Анты

Толпа оцепенела и после секундной тишины вече взорвалось. Ор стоял такой, что на версту все галки и вороньё в страхе разлетелись во все стороны. Только через четверть часа кое-как удалось усмирить крикунов рёвом большого рога и ударами гонга.

Как ни странно, все мои предложения жрец Сварожич поставил на голос. На предложение отринуть волю богов над площадью вскинулись две руки. А вот за наказ поручить нам готовить войско проголосовало всё вече, взметнув лес рук. Сварожич поднял посох и провозгласил:

– Вече решило, слово сказано, а посему от имени светлых богов и нашей земли мы пришлым воям-хоробрам судь нашу вручаем.

Все жрецы подняли посохи и грохнули ими по настилу крыльца. Я вытянул меч и поднял его над головой:

– Волею светлых богов и волею народа антанского мы, честные воины-хоробры принимаем бремя исполчения вашей земли. Вожи Марк и Зверо, – они вышли и поклонились, – к полянам идут полки собирать. Вожи Стинхо и Черч пойдут савиров и сарматов на сечу звать. Вожи Лео и Серш антов исполчат. А я вож Бор вместе с вожем Роком к дулебам отправимся в Зимно к вашему князю.

Я окинул довольным взглядом вече, понимая, что сегодня нам крупно повезло, и, вопреки нашим опасениям, всё сложилось, как нельзя лучше. Мы спустились к людям, и вскоре вокруг нас образовалось четыре толпы. Отвечать на вопросы, доказывать, и убеждать пришлось долго, и вече разошлось только под вечер.

Плотно перекусив в харчевне, мы направились в воинский дом, где устроили совет.

– Надо разойтись не только по племенам, но и по направлениям, – начал я.– В общении с аборигенами никакой грубости или насилия. Учтите, мы имеем дело с сугубо мирным населением, и будем отрывать людей от жизненно важных дел. Все они с детства худо-бедно научены и настроены воевать, но сейчас они сидят на земле и для них это главное. Наша задача осторожно вбить им в головы, что их земля скоро ихней не будет, и что им сильно повезёт, если они умрут раньше, чем увидят, как авары глумятся над их жёнами и убивают их детей. Расскажите об излюбленных казнях аваров: разрывание конями, медленная смерть на колу, сжигания заживо ног на костре, разрубание коленей, закапывание в землю по шею, ломание позвоночника. Внушайте, что защититься можно только всем вместе. Делайте упор на молодёжь. Подключите сильные эмоции. Пообщайтесь с местными вожами и прикиньте мобресурс.

– Охренительный мобресурс, – усмехнулся Марк, – Толпа с дубинами против конницы. Курам на смех! Кажись, мы перепутали нелогичное с невозможным.

– Хорошая дубина не такое уж плохое оружие в умелых руках, а вилы и топоры убивают не хуже мечей и копий. Дадим ополченцам привычное оружие, но усовершенствованное. А главное, научим их строю и командам. Они знают рожок и барабан. Прекрасно, пусть команды подаются рожком и барабаном. Не много четыре-пять команд, но отработанных до автоматизма. И вспомните свой курс молодого бойца. Почти всё подойдёт и здесь, но с местной спецификой. А для начала, для сплочения и привыкания погоняйте новобранцев строем под барабан.

– Обхохочешься, – проворчал Зверо, – Вы полян видели? А теперь представьте, что они ходят строем. О-хо-хо.

– Ничего все мы рождаемся немощными, голыми, грязными и голодными. Не спешите. Сначала возьмите и натаскайте по десятку. Через полгода с их помощью сотню в строй поставьте, через год – тысячу. Не горячитесь и не форсируйте. Главное добейтесь, чтобы они вам доверяли и слушались беспрекословно. Да, вече постановило. Да, жрецы призвали в обороне. Но, если вы будете ломать их через колено, получите саботаж.

– Ещё и саботаж до кучи, – хмыкнул Серш.

– Теперь об оружии. Марк, Зверо. Полян изначально натаскивайте как щитоносцев и лёгких копейщиков ближнего боя типа римских гастатов. Пехотные копья они знают и всегда в бой с двумя сулицами ходят. Щиты прямые ростовые метр двадцать на семьдесят с упорами. Поляне должны создавать сплошную стену щитов, метать сулицы, орудовать копьями, дубинами-палицами или клевцами-чеканами. Для тесной схватки самое то. Сплошной доспех им не нужен, а о крепких щитах, нагрудниках, наплечниках и шлемах надо позаботиться.

– Нехилую работёнку ты нам подкидываешь, Бор, – задумчиво вздохнул Лео, – это как дырки верёвками обвязывать, чтобы сеть получилась.

– Не боись. Время есть. Сначала подготовим ядро будущего войска из дружинников, для чего увеличим дружину до шести сотен. Потом каждый из них станет сотником, а те огнищане, которых вы первыми в оборот возьмёте, станут десятниками. Вот они и станут муштровать ополчение. Ваше дело – следить, направлять и поощрять.

– Ну, это же совсем другой расклад, так-то я согласен, а то мне показалось, что придётся тысячи строить, – обрадовался Серш.

– Вам с Лео придётся строить не тысячи, а ровно двадцать тысяч антов.

– Ох, иж, ёк мокарёк! Никогда бы не подумал, что в полководцы заделаюсь, – воскликнул басом Лео и хлопнул себя по ляжкам.

– Полян будет поменьше, всего десять тысяч.

– Тоже не хреново, – проворчал Зверо.

– Теперь по оружию антов. Они покрупнее полян и посообразительнее, поэтому станут тяжёлой пехотой – пикинерами, алебардщиками и топорниками. В позднем средневековье пикинеры запросто расправлялись даже с латной конницей, пока огнестрел не придумали. Длинной пикой можно управлять только двумя руками, поэтому щита у них не будет, а будет сплошная броня, которая защит их от ливня стрел. Кольчуги изготавливать дорого, долго и тягомотно, а от гранёного наконечника она не спасает. Потому дадим антам полный доспех типа римской сегментарной лорики из плотно соединённых внахлёст дугообразных стальных пластин. Основным оружием антов будет пятиметровая пика с гранёным наконечником, трёхметровая алебарда и полутораметровые топоры. Идеальное оружие против лёгкой конницы. К этим длинномерам добавим короткие мечи для ближнего боя. Однотипные для всего ополчения шлемы римского типа усилим пластинчатым назатыльником от рубящих ударов и козырьком, чтобы, наклонив голову, бойцы защитили лицо от стрел.

– А что с союзниками? – спросил Стинхо.

– Кто ищет, тот всегда найдёт. Поплывёте по Десне сначала к савирам, потом по Донцу к сарматам. Действуйте хитро. Как все восточные народы, они любят комплименты и прочую цветистую лабуду, а также уважают силу и личную храбрость. Напирайте на их особую роль в сражении. Пусть думают, что именно они будут главными. От савиров мы ждём конных лучников и лёгкую конницу с оружием ближнего боя. Скажите, что Антания рассчитывает увидеть в седле не меньше, чем десять тысяч савирских воинов. От сарматов потребуется ударная копейная конница, сколько соберут. Чем больше, тем лучше. С булгарами-утигурами сложнее. Они слишком самоуверенны и нацелены на Византию, которая их золотишком прикармливает. Они могут предать в самый ответственный момент. Такие союзники хуже врагов, поэтому в коалицию их не возьмём, но предупредить о нашествии предупредим. Иначе после булгарской междоусобицы их вместе кутригурами поглотят авары и за их счёт усилят свою орду.

– Мы с Роком, – продолжил я, – отправимся на Буг к дулебам. Будем с князем разговаривать. От дулебов нам нужны десять тысяч пеших доспешных мечников и пять тысяч пеших лучников. В отличие от антов, дулебы луком и мечом не брезгуют. Кстати, по пути встретим хронокапсулу и отправим отчёт и наши просьбы.

Моя речь повергла команду в глубокую задумчивость. Задумался и я, представив неохватный объём работы. Помимо всего прочего требовалось золото, железо, одежда, обувь, снаряжение, транспорт, шатры или казармы, кормёжка и ещё чёрте что.

Пока судили-рядили, совсем стемнело. Всю ночь меня терзали кошмары на эту тему. Три раза я просыпался насквозь мокрый от пота и выходил к колодцу пить. Кое-как дотянул до утра. Вместе со мной поднялись и мужики. Тоже всю ночь ворочались.

Несмотря на ранний час, в граде отовсюду слышались звуки каких-то работ. Жители уже засучили рукава, да, и мы тоже не сидели без дела. Марк и Зверо занялись лошадьми, готовясь подковать заводных. Боевых сарматов решили не мучить подковами, авось по камням и скалам им не скакать. Стинхо и Черч ушли к шорникам и бронникам посмотреть, как ладят упряжь и конный доспех. А мы вчетвером потопали в сторону кузни Асилы-коваля, нужно было решить, что делать с золотом Ташлыка и железом Псёла, а заодно обговорить условия, способы и объёмы производства зброи и оружия.

– Глянь-ка, Бор, какой за нами попутчик пристроился.

Я оглянулся. В пяти метрах сзади плёлся довольно крупный, но жутко худой пёс рыжеватой масти. Я невольно дотронулся до меча: «Фил?». «Здесь я, здесь. К псу не имею никакого отношения, просто тебя рыжие собаки любят».

– Иди сюда, бродяга. Ты чей будешь?

Пёс осторожно подошёл на шаг и уставился умными глазами, слегка склонив голову и подняв одно ухо.

– Похоже, ничей. Настоящий дворовый пёс. Дворянин. – Я достал из калиты краюху хлеба.– На, держи, бродяга.

Жутко голодный пёс медленно подошёл и вежливо, одними губами взял хлеб. Отошёл чуть в сторону и с жадностью проглотил.

– Бывай здоров, бродяга, я повернулся и поспешил догнать мужиков. Оглянулся через десяток шагов. Пёс неторопливо трусил следом.

В непривычно тихой кузне Асилы в горнах слабо тлели угли, а мастера о чём-то громко спорили, окружив лежащую на наковальне поковку. Мы поздоровались:

– Здравы будьте, ковали. О чём судите-рядите?

– Пытались умучить доброе железо в булат, ан не вышло, – озабоченно проговорил Асила и, сердито поскрёб бороду. – Знатный уклад вышел, но не харалуг. Вот рядим, что не так.

– А поведайте, как грели, как ковали.

Асила подробно и обстоятельно всё изложил, и, конечно, они всё напутали. Пришлось всё заново разложить по шагам.

– Творение харалуга – дело кропотливое и неспешное. А главное, – закончил я, – держать добрый жар, поковку ни на миг не студить ниже алого цвета, ковать мягко и сторожко.

Ковали смущённо кряхтели. Поняли всё. Потом я перешёл к главному. Узнав о неисчерпаемых залежах богатой руды на Псёле, они зашумели, заволновались, и сразу принялись сговариваться о добыче. И пока Серш и Лео объясняли, уточняли и чертили углём на лавке схемы домницы и укладной печи, я отвёл Асилу в сторону:

– Ведомо ли тебе, уважаемый Асила-коваль, что дело наше потребует изрядно злата и серебра?

– Да, я уж всю голову на том сломал. Сварожичи да Перуничи обещали подсобить, да то капля. Как полки поднимать ума не приложу?

– А я подскажу.

– ??

– Ведь Табор-град вблизи Тясьмина стоит?

– Так. Там наши главные хормы, капища и курганы жрецов и князей. И там место Великого веча.

– И много ль там весей окрест?

– Весей там изрядно, ано все к Тясьмину, Ингулу да Днепру жмутся. Там на равнине доброй земли побогаче.

– Так слушай, что поведаю. Истоки рек Тясьмина, Сухого Ташлыка, Ингула, Ингульца да Великависи лежат на каменистой возвышенности.

– Есть такая. Там гольный камень, верховые болота, дикий колючий кустарник и никто не живёт.

– Зато там россыпи злата лежат прямо в воде. Верно, где-то там есть и жилы. Понял ли ты меня, Асила-коваль?

– Неужто правда?! – перешёл он на шёпот. – И много ль там злата?

– И вам и чадам вашим хватит, ещё и потомкам останет. Но то для почина. Злато отыщем, а вот с серебром куда хуже. Нету его в Антании, зато есть на закате, в Рудных горах. Как излишки злата появятся, станем его у чехов на серебро менять. А серебро вельми потребно, златом не всегда и не со всеми расплатишься. Только запомни вож Асила-коваль, никому ни слова о тайне, что я поведал. Соберёшь верных людей, роту с них смертную возьмёшь перед ликом богов. Но и тогда поглядывай в оба, ибо злато глаза застит и разума лишает. Отправь по ватаге на каждую из речек. Где россыпь найдут, туда опосля все и соберутся. Но о том молчок! Жрецам о злате тоже пока ведать не надобно, они тоже его шибко любят.

– Всё сработаю, Бор! Слава тебе, поистине ты послан богами!

У мастеров мы пробыли до полудня. Вышли на двор и махнули идущим навстречу Стинхо и Черчу.

– Хо! Смотри-ка, Бор, твой новый приятель тебя дожидается, – усмехнулся Рок.

Рыжий пёс сидел неподалёку и слушал наш разговор, и, едва заговорили о нём, радостно завилял хвостом, сел у моих ног и внимательно вгляделся в глаза. Я потрепал его по холке и почесал за ухом.

– Надо будет тебя отмыть что ли, и блох черемицей погонять.

Едва мы собрались завернуть в харчевню перекусить, как нас остановил громкий окрик. Из низкой пристройки дома под сопровождение истошного куриного кудахтанья выбрался Асила. Отдуваясь, он нёс за ноги большого разноцветного петуха, махающего немаленькими крыльями.

– Уф-ф, еле споймал. Благо, аще вы не ушли. То дар. За добрую весть требо пивня отдарить. Вот, – и он сунул петуха мне в руки. Я растерянно стоял с петухом в руках и собакой в ногах, а мужики покатывались со смеху.

– Ха-ха! – громче всех ржал Лео, – ни дать, ни взять бременский музыкант. Ослов здесь хватает, кота тоже знаю одного, только принцески не хватает. Ха-ха-ха! Как там в песенке поётся? Встанет солнце над лесом, только не для меня, ведь без милой принцессы не прожить мне и дня. Что…, – попытавшийся изобразить реверанс Лео, споткнулся, покачнулся, сделал шаг назад, ещё шаг и… попал под поток воды.

– Ой, чегой-то ты? Ой! – вскрикнул голосок.

Насквозь промокший Лео оглянулся. Перед ним на земле сидела девушка. Облившее его с головы до ног деревянное ведро валялось рядом, другое укатилось по косогору вниз, а рядом с девушкой валялось коромысло. На Лео глядели огромные синие пуговицы глаз местной красатулечки лет шестнадцати.

– Э-э… вот… как-то так…, – пробормотал Лео, уставившись на девушку, и обтекая водой.

– Принцеска, – заикаясь от смеха, проговорил Серш и повалился от хохота, – ой, ха-ха-ха не может он и дня без неё. Га-га-га! Получи и распишись в получении. Принц. Га-га-га!

Мы ржали, катаясь по земле, собака лаяла, петух хлопал крыльями, девчонка плакала. В общем, дурдом.

На Горе вечером я встретился с дружинным вожем Кугутом. Предстоял серьёзный и важный разговор, и мы засели в его каморке, отделённой от казармы плетёной и обмазанной глиной стенкой. Более чем скромная обстановка: покрытый овчиной и медвежьей шкурой топчан; низкий грубый стол с масляной гасничкой, кувшином и тремя чашками; на стене на вбитых меж брёвен сучках зброя и оружие; у входа ларь; напротив лавка. Я уселся на лавку, он на топчан.

– Наделали вы шума, Бор. Теперь на Горе и в слободах всё шиворот-навыворот. Все бегают, аки припечённые. Неужто и впрямь всё так худо?

– Да, вож Кугут. Ано хуже то, что аще многие мыслят, что два года – то долго, и что авось минует беда. Я точно ведаю и клянусь светлыми богами, что не минует, и два года, как два дня пролетят.

– Что сам робить мыслишь, вож Бор?

– Через седьмицу мы с моими братьями вожами разойдёмся окрест по родам да племенам землю исполчать. А и тебе есть дело великое. Коль в граде Бусовом ты зело знатен и славен, то тебе и дружину сбирать. Ко дню Макоши на Горе должно бысть шесть сотен воев-хоробров. Не для шкоды, ано для дела ратного, да, не попусту, а за злато-серебро. Наши с братьями умения воинские зело велики, мыслим их вам передать, дабы бысть всем заодно.

– Хм-м, обаче нежданно… Ране тако не бысть. Каждый вой-хоробр по-своему бился, как наставник обучил. А ты баешь, всем стать в строй заодно.

– Так надобно, вож Кугут. Нас меньше, и сила токмо в единстве. Всем бысть, яко един. Яко сжатый кулак. За год надобно обучить дружину новому бою, а потом каждый из шести сотен воев-хоробров сотником ополчения станет, свою сотню обучит и в сечу её поведёт, встав в общий строй рати единой.

– Великое дело задумал ты, вож Бор, и я роту даю – подмогну. Но шесть сотен сотен в Антании не набрать.

– Наберём и поболе. Сочти. Двадцать тысяч антов да десять тысяч полян – триста сотен. Стополста сотен придут от дулебов, да столько ж от тиверцев с уличами. Вот тебе и шестьсот сотен. Да, савиры десять тысяч комонных пришлют, да сарматы полста сотен с длинными копьями.

– Великое дело ты замыслил, вож Бор. Назавтра же зачну дружину сбирать. Не сомневайся, друже, не подведу.

Мы расстались друзьями. Я вышел из воинского дома, за мной потрусил Бродяга, который за сутки уже слегка отъелся.

Марк и Зверо все дни напролёт занимались лошадьми. Лео и Серш пропадали в слободе. А Рок, Стинхо и Черч решили подшаманить лодью: улучшить скамьи, заменить вёсла и уключины, соорудить тент от дождя, поставить прямой парус на скользящей рее и косой стаксель на нос.

Оставшись без дела, я спустился к реке искупнуться, простирнуть исподнее и погреться на песочке под жарким июньским солнышком, а заодно обдумать поездку к дулебам.

Узкая тропка сбежала вниз к небольшому песчаному пляжу. Не рискнув выплывать на течение из-за водокрутов и нежелания издалека топать до одежды, я поплескался голышом у берега, постирался, растянулся на тёплом песочке, закинул руки за голову и зажмурился от удовольствия. Только начал задрёмывать, как услышал сначала ворчание, потом лай Бродяги. Прищурившись от избытка света, я приподнялся на локте, и тут же откачнулся от сильного удара в грудь. Рядом валялись два обломка стрелы. Яркое солнце не позволяло разглядеть стоящего над кручей лучника. Я приподнялся, прикрыв глаза ладонью, и тут же схлопотал стрелу в живот. Интересно, кто этот местный Робин Гуд? После третьей стрелы, ударившей в плечо, лучник скрылся.

Не найдя в сломанных стрелах ничего особенного, я натянул ещё сыроватое бельишко, оделся и пошагал к нашей лодье, пытаясь понять, что сейчас произошло. Искать стрелка бессмысленно, да, и где его искать. Если до веча с нами явно враждовали только бойники-волкодлаки, то после наверняка появились другие недоброжелатели, те же самые изгои, да и многие иные обитатели, планы которых безнадёжно нарушились.

Лодью я увидел издалека. Над ней уже торчали свежевыструганная мачта с подвижной реей и опоры для тента. По бортам мужики крепили новые вёсла в новые железные уключины.

– О, Бор, зацени работу, – похвастался Рок. – Завтра паруса и тент навесим, новый руль поставим, и будет всё как в лучших домах.

– Здорово! Лучше и не придумаешь. Когда испытания?

– Послезавтра.

– Тут у вас всё спокойно?

– Как сказать. Пара чудаков полчаса назад нас обстреляли. По три стрелы метнули и сбежали. А на какой предмет интересуешься, командир?

– То же самое. Купался неподалёку, и тоже три стрелы. Что думаете?

– Да, мало ли придурков на белом свете небо коптит? – проговорил Стинхо, затягивая узел на рее.

– Слепому не покажешь, дураку не докажешь, врага не ублажишь, – проворчал Черч, сворачивая верёвку в бухту, – хорошо, если это просто придурки.

– Нет, братцы, если нас невзлюбила банда местных сумасшедших, то очень злых, мстительных и подлых, – размышлял я вслух. – Полагаю, вряд ли это кто-то из горожан. Они действовали бы за чертой города, и уж точно не стрелами, которые терпеть не могут. Здесь видна разбойничья повадка, подкрасться, укусить и слинять. Действовали чужаки. И под эти соображения подходят только бойники-волкодлаки. Тем более что они имеют большой зуб на нас после побоища на причале. Видать, рано или поздно всё-таки придётся с ними основательно разбираться. А на этот счёт у меня есть старая, но шикарная идея: если врагов нельзя победить, то их надо возглавить.

– Никак бандитским главарём собираешься заделаться? – криво усмехнулся Рок.

– Зачем? Одной ватаги нам мало, их в Антании развелось, как головастиков в пруду. Если прикинуть, то этих головорезов наберётся полторы-две тысячи, а может и больше. Не резон нам на безрыбье разбрасываться таким ресурсом. А сделаем мы вот что.

Мужики придвинулись поближе.

– Есть у них обычай. Раз в году зимой 24 декабря в день Мары вблизи Бусова града они собираются на большой сход. Там они обсуждают проблемы, обмениваются новостями, переходят из ватаги в ватагу, меняются оружием, выясняют отношения поединками. И там же общим голосованием выбирают на год главного вожака. Старый либо должен подтвердить свой авторитет, либо в смертельной схватке сразиться с претендентом. Победитель становится вожаком, и бойники-волкодлаки слушаются его беспрекословно. Потом все ватаги разбредаются по Антании. Всю зиму вымогают у жителей еду, рухлядь и серебришко, разбойничают, насильничают. Летом уходят на промысел на торговые пути, грабят купцов, дальние веси, ходят в походы, в основном за Дунай в Византию.

– Ты что, и впрямь собираешься возглавить бандитов? – удивился Стинхо и посмотрел внимательнее, чем обычно.

– Сейчас пока не до них, размениваться по пустякам не стану, займусь ими зимой. А здешних головорезов пусть приструнят Лео с Сершем. Они в окрестностях Бусова града народ исполчают, вот им и наводить порядок. А бойники, сами по себе, боевой материал неплохой, среди них есть отменные воины и опытные поединщики. Нужно только накинуть на них крепкую цепь, как давеча сказал Марк.

– А что, мысль вполне себе здравая, – почесал бороду Черч, – а уж Лео то их точно в бараний рог скрутит. Да, и Сершу будет работа, насколько я понял, бойники не гнушаются из луков пострелять.

– С этим более-менее всё ясно. А сейчас сворачивайтесь, братцы, дело к вечеру. Ещё надо в харчевню заскочить, да до Горы добраться. Завтра за упряжью пойдём. Пора нам лошадок приодеть и объездить.

На другой день мы получили лошадиные обновки. Сёдла и сбруя пришлись точно впору. Сарматам упряжь сладили покрепче с учётом веса боевого доспеха.

В новом убранстве кони выглядели шикарно и грозно. От лошадиного нагрудника в виде круглого щита радиально расходились пластинки брони, укрывая всю грудь и часть шеи снизу. Голову прикрывало забрало, состоящее из налобника с выступающими бортиками глазниц и длинной пластины намордника, сзади к налобнику крепилась сегментарно-пластинчатая защита шеи сверху. Туловище лошади покрывала двойная войлочная попона с нашитыми стальными пластинами для прикрытия брюха и рёбер. Все двадцать сёдел имели привычный нам вид, но к сёдлам заводных лошадей с каждой стороны помимо обязательной пары перемётных сум были приторочены по две кормовые торбы.

Получив за отличную работу золото и серебро, довольные шорники и ковали высыпали всей толпой на улицу, любуясь делом своих рук. Теперь, я думаю, эта снаряга пойдёт в серию.

Красуясь, мы пустили лошадей шагом. Большинство встречных горожан останавливались, замирали и долго ошеломлённо смотрели вслед. Зато немаленькая ватажка мальчишек с восторженными воплями бежала за нами до самой Горы.

Спешившись перед казармами, мы тут же попали в окружение, и на площади вскоре стало тесно, от дружинников и обывателей. Они внимательно осматривали и ощупывали снаряжение и коней, понимающе цокая языками и кивая головами.

Так закончился первый этап нашей миссии. Мы успешно натурализовались и заняли в здешнем обществе довольно высокое положение. Пришло время переходить ко второму, самому долгому, трудному и непредсказуемому этапу: мобилизации населения, сплочения патриотических сил и создания военной структуры. Нам предстояло пролить немало пота, потратить сил и нервов, чтобы просеять десятки тысяч людей, через сито полков, а возможно и кровь придётся пролить, ибо цена вопроса была слишком высока.

Пока следующие три дня мы собирались в дорогу, Асила-коваль отправил на юг две экспедиции, на правый берег за золотом и на левый за рудой.

Позавчера вместе с парой дружинников отправились к полянам Марк и Зверо, и я точно знал, что у этих мужиков всё получится.

На другой день к савирам по воде ушли Стинхо и Черч. Сначала они думали отправляться конными посуху, но Асила посоветовал плыть вверх по Десне, поскольку в её верховьях и стоял град савирского кона. В одну лодью погрузили двух боевых и двух заводных лошадей, конное снаряжение и фураж. В другой лодье разместились Стинхо и Черч с оружием, зброей, припасами и полудюжиной воев. Рано утром гребцы взмахнули вёслами, и лодьи скрылись в туманной дымке.

Лео и Серш на заводных лошадях направились к антским весям на Тясмине. Там предстояло объехать не один десяток поселений.

Мы с Роком и дюжиной воев из дружины заканчивали укладывать снаряжение в лодью. Решили идти по воде без коней, которым при всём желании места в лодье не нашлось, да, и не нужны они в этой поездке. Вои закрепили щиты на бортах и размяли руки перед долгой и нудной работой. На волнах нетерпеливо колыхались три пары вёсел. Рок потянул фал. Парус пошёл вверх и сразу поймал ветер. Лодья медленно пошла против течения. Дружно взмахнули вёсла. На пирсе отчаянно залаял оставшийся один Бродяга. Прощай пока Бусов град. Жди нас с успехом.

Казавшаяся раньше просторной лодья стала тесной, вместив в себя четырнадцать человек со всем снаряжением, оружием, барахлом и припасами. Однако в пути как-то всё утряслось, улеглось и заняло свои места. Меняясь через час, вои бодро гребли против течения. К сожалению, прямой парус пришлось спустить, поскольку ветер задул в бок с востока. Оставили только косой стаксель. Рок стоял у руля, а я, как вож похода, занял место на носу судна.