Учительница позволяла ей накрывать глаза ладонями рук и давать им отдохнуть, и через несколько минут движения глаз прекращались, а память улучшалась. До прихода в клинику ее часто одолевали истерики и она была вынуждена покидать классную комнату. Позже атаки истерии прекратились.

Истерическая слепота

Случился один озадачивший нас случай с маленькой девочкой десяти лет. Наша пациентка, учившаяся в одной школе с ней, сказала мне, что та девочка глупа. И она, честно говоря, казалась такой. Я спросила ее, знает ли она свои инициалы, и, пытаясь ответить, она стала болезненно заикаться. Я попыталась ее успокоить, произнося слова так нежно, как только я могла, но это оказалось бесполезным. Я не смогла услышать внятного ответа. Я попыталась сделать так, чтобы она попальмила, но – безрезультатно. Я поднесла проверочную таблицу близко к ее глазам и попросила указывать мне на определенные буквы, начиная с верхней и заканчивая пятидесятифутовой строкой, по мере того как я эти буквы называю, но всего лишь несколько раз она сделала это правильно. Окончательно сбитая с толку, я обратилась к доктору Бейтсу. Он попросил ребенка подойти к нему и дотронуться до пуговицы на его халате, что она сделала. Он попросил ее коснуться другой пуговицы, на что она ответила:

– Я ее не вижу.

– Глянь вниз, на свои туфли, – сказал он. – Ты их видишь?

– Нет, – ответила она.

– Пройдись и положи палец на дверную ручку, – сказал он, и она тут же сделала это.

– Это случай истерической слепоты, – сказал доктор.

Девочка приходила регулярно в течение какого-то времени и стала способной читать 10/10 правильно обоими глазами. Пальминг, моргания, повороты и представление букв на проверочной таблице и других объектов улучшали ее зрение. Она перестала заикаться и вскоре утратила свою репутацию глупой девочки. Она стала доброй самаритянкой для всех, кто жил в ее округе, потому что она неоднократно приводила с собой кого-то из своих маленьких друзей, чтобы вылечить их от несовершенного зрения. У нее никогда не было сомнения в нашей способности излечивать ее друзей, и до настоящего времени мы еще ни разу ее не разочаровали. Я надеялась, что она не приведет человека, которого мы не сможем вылечить, так как мне было бы жаль увидеть, как разбивается та хрупкая вера, которую мы зародили в ее душе.

Две выпускницы

Две наши пациентки заканчивали школу. После выпускных экзаменов они рассказали мне о том, как во время сдачи им очень помогло воспоминание качающейся черной точки. Одной из них директор школы сказал, что если та завалит экзамен, то все потому, что она отказывается носить очки. Девочка дала директору книгу доктора Бейтса, которая была для нее самым драгоценным сокровищем, и после этого, хоть он и тщательно за ней присматривал, он не проронил больше ни слова о ее глазах.

– Я решила сдавать без помощи очков, – сказала она, – и «перехитрить» директора, но вы должны быть уверены в том, что я никогда не потеряю из виду своей драгоценной качающейся точки. Книга стала семейным сокровищем, – продолжила она. – Когда у кого-то из нас что-то болит, голова или глаза, с книжной полки достается книга. Уже нормальным стало видеть маму делающей пальминг, после того как она закончила работу по дому. Она наслаждается вечерами, которые проводит со своей семьей, потому что пальминг дает ей отдых и ее не одолевает сонливость до того времени, когда пора ложиться спать.

Другая выпускница сказала:

– Мне не приходилось думать о черной точке, когда экзамен был легким, но когда мне нужно было отвечать на вопросы по более сложным предметам, точка, конечно же, спасала мне жизнь. Я знаю, что провалила бы экзамен, не будь у меня точки.

Как Мари помогла своей маме

Десятилетняя Мари рассказала нам о том, что ее головные боли и боль в глазах временами были такими сильными, что ей приходилось лежать в кровати по нескольку дней. Мама отправила ее к нам, для того чтобы мы выписали рецепт на очки, которые назначил ее дочери школьный доктор.

Поначалу я никак не могла вызвать улыбку на лице Мари. У нее так сильно болели голова и глаза, что ей стоило большого усилия выглядеть милой девочкой. Она тоже не хотела носить очки. Она сказала, что они ее пугают.

Я усадила ее поудобнее и показала ей, как нужно делать пальминг. После того как я позанималась с несколькими другими пациентами, я попросила ее убрать руки от глаз и посмотреть вверх на меня. Она это сделала и улыбнулась. Это был хороший знак. Взрослые, особенно некоторые мои знакомые женщины, заподозривают неладное, если кто-то вдруг начинает улыбаться. Мари улыбалась, потому что пальминг излечил ее от боли.

Я проверила ее зрение и обнаружила, что зрение каждого глаза было нормальным. Я попросила ее встать и стала учить ее делать повороты тела из стороны в сторону. Я делала повороты вместе с ней, чтобы было больше уверенности в том, что она выполняет их правильно. Поначалу она жаловалась на головокружение, которое указывало на то, что она делает бессознательное усилие увидеть вещи неподвижными. Когда я попросила ее не усердствовать, а поворачиваться более изящно, головокружение прошло, она стала более расслабленной и наслаждалась этим.

– Я могла бы делать их хоть весь день, – сказала она. – Мне это нравится, потому что вся моя боль прошла.

Я дала ей задание делать пальминг и повороты дома и прийти в клинику на следующий день.

Когда Мари вернулась, она привела свою маму, которой не терпелось узнать все о пальминге и о поворотах, которые излечивают напряжение глаз. Было ли это верой, которая излечивает, или же мы сотворили чудо? Она сказала, что в течение долгого времени Мари страдала от боли в глазах и это не позволяло ей регулярно посещать занятия в школе. Теперь вот уже несколько дней Мари после школы играет с детьми на улице, вместо того чтобы идти в кровать. Она садится за уроки без напоминания, после того как сделает пальминг в течение десяти минут либо же дольше.

Маме не терпелось рассказать мне о том, что пальминг сделал и для нее.

– Поначалу мой муж и я подумали, что Мари шутит, – сказала она. – Мы не думали, что такая простая вещь, как накрывание глаз ладонями рук, может устранять боль. С тех пор как у меня родились дети, меня мучили боли в спине, а глаза причиняли мне беспокойство. Мари предложила мне попробовать сделать пальминг. В результате мои глаза получили отдых, а боли в спине прошли. Теперь не могли бы вы рассказать мне и о поворотах тоже?

Мы проделали с ней эти движения до тех пор, пока у нее не получилось. В последний раз, когда я ее увидела, она рассказала мне о том, что она больше ни разу не сердилась на детей, с тех пор как научилась делать повороты тела и видеть все в движении. Пальминг помог ей читать для мужа. Она сказала, что Мари больше не жаловалась на боли, но охотнее стремилась помогать по дому и никогда не шла спать раньше времени. Расслабление напряжения, релаксация с помощью пальминга и поворотов тела из стороны в сторону излечили и усталую маму, и Мари.

Мальчики из средней школы

За последний год многие школьники получили улучшения и излечились от несовершенного зрения в нашей клинике. Некоторые носили очки, но большинство из них очков не носило. Последние излечивались быстро, и в некоторых случаях на прием нужно было прийти только один раз. Записи показывают, что все, кто очки носил, приобретали более хорошее зрение без очков. Исключений не было. Для интересующихся тем, как мы работаем в глазной клинике, я расскажу о нескольких мальчиках, учениках старших классов школы. Все они учились в одной и той же школе и все приходили к нам лечиться.

Заведующий факультетом физического воспитания для мальчиков в одной из самых крупных средних школ Нью-Йорка был наслышан о нашей клинике. Около девяти десятых мальчиков, находившихся на его попечении, носили очки. Другие же изо всех сил старались обходиться без очков, даже те, у кого было несовершенное зрение. Возраст мальчиков был от 13 до 17 лет. Поздней осенью 1924 года один из них по имени Артур пришел с запиской от заведующего факультетом физического воспитания. Мы с радостью приняли мальчика и начали курс лечения под руководством мисс Милдрид Шепард, моей ассистентки. В первый день его зрение каждым глазом было 20/100. Было заметно, что его глаза наполовину закрыты, когда он смотрит на проверочную таблицу. Когда его выводили на яркий свет, ему было трудно держать глаза открытыми, а его лоб чудовищно морщился. Любой, увидев его впервые, подумал бы, что Артур никогда не улыбается. Я сама так подумала, потому что он выглядел таким неделю за неделей в течение всех зимних месяцев. Недавно я лечила его и смогла помочь ему прочитать 10/10 на незнакомой таблице. Также я испытала шок. Он улыбнулся. Закрывая глаза, чтобы дать им отдохнуть, и кидая быстрый взгляд на каждую букву, он прочитал 10/15 без единой ошибки. После этого я хотела закончить лечение, потому что еще около двадцати пациентов ждали меня. Однако Артур умолял дать ему еще один шанс. Мы провели с ним лечение солнцем, а затем он возвратился к проверочной таблице и прочитал 10/10. В тот раз я обнаружила, что на самом деле Артур может улыбаться. Пальминг, моргания, повороты и лечение солнцем излечили его.

Следующим пациентом был Уильям, чье зрение было 10/200 в каждом глазу. Я действительно уверена в том, что Уильям добросовестно практиковал дома и в других местах, но он был из множества тех пациентов с миопией, излечение которых занимает много времени. Он не пал духом и знает, что в конце концов у него будет нормальное зрение, если он продолжит практику. Его зрение улучшилось до 10/40, или одной четвертой от нормы, за шесть месяцев.

Заведующий факультетом физического воспитания написал мне снова, спрашивая, можно ли отправить к нам еще мальчиков, хотевших избавиться от очков. У нас нет ни мест, ни времени для того, чтобы позаботиться даже о малом проценте молящих о помощи. Я прочитала письмо доктору Бейтсу. Он не ответил сразу, а лишь окинул меня взглядом. Потом он сказал: «Теперь ты понимаешь, как сильно я люблю школьников. Ты также знаешь, как я осуждаю очки». Я сказала: «Все в порядке, вопрос решен». Ответ, который я получила, был следующим: «Присылай их ко мне. Ограничений на количество пациентов у нас нет».

В ответ на мое письмо пришло двадцать или больше человек, и все они были милыми мальчишками. Как я была рада, что написала то, что я написала. После того как они получили свое первое лечение и я провела более трех часов с ними, в комнате появился доктор Бейтс, чтобы спросить, не устала ли я. Его голос звучал крайне сочувствующим, но я была совершенно расслаблена и ничуть не устала. Когда я говорила мальчикам пальмить и делать повороты, я практиковала вместе с ними. По мере того как улучшалось их зрение, мои нервы становились все более и более расслабленными. Я была счастлива, но не устала. Лечение мальчиков не было простым, но поскольку каждый из них делал то, что я говорила, это облегчало мне работу.

Сэмюэл носил очки около двух лет. У него сильно болели глаза, а зрение становилось все хуже и хуже. Оптик, от которого он получил очки, сказал, что их придется носить до конца жизни. Его зрение без очков было 10/200 правым глазом и 10/100 – левым. Он постоянно пялился – то, что, я уверена, причиняло ему больше всего боли. Первое, что я сделала, – я научила его моргать. Это ослабило боль. Пальминг и повороты улучшили его зрение в обоих глазах до 10/50 на первом приеме. Каждый раз, когда он приходил на лечение, его зрение по проверочной таблице улучшалось. Временами его дела шли не так гладко и он просил простить его.

Когда я получше познакомилась с Сэмюэлом, он сказал: «Видите ли, мама не вынуждена этого делать, но она торгует мелочами и помогает папе зарабатывать больше денег. Так она надеется отправить меня в колледж». Я сказала ему, что он должен гордиться такой замечательной мамой. Я подняла глаза и посмотрела на нее с великим уважением и гордостью за ее отвагу и жертвенность. Благослови Небо таких мам! Сэмюэлу пришлось пролечиться четыре месяца, прежде чем он смог читать с нормальным зрением, но он был решителен и настроен на победу.

У Авраама присутствовали симптомы «пляски святого Вита» с сильной болью в обоих глазах. Зрение его правого глаза было 10/15, а левого – 10/10. Органических заболеваний глаз у него не было, но офтальмоскоп показывал напряжение глаз. После трех визитов в кабинет симптомы «пляски святого Вита» полностью исчезли, а боль прошла. Его зрение также стало нормальным, 10/10.

Моррис ненавидел очки и надевал их только на короткое время. У него было нормальное зрение в правом глазу, но левый глаз лишь отличал свет от тьмы. Я поднесла проверочную таблицу близко к его левому глазу и велела ему прикрыть правый глаз. Мы чередовали моргания и смотрение мельком на белые участки таблицы, после этого сразу же закрывая глаза, и, таким образом, он стал способен распознавать буквы в виде черных клякс. Ему было дано указание практиковаться с проверочной таблицей каждый день, видя, что буквы движутся в направлении, противоположном направлению движения его тела. В то время как он это делал, ему нужно было держать прикрытым правый глаз. После третьего прихода на прием он прочитал нижнюю строку проверочной таблицы с расстояния трех футов, или 3/10, левым глазом. Многие доктора говорили ему, что ничего нельзя сделать с левым глазом, потому что он неизлечимо слеп. Доктор Бейтс обследовал его с помощью офтальмоскопа и сказал, что проблема называется амблиопией, то есть слепотой, вызванной усилием. Доктор Бейтс говорил, что такие состояния обычно признают неизлечимыми. Моррис уверен в том, что если он будет практиковать постоянно, то нет такой причины, по которой он не обретет нормального зрения в левом глазу.

Бенджамин никогда не носил очков. В течение долгого времени постоянная боль в глазах не давала ему учиться. Офтальмоскоп определил только напряжение глаз. Зрение его правого глаза было 10/10, левого – 10/20. После небольшого пальминга и с помощью поворотов зрение его левого глаза улучшилось до нормального – 10/10. Мы в общей сложности проделали лечение четыре раза. На его последнем приеме я помогла ему прочитать 20/10 правым глазом и 20/20 – левым. Ему давалось задание ежедневно практиковаться с очень мелким шрифтом, и я уверена, что чтение очень мелкого шрифта было тем, что в наибольшей степени способствовало его постоянному избавлению от боли. Он был более чем благодарен за полученное им облегчение. У него был младший брат Джозеф, который носил очки. Бенджамин робко спросил, можем ли мы помочь также и его брату.

– Конечно, – сказала я. – Приводи его в следующий раз.

Джозеф проходил в очках три года, но его зрение было не таким уж и плохим без них. Без очков его зрение было 10/15 каждым глазом. Моргания во время выполнения поворотов тела улучшили его зрение до нормального за пять минут. Он пообещал больше не надевать очков и прийти ко мне еще четыре раза. Этого можно было бы и не делать, потому что его зрение оставалось нормальным, 10/10. Если бы наш метод был всеобще принят для использования его в школах, этого мальчика и других детей не пришлось бы заставлять носить очки.

Хайман носил очки в течение четырех лет. У него была прогрессирующая миопия. Его зрение правым глазом было 10/100, а левым глазом он видел 10/70. После первого проведенного сеанса лечения он стал способным читать 10/50 каждым глазом. Постоянная ежедневная практика – с помощью пальминга и улучшения памяти – помогла ему улучшить зрение до нормального, 10/10. Этому мальчику потребовалось только пять сеансов лечения.

Чарльз носил очки около десяти лет, хотя органических проблем у него не было, было лишь только напряжение глаз. Он видел 10/30 каждым глазом. Ему велели закрыть глаза и во время пальминга вспоминать маленький квадратик, напечатанный на проверочной таблице. Ему было сказано не вспоминать все его части сразу, а вспоминать или представлять одну часть лучше всего в каждый отдельный момент времени. Тогда его зрение улучшилось до нормального, или 10/10. Ему также было сделано лечение солнцем. Чарльз был вылечен за один прием.

Гарри носил очки один год. Его зрение было 10/30 правым глазом и 10/70 – левым. Регулярная ежедневная практика и лечение солнцем улучшили его зрение до 10/10 за три прихода на прием. Он торжественно обещает больше никогда не надевать очков.

Тоби был чудным симпатичным мальцом чуть-чуть помладше остальных. Он был не очень уверен в том, что ему нравится видеть свое имя в напечатанном виде (я говорила всем своим замечательным мальчикам, что собираюсь написать о них), но ничего против этого не имел, когда понял, что это послужит подспорьем всем остальным. Его зрение было 10/50 правым глазом и 10/70 – левым. Пальминг и лечение солнцем улучшили его зрение до нормального после трех приходов на прием. Другие мальчики были вылечены по большей части за один прием. Задача состояла лишь в том, чтобы обучить их использовать свои глаза правильно.

История Лиллиан и ее сестры Розы

Моя деятельность не ограничивалась работой в клинике. Я продолжала заниматься ею и в других местах. Случалось так, что я заходила в универмаг за покупками, а девушка, меня обслуживавшая, выглядела так, как будто бы ее беспокоило напряжение глаз, боли в глазах или головные боли. Мне всегда доставляло удовольствие мгновенно устранять эти симптомы с помощью пальминга, поворотов или с помощью каких-то других методов. Я могла бы написать много историй о том, как я помогала этим девушкам. Их благодарность, конечно же, стоила потраченных сил и времени.

Я живу за городом и поэтому мне приходится ездить на работу и обратно на поезде. Машинисты очень хорошо меня знают. Они всегда приходят ко мне, для того чтобы я убрала угольную крошку из глаза или помогла им в том случае, если у них плохое зрение.

Каждый день осенью, зимой и весной на нашей станции я встречаю компании радостных девчонок, которые посещают среднюю школу в другом городе. Некоторых из них я знаю с рождения и, находясь в их компании в поезде, я иногда забываю о том, что я уже взрослая, и присоединяюсь к их веселью. Несколько из этих девочек носят очки, и я предложила вылечить их в любой день, как только они пожелают отказаться от очков.

Больше ничего не было сказано по этому поводу; до одного дня. Прямо перед закрытием школы на лето одна девочка попросила меня о помощи. Ее звали Лиллиан, ей было 16. У нее была более высокая степень миопии, чем у всех остальных. Я настояла на том, чтобы она посоветовалась с родителями. Если они не против и будут со мной сотрудничать, то я попытаюсь сделать все от меня зависящее для того, чтобы вылечить ее до начала учебного года.

Лиллиан очень разволновалась и стала просить других девочек тоже отказаться от очков. Одна сказала, что мама напугала ее, сказав, что та не сможет излечиться таким чудесным образом. Другая девочка думала, что ей нужно немного подождать. Я все еще чувствую, что они не поверили в меня. На следующий день после закрытия школы Лиллиан пришла ко мне домой со своей сестрой Розой, которой было 13 лет и которая имела ярко выраженное косоглазие левого глаза. Лиллиан не рассказывала о Розе, как будто боялась мне ее навязывать, но когда Лиллиан пришла ко мне, Роза решила для себя, что она тоже излечится.

Я прикрепила проверочную таблицу к дубу во дворе дома и усадила моих пациенток на расстоянии десяти футов от таблицы. Я начала с Лиллиан, потому что больше всего мне хотелось вылечить ее, как я и запланировала. В очках она читала 10/15, а без очков – 10/70. Я научила ее пальмить и вспоминать с закрытыми глазами что-либо совершенно: что-нибудь вроде белого облака, заката или цветка. Она проделала это в течение нескольких минут, а затем, без остановки и без единой ошибки, прочитала еще две строки на проверочной таблице. Ее зрение улучшилось до 10/40 обоими глазами. Затем я проверила зрение каждого глаза по отдельности. К счастью, благодаря тому, что ее зрение было одинаковым в обоих глазах, было легко продолжать лечение. С помощью закрывания глаз, при этом вспоминая последнюю букву, которую она смогла увидеть на таблице, она стала способной читать другую строку букв – строку 10/30. Когда она сделала небольшое усилие прочитать более маленькие буквы на таблице, они исчезли. Я объяснила ей, что когда она пялится, ее зрение ухудшается, и это ее главная проблема. Я велела ей подержать взгляд зафиксированным на букве, не моргая, и посмотреть, что произойдет. Она тут же начала хмуриться и ее веки воспалились. Она пожаловалась на боль в глазах и сказала:

– Теперь я знаю, почему у меня возникают эти боли и беспокойства.

На втором приеме ее зрение улучшилось до 10/20. Я обучила ее ЛОНГ СВИНГу с медленным движением головы из стороны в сторону слева направо, смотря через плечо, а затем – в другую сторону. Ей, как и всем пациентам, нужно было напоминать, чтобы она пресекала пял и моргала часто – так часто, как это делает нормальный глаз. Все лето Лиллиан добросовестно практиковала, получая поддержку от своей сестры Розы и от любящих мамы и папы. Она приходила ко мне на лечение где-то раз в неделю. За несколько недель до открытия школы мы начали заниматься в помещении при искусственном освещении, то есть уже не на свежем воздухе и не в свете солнца. Я сделала это намеренно, потому что знала, что свет в школе не такой яркий, как на улице. Когда Лиллиан в первый раз читала проверочную таблицу при искусственном освещении, она сильно занервничала и перепугалась. Все, что она смогла увидеть, была большая буква «С» на 200-футовой строке с расстояния десяти футов. Пальминг в течение нескольких минут помог ей расслабиться достаточно для того, чтобы она смогла прочитать несколько строк. Повороты и взгляд на одну букву с последующим перемещением его куда-то еще, а потом вновь возвращением его к букве, помогли ей прочитать 10/15.

На каждом приеме она улучшала свое зрение, и теперь она читает 10/10 все время. До начала лечения она держала книгу на расстоянии трех дюймов от глаз во время чтения – и это тогда, когда на ней были очки. С возраста семи лет она их носила постоянно и в течение всего этого времени ежедневно страдала от головных болей. Она рассказала, что с того дня, когда она убрала очки и начала лечиться, у нее не возникало ни головных болей, ни боли в глазах. Она так благодарна за это, что теперь практически топит меня в своих объятиях каждый раз, когда я ее встречаю.

Несколько друзей, которых она не видела в течение года, пришли навестить ее семью и насладиться днем у них на ферме. Лиллиан проходила в очках так много лет, что не была удивлена, когда друзья не узнали ее. Она стояла у двери дома, готовая встретить их, но они приняли ее за незнакомку. Выражение ее лица полностью изменилось. Веки, которые раньше были опухшими от напряжения, выглядели естественно, а ее большие карие глаза были на порядок больше крошечных глазок-бисеринок, пытавшихся увидеть сквозь те ужасные толстые очки, что она носила раньше. Когда друзья наконец-то ее узнали, им пришлось услышать все про лечение и про исцеление.

Если бы Лиллиан не была так предана лечению, я бы не добилась столь быстрого прогресса. В течение лета часто наступали дни, когда она падала духом и начинала волноваться и бояться того, что ей придется снова надеть очки. Ее мама оказывала неоценимую помощь касательно разных вещей. Она осторожно прятала очки Лиллиан, с тем чтобы у нее не было возможности надеть их снова, даже если бы она того захотела.