Увещание к подвигам добродетели. Сборник бесед святого отца нашего Иоанна Златоустого духовно-нравственного содержания

Видел ты вред от невоздержания? Посмотри теперь на благотворные действия поста? Великий Моисей, проведши сорок дней в посте, удостоился получить скрижали закона; когда же, сошедши с горы, увидел он беззаконие народа, то бросил эти скрижали, полученные с таким усилием, и разбил, почитая несообразным сообщить заповеди Господни народу, пьянствующему и почитающему беззаконно. Потому чудный этот Пророк должен был поститься еще сорок дней, чтобы удостоиться опять получить свыше и принести скрижали, разбитые за его беззаконие (Исх. 24, 32, 34). И великий Илия постился столько же дней, и вот он избег владычества смерти, вознесся на огненной колеснице как бы на небо, а доныне еще не испытал смерти (3 Цар. 19, 8). И муж желаний (Даниил) уже после того, как провел в посте много дней, удостоился чудного видения; он же укротил и ярость львов и превратил ее в кротость овец, не переменив впрочем природы их, но изменив расположение, между тем как зверскость их оставалась таже (Дан. 10, 3). И ниневитяне постом отклонили определение Господне, заставив поститься вместе с людьми и бессловесных животных, и таким образом, отставши все от злых дел, расположили к человеколюбию Владыку вселенной (Ин. 3, 7). Но для чего мне еще обращаться к рабам (можем ведь насчитать множество и других, которые прославились постом и в Ветхом и в Новом завете), когда можно указать на всеобщего нашего Владыку? Ибо и Сам Господь наш Иисус Христос после уже сорокадневного поста вступил в борьбу с диаволом, и Собой подал всем нам пример, чтобы и мы вооружились постом, и, укрепившись им, вступали в борьбу с диаволом (Мф. 4, 2). Но здесь, может быть, кто-нибудь, человек с острым и живым умом, спросит: почему Владыка постится столько же дней, сколько и рабы, а не больше их? Это сделано не без причины и не без цели, но премудро и по неизреченному Его человеколюбию. Чтобы не подумали, что Он явился на земле призрачно, и не принял на Себя плоти, или не имел природы человеческой, для этого Он постился столько же дней, а не больше, и таким образом заграждает бесстыдные уста охотникам до споров. Ибо, если и теперь, когда уже так было, еще осмеливаются говорить это, то чего бы не осмелились они сказать, когда бы Господь по своему пред-ведению не отнял у них этого повода? Так вот, для чего Он благоволил поститься не больше, но столько же дней, сколько и рабы, чтобы самым делом научить нас, что и Он облечен был такой же плотью и не был чужд нашей природы. Итак, ясно стало нам и из примера рабов, и из примера самого Господа, что велика сила поста и много пользы от него бывает душе. Поэтому прошу любовь вашу, чтобы, зная пользу от поста, вы не лишились ее по нерадению, и при его наступлении не печалились, но радовались и веселились; потому что, как говорит блаженный Павел, аще внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется (2 Кор. 4, 16). В самом деле, пост есть пища для души, и как телесная пища утучняет тело, так и пост укрепляет душу, сообщает ей легкий полет, делает ее способной подниматься на высоту и помышлять о горнем, и поставлять выше удовольствий и приятностей настоящей жизни. Как легкие суда скорее переплывают моря, а обремененные большим грузом затопают; так и пост, делая ум наш более легким, способствует ему быстро переплывать море настоящей жизни, стремиться к небу и к предметам небесным, и не уважать настоящее, но считать ничтожнее тени и сонных грез. Напротив, пьянство и объядение, обременяя ум и утучняя тело, делает душу пленницей и стесняет ее со всех сторон, и не позволяя ей пользоваться здравым суждением ума, заставляет ее носиться по утесам и делать все ко вреду собственного своего спасения. Не будем же, возлюбленные, беспечны в устроении нашего спасения, но зная, сколько зол проистекает от невоздержности, постараемся избегать вредных от нее последствий. Увеселения не только воспрещены в Новом завете, где больше уже требуется любомудрия, большие предлагаются подвиги, великие труды, многочисленные награды и неизреченные венцы, но не позволялись и в Ветхом, когда люди еще сидели в тени и при свече, и были вразумляемы понемногу, как дети, питаемые молоком. И чтобы не подумалось вам, будто мы так осуждаем увеселения без причины, послушайте Пророка, который говорит: люте приходящим в день зол, спящим на одрех от костей слоновых и ласкосердствующим на постелях своих, ядущим козлища от паств, и тельцы млеком питаемы от среды стад; плещущим ко гласу пищалей, яко стояща мнеша, а не яко бежаща: пиющим процеженое вино и первыми вонями мажущимся (Амос. 6, 3–6). Видите, как осудил Пророк увеселения, и притом говоря к иудеям, бесчувственным, не признательным, ежедневно предававшимся чревоугодию? И посмотрите на точность выражений: обличив их неумеренность в пище и употреблении вина, он потом присовокупил: яко стояща мнеша, а не яко бежаща, показывая этим, что наслаждение ограничивается только гортанью и устами, а дальше не простирается. Удовольствие кратковременно и непродолжительно, а скорбь от него постоянна и бесконечна. И это, говорит, зная по опыту, они все яко стояща мнеша, т. е. считали постоянным, а не яко бежаща, т. е. улетающим и ни на минуту не останавливающимся. Таково ведь все человеческое и плотское; не успеет появиться, и улетит.

Таково веселие, такова слава и власть человеческая, таково богатство, таково вообще благополучие настоящей жизни; оно не имеет в себе ничего прочного, ничего постоянного, ничего твердого, но убегает скорее речных потоков, и оставляет с пустыми руками и ни с чем тех, которые прилепляются к этим вещам. Но духовное не таково, напротив, прочно и непоколебимо, не подлежит переменам и пребывает вечно.

Как же было бы безрассудно менять непоколебимое на колеблющееся, вечное на временное, постоянно пребывающее на скоро преходящее, доставляющее великую радость в будущем веке на то, что уготовляет нам там великое мучение? Размышляя обо всем этом, возлюбленные, и дорожа своим спасением, презрим бесплодные и гибельные увеселения; возлюбим пост и всякой другой подвиг, покажем великую перемену в жизни и каждый день будем спешить на совершение добрых дел, чтобы в течении всей четыредесятницы, совершив духовную куплю и собрав великое богатство добродетели, нам таким образом удостоиться достигнуть и дня Господня, с дерзновением приступить к страшной и духовной трапезе, с чистой совестью быть причастниками неизреченных и бессмертных благ и исполниться небесной благодати по молитвам и ходатайству благоугодивших Самому Христу, человеколюбивому Богу нашему, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.

Беседа 10

О том, что покаяние действительно когда кающиеся переменяют образ жизни, и о средствах к уврачеванию язв греховных[11]

Мы не должны презирать никогда и никого из согрешающих. Равно и согрешая сами не должны предаваться отчаянию, но опять не должны оставаться и в беспечности, напротив сердечно да сокрушаемся о своих беззакониях, не на словах только раскаиваясь в них. Ибо я знаю многих, которые хотя говорят, что они оплакивают свои грехи, а ничего важного не делают. Правда, они постятся и носят грубые одежды; но в то же время имеют жадность к деньгам гораздо большую, нежели корчемники; предаются сильнейшему гневу, нежели самые звери; более находят удовольствия в злословии, нежели другие в похвале. Это не составляет покаяния; это призрак только и тень покаяния, а не самое покаяние. Посему и сим грешникам прилично сказать: смотрите, да не обидими будем от сатаны; не неразумеваем бо умышлений его (2 Кор. 2, 11). Ибо одних он погубляет чрез грехи, других чрез покаяние, и сих еще и другим образом, – когда не дает им воспользоваться плодами покаяния. Когда сатана не находит случая открытого погубить кого, он подходит к нему другим путем, побуждая человека усугубить труды, не давая ему воспользоваться плодами трудов своих, и стараясь уверить его, что он все необходимое уже сделал, и потому может себя освободить от всего другого. Итак, чтобы нам не изнурять себя напрасно трудами, побеседуем несколько о сем с женами, так как женщины преимущественно подвержены сей болезни. Правда, нельзя охуждать того, что и ныне они делают, как-то: постятся, повергаются на землю, посыпают пеплом главы свои. Но все сии дела не принесут никакой пользы, если при них не будет других более важных. Бог показал, как Он прощает грехи. Для чего же вы, оставив указанный путь, пролагаете себе другой? Согрешили некогда ниневитяне и сделали тоже, что и вы теперь делаете.

Но посмотрим, что послужило к их спасению. Ибо, как для излечения больных врачи хотя многие употребляют средства; впрочем, благоразумный смотрит не на то, что принимал больной, а на то, что послужило к его исцелению. На то же и здесь надобно смотреть. Итак, что же спасло тех ниневитян? На душевные язвы свои они возложили строгий пост, одежды из вретища, посыпали их пеплом, смочили горькими слезами, повергались на землю, и вместе с сим переменили и образ своей жизни. Посмотрим же, какое из перечисленных лекарств уврачевало их.

Но как же мы узнаем сие, скажет кто? Узнаем, ежели, пришедши к Врачу, спросим Его Самого. Без сомнения Он не утаит сего от нас; напротив, со всей готовностью откроет сие. Скажу прямо, Врач оный в книге записал сие врачевство, исцелившее ниневитян, чтобы всякий знал оное и после не имел нужды спрашивать о нем. Какое же именно? Виде, говорит Пророк, виде Бог, яко обратишася от путей своих лукавых: и раскаяся Бог о зле, еже глаголаше сотворити им (Ин. 3, 10). Не сказал: видел Бог пост ниневитян, вретища и пепел. Я говорю сие не с тем, чтобы отвергать пост, да не будет, – но чтобы убедить вас делать то, что лучше поста, – воздерживаться от всякого зла. Согрешил также и Давид, но посмотрим, как и он каялся? Три дня он сидел во прахе.

Впрочем, он сделал сие не для заглаждения греха своего, но моляся о больном детище, не истрезвившись еще от упоения страстью. Грех же свой очистил он иначе, именно самоуничижением, сокрушением сердечным, скорбью душевной, строгим воздержанием от подобных грехов, непрестанным памятованием сделанного греха, благодушным перенесением всех скорбей, пощадой своих недоброжелателей, наконец, тем, что не только сам не мстил врагам, поносившим его: но не позволял мстить и другим за него, когда они хотели сего. Так когда Семей осыпал его бесчисленными проклятиями, и когда военачальник, находившийся при Давиде вознегодовал на сие, тогда Давид сказал: оставите его проклинати мя; яко Господь рече ему проклинати Давида (2 Цар. 16, 10). Видишь ли здесь сокрушенное и смиренное сердце Давида? Сие-то особенно очищало грехи его. Ибо в сем состоит исповедание, это есть покаяние. напротив, если постимся только на показ; то от сего не только не получим никакой пользы, но еще потерпим вред. Итак, смири сердце твое и ты, чтобы умилостивить к себе Бога. Ибо близ Господь сокрушенных сердцем (Пс. 33, 19).

Видишь, как жившие в светлых чертогах переносили бесчестие, как они, поносимые и от последних из рабов своих, не прекословили, но равнодушно терпели поношения за бесчестие, которым покрыл их грех. Так поступай и ты. Если поносит тебя кто, – не ожесточайся, но плачь и стенай, не о том, что тебя поносят, но о грехе, который подверг тебя таковому бесчестию. Когда согрешишь, плачь и стенай не о том, что будешь наказан, ибо это ничего не значит; но о том, что ты оскорбил своего Владыку, Который столь кроток, столько тебя любит, столько заботится о твоем спасении, что и Сына Своего предал за тебя. Вот о чем ты должен плакать и стенать, и плакать непрестанно. Ибо в сем состоит исповедание. Не будь же ныне весел, завтра печален, потом опять весел. Напротив непрестанно плачь и сокрушайся.

Ибо, блажени, говорит Господь, плачущии (Мф. 5, 4), – т. е. те, которые непрестанно сие делают. Непрестанно и ты делай сие, всегда внимай себе и сокрушай сердце твое, как бы кто сокрушался и скорбел о потере любимейшего сына своего. Растогните, говорит Господь, сердца ваша, а не ризы ваша (Ил. 2, 13). А расторгнутое не воздымается уже, сокрушенное не восстанет более. Посему и говорит Писание в одном месте, расторгните: а в другом, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 19). Итак, мудрец ли ты, или богатый, или сильный, расторгни сердце твое, т. е. не попускай, чтобы оно высокомудрствовало и надмевалось; ибо расторгнутое не надувается, хотя бы и было чем надуваемо; ибо не может вынести сего надувания, потому что расторгнуто. Подобно сему и ты смири свое сердце.

Помысли, что мытарь за одно слово был оправдан.

Правда, что говорил он, то было не столько смирение, сколько истинное признание. Впрочем ежели и истинное признание имеет такую силу, то тем паче смиренномудрие. Прости обиды тем, кои погрешили против тебя. Ибо и за сие также обещано прощение грехов. О сетовании и скорби о грехах своих сказано: пойде дряхл: пути его видех и исцелих его (Ис. 37, 17–18). Сие же самое прекратило гнев Божий на Ахаава (3 Цар. 21, 29). Подобное сказано и о прощении обид: отпущайте, и отпустят вам (Лк. 6, 37). Есть еще и другой способ, которым обретается сие врачевство. Это – осуждение себя в своих беззакониях: глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися (Ис. 43, 26). Также благодарное чувство, с которым переносим скорби, заглаждает грехи наши, более же всего милостыня. Перечти же, сколько целительных средств для уврачевания твоих язв, прикладывай все их одно за другим непрестанно: самоуничижение, исповедание, непамятозлобие, благодарение за посылаемые на тебя скорби, вспомоществование бедным деньгами и вещами, наконец, непрестанную молитву. Неотступным молением упоминаемая в Евангелии вдова умилостивила жестокого и немилосердого судию (Лк. 18, 5). Ежели вдова сия умилостивила неправосудного судию: то не тем ли легче тебе умилостивить судию кроткого и милосердого? Кроме сих способов к очищению грехов есть еще и другой, – заступление обидимых.

Ибо Сам Господь говорит: судите сиру, и оправдите вдовицу и приидите, и истяжимся: и аще будут грехи ваши яко багренье, яко снег убелю (Ис. 1, 17–18).

Итак, будем ли мы достойны какого-либо извинения, когда имея столько путей, возводящих на небо, и столько средств для уврачевания язв душевных, полученных после крещения, остаемся в сих язвах?

Не будем же закосневать в них. И те, которые еще не пали, да стараются сохранить невредимо красоту свою, и еще более да приумножают оную. Ибо хотя они и теперь непорочны; но упомянутые добродетели еще более украсят их. Что же касается нас, которые много уже нагрешили, то потщимся воспользоваться предложенными средствами к очищению грехов наших, дабы нам предстаь судищу Христову с дерзновением многим, которое желаю получить всем нам благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому духу слава, держава, честь, ныне и всегда и во веки веков. Аминь.

Беседа 11

О приобщении Святых Таин, о том, что недостойно приобщающиися и преподающии недостойным будут наказаны[12]

Сколь многие говорят: желал бы я видеть лице Христа, образ, одежду, сапоги? Вот ты видишь Его, прикасаешься к Нему, вкушаешь Его. Ты желаешь видеть одежды Его; а Он дает тебе не только видеть Себя, но и касаться, и вкушать, и принимать внутрь. Итак, никто не должен приступать (к св. Тайнам) с небрежением, никто с малодушием, но все с пламенной любовью, все с горячим усердием и бодростью. Ибо если иудеи ели агнца с готовностью, стоя и имея сапоги на ногах и жезлы в руках; то гораздо более тебе должно бодрствовать. Ибо они готовились идти в Палестину, посему и имели вид путешественников; а ты готовишься идти на небо.

Посему должно всегда бодрствовать. Ибо немалое предлежит наказание тем, которые недостойно приобщаются. Подумай, сколь много ты негодуешь на предателя, и на тех, кои распяли Христа. Итак, берегись, чтобы и тебе не сделаться виновным против тела и крови Христовой. Они умертвили всесвятое тело; а ты принимаешь оное нечистой душой после толиких благодеяний. Ибо не довольно было для Него того, что Он соделался человеком, был заушен и умерщвлен; но Он еще сообщает себя нам, и не только верой, но и самым делом соделывает нас Своим телом.

Сколь же чист должен быть тот, кто наслаждается сей жертвой? Сколь чище всех лучей солнечных должны быть рука, раздробляющая сию плоть, уста, наполняемые духовным огнем, язык, обагряемый страшной Кровью? Помысли, какой чести ты удостоен? Какой наслаждаешься трапезой? На что с трепетом взирают Ангелы, и не смеют воззреть без страха, по причине сияния отсюда исходящего, тем мы питаемся, с тем сообщаемся и делаемся одним телом и одной плотью со Христом. Кто возглаголет силы Господни, слышаны сотворит вся хвалы Его (Пс. 105, 2)? Какой пастырь питает овец собственными членами? Но что я говорю, пастырь? Часто бывают такие матери, которые новорожденных младенцев отдают другим кормилицам. Но Христос не потерпел сего. Он питает нас собственной кровью; и чрез сие соединяет нас с Собой. Размысли потом, что Он родился от нашего естества. Но ты скажешь: это не ко всем относится. Напротив, ко всем. Ибо если Он пришел к нашему естеству, то очевидно, что пришел ко всем; а если ко всем, то и к каждому порознь. Почему же ты скажешь, не все получили от сего пользу? Это зависит не от Того, Который благоволил совершить сие дело для всех, но от тех, которые не восхотели. Ибо с каждым верующим Он соединяется посредством Таин, и Сам питает тех, которых родил, а не поручает кому-либо другому; и сим опять уверяет тебя в том, что Он принял твою плоть. Итак, удостоившись такой любви и чести, не будем предаваться беспечности. Не видите ли, с какой готовностью младенцы берут сосцы?

С каким стремлением прижимают к ним уста свои?

С таким же расположением и мы должны приступать к сей трапезе и к сосцу духовной чаши; или лучше сказать, мы с большим еще желанием должны привлекать к себе, подобно грудным младенцам, благодать Духа: одна только у нас должна быть скорбь та, что мы не приобщились сей пищи. Действия сего таинства совершаются не человеческой силой. Тот, Кто совершил сии действия на оной вечери, и ныне совершает их. Мы занимаем место служителей, а освящает и претворяет дары Сам Христос. Да не будет здесь ни одного Иуды, ни одного сребролюбца. Если кто не ученик Христов, то пусть такой удалится; трапеза не допускает тех, кои не из числа учеников. Ибо со ученики Моими, говорит Христос, сотворю Пасху (Мф. 25, 18). Сия трапеза есть та же самая, которую предложил Христос, и ничем не мене той. Нельзя сказать, что ту устрояет Христос, а сию человек, но ту и другую Сам Христос. Сие место есть та самая горница, где Он был с учениками. Отсюда они вышли на гору Елеонскую. Выйдем и мы на то место, где простерты руки нищих; ибо сие место есть гора Елеонская. Поелику нищие суть маслины, насажденные в доме Божием, источающие елей, полезный для нас в сем месте, который имели пять дев, и которого не взявши другие пять погибли. Взявши сей елей войдем, дабы нам с горящими светильниками сретить Жениха.

Взявши сей елей выйдем отсюда. Не должен приступать сюда ни один бесчеловечный, ни один жестокий и немилосердый, ни один нечестивый.

Это говорю вам, которые приобщаетесь, и вам, которые служите. Ибо нужно побеседовать и с вами, чтобы вы со многим тщанием разделяли сии дары. Немалое наказание ожидает вас, если вы, признавши кого-либо нечестивым, позволите причаститься сей трапезы. Кровь Его взыщется от рук ваших. Хотя бы кто был полководец, хотя бы начальник, хотя бы сам украшенный диадимой, но если приступает недостойно, то запрети ему; ты имеешь больше власти, нежели он. Если бы тебе поручено было сохранять в чистоте источник воды для стада, и ты увидел овцу, имеющую на устах много грязи, то не попустил бы ей наклониться и возмутить источник. Но теперь вручен тебе источник не воды, а Крови и Духа, и ты видя некоторых имеющих грех, который то же грязи, и приступающих к сему источнику, не негодуешь, не воспрепятствуешь? Какое ты можешь получить прощение? Для того Бог удостоил вас сей чести, чтобы вы рассматривали таковые дела. В этом состоит ваше достоинство, ваша важность, ваш венец, а не в том, чтобы вы облекались в белую и блистательную одежду. Но как, скажешь, я могу знать того или другого? Я говорю не о неизвестных, но о известных людях. Скажу нечто более страшное: не столь опасно приступать к сему таинству беснуемым, сколько тем, которые, как говорит Павел, попирают Христа. Кровь завета не почитают за святыню, и ругаются над благодатью Духа (Евр. 10, 29). Ибо приступающий во грехах хуже беснуемого. Беснуемые не наказываются потому, что они беснуются: а приступающие недостойно предаются вечному мучению. Итак, будем удалять не только беснуемых, но и всех, которых увидели бы недостойно приступающих. Никто не должен приобщаться, если он не из числа учеников Христовых. Никто не должен принимать дары, подобно Иуде, дабы не потерпеть участь Иуды. Сие собрание верующих есть также тело Христово. Посему ты, служитель Таинств, смотри, чтобы тебе не раздражить Владыку, если не будешь очищать сие тело – чтобы не дать меча вместо пищи. Но хотя бы кто и по неразумию пришел для причащения, воспрети ему, не убойся. Убойся Бога, а не человека. Если убоишься человека, то от Бога будешь уничижен; а если убоишься Бога, то и от людей будешь почитаем. Если ты сам не смеешь, то приведи ко мне, я не позволю сию дерзость. скорее предал душу свою, нежели причащу Крови Господней недостойного, скорее пролью собственную кровь, нежели причащу столь страшной Крови того, кого не должно. Если же кто после многих испытаний не найдет недостойного, то не будет виновен. Ибо это сказано мной о известных людях. если мы исправим сих, то Бог скоро соделает неизвестных нам известными. Если же мы оставим без внимания известным нам, то для чего Ему делать других нам известными? Сие говорю я не для того, чтобы мы только удаляли и отсекали, но для того, чтобы исправивши возвращали и имели попечение о всех. Таким образом, мы и Бога умилостивим, и найдем много достойных причастников; и получим за оное старание и попечение о других великую награду, которой до сподобимся все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки веков. Аминь.

Беседа 12

О зрелишах[13]

Наслаждающемуся слушанием Св. Писания не должно приобщаться трапезы бесовской. Ибо кое общение правде к беззаконию? Ты стоял здесь, слушая и внимая учению Духа, и после этого идешь слушать блудных женщин, произносящих речи постыдные, а еще постыднейшие дела представляющих на зрелище… Как же ты можешь вполне очиститься, оскверняемый такой грязью? Но для чего изображать по частям весь срам, какой там бывает. Все там – смех, все – стыд; там ругательство, насмешки, выходки; все – разврат, все пагуба. Вот я наперед об этом говорю и объявляю всем вам. Никто из наслаждающихся здешней трапезой да не растлевает души своей теми пагубными зрелищами. Все, что там ни говорится и ни делается, есть сатанинская гордыня. Знаете вы, сподобившиеся таинства (крещения), какие между нами положены обеты, или лучше сказать, в какой завет вы вступили со Христом, когда Он сподоблял вас своих таинств? Что вы пред Ним говорили? Что вы сказали ему о гордыне сатанинской? Как вы, с отречением от сатаны и ангелов его, отреклись и от всей гордыни его, и обещали более уже не уклоняться к ней? Итак, немало нужно заботиться, чтобы не забывать столь великих обетов, и не делать себя недостойным таких таинств. Не видишь ли, как при царском дворе призываются к участию в совете царском и включаются в число друзей царевых только люди, ни в чем не преткнувшиеся и достоуважаемые?

К нам пришел посланник с неба, посланный от самого Бога для того, чтобы сказать нам о некоторых необходимых предметах. А вы, оставив слушать то, что он хочет нам передать, и для чего уполномочен к нам, слушая лицедеев. Каких достойно это молний, каких громов! Но как не должно приобщаться трапезе бесовской, так не должно принимать участия в слушании бесовском, в нечистой одежде приходить к светлой трапезе, обильной столь многими благами, – трапезе, которую уготовал Сам Бог. Такова ее сила, что она вдруг может вознести на самое небо, если только мы будем внимать с чистым сердцем. Итак, неприлично тому, кто часто оглашается божественными словами, оставаться в настоящем низком состоянии, но необходимо тотчас воспарить, возлететь в самую горнюю страну, и насладиться сокровищами бесчисленных благ, которые да сподобимся получить все мы, бла-годатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому со Отцем и со Святым Духом, слава и ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Беседа 13

О том, чтобы заботиться о душе, а не об одном теле, и чтобы пещись о целомудрии юношей[14]

Мы много заботимся о теле, а о душе нисколько; и поступаем подобно человеку, который видя, что дом его обветшал, и стены готовы разрушиться, вместо того, чтобы поддержать их, обносит кругом его большую ограду: или, подобно тому, кто не заботясь о исцелении своего больного тела, готовит для него дорогие одежды: или, во время болезни госпожи, заботится о рабынях, о их занятии, о сосудах и о прочих домашних принадлежностях, оставив ее страдать и плакать. Подобно сему и мы поступаем. Тогда как душа наша страждет от жестокой болезни, предается гневу, злословию, безрассудным желаниям, тщеславию, возмущению, прилеплена к земле и терзается столь многими зверями, мы не заботясь о избавлении ее от страстей, печемся о доме и о рабах. Если откуда тайно убежит медведица, то мы запираем домы, прячемся, чтобы не встретиться с нею; а теперь несмотря на то, что не один зверь, но многие, т. е. нечистые помыслы терзают душу нашу, мы даже и не чувствуем сего. Живя в городе мы весьма строго смотрим за зверями, заключаем их в местах безлюдных и в пещерах, и держим их на цепи не на городской площади, или около судилища и царских чертогов, но где-нибудь в отдалении. А в душу – сие место совета, сии царские чертоги, сие судилище вторгаются звери и производят крик и шум около самого ума и престола царского. От сего-то все приходит в беспорядок, повсюду возмущение, и внутри и вне нас, так что мы ничем не различаемся от города, который привели в возмущение нашедшие на него варвары: и с нами бывает то же, что с птичками, когда змей займет гнездо их. Издавая жалобный глас, они всюду летают в страхе и смятении, не зная как освободиться от опасности.